Случайное дело О. Б.

Немолодой человек в тёмно-коричневом костюме-тройке, в пенсне и со смешно топорщащимися рыжеватыми усами, вышел из госучреждения. Спускаясь по лестнице и жмурясь от яркого, непривычного после помещения солнца, он вынул из кармана пиджака бумажку, достал пенсне и поднёс её к глазам, чтобы перечитать ещё раз. Записка гласила: «Буду проездом. Готовьте встречу. Ананасы, шампанское, чай. Ваш Ося». Сбоку чья-то шкодливая рука пририсовала человечка, приподнимающего шляпу. Человечек нахально ухмылялся во весь рот. Госслужащий недовольно фыркнул, качая головой, проговорил шёпотом несколько слов, неподобающих такому степенному и серьёзному с виду человеку, и поспешил на остановку автобуса. Ипполит Матвеевич Воробьянинов решительно не помнил, что именно и в каком порядке происходило с ним в то злополучное утро больше года назад. Кажется, он притащился обратно, в тот самый номер дешёвой гостиницы, где оставался «товарищ Бендер». Кто-то кричал и ругался, обзывая его последними словами… Дальнейшее представлялось смутно: собственные рыдания и всхлипывания, холодный утренний туман, гудок прибывающего поезда, кто-то суёт в карман деньги, напутственно хлопая по плечу… Немолодая сердобольная проводница обещает мужчине в светлом шарфе, обмотанном вокруг шеи, высадить пассажира в городе N. Глубокий сон — как провал. Потом — родной город, встреча со старыми знакомыми, их дружные, искренние и не очень, соболезнования…. Однако тот жуткий год не прошёл даром. Обратно возвращался уже не прежний Воробьянинов, не тот сентиментальный и наивный «бывший предводитель»*. Его не обокрали в поезде (судьбе было достаточно одного удара), поэтому хватило денег снять относительно дешёвую квартиру. Старая была за отсутствием хозяина успешно национализирована, и в ней уже жили другие люди. Как ни странно, на прежнюю работу, регистратором в ЗАГС, Воробьянинова приняли, и жизнь ни шатко ни валко, но налаживалась. Слухи о потерянном наследстве он попросту игнорировал, и это сразу заметили бывшие знакомые. Шёпот за спиной прекратился. Та страница жизни была закрыта, он радовался, что остался жив. Потрясение постепенно проходило, и возвращался покой. Которого ему не хотелось нарушать. Они проживали на разных этажах, но встреча неминуемо должна была когда-нибудь состояться. Ипполит Матвеевич отдалял этот волнующий момент как мог, но прятаться вечно не собирался. Как обычно бывает, всё случилось в неурочный час. Соня была ветреной и романтичной особой. Она училась на третьем курсе театрального. Не последнюю роль тут играли, вероятно, большие голубые глаза и золотисто-русые кудряшки, придававшие милому лицу несколько кукольный вид. Всё это нравилось Воробьянинову, познакомившемуся с ней месяц назад «случайно» в местном парке. С тех пор редкие прогулки стали привычкой. Щебетанье будущей актрисы было на сей раз бесцеремонно прервано. — Это мой старый… э-э… знакомый, — недовольно протянул Ипполит Матвеевич, прикладывая руку к сердцу и оборачиваясь к девушке. — Очень прошу извинить, Сонечка. Очень. Девушка сморщила красивый носик, смерила взглядом интересного мужчину и весело попрощалась. Если бы на месте Остапа была девушка, она бы оценила короткое изящное летнее пальто и модную светлую шляпку-сеточку, явно сшитую не в «Москвошвее». Или всё-таки там, но на заказ. Впрочем, Остап оценил тоже, проводив красотку долгим взглядом. — А вы не изменяете привычкам, Ипполит Матвеевич. — прищурившись, вместо приветствия проговорил Бендер. — Всё тот же ловелас, как я посмотрю. Седина в бороду, бес в ребро? Он протянул руку, и Воробьянинову ничего не оставалось, как её пожать. — Напрасно вы так думаете, товарищ.. э-э… Бендер, — промямлил недовольный Воробьянинов. — Она живёт в этом же доме по соседству, только и всего. А вы циник, как и всегда. — Да нет, Ипполит Матвеевич, я последний романтик в этом советском мире, — махнул рукой собеседник. — Кстати, можно просто Остап. Кто, как не романтик, будет спокойно разговаривать с бывшим предводителем дворян… Воробьянинов побелел. -Тс-с! Не говорите же так громко! Чёрт бы вас побрал… — прошипел он. — Сдаётся мне, в вашем захолустном местечке это мало кого интересует. Вы даже пользуетесь успехом, как человек с интересной и трагической историей в прошлом, не так ли? Вон, даже девушки интересуются. Ипполит Матвеевич неопределённо хмыкнул и решил сменить тему. — А вы-то зачем здесь? Опять задумали что-то? — О, ничего криминального! Я, как вы помните, чту уголовный кодекс. Просто отдохнуть… и прощупать владельца этого богоугодного заведения, то бишь гостиницы. По моим сведениям… — Остап замялся. — у него имеются кое-какие средства, нажитые значи-ительно ранее 17-го года… — Опять гоняетесь за чужими наследствами? А не боитесь, что вас когда-нибудь разоблачат? — всё-таки вырвалось у Воробьянинова. О чём он тут же пожалел. — Я говорил, что романтик, но это не значит, что Иисус Христос! — жёстко произнёс великий комбинатор. — и среди моих грехов нет воровства у своих же компаньонов! Когда вы рыдали, как ребёнок, у меня на плече, а я оплатил вам проезд — из своих, кстати, кровных... Ипполит Матвеевич съёжился и примирительно поднял руки. — Поэтому, Киса, я не боюсь ваших разоблачений. За вами должок, знаете ли. — Не называйте, Бога ради, меня так при ваших… э-э… друзьях. Эта ваша фамильярность... Остап беспечно отмахнулся от летавшего в воздухе тополиного пуха: — А пусть думают, что мы дальние родственники! Значит, вы их уже видели? — Заметил, — пробормотал Воробьянинов. — Особенно этот, в котелке… колоритный тип. Где вы их откопали? — Паниковский? — хохотнул Остап. — О да! Откопал, Киса, в самых низших, трудовых слоях населения. Ну, не в бывших дворянах же искать, спасибо, уже попробовали… Да не злитесь вы, шучу. — Так вы говорите, эта Соня — племянница самого Кургузова? — как ни в чём ни бывало спросил он тут же.— Заметно, заметно… — Ничего такого я не говорил, — испугался Воробьянинов. — и вообще… откуда вы знаете? — Да вы не бойтесь, всё в порядке, — неопределённо произнёс Бендер, игнорируя вопрос. — Есть тут у меня одна мысль… Смахнув с плеча очередную пушинку, Остап задумался. Нагретый солнцем июньский воздух к вечеру стал прохладнее. Они уже подходили к дому. Со стороны столовой неслись смешанные запахи съестного: жареной рыбы, постного супа и чего-то ещё. Разговор сам собой прекратился. Первые два дня компания наслаждалась отдыхом. Даже сходили в местный кинематограф, на какую-то комедию. Остап решил махнуть рукой, предоставив их самим себе. Глядя на потешно бегающие и падающие фигурки на экране, Балаганов лузгал семечки и так хохотал, что на них оборачивались, а Паниковский тоже смеялся, но едва не задремал в конце. Бывший гусекрад теперь проникся любовью к курам и часто пропадал возле курятника, бросая несушкам зерно и с умилением наблюдая. Дворник, здоровенный детина, одобрительно-насмешливо поглядывал на смешного бровастого любителя домашней птицы. Приобретённую за смешные деньги чёрную шляпу-котелок Паниковский надевал часто, особенно при выходе в город. Сам же Остап купил себе светлые сатиновые брюки и рубашку, а также модный в этом сезоне кремовый пиджак в тонкую полоску. Воробьянинов чинно прогуливался с девушкой Соней. Остап уже подумывал о столь же приятном времяпрепровождении. Местный воздух явно действовал разлагающе. Совершенно неожиданно идиллия закончилась. Вечером третьего дня пребывания в гостинице Шура Балаганов подслушал разговор. Сын Кургузова, худощавый молодой человек, с тонкими, немного мелкими чертами лица, нервно и таинственно беседовал с кем-то по телефону. Телефон торчал на стене в прихожей — не очень удачное место, если хочешь, чтобы тебя не слышали, как впоследствии решил Остап. Разговор был длинным, но Шура никуда не спешил. А сразу после сообщил о нём «товарищу Бендеру». За телефоном установили тайную слежку, и уже на следующий день все подробности стали известны и Остапу. Кургузов-младший собирался отнести нечто драгоценное в скупку в ювелирный магазин, но боялся и очень не хотел этого делать. Вызывал на дом оценщика, и не понять было — удачно или нет. Компания встрепенулась, даже Паниковский на время оторвался от любования пеструшками. За телефоном установили постоянную слежку. Ничего интересного пока не было, если не считать беседы того же Кургузова-младшего со своей, по-видимому, пассией, тоже таинственные, но не столь содержательные. На сей раз повезло Остапу. Звукопроницаемые стены позволяли услышать многое, например то, что Кургузов-младший наконец решился проявить инициативу: вызвать на дом ювелира или прийти в магазин самому. Прозвучало «три с половиной карата» — cледовательно, речь шла о драгоценных камнях. — А вы любитель драгоценностей, Остап Ибрагимович, — язвительно заявил Воробьянинов. Комбинатор пожал плечами. Он лежал, закинув ноги на спинку кровати. Духота в комнате стояла неимоверная. — Они были очень ценны при старом режиме. А сейчас, как вы уже поняли, Киса, важны деньги. Советские рубли. Мы получим камни и возьмём за них, сколько попросим. Судя по всему, эти камешки у Кургузова не последние. — Да каким это, позвольте спросить, способом?! — воскликнул Ипполит Матвеевич, нервно поправляя пенсне. — Опять вы за своё… — Положитесь на меня, предводитель, — убеждённо ответил Остап. — Найдём камни, и за это ещё благодарить будут, поверьте мне. Вы нам тоже немного поможете. — Найдём? Но… Я законопослушный человек, и вы меня больше ни во что не втянете! Остап рассеянно взглянул на возмущённого Воробьянинова, призывая не мешать течению мысли. В голове у него явно зрел какой-то план. Компаньоны разделились: Воробьянинову и Паниковскому, по причине возраста, поручили пассивно наблюдать и сторожить «клиента» у парадного подъезда и у «чёрного» хода, который почти никогда не закрывался. Дом был старой постройки, со множеством коридоров и выходов, но Остап надеялся на везение. На себя Бендер взял самую активную часть: встречать Кургузова у магазина и, если нужно, действовать по обстоятельствам. Балаганова он взял в помощники. Наблюдательный пост Бендера был за углом, рядом с ателье «Шейте сами» и летним кафе-забегаловкой. Терпение великого комбинатора было вознаграждено только спустя часа четыре, кода он успел один раз отлучиться, перекусить и пожалеть о том, что начал всё это дело вообще. Со стороны дома показалась знакомая фигура. Кургузов шагал явно чем-то довольный, почти вприпрыжку, и не оглядываясь, быстро взбежал по ступеням ювелирного магазина. В руках у него ничего не было, но Остап предположил, что драгоценности он держит в кармане жилета. Действительно, не в сумке же их нести. Бендер приготовился к долгому ожиданию и подумывал, не выпить ли ещё зельтерской, как вдруг… Дверь магазина распахнулась, оттуда быстро вышел «клиент». Остап нахмурился. На юноше не было лица, он был красен и чем-то сильно взволнован. Обернулся и что-то зло выкрикнул вслед закрытым дверям заведения. Потом так же быстро, почти бегом двинулся в направлении дома. Поражённый Остап задумался. Не оказались ли «брильянты» фальшивкой? Или их просто отказались принять? Ломать голову некогда, нужно действовать, решил комбинатор. Нужные документы у Остапа были. Даже два. Первый — выданное районным отделением милиции города N от такого-то числа такого-то года свидетельство о том, что он являлся «помощником следователя по делам хищения социалистической собственности». И второй, приобретённый совершенно по случаю и из глупого интереса, — визитка частного детектива, написанная затейливо, с виньеткой и выгравированными на особой бумаге чужой фамилией с ятями. Дореволюционная, не нужная сейчас. Однако великий комбинатор смутно чувствовал, что может понадобиться и то, и другое. Остап вошёл в маленькое прохладное помещение, с неудовольствием отметив, что возле окошечка стояло с десяток людей. Это, несомненно, говорило о наличии у граждан денег и даже некоторых драгоценностей. А может быть, и о медленной работе сотрудников. «Специалисты-то за границу посбегали все», — вспомнил Остап чьи-то слова и досадливо поморщился. — Пропустите, милиция. Расследуется дело о хищении! — сурово и громко произнёс он, врезаясь в очередь, которая было зароптала, но быстро стихла, заметив поднятую Остапом заветную советскую корочку. Из-за стекла на него воззрились две пары удивлённых глаз, одна из которых была в очках. Подойдя к окошечку, Бендер сообщил, что только что сданные клиентом драгоценные камни являются крадеными, а сам клиент — под наблюдением. — Их нужно немедленно изъять! — закончив краткую речь, Остап вынул заветную корочку, шлёпнул её на прилавок и стал ждать результата. Результат не заставил себя долго ждать. Белобрысый молодой человек в очках нервно дёрнул себя за узел галстука и переглянулся с женщиной намного старше. — Но мы не знаем ни о каких драгоценностях, — раздражённо воскликнула она, и напарник согласно закивал, — товарищ… э-э… Она силилась рассмотреть, что написано на документе. — Старший помощник следователя, — быстро подсказал Остап. — Если вы будете сотрудничать с нами, то… — Но их нет! Нам никто ничего не приносил! — очкастый наконец обрёл дар речи. — Как?! К вам только что заходил брюнет… — Этот человек, он нам ничего не приносил! Он устроил истерику из-за того, что вызывал специалиста-оценщика на дом! Какой-то ужас! — почти взвизгнула ювелирная работница. — И… что? — опешил Остап. — Мы, дескать, отправили специалиста к нему, как обещали. Он отдал камни, — торопясь, заговорил юноша. — А сейчас пришёл узнать, когда забрать, и заодно поблагодарить. А ведь мы не отправляли никого, наш Максим Петрович… он очень ценный работник, но бывает, знаете, не в фор… Женщина зыркнула на юношу, и тот запнулся и продолжил: — В общем, приболел немного, но мы обещали, что попозже он к клиенту заедет. Перебивая друг друга, они шёпотом поведали о том, как брюнет, узнав, что они никого ему не присылали, страшно расстроился, раскричался, сказал, что он этого так не оставит, и быстро ушёл. Краем глаза комбинатор замечал, что люди в очереди начинали волноваться. Пожилой мужчина попытался влезть в разговор, но какой-то старичок, женщина и подросток оборвали его, с интересом прислушиваясь. Остап уже понял: нужно сматываться, и немедленно. Всё пошло наперекосяк, и лишнее внимание было совсем не на пользу. — Представляете? — округлив глаза, испуганно проговорила женщина. — Вдруг ещё жалобу накатает, в органы! А мы-то тут при чём?! Мы никого не посылали! — Да-да, мы ни при чём, — мелко закивал белобрысый. — Вы так и запишите там… — Обязательно, — твёрдым голосом, стараясь не выдавать изумления и досады, перебил их Остап. — Обязательно запишем! Благодарю за помощь следствию. Работники ювелирного м облегчённо вздохнули. «Помощник следователя» со значением оглядел присутствующих, приподнял кепку и откланялся. Выйдя из учреждения на свет божий, Остап выругался сквозь стиснутые зубы. Таких ударов великий комбинатор не получал уже давно. Увести из-под носа курочку с золотыми яйцами! Когда дело было уже на мази! Кто бы ни был этот ювелир, подумал Остап с яростью, он найдёт пройдоху, обязательно. Выяснилось, что никто не видел никакого незнакомого человека, входящего в комнату к Константину. Паниковский устало и виновато морщился, пытаясь спрятаться за спины. Его обнаружили позорно дремавшим на скамейке недалеко от чёрного хода. Балаганов потерянно молчал, хотя виноватым не выглядел. Выяснилось, что когда Шуру послали к другому, дальнему ювелирному магазину на всякий случай, посланный до места дошёл не сразу. Он задержался на углу магазина «Советская оптика», где случайно встретил бывшего соратника в бытность свою сыном лейтенанта Шмидта. «Сыновья» ударились в воспоминания, и Балаганов на радостях едва не забыл о поручении. — Работнички! — кипел Остап. — Один спит на посту, другой шляется неизвестно где. Пинкертон бы застрелился с такими помощниками. В то время как я в поте лица тружусь… — И я, — тут же встрял «сын лейтенанта Шмидта». — …чтобы добыть средства к существованию, вы прохлаждаетесь! С сегодняшнего дня — всё, отдых закончен. Неизвестный соперник перебежал нам дорогу! — провозгласил Остап. — Но мы найдём его и накажем… Прежде, конечно, я хотел бы посмотреть на этого уникума. Воробьянинов хмыкнул. Весь его вид, от усов до пенсне, выражали недоверие и скептицизм. — Сейчас, кстати, молодой человек сидит в столовой внизу, — пробормотал он. — В столовой?! Я должен немедленно с ним познакомиться. Как говорится, куй железо, пока горячо! — вскричал Остап, бросив на ходу приказ пока отдыхать, но дожидаться его дальнейших распоряжений. Сын "управляющего" действительно находился в столовой, сидя перед нетронутой тарелкой чего-то, похожего на овощной суп, и остывающим кусочком жареной рыбы, напоминающей, что четверг — рыбный день. «Тщательно пережёвывая пищу, ты помогаешь обществу»**, «Белки и углеводы — наши лучшие друзья» — гласили плакаты на стенах. Хозяин гостиницы, очевидно, бывая "в столицах", нахватался идей о новомодных диетах. Опять же, и экономия выходила большая. Впрочем, по крайне задумчивому виду юноши было понятно: он вряд ли видел, что стояло перед ним на столе. — Можно? — бодро спросил Остап, и тот, подняв голову, молча кивнул. — Разрешите представиться: ваш новый жилец, а по совместительству — бывший помощник следователя, ныне практикующий частный детектив Остап Ибрагимович Бендер. Небрежным жестом великий комбинатор показал визитку — ту самую, с ятями, и тут же убрал, слегка улыбнувшись: — О, извините. Профессиональное. Юноша уставился на него удивлённо. Серые глаза незнакомца смотрели дружелюбно и твёрдо. — Константин. Учусь на инженера, — пробормотал Кургузов-младший. — Очень приятно. Что, чем-то озабочены? Прямо лица на вас нет. — Да так, — угрюмо протянул юноша. — Ничего… А вы правда… следователь? Можете преступника найти? — Приходится, — небрежно произнёс Остап.— Сейчас я, некоторым образом, на себя работаю. Чтобы не терять навыки, так сказать. Не убийства, в основном, а похищения, кражи имущества, измены супружеские, другое по мелочи. Видя, как загорелись глаза у собеседника, Остап обаятельно улыбнулся. — А что, — студент замялся, — и похищенное найти можете? Правда, это не совсем мелочи… Не давая Константину снова погрузиться в печаль, Остап воодушевлённо заговорил: — Искать и находить — наша работа! Терять — занятие всех остальных. Не далее как в позапрошлом месяце мне пришлось заниматься ценными бумагами. Великий комбинатор практически не врал. — …Удалось решить вопрос, и очень быстро. А годом ранее… — У меня украли драгоценности, — выпалил вдруг студент, решившись. — Вот как? — Остап изобразил удивление. — Это три изумруда, два небольших и крупный. По наследству достались, ещё от бабки покойной по материнской линии. Мой отец...он сейчас в отъезде... Так вот, он попросил меня отнести их в скупку, то есть… Константин запнулся. — Не отнести, а сначала показать оценщику. Ну, вы знаете, как сейчас трудно найти знающего человека… Остап понимал. Ушлый хозяин просто не хотел платить налог на наследство, ведь наличие у человека неучтённых драгоценных камней в советской России могло вызывать слишком много вопросов… Наивность сына «управляющего» была очевидна. Но куда же исчез этот таинственный ювелир? Как сквозь землю провалился. — Я почти договорился с магазином, и они обещали прислать человека попозже, сказали свой адрес. Он пришёл и… — юноша страдальчески заломил брови. — В общем, я отдал ему три камня из пяти. — Незнакомому человеку? — удивление Остапа было искренним. — Это был настоящий ювелир! — горестно воскликнул собеседник. — Я таких в детстве встречал, точь-в-точь. Седой, с бородкой, в очках, весь такой благообразный. В плаще сером. Смотрел камни на свет. Рассказывал о них… об изумрудах целую историю, от каких болезней помогают… Я, дурак, слушал… Молодой человек в отчаянии обхватил голову руками. — Это не беда, Константин, — отеческим тоном произнёс Остап. — мы найдём камни. Конечно, это будет не бесплатно… — Я заплачу, — быстро ответил тот. — Только найдите. Хотя… я уже ничему не верю. Придётся, видно, в милицию обратиться. Константин тоскливо вздохнул. — Хотите, чтобы отец заплатил налог? — вкрадчиво спросил Остап. — Не-ет, — скривился юноша. — Если он узнает… Что же делать, гражданин сыщик? Остап поморщился: — Не сыщик. Частный детектив. Поверьте, Костя, я знаю много случаев, когда милиция не справлялась, а в то же время истинный мастер расследований… Через пятнадцать минут собеседник согласился с тем, что частный сыск, конечно же, не чета милицейскому. Через полчаса поверил, что встреча с детективом О. Бендером — подарок судьбы. Ещё через десять минут предприимчивый «помощник следователя» попросил задаток — на материальные издержки. И вежливо откланялся, оставив обнадёженного клиента, для того чтобы приступить к поискам преступника и драгоценностей. *Уездный предводитель дворянства **Цитата из книги "Двенадцать стульев"