История моей любви: Сторибрук

Прошло несколько дней. Наша последняя встреча принесла мне боль, но одновременно позволила мне кое-что понять: порой, воспоминания хуже самой мучительной пытки. Могу лишь догадываться, каково было ему в те дни. Однако время шло. Постепенно боль утихла, а вот тоска заговорила в полный голос. Днем работа в библиотеке занимала все мое время, но вечера и ночи превращались в ад. Я плохо спала, а когда засыпала, мне снились кошмары. Я постоянно думала о нем. Раньше я не верила, что можно так отчетливо и безошибочно чувствовать чье-то присутствие в городе, где так много людей, но те несколько дней доказали мне – можно. Куда бы я ни шла и что бы я ни делала, меня преследовал его грустный любящий взгляд. Я почти физически ощущала тепло его прикосновений и то и дело оборачивалась, потому что мне казалось, будто он зовет меня. Он стал моим наваждением. Я сходила с ума – медленно, но верно. И тогда я решила пойти к нему. Я не знала, что скажу и скажу ли хоть что-то вообще, но это было неважно. Я должна была увидеть его. Просто увидеть. Застыв у порога, я сосредоточенно рассматривала табличку «Открыто». От волнения сердце билось где-то в горле, а мысли разбегались, словно тараканы. Дорога от библиотеки до ломбарда превратилась в поле битвы разума с сердцем. Чем ближе я подходила, тем громче и отчетливее твердил разум, что все это напрасно и я не должна была приходить, а тоска и воспоминания заставляли ускорить шаг. В конце концов, я закрыла глаза, отметая разом все сомнения, и толкнула дверь. Румпельштильцхен стоял за прилавком и что-то расставлял под стеклом. Услышав звон, он поднял голову, и у меня перехватило дыхание от эмоций, ударивших из темной бездны его глаз. Вначале это было удивление, которое сменилось неверием, а затем радостью. Радостью настолько пронзительной, что она осветила весь мир. - Здравствуй… Его голос был так тих, что я усомнилась, а произнес ли он это на самом деле или мое воображение сыграло со мной очередную шутку. - Здравствуй, - так же тихо ответила я. Мы смотрели друг на друга, и мне казалось, что этот бесконечный взгляд связывает нас невидимой нитью. - Ты… Тебе что-то нужно? – наконец спросил он. - Да, - я нервно облизнула пересохшие губы и заметила, что у него перехватило дыхание. – Помнишь, я приглашала тебя поесть гамбургеров? - Конечно, помню, - по его губам скользнула призрачная улыбка, которая придала мне решительности. - В таком случае, предлагаю сделать это сейчас, если ты не занят. - Для тебя я всегда найду время. От ласки, прозвучавшей в низком бархатном голосе, у меня задрожали колени, и я поняла, что еще минута во власти его притяжения – и я не смогу уйти. Очевидно, он уловил мое смятение, по тонким губам скользнула улыбка, и… он отвернулся. Опираясь на трость, Румпельштильцхен вышел из-за прилавка. Я развернулась и поспешила к двери, отчетливо сознавая, что если он сейчас прикоснется ко мне, то мы никуда не пойдем. По дороге в «Диннер» мы разговаривали о пустяках. Я рассказала, что городской совет уже почти выделил деньги на библиотеку, но мэр решительно возразила против столь «необоснованных расходов». Однако совет настоял на своем. Слушая меня, Румпельштильцхен лишь улыбнулся. Его немного снисходительное выражение лица не оставляло сомнений в том, кто положил самые убедительные аргументы на эти весы. Но свои догадки я предпочла оставить при себе. У бабушки было довольно многолюдно. Но несмотря на это нам достался премилый столик у окна. Мы уселись и сделали заказ. Бабушка сама обслужила нас. Вдохнув аромат мяса и специй, я улыбнулась этой замечательной женщине. - Пахнет замечательно! - На вкус – еще лучше, - с гордостью заметила та и, метнув косой взгляд на моего спутника, ядовито добавила: - И готовила я их без помощи темной магии. Румпельштильцхен смотрел прямо перед собой, но я кожей чувствовала настороженность и напряжение, что охватили его, едва он вошел в кафе. - И да – огурчики я посчитаю отдельно, - еще более саркастично проговорила бабушка и направилась к прилавку. - У нас с ней непростые отношения, как и с большинством горожан, - пробормотал Румпельштильцхен, проводив ее взглядом. - Знаешь, я тоже не сразу прониклась к тебе симпатией, - наклонившись к нему, поведала я, чем вызвала гораздо более искреннюю улыбку. - Они оттают! Он взглянул в окно, а затем взял красную бутылочку, стоявшую на столе, и протянул мне. - Попробуй с кетчупом. Приправы – самая сильная магия этого мира. Не сдержав удивления, я воззрилась на «самую сильную магию», но тут дверь отворилась, и в кафе стремительным шагом вошла госпожа мэр. - Голд, нам нужно поговорить! – с порога без предисловий и приветствий объявила она. Разочарованно выдохнув, Румпельштильцхен откинулся на спинку дивана, на его лице застыла странная смесь презрения, раздражения и непримиримости. - Неужели? - О! Ребятки, я сегодня закрываюсь пораньше, идите-ка по домам! – объявила бабушка. - Не стоит, - перебила Регина. – Мы – цивилизованные люди. - О, да, - насмешливо согласился Румпельштильцхен. – Пока. Белль, - он посмотрел на меня, - помнишь женщину, заперевшую тебя в психушке на двадцать восемь лет? Я смущенно отвернулась. Мне не хотелось вспоминать, а уже тем более публично обсуждать мое заточение в клинике. - Наверное, мне лучше… - начала, было, я, но он прервал меня. - Нет, пожалуйста, останься, - попросил Румпельштильцхен, хотя его голос звучал так непреклонно, что просьба скорее походила на приказ. - Я бы все равно рассказал тебе, о чем мы говорили. Регина с беспокойством посмотрела на него, за тем на меня и снова на него. - А любую ее просьбу я отклоню, - заключил он. - Вообще-то я пришла поговорить о том, что может нас объединить, - заявила мадам мэр, в темных глазах которой светились раздражение и… тревога. - И о чем же это? – Румпельштильцхен бросил на нее короткий злой взгляд и снова уткнулся в стол. - О Коре, - прошептала Регина, склоняясь к нему. Его лицо не дрогнуло. - Она хочет попасть в этот мир, и ты должен помочь мне остановить ее, - продолжила королева. - Она же мертва, - невозмутимо заметил её собеседник. – Ты же говорила, что видела тело. - Твоя наука явно не прошла для нее даром, – усмехнулась Регина. – Она жива и направляется сюда. И вряд ли мне нужно напоминать тебе, что это крайне не выгодно для нас обоих. - Только для тебя, - уверенно возразил Румпельштильцхен. – Я справлюсь с Корой. Мадам мэр усмехнулась. - Она смотрит на это иначе… - В итоге я победил. Они обменивались колкостями, словно рыцари на поединке. Я настороженно ловила каждое слово, понимая, что, несмотря на кажущуюся легкость беседы, речь идет об очень важных вещах. При чем важных, в первую очередь, для него и для меня. - Возможно, - Регина склонилась еще ниже и прошептала: - Но на этот раз все по-другому. На этот раз… – черные глаза, полные злобы и ярости, уперлись в меня, - на этот раз у тебя есть слабое место - человек, который тебе не безразличен. Румпельштильцхен отвернулся, глядя в окно и, должно быть, о чем-то напряженно размышляя. - Простите, о ком идет речь? – тихо спросила я. - О том, кого ты никогда не встретишь, - он улыбнулся, но его улыбка напомнила мне оскал хищника, а затем и вовсе исчезла, словно ее стерли. – Говоришь, она направляется сюда? – невозмутимо осведомился он будничным тоном, словно речь шла о какой-то мелкой и не очень выгодной сделке. – Где она сейчас? - С ними. Он молча кивнул. Воцарилась тишина. - И? – наконец не выдержала мадам мэр. Румпельштильцхен пожал плечами. - Я узнал все, что хотел. Остальное – не ваше дело, мэр Миллс. - Что?! – на лице женщины отразились такие растерянность и возмущение, что лишь хорошее воспитание не позволило мне прыснуть со смеху. - Если вы мне понадобитесь, я дам вам знать, - еще невозмутимее (если такое вообще было возможно) добавил Румпельштильцхен. "Господи, он ведет себя как король, объявляющий ничтожной подданной, что аудиенция закончена", - подумала я, внутренне содрогаясь. Королева все же была опасным врагом, умным и злопамятным, но, похоже, Темного это не пугало. Поняв, что ничего больше не добьётся, Регина резко развернулась и также стремительно покинула кафе. Я едва заметила ее уход – мое внимание сосредоточилось на сидящем напротив мужчине. - Ты… - я споткнулась на мгновение, но все же продолжила: – Ты ничего не хочешь мне объяснить? Он болезненно поморщился. - Прости, но… нет. Пока не выясню все до конца, я предпочел бы воздержаться от каких-либо объяснений. Но даю слово, - он поймал мой взгляд и повторил: - Даю слово, что делаю это ради твоей же безопасности. Я почувствовала, как между нами вновь вырастает глухая стена недоверия. Передо мной на тарелке лежал остывший гамбургер, но он уже не вызвал аппетита. - Извини, - пробормотала я. – Мне пора на работу. Он молча кивнул. Вынув бумажник, Румпельштильцхен достал деньги и положил их на стол рядом со своей тарелкой с точно таким же нетронутым гамбургером. И хотя на его лице не возможно было разобрать никаких эмоций, я ощутила его облегчение. - Прости, что испортила тебе день, - тихо сказала я, когда мы вышли за дверь. - Ты не можешь испортить мне день, - так же тихо ответил он. – Это Регина испортила нам день. Прости, что позволил ей это. Я удивленно вскинула голову. - В этом нет твоей вины. - Моя вина в том, кто я есть. Спасибо за приглашение. Я… - он запнулся, но заставил себя сказать это: – Я думал, что ты больше не придешь. Я скучал по тебе, Белль. Удивительно, но, оказывается, можно одновременно испытывать бесконечную боль и столь же бесконечную радость. - Я тоже скучала, - чуть слышно шепнула я и позволила себе маленькое утешение. Приподнявшись на носочки, я на мгновение коснулась губами его губ, а затем отвернулась и почти бегом направилась в библиотеку. Я боялась, что он последует за мной или позовет меня. Он не позвал. И снова потекли дни. Я пыталась сосредоточиться на работе, благо дел хватало с лихвой. Пока я разобралась лишь с имеющимися книгами, а предстояло приобрести дополнительные стеллажи, обновить фонды, навести порядок в картотеках и, в конце концов, расставить все по местам. Впрочем, я не жаловалась. Работа стала моим спасением, хотя, увы, лишь временным. Вечерами я пыталась читать, пока не признала полную бесполезность этих попыток. Я убеждала, уговаривала, приказывала, но ничего не могла с собой поделать – все мои мысли, так или иначе, стремились к нему. Вспоминая наш неудачный поход в "Диннер", я проклинала королеву, умудрившуюся в очередной раз все испортить. Впрочем, злиться было бесполезно – такова уж суть этой женщины. Для нее пытка видеть чужое счастье, а уж если это счастье врага… Я часто думала об этой последней встрече и, как скряга - золотые монеты, перебирала в памяти каждое слово, жест, взгляд, пытаясь отыскать в них скрытый смысл. Между нами словно повисла пауза на полуслове, и эта недоговоренность не давала мне покоя. У меня было такое чувство, будто я остановилась в шаге от мечты и никак не могу сделать его. Промучившись догадками и воспоминаниями, я решила предпринять еще одну попытку. На следующий день я заглянула к бабушке, где накупила целую сумку вкусной снеди, и отправилась к нему. На публике Румпельштильцхен явно чувствовал себя не в своей тарелке, а потому я решила, что тихий обед наедине в ломбарде будет гораздо комфортнее и позволит нам, наконец, нормально поговорить. "Только бы он оказался на месте", - подумала я, подходя к знакомой двери. Табличка "открыто" свидетельствовала, что удача на моей стороне, а потому я смело переступила порог. Он как обычно стоял за прилавком и что-то писал, однако, увидев меня, тут же отложил ручку в сторону. Черные глаза снова обдали меня волной радости, и я невольно улыбнулась в ответ. Подойдя ближе, я водрузила сумку на прилавок. - Раз уж у нас не получается поесть в кафе, то я решила принести тебе обед прямо сюда, - торжественно объявила я, сбрасывая пальто. Открыв сумку, он заглянул внутрь. - Выглядит аппетитно. Большое спасибо, Белль. И в этот момент раздался звон колокольчика. "Господи, ну почему нас не оставят в покое хотя бы на полчаса! – мысленно взъярилась я. - Неужели я так много прошу?" Обернувшись, я увидела знакомую троицу – шерифа Свон и ее родителей. Все трое выглядели весьма мрачными. "Что-то случилось, - определила я. – Ну, почему?!!" - А, - вздохнул за моей спиной Румпельштильцхен, выходя из-за прилавка. - Ничто не радует душу больше, чем воссоединение семьи. Он остановился перед шерифом. - У вас подбородок матери, мисс Свон, - заметил он. - Мы знаем, что его убили вы! – мрачно объявила Эмма. Я так и застыла, ошарашено глядя на честную компанию. "Что за бред?!! Этого еще только не хватало!" Я, как никто другой, знала: для того, чтобы Румпельштильцхен кого-то убил, у него должны быть очень веские причины. Он никогда не убивал просто так, предпочитая получать свое, заключив сделку. А уж в этом мире, где убийство наказуемо вне зависимости от статуса и причин, тем более. Обвинение казалось диким и неправдоподобным. - И манеры отца, - с легкой иронией добавил Румпельштильцхен. - Кто-то умер? – осторожно спросила я. - Доктор Хоппер, - коротко обронила Эмма. "Теперь совершенно ничего не понимаю. Зачем ему убивать Арчибальда Хоппера? Безумие какое-то". - С чего вы взяли, что в этом замешан я? – невозмутимо спросил Румпельштильцхен, словно отвечая на мои мысли. - Потому что все улики указывают на Регину, - объявила шериф. Это стало последней каплей. Я едва не захлебнулась от возмущения. "Если мисс Свон полагает возможным выдвигать обвинения, основанные на глупых предположениях и личной неприязни, а не фактах, то невелика ей цена, как шерифу!" - А она такая белая и пушистая, что, разумеется, не способна на убийство! – возразила я, надеюсь, что с изрядной долей яда в голосе и, сделав шаг, встала рядом с ним. - Ее подставили! - заявила Эмма. - А тебе, Румпельштильцхен, не впервой использовать посредников, чтобы навредить ей, - мягко добавила Белоснежка. - Рад, что память не подводит тебя, дорогуша, - усмехнулся её оппонент, но голос его звучал настороженно. – Однако боюсь, что в этот раз должен буду вас разочаровать: я этого не делал. - И почему мы должны тебе верить? – встрял Прекрасный Принц. - Потому что я могу это доказать, - невозмутимо ответил темный. - Спросите свидетеля. - Нет никаких свидетелей, - возразила Эмма. - Технически это не так, - заметил Румпельштильцхен. – Там был пес Арчи. Приведите его сюда, и вы сможете собственными глазами увидеть, что произошло. Воцарилась тишина. Шериф, Белоснежка и Принц тревожно переглянулись, после чего последний вышел из ломбарда. Спустя четверть часа он вернулся, ведя на поводке симпатичного далматинца. - Привет, мальчик, - Румпельштильцхен присел рядом с собакой и потрепал ее по голове. – Хороший пес. Молодец. К моему удивлению собака совершенно спокойно позволила коснуться себя, а ведь животные безошибочно чуют зло и угрозу. "Он не виновен, - думала я, глядя на любимого мужчину, внезапно приоткрывшего еще одну неожиданную, но весьма приятную грань своей натуры. – И в нем не меньше света, чем в любом из нас". - Я не знала, что ты любишь собак, - улыбнулась я. - Давным-давно, в другой жизни была у меня пара-тройка пастушьих собак, - ответил он. - Это очень занимательно, - скептически обронила Эмма. – Но как Понго может что-то сказать нам? Разве что вы говорите по-собачьи. - При помощи магии, - невозмутимо пояснил Румпельштильцхен, поднимаясь. – Мы не сможем с ним поговорить, но можем извлечь его воспоминания. - Извлечь? – термин совершенно не воодушевил Прекрасного Принца. - Не волнуйтесь, больно ему не будет, - усмехнулся маг. - А почему мы должны верить вам? – вдруг спросила Эмма, подходя ближе. – Вы можете использовать магию, чтобы обмануть нас. - Магию буду использовать не я, а вы, - возразил Румпельштильцхен. - Я? – удивленно переспросила Эмма. – Как? Отвернувшись от нее, он шагнул к шкафу у стены. - Магия внутри вас - вы сами в этом признались, не так ли? - Эмма, ты не должна делать это, – попросила Белоснежка, в ее голосе слышалось беспокойство. - Если это поможет найти убийцу Арчи – должна, - возразила та. Открыв шкаф, Румпельштильцхен извлек оттуда ловца снов. - Вы знаете, что это? – спросил он, обращаясь к шерифу. - Ловец снов. - На самом деле он ловит нечто большее, чем сны. Наклонившись, он провел кисточками по голове Понго. Сетка вспыхнула золотым сиянием и заискрилась. - Что это? – прошептала я. - Воспоминание, - тихо ответил Румпельштильцхен. - А теперь, мисс Свон, - он протянул сияющий круг женщине, - покажите нам! - Как? Это просто бессмыслица! – мрачно пробурчала шериф. - Просто пожелайте, - мягко пояснил маг. - Пожелайте – и мы все увидим. Та нехотя взяла ловца снов, держа его на вытянутых руках, и мрачно уставилась на него. - Я не могу, - наконец, пробормотала она. - Можете, - возразил Румпельштильцхен с такой уверенностью, что поверили все. Эмма закрыла глаза, ее лицо обрело сосредоточенное выражение. Круг вспыхнул еще ярче, а затем сияние рассеялось, и мы увидели Арчи. Он был в своей комнате. Вот он направился к двери и открыл ее – на пороге стояла Регина. - Эмма, у тебя получается, - пробормотал Прекрасный Принц. - Регина… - Эмма всматривалась в магический круг. Внезапно картинка изменилась, и мы увидели Регину, вцепившуюся в горло доктора Хоппера. - Нет! – не в силах сдержать слезы, Белоснежка отвернулась, уткнувшись в плечо мужа. Румпельштильцхен молчал. На лице шерифа все отчетливее проступало отчаяние. Наконец, ее руки дрогнули, и ловец снов упал на пол. - Вы были правы, - мрачно сказала она, поворачиваясь к родителям. - Мне жаль, Эмма, - тихо ответил Принц. Та лишь качнула головой. - Идемте отсюда, - и направилась к двери. Принц и Белоснежка молча последовали за ней. Мелодично звякнул колокольчик, и мы снова остались одни. - Ни тебе – здравствуй, ни мне – спасибо, - холодно прокомментировал этот визит Румпельштильцхен. – Святое семейство в своем репертуаре. Вежливость явно не их конек. Я наклонилась и, подняв с пола ловца снов, протянула ему. Румпельштильцхен убрал его в шкаф. - Каждый раз, как мы встречаемся, мне приходится извиняться за чью-то грубость, - вздохнул он, поворачиваясь ко мне. – Прости… - Не стоит, - мягко перебила я его. – Это не твоя вина. - Но… - Это не твоя вина. Но чувствую, даже здесь нам не дадут спокойно пообедать. Он задумчиво взглянул на сумку и слегка прищурился, о чем-то размышляя. - Как насчет пикника на свежем воздухе? – наконец, осведомился он. – Я знаю одно удивительно прекрасное место в лесу, где нам точно никто не помешает. - Отличная идея! – улыбнулась я. Место действительно было прекрасным. Небольшая полянка, поросшая невысокой и слегка увядшей уже травой, окруженная высокими соснами. Здесь царила тишина, которую нарушало, или, скорее, дополняло пение птиц. Однако, только оказавшись здесь, мы обнаружили, что забыли покрывало. Румпельштильцхен вздохнул и, сняв пальто, расстелил его на траве. Неловко опустившись, он оперся спиной о ствол дерева. - Ты собираешься провести весь пикник стоя? Я улыбнулась и села рядом. Придвинув сумку, я достала оттуда бутерброды и протянула один ему. - Спасибо. Какое-то время мы наслаждались кулинарными творениями бабушки. Я сидела на его дорогом пальто, небрежно брошенном на землю, и была счастлива. Наверное, нужно было что-то сказать, но все слова покинули мою голову, оставив лишь радость от его присутствия. Впервые с того дня, когда я в гневе и отчаянии покинула его дом, мне было так хорошо и спокойно. Потом мы молча сидели рядом, слушая тишину. Я сама не заметила, как отяжелели веки, а голова опустилась на твердое плечо, знакомо пахнущее дорогим парфюмом и… им. Когда я открыла глаза, то вокруг царили сумерки. Встрепенувшись, я испугано выпрямилась и наткнулась на взгляд темных глаз, в которых светилось умиротворение. - Я уснула? – ошеломленно спросила я. После ночей бессонницы и кошмаров это казалось почти невероятным. - Да, - просто ответил он. - Почему ты не разбудил меня? - Зачем? Ты выглядела такой спокойной. Я смущенно покраснела. - Прости… - Не стоит. Я был счастлив стеречь твой сон, моя красавица. Услышав это слово, мое сердце предательски ёкнуло. Тем временем, Румпельштильцхен тяжело поднялся на ноги. - Неужели ты все это время просидел неподвижно? – поразилась я. - Я не хотел тебя будить, - мягко ответил он. Я невольно шагнула к нему и ласково коснулась его руки. И вздрогнула – кожа под моими пальцами была холодна, как лед. - Господи Боже, ты же совсем закоченел! Надо было разбудить меня! Ты же простынешь… - Это пустяки. Пара-тройка травяных отваров живо поставят меня на ноги. Я подняла пальто и набросила ему на плечи. - Одевай, и поехали домой, - скомандовала я. - Как пожелает моя госпожа. Он послушно надел пальто и потянулся за лежащей на земле тростью, но, потеряв равновесие, пошатнулся. Мое тело среагировало быстрее, чем разум. Прежде чем хоть какая-то мысль успела cформироваться в моей голове, я метнулась к нему. Он тяжело оперся, обняв рукой мои плечи. Внезапно наши лица оказались так близко. Мы замерли тревожно и выжидающе, а в следующее мгновение я целовала своего темного мага, растворяясь в этом поцелуе. И все ушло. В то мгновение все, что окружало нас, прошлое, будущее – все стало вдруг каким-то мелким и совершенно неважным. А важным были лишь горячие губы на моих губах, теплое дыхание на моем лице и кольцо сильных рук, обнимающих мои плечи. Я чувствовала себя так, словно внезапно вышла из темного пыльного подвала на свежий воздух. Мир до этого тусклый и серый вдруг расцвел сияющими красками. Мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, но увы… Его губы чуть дрогнули, словно прощаясь, и он неловко отступил назад. - Прости… Подняв руку, я коснулась кончиками пальцев его губ, безмолвно умоляя о молчании. - Ты замерз, - прошептала я, не поднимая глаз. – Поехали домой. Я знала, что причиняю ему боль. Я чувствовала ее злое ядовитое жало каждой клеточкой своего тела, но ничего не могла с собой поделать. Его страсть, его притяжение в одну секунду смели все барьеры, что я так тщательно выстраивала вокруг своего израненного сердца эти долгие одинокие дни и ночи. И подай я хоть единый знак, что простила, что готова вернуться и все забыть – и ничто, никакая сила ни на земле, ни под ней, ни в небе не смогла бы остановить его… Меня… Нас. - Как пожелаешь, - только сказал он и, отвернувшись, направился по тропинке, тяжело опираясь на трость. Я молча последовала за ним. Когда мы подъехали к его дому, было уже темно. Дорога прошла в молчании. Я смотрела на летящий за окном пейзаж, а Румпельштильцхен не отрывал взгляда от дороги. Он казался совершенно спокойным, и только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих руль, выдавали его. Дом казался пустым и заброшенным, и… одиноким. Совсем как его хозяин. «А ведь это и мой дом, - вдруг подумала я. – Единственный, который у меня есть». - Я бы пригласил тебя на чашку чая, но, думаю, ты откажешься, - вдруг сказал Румпельштильцхен, по-прежнему избегая смотреть на меня. - Ну почему же? – в тон ему ответила я и сама удивилась собственному ответу. – У нас еще остались бутерброды. Он поднял на меня взгляд - в черных глазах плескалось неверие. Он словно спрашивал: на самом ли деле я это сказала или ему послышалось? Я улыбнулась и вышла из машины. Пройдя по знакомой дорожке, я поднялась по ступенькам крыльца и толкнула дверь. Она послушно открылась. Холл встретил меня темнотой и тишиной. И покоем. Я закрыла глаза и вдохнула, знакомые запахи защекотали нос… «Я дома». Чай мы пили в том же звенящем своей многословностью и недосказанностью молчании. Наконец, чашка опустела. «Ну, вот и все. Сказка закончилась. Пора возвращаться в реальность и пустую одинокую комнату над библиотекой, Белль». Тишина становилась гнетущей, и я поспешила разбить ее. - Спасибо за чай. Я, пожалуй, пойду. Он ничего не ответил, сосредоточенно глядя на свою, так и не тронутую, чашку с чаем. Мгновение я смотрела на него, а затем отвернулась и вышла из кухни. Надев пальто, я направилась к двери. Каждый шаг давался с трудом, словно я двигалась в патоке, но, упрямо стиснув зубы, я делала следующий, и следующий… Когда остался последний шаг, его пальцы обхватили мои плечи. - Не уходи, прошу тебя, - отчаянно прошептал он, зарывшись лицом в мои волосы. – Я сделаю все, что ты хочешь, только не уходи. Он не лгал – я знала это. В тот момент я действительно могла потребовать, что угодно, и он исполнил бы мое желание. Ну, или попытался бы. Вот только… Того, кого любишь, не нужно менять. Нужно просто любить и быть рядом, чтобы дать ему возможность удержаться и не переступить грань… «Все что я хочу? - подумала я с грустью. – Мне бы самой знать, чего я хочу». Он медленно, словно оставляя последнюю возможность передумать, развернул меня к себе. Из черной бездны в мою душу смотрела любовь. - Я люблю тебя, - прошептал он, прежде чем его губы прижались к моим. Сила его страсти обжигала сердце. Все разумные и не очень доводы мгновенно обратились в прах и исчезли смытые лавиной вырвавшихся на волю чувств. И мне было уже все равно, кто он, кем был и кем станет, и даже кем стану я рядом с ним. Обнимая его плечи, я лихорадочно отвечала на его поцелуи и понимала, что никуда не уйду. По крайней мере, этой ночью. Я проснулась первой. К счастью. Проснись он вперед меня, и, боюсь, у меня не достало бы силы воли, чтобы заставить себя оторваться от него и пойти на работу. Открыв глаза, я позволила себе несколько минут сонно понежиться в его теплых объятиях, прислушиваясь к тихому дыханию, что шевелило мои волосы, и мерному глухому стуку сердца у щеки. Осторожно, чтобы ненароком не разбудить его, я выбралась из постели, подхватила свою одежду и на цыпочках выскользнула из спальни. Внизу я оделась и сварила кофе. Насладившись чашечкой ароматного напитка, я собралась было уйти, но внезапно пришедшая мысль заставила меня остановиться. Такой уход мог показаться ему бегством. Словно я стыдилась того, что произошло между нами, желала скрыть это, забыть… Но это было не так, и я не хотела, чтобы он так думал. Поразмыслив, я прошла в кабинет, где взяла ручку и листок бумаги, и вернулась на кухню. Промучившись еще четверть часа, я, наконец, сделала свой выбор. «Люблю тебя. Белль». Пробежав глазами сие творение эпистолярного жанра, я осталась довольна и, оставив листок в центре стола, со спокойной душой отправилась в библиотеку. Его телефонный звонок застал меня в парикмахерской. Вернувшись домой, я быстро приняла душ и переоделась, после чего решила заглянуть к бабушке и позавтракать. Здесь-то я и попалась в цепкие ручки Руби. Та объявила, что ходить с такой прической просто неприлично и, умоляюще похлопав ресницами в сторону бабушки, потянула меня за собой. Так я и оказалась в кресле парикмахера. Предоставив тому свободу действий с единственным пожеланием сохранить длину и цвет волос, я закрыла глаза и расслабилась. Стрижка была почти завершена, когда телефонная трель вырвала меня из сонной полудремы. Взглянув на экран, я улыбнулась и нажала кнопку ответа. - Я тоже тебя люблю. Ты не могла бы прийти в ломбард? - Прямо сейчас? - Желательно. В душе трепыхнулась тревога. - Что-то случилось? - Нет. Просто хочу кое-что тебе показать. Это очень важно. Ты придешь? - Уже выхожу. Взглянув на себя в зеркало, я осталась довольна результатом, поблагодарила мастера и, расплатившись, поспешила в ломбард. - Привет! Что такого случилось, о чем нельзя сказать по телефону? Я старалась говорить легко, в надежде скрыть беспокойство, которое все настойчивей и громче звучало внутри. Его лицо вспыхнуло торжествующей радостью. - Мне удалось! – объявил он. – Я могу уехать! «Боже мой!» Мне сложно описать, что именно я почувствовала, услышав его слова. Я была рада за него. Безусловно. Человек, который стольким пожертвовал на пути к благой цели, должен достичь ее. Но к моей радости примешивались страх и печаль. Страх, потому что никто не знал, что за мир скрывается за чертой Сторибрука, какие опасности подстерегают там? Печаль, потому что я теряла его. Скорее всего временно, но кто скажет наверняка? Судьба любит играть с нами. Ты думаешь, что стоишь на вершине мира, считаешь себя победителем, а поворот ее колеса отправляет тебя в грязь. Но, глядя в его озаренное надеждой лицо, я заставила себя отбросить все иные чувства, кроме радости. «Потом… Все потом. Когда буду одна». - Ты можешь пересечь границу? - Да, могу. На прилавке перед ним стоял большой лоток с бутылочками. Взяв одну из них, заполненную бесцветной жидкостью, Румпельштильцхен поднес ее к глазам. – Обрызгав этим зельем дорогую мне вещь, я сделаю ее талисманом, который хранит память. - Что ты заколдуешь? – я ласково коснулась его ладони. - Смотри. Развернувшись, он отодвинул картину, за которой я увидела дверцу сейфа. Открыв его, он достал какой-то сверток. - Этот плащ – все, что у меня осталось от Бея. - Думаю, ты вряд ли возьмешь меня с собой, - прошептала я, стараясь казаться спокойной. И, хотя я уже знала ответ, в моей душе все еще теплилась безумная надежда. - Я бы с радостью, - так же тихо ответил он. – Но зелья хватит лишь на одну вещь. Я молча кивнула. Свернув плащ, Румпельштильцхен положил его на место и запер сейф. - Это мой путь, Белль, - мягко сказал он, выходя из-за прилавка. – Мой и только мой. И я должен пройти его сам. Обняв, я прижалась лицом к его груди и тут же отстранилась, гладя угловатые плечи. - Я знаю, - я заставила себя улыбнуться. – Мне пора в библиотеку, иначе она никогда не откроется, и меня уволят. Румпельштильцхен взял мои ладони и нежно сжал. Тепло его рук проникло до самого сердца, на мгновение растопив мою печаль. - До встречи, - прошептала я и, развернувшись, направилась к двери. - Я провожу тебя, - предложил он. - Не стоит, - мягко возразила я, не оборачиваясь. Мне хотелось остаться наедине с собой и разобраться в буре охвативших меня противоречивых чувств. Я не могла мыслить рационально, когда он был рядом. - В таком случае, могу я хотя бы пригласить тебя на ужин сегодня? Я оглянулась и пожала плечами. - Почему бы нет? - Куда бы ты хотела пойти? - Думаю, выбор у нас не велик. Ты не любишь бывать на людях, а моя кухня слишком маленькая и неуютная. Так что остается твоя. Судя по блеску, вспыхнувшему в черных глазах, эта мысль пришлась ему по душе. - Я заеду за тобой вечером. - Хорошо, - ответила я и вышла из ломбарда. Дорога привела меня в чувство. «В конце концов, чему быть – того не миновать, - сказала я себе. – Так зачем тратить то время, что у нас еще есть, на грусть и обиды? Опять же, он любит меня, и я люблю его, а значит, рано или поздно, но мы будем вместе. Он вернется ко мне. Нужно просто в это верить и ждать». Эти мысли принесли желанный покой в мою душу, и в библиотеку я вошла уже умиротворенная и даже довольная. Взяв стопку книг со стеллажа у входа (они пришли только вчера, и я не успела их расставить), я прошла в зал и увидела человека. Мужчину. Он стоял в полумраке между стеллажей и читал книгу. - Простите, но библиотека пока не работает, - мягко сказала я. Он посмотрел на меня, а затем захлопнул книгу и положил ее на полку. На месте левой кисти холодно сверкнул металлический крюк. И я узнала его. - Я пришел не за книгами, милочка, - насмешливо пропел знакомый голос. - Ты! Он шагнул ко мне, я отступила, мысленно намечая путь к выходу. Эта встреча явно не сулила мне ничего хорошего. - Ты хотел освободить меня из башни королевы. По его губам скользнула кривая ухмылка, которая в сочетании с мрачным и жестоким выражением пустых, словно у мертвеца, глаз делала его лицо почти уродливым. Упершись спиной в стеллаж, я поняла, что пора, и рванула к выходу, но он оказался быстрее и перерезал мне путь. Мы замерли возле небольшой полки с книгами у входа, настороженно сверля друг друга взглядами. - Ты хотел убить Румпельштильцхена. - И все еще хочу, - подтвердил он. - Но для начала мне хватит тебя! Он шагнул ко мне. Я с силой толкнула полку, опрокидывая ее, и не глядя метнулась к лифту, ведущему в шахты, мысленно благословляя Румпельштильцхена, научившего меня им пользоваться. Влетев внутрь, я нажала кнопку закрытия дверей и, прижавшись к зарешеченной задней стенке, вознесла мольбу провидению, чтобы двери успели закрыться. Видимо, мои молитвы были услышаны, поскольку тяжелые железные двери сомкнулись перед самым носом пирата, отгородив меня от его перекошенного яростью и ненавистью лица. Я с облегчением выдохнула, но тут лифт содрогнулся от сильного удара. Пират явно не собирался сдаваться. Я достала телефон и лихорадочно набрала номер. - Привет, Белль, - донесся из трубки знакомый голос. - Румпель… Я в лифте! Здесь мужчина. Он ворвался в библиотеку и угрожает меня убить! Лифт содрогался от ударов, в трубке послышалось шуршание. - Белль? – я едва расслышала его через многочисленные помехи. - Тебя плохо слышно… Кто в библиотеке? - Пират! Рука… У него нет руки! - Белль… Снова шипение. - Алло? Я ошарашено уставилась на экран, который мигнул и погас. «Только этого не хватало! Ну почему именно сейчас?!!» - Нет, - отчаянно прошептала я. Теперь оставалось только молиться, чтобы Румпельштильцхен догадался прийти и не опоздал. И глядя на содрогающуюся от ударов дверь и слыша яростные проклятия за нею, я вознесла самую искреннюю мольбу небесам, чтобы она выдержала. Так продолжилось около четверти часа, а затем стук и крики внезапно прекратились. Я настороженно прислушалась. Тишина. И тут раздался щелчок открываемого замка. Я содрогнулась, испуганно вжимаясь спиной в решетку. Двери плавно раскрылись, и передо мной появился… Румпельштильцхен. - Белль… От нахлынувшего облегчения у меня едва не подогнулись колени. Бросившись ему на шею, я прижалась к нему и почувствовала себя в безопасности. - Все хорошо, - бормотал он, обнимая меня. – Все в порядке. Надень. Он накинул мне на плечи свое пальто. Напряжение медленно отступило, оставляя после себе неприятную дрожь. - Где… Где он? – я оглянулась по сторонам. - Не знаю, но бояться больше нечего – я рядом. Он снова обнял меня, погладил по волосам, ласково перебирая пряди, и я успокоилась. - По-моему, работа не получится, - тихо пробормотала я, прижимаясь щекой к шершавой ткани его пиджака. – Сегодня явно не мой день. - А вот у меня, похоже, дел прибавилось. Его голос был глух и ровен, но в нем слышались нотки скрытого гнева. Отстранившись, я взглянула ему в лицо. Оно казалось спокойным и обычным, и только легкое напряжение в уголках губ да подрагивающие крылья носа выдавали его истинное состояние. Меня охватило дурное предчувствие. - Что ты задумал? – нахмурившись, спросила я. - Ничего, - последовал невозмутимый ответ. – Пока. Но предлагаю закрыть библиотеку и пойти со мной. Пока я рядом, ты будешь в безопасности, обещаю. - Хорошо. Меня такой расклад устраивал как нельзя больше. И не только потому, что мне нравилось его присутствие, а еще и потому, что это давало мне возможность узнать его планы. А в том, что Румпельштильцхен что-то задумал, у меня не было никаких сомнений. Такова уж была его натура. В обоснованности своих подозрений я убедилась, стоило нам выйти за дверь. Румпельштильцхен размашисто шагал по улице, так что я едва поспевала за ним. Он настолько погрузился в свои мысли, что, похоже, забыл о больной ноге. Схватив его за руку, я заставила сбавить скорость. Он словно очнулся ото сна и удивленно посмотрел на меня. - Куда мы идем? - В ломбард. - Зачем? - Скажем так: там есть пара-тройка вещей, которые навсегда избавят тебя от этого пирата. Румпельштильцхен с ненавистью выплюнул последнее слово, его лицо исказилось от едва сдерживаемой ярости. Я почувствовала, как внутри просыпается тревога и с силой вцепилась в его рукав, вынуждая остановиться. - Нет, - решительно заявила я. - Нужно сообщить шерифу, и пусть она с ним разбирается! – его губы скривились в ехидной усмешке, но он предпочел промолчать. – Ты так близок к возвращению сына, - воззвала я к его разуму. – Не позволяй ненависти к этому человеку помешать тебе! - Он пытался убить тебя… - Да. Но мне гораздо интереснее – почему? Что произошло между вами? - Белль… - он споткнулся на полуслове, а затем отрезал, жестко и безапелляционно. - Тебя это не касается. Я едва не задохнулась от возмущения. - Он напал на меня! Это еще как меня касается! – непримиримо заявила я, встав перед ним и тем самым вынудив остановиться и его. Очевидно, поняв, что без объяснений не обойтись, Румпельштильцхен быстро оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что нас никто не слышит, и обреченно махнул рукой. - Много лет назад я был женат на женщине по имени Мила, пока в нашей жизни не появился Крюк. - Она была матерью Бейлфара? - Да. И из-за этого негодяя мой сын рос без матери! Он отнял у меня жену, а у Бея – мать. А я отнял у него руку! И ошарашив меня столь потрясающим заявлением, Румпельштильцхен, как ни в чем не бывало, продолжил путь. - Так вот почему он напал на меня, - пробормотала я. Что ж, мотивы пирата стали мне понятны. Это внесло успокоение как в мою душу, так и в разум, ибо нет ничего хуже, чем пытаться противостоять неизвестности. Но было еще одно обстоятельство, которое привлекло мое внимание – упоминание о другой женщине, когда-то занимавшей важное место в его жизни. Пусть это было очень давно, но все же было. И это была не просто женщина, а мать его единственного сына… Тем временем, мы подошли к ломбарду. Румпельштильцхен достал ключи и потянулся к замку, но я встала перед ним, стараясь поймать его взгляд, который почему-то тщательно избегал моего. - Что произошло с твоей женой? – спросила я. - Что он сделал? Румпельштильцхен упрямо покачал головой. Выражение его лица ясно говорило, что мои вопросы ему неприятны, но я не намеревалась отступать. Взяв его руку в свои ладони, я нежно сжала ее, поймав устало-нервный взгляд. - Ты можешь сказать мне все. - Она погибла - это главное, - скупо проронил он и снова потянулся к замку, давая понять, что разговор закончен. Открыв дверь, он стремительно шагнул внутрь. Я подавила тяжелый вздох. Как я не стремилась разбить лед недоверия, то и дело возникающий между нами, но каждый шаг вперед оборачивался двумя шагами назад. Помелив мгновение, я шагнула следом и замерла. Вокруг царил кавардак, словно внутри прошелся небольшой тайфун. Часть витрин была разбита, и осколки стекол серебристой крошкой поблескивали на полу. - Что случилось? – ошарашено выдавила я. - Крюк, - мрачно прошипел Румпельштильцхен и шагнул вперед. – Вот зачем он напал на тебя. - Чтобы выманить тебя отсюда, - догадалась я. – Но зачем? Он не ответил, а молча прошел внутрь. Прямо к открытому сейфу, в котором хранился плащ Бея. Пустому сейфу. Отвернувшись, он закрыл лицо руками, но я успела заметить гримасу боли и ужаса, исказившую его черты. А в следующее мгновение его трость со страшной силой обрушилась на уцелевшую витрину. Стекло со звоном брызнуло в стороны. Я вздрогнула и бросилась к нему - Румпель! Румпель!!! Остановись, пожалуйста! Не без усилия, но ему удалось овладеть собой. - Ты права, - заявил он, все еще кипя от ярости. - Я просто верну то, что принадлежит мне! Он стремительно шагнул к двери, но я бросилась следом и загородила ему дорогу. - Позволь мне помочь, - умоляюще попросила я. - Это мой бой! – рявкнул Румпельштильцхен, черные глаза обожгли гневом. - Это моя вина! – не менее упрямо возразила я.- Если бы Крюк не напал на меня, ты был бы здесь, и ничего не случилось бы. - И как ты планируешь вернуть плащ? – вспылил он. - Ты хоть представляешь, с кем мы имеем дело? Впрочем, этот выпад, хотя и причинил боль, но не заставил меня потерять присутствие духа. - Я не могу сидеть сложа руки!.. - О да, именно это ты и сделаешь, - возразил он, не дав мне договорить. - Ты вернешься в библиотеку, закроешь дверь и будешь ждать, пока я не решу эту проблему! Я почувствовала, как внутри просыпается гнев. - А что если я это не сделаю? – вызывающе бросила я. – Используешь магию, чтобы сделать меня покорной? - Нет, - мрачно проскрежетал он. - Я верю, что ты выполнишь мою просьбу, как ты веришь в то, что я – хороший человек. Белль, прошу тебя. Возможно, Крюк лишил меня шанса найти сына, и я не хочу потерять еще и тебя! Я не нашлась, что ответить, но, похоже, Румпельштильцхен и не ждал ответа. - Вот… - он подошел к прилавку у самой двери, достал пистолет и протянул мне. – Я хочу, чтобы ты взяла это на случай, если Крюку хватит глупости снова напасть на тебя. Прицелься, нажми на курок, а остальное пистолет сделает сам. Поняла? - Да, - кивнула я, взяв оружие. Холодная металлическая тяжесть легко уместилась в моей руке. Румпельштильцхен шагнул к двери. - Подожди! Я бросилась следом. Он обернулся, и наши взгляды встретились. - Поклянись, что ищешь Крюка только для того, чтобы забрать плащ Бея, - попросила я. Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, как эмоции вихрем кружатся и скользят по его лицу. Нежность, боль, надежда, вина, гнев… А затем он отвернулся и, распахнув дверь, шагнул за порог, так и не сказав ни слова. Вернувшись в библиотеку, я подняла полку и принялась собирать книги, хотя мои мысли разрозненным стадом бродили вокруг событий сегодняшнего дня. В памяти то и дело мелькали обрывки воспоминаний. Глумливая физиономия Крюка… Искаженное яростью и болью лицо Румпельштильцхена… И его молчание. «Значит, дело не только в украденном плаще, - думала я. – Месть. Они ненавидят и желают отомстить друг другу. И все из-за той женщины. Милы… Что же произошло?» Я подняла очередной томик и увидела небольшой моток веревки, завязанный замысловатым узлом. «Где-то я уже видела нечто подобное». Нахмурившись, я попыталась припомнить, и верная наперсница-память услужливо подсказала ответ. Я поспешила к одному из стеллажей и, достав нужную книгу, открыла ее. Веревка была завязана одним из морских узлов. «Крюк – пират. Вот оно!» Я почувствовала, как губы невольно расползаются в улыбке. - Крюк приплыл в Сторибрук на корабле. Захлопнув книгу, я поставила ее на место и задумалась. Румпель велел мне оставаться в библиотеке, но я не могла сидеть на месте. Я чувствовала себя виноватой, и не без оснований. Но мучиться виной можно и потом, а сейчас нужно было действовать, и как можно быстрее. Кто знает, что еще могло взбрести в голову этому отвязному пирату? «Быть может, стоит позвонить шерифу Свон? В конце концов, разбираться с нарушителями порядка – ее долг. Нет, нельзя. Румпель ищет Крюка, и он отказался дать слово, что ограничится тем, что заберет плащ Бея. Если он найдет пирата прежде, чем это сделает шериф, то кто знает, что именно увидит та. Может статься, она опоздает, и тогда вся ситуация обернется против Румпельштильцхена. А учитывая «доброе» отношение к нему горожан, думаю, они не замедлят обернуть сложившиеся обстоятельства против него. Ведь когда пропал Арчи, несмотря на то, что все улики указывали на Регину, мисс Свон обвинила именно Румпельштильцхена. Нет, звонить шерифу нельзя, но и сидеть, сложа руки, тоже. Я должна что-то предпринять. В конце концов, в том, что этому подлецу удалось украсть самую дорогую вещь для Румпеля, львиная доля именно моей вины. У Крюка нет руки, но он молод и здоров. На стороне Румпеля - магия и сила темного, но в данный момент он в ярости, а она – плохой советчик. Он может переоценить свои силы и в результате пострадает. Или даже… погибнет. Нет, это не произойдет! Я этого не допущу! Нужно действовать! Судя по всему, Крюк следил за Румпельштильцхеном с момента своего появления в Сторибруке, а значит, вероятнее всего он продолжает это делать и сейчас. Если я найду его корабль и заберу плащ Бея до того, как они встретятся, то возможно встречи удастся избежать вообще. И никто не пострадает. А если Крюк нападет на меня? Хм-м… У меня есть пистолет, я молодая и ловкая. Удалось же мне справиться с яогуаем. Так неужели я не смогу одолеть обычного человека, пусть и пирата? Смогу. Уверена, смогу!» Приняв решение, я схватила пистолет и поспешила на пристань. Пристань была пуста. Я еще раз внимательно окинула ее взглядом - ничего. «Не может быть! Он должен быть где-то здесь. Я не могла ошибиться!» - Где же он? – пробормотала я, ступая на пирс. Пройдя по нему до пожарного ящика, я остановилась, рассматривая прибрежную полосу. Внезапно мое внимание привлек странный звук. Скрип. Где-то совсем рядом скрипело дерево. Я замерла и прислушалась. Скрип повторился. Я оглянулась по сторонам, но не увидела ничего. Над головой пронзительно загалдели чайки. Я невольно посмотрела на них, и тут одна из птиц, что кружили над водой, вдруг сложила крылья и села на… пустоту. «Вот значит как!» Открыв ящик, я набрала горсть песка и сыпанула ее на воду. Рыжие песчинки осели в воздухе, обрисовав несколько ступеней. - Нашла. Подойдя к лестнице, я принялась подниматься, осторожно нащупывая ее ногами. А потом воздух передо мной дрогнул, и я увидела его. Это действительно был корабль. Паруса были подняты, и он мягко покачивался на волнах. Я стояла на палубе, удивленно и с опаской озираясь по сторонам, но кругом царила тишина. Очевидно, мои подозрения оказались верны, и капитан действительно все еще следил за Румпельштильцхеном. «Главное, что его нет здесь, - резонно подумала я. – Нужно побыстрее найти плащ Бея и исчезнуть до того, как он вернется». На всякий случай приготовив пистолет, я решительно направилась исследовать недра пиратского судна. Дверей внизу лестницы оказалось всего две, что, если не упрощало мою задачу, то значительно сокращало время на ее исполнение. Открыв ближайшую, я вошла в каюту. Она была крошечной и тесной, заставленной и завешенной всякими снастями. - Эй! – вдруг донесся до меня чей-то крик. Я нервно оглянулась, но никого не увидела. - Кто здесь? - Я внизу. Пройдя к дальней стенке, я увидела большую решетку, из-за которой и доносился голос. Подняв ее, я замерла, потрясенная увиденным. Передо мной был Арчибальд Хоппер. Живой. Его руки были связаны, а на шее болталась повязка, до этого, очевидно, закрывавшая ему рот. При виде меня его лицо озарилось радостью. - Белль, слава богу! – воскликнул он. - Арчи? – ошарашено пробормотала я. - Ты в порядке? - Да. Ты не могла бы… - он кивнул на связанные руки. Оглянувшись по сторонам, я увидела в углу саблю, и спустя минуту доктор Хоппер уже стоял рядом со мной. - Уходи, - решительно скомандовала я. - Найди мистера Голда и скажи, что я здесь. Приведи его сюда. - Ты не пойдешь со мной? – удивился тот. Очевидно, ему претила мысль оставить девушку в одиночестве на пиратском корабле, вот только мне было совершенно не до его рыцарских чувств. Я кожей чувствовала, как утекают сквозь пальцы драгоценные песчинки времени… И тут над нашими головами послышались тяжелые шаги. «Черт! Только этого не хватало!» - подумала я и еще непреклоннее взглянула на Арчибальда Хоппера. - Иди и сделай так, как я сказала! – приказала я. – Нет времени спорить! К счастью, Арчи повиновался. Я проследила, как он нерешительно поднялся по лестнице и исчез из виду, а затем вернулась к осмотру каюты. Я не могла уйти отсюда ни с чем, будучи столь близкой к цели. На одной из полок обнаружился довольно крупный деревянный сундук. «Плащ может быть там», - подумала я. Стащив его с полки, я попыталась открыть крышку, но сундук оказался заперт. Пистолет мешал мне, и я отложила его в сторону. Осмотрев полки, я увидела ключ. «Похоже удача все же на моей стороне!» Открыв замок, я распахнула крышку и едва сдержала возглас разочарования. В сундуке были только золотые монеты. - Это ищешь? – раздался у меня за спиной знакомый насмешливый голос. Я резко обернулась. Пират стоял в дверях, небрежно опираясь плечом о косяк, и смотрел на меня, а с крюка на его руке свисал… «Плащ!» - Эта вещь - не твоя, – заявила я, смело встречая его взгляд. В конце концов, терять мне было уже нечего. - Теперь моя, - возразил мужчина. Я осторожно покосилась на пистолет и попыталась изменить позу так, чтобы дотянуться до него. В глазах капитана блеснула насмешка, и я поняла, что мой маневр разгадан. «Была - не была!» Я рванулась к пистолету, но Крюк оказался быстрее. Увидев пистолет в его руке, я отступила к двери. - Моя дорогая Белль, - между тем самодовольно протянул пират, внимательно рассматривая оружие. – Тебе стоило сидеть в своей библиотеке. В тот момент я не могла не согласиться с суровой справедливостью этого замечания, но, увы, что сделано – то сделано. - Жизнь иногда может быть такой… грязной, - добавил он, целясь мне в голову. Я вызывающе вздернула подбородок, давая понять, что не боюсь. Я и в самом деле не боялась. Все мои мысли были сосредоточены на поиске выхода. «Но для начала нужно отвлечь его внимание». - Я тебя не боюсь. И не уйду без этого! – я кивнула на плащ. - Я восхищен твоей преданностью, - насмешливо протянул Крюк. - Но помогать Румпельштильцхену – гиблое дело. Он небрежно бросил плащ на стол рядом с сундуком с золотом. - Он нужен ему, чтобы найти сына, - тихо сказала я, сама не зная зачем. - С чего ты взяла, что он хочет быть найденным? – ехидно осведомился пират. - Я оказываю этому мальчику услугу. - Неужели ты причинил ему недостаточно боли?!! - Я причинил ему боль? – капитан насмешливо продемонстрировал крюк на левой руке. - Ты забрал его жену. Его лицо посуровело, а взгляд стал жестким и колючим, но он тут же отвел его. - Скажи-ка, милочка, - он неспешно подошел ко мне вплотную и, склонившись к моему лицу, вкрадчиво прошептал. – Если женщина приходит к тебе и умоляет увезти ее прочь – разве это воровство? К вящему разочарованию капитана, его близость не вызвала у меня никаких эмоций, за исключением разве что раздражения, которое я попыталась скрыть. В конце концов, не стоило злить его до того, как я доберусь до двери и получу возможность сбежать. - Зачем ей бросать его? - Потому что он был трусом, а она любила меня. Я опустила ресницы. Он отвернулся и подошел к плащу, слегка коснувшись простой грубой ткани. - Я хотел сжечь его, как только он окажется у меня в руках. - Так почему ты не сделал этого? – совершенно искренне поинтересовалась я. - Потому что ее сшила Мила, - в голосе капитана, когда он произнес имя этой женщины, послышались скорбь и тоска. «Значит, он действительно любил ее. Ее смерть причинила ему боль». - Мне жаль, что она умерла, - мягко сказала я. - Но месть не воскресит ее. - Умерла? – он издевательски усмехнулся, помахав пистолетом, и снова подошел ко мне. – Ты говоришь так, словно это был несчастный случай. Это он тебе сказал? - Он ничего не сказал. - Ну, разумеется, он опустил подробности! Его лицо снова помрачнело, а в глазах загорелась ярость. - И какие же? – осторожно поинтересовалась я. - Он убил ее. От правдивой жестокости этих коротких слов у меня перехватило дыхание. Пистолет скользнул по моему горлу вниз, прочертив холодную линию, и уперся в грудь у самого сердца. – Он вырвал ей сердце и раздавил его на моих глазах. Я не поверила. Перед мысленным взором калейдоскопом пронеслись воспоминания. Картины моей жизни в темном замке… Наши отношения здесь, в Сторибруке … То, с какой болью он говорил о сыне… И любовь. Нежная. Страстная. Отчаянная. Грустная. Обжигающая и утешающая. Все та же и всегда новая. Едва не угасшее пламя раненного сердца, все еще теплящееся во тьме его души, глядящее на меня из черных глубин его глаз. «Он не убил бы просто так, ради забавы. Да, он может быть жестоким, но хладнокровным убийцей – никогда. А значит, все было не так!» - Нет, - твердо сказала я, глядя в глаза капитану. - Да, - возразил он. - Нет! - Да! – пистолет снова уперся мне в шею. - Ради своей силы, он сделает все, что угодно! Почему, по-твоему, все, кто был ему близок, либо убегали, либо умирали? - он отступил на шаг и направил на меня пистолет, глядя с насмешкой и… жалостью. - И что заставляет тебя думать, что с тобой будет иначе? Ответь мне, милочка. Чего ради ты борешься за такого человека? Я не отвела взгляд, преисполненная решимости дать достойный отпор его заблуждению и ненависти. - Потому что я вижу в нем свет и верю, что он изменится! Потому что, несмотря ни на что, у него чистое сердце, а твое… твое прогнило! Схватив привешенный сверху багор, я качнула его, с силой ударив пирата в лицо. Тот пошатнулся, отступил и, споткнувшись, свалился в трюм. Схватив плащ, я бросилась прочь. Вот позади осталась лестница. Я выскочила на палубу, но тут передо мной снова возник капитан. Едва не налетев на него, я отшатнулась и замерла. - Черт побери, как ты… - Я знаю этот корабль, как свои пять… - он взглянул на крюк и криво ухмыльнулся. – Ну, ты поняла. Лучше отдай! – мрачно приказал он, указав на плащ в моих руках. - Или что? – раздался за его спиной знакомый голос, и из-за мачты неспешно вышел Румпельштильцхен. Пират мгновенно утратил всякий интерес к моей персоне и направился к нему, издевательски скалясь. - В этом мире ты выглядишь иначе, Крокодил! Совсем как трус, которого я встретил давным-давно - хромой и убогий! - И все же, - невозмутимо заметил Румпельштильцхен, тяжело опираясь на трость, – ты никак не можешь убить меня. - Давай же, темный, - вызывающе ухмыльнулся Крюк. – Или снова спрячешься за магию? Румпельштильцхен улыбнулся, и от этой улыбки у меня по коже пробежал мороз. - Никакой магии, - просто ответил он и с размаху ударил капитана по лицу тростью. Тот рухнул, как подкошенный, а Румпельштильцхен ударил снова. И снова. И снова. Тьма лилась из его глаз, окутывала его фигуру призрачным покрывалом. Но я не собиралась отдавать его без боя! - Румпель, перестань! – позвала я. - Пойдем отсюда. - Не сейчас, - он замахнулся снова. Пират валялся на палубе с окровавленным лицом, морщась от боли, но даже и не думал сопротивляться. «Он хочет этого. Хочет, чтобы Румпель убил его. И он убьет. А что будет потом? В этом мире все не так, как в сказке. Шериф Свон, королева и остальные с радостью ухватятся за такую прекрасную возможность раз и навсегда избавиться от Румпельштильцхена. В итоге он потеряет все. Возможность найти сына, свободу, а, быть может, и жизнь. Ну уж нет! Все только-только начало налаживаться, и я не собираюсь жертвовать нашим счастьем во имя желания какого-то пирата и его чертовой мести!» Я шагнула к Румпельштильцхену, увлеченно избивающему поверженного противника, и протянула плащ. - Вот… Ты пришел за этим! Вот что вернет Бея! Он замер, глядя на старую ткань в моей руке, и словно очнулся. Взгляд его прояснился, но тут снова вмешался капитан. - Ты зря сотрясаешь воздух, милочка, - усмехнулся он. – Он должен доказать, что он – не трус. Его слова вновь ввергли Румпельштильцхена в ярость. - Тебе лучше отвернуться, Белль, - прошипел он, замахиваясь тростью. - Зрелище будет не из приятных! - Давай же! Давай! – кричал Крюк, словно приветствуя каждый удар. – Сделай это! Убей меня! Я с отвращением скривилась, и тут наши взгляды встретились. В мертвых глазах капитана светились ненависть и безумие, а на губах змеилась издевательская ухмылка. - Он должен показать тебе, насколько силен. - Нет! - взмолилась я. - Румпель, именно этого он добивается! Он хочет уничтожить тебя, убить в тебе свет. Румпельштильцхен замер, глядя на меня и тяжело дыша, его жуткий отсутствующий взгляд начал проясняться… - Вырви мое сердце! – яростно прошипел пират. - Убей меня, как убил Милу, чтобы я мог, наконец, воссоединиться с ней! Услышав имя жены, Румпельштильцхен оскалился, словно волк на охоте, черные глаза заполыхали ненавистью. - Он должен умереть, Белль, - почти с мольбой заявил темный и, швырнув трость, вцепился пирату в горло. - Нет, не должен! - возразила я, не оставляя попыток достучаться до его затуманенного болью и яростью сознания. Это помогло - Румпельштильцхен снова взглянул на меня. - В тебе еще есть свет, даже если его вижу лишь я, - мягко и нежно уговаривала я, словно раненного зверя. - Пожалуйста… Пожалуйста, докажи мне, что я не ошиблась! Его лицо разгладилось, пальцы разжались, выпуская горло капитана. - Забирай свою посудину и плыви, пока не свалишься за край мира. Я больше не хочу тебя видеть. Отвесив пирату легкую презрительную пощечину, ставшую достойным завершением этой речи, Румпельштильцхен выпрямился, поднял трость и протянул мне руку. - Пойдем. Я дала ему свою, и мы направились к сходням. Уходя, я спиной чувствовала устремленный нам вслед пустой взгляд. «Ненависть делает человека жалким, – устало подумала я. – А я, похоже, опять справилась. Пусть и не без помощи. Мы нашли плащ Бея, и теперь он может продолжить поиски. Капитан жив, а значит, у шерифа нет оснований для нелепых обвинений, а Румпель сумел удержаться на самом краю тьмы, так и не перешагнув запретную черту. Сегодня определенно мой день!» Выбравшись с корабля, мы направились домой. В его дом. После всей кутерьмы работать не было ни сил, ни желания. Лично мне хотелось заползти в какую-нибудь темную уютную норку и заснуть там, свернувшись клубочком. Увы, мою квартиру над библиотекой никак нельзя было назвать уютной, и возвращаться туда мне совсем не хотелось. - Я приготовлю что-нибудь на обед, - устало пробормотал Румпельштильцхен, когда мы вошли в дом. - Я могу помочь, - предложила я. - Не стоит, я справлюсь. А ты пока отдохни. Если у кого-то и был сегодня тяжелый день, так это у тебя, моя дорогая. - У тебя он был не легче, - чуть улыбнулась я. – И это не я только что избила пирата тростью, а затем попыталась еще и задушить его. Он криво усмехнулся. - Да уж, - с горечью обронил он. – Должно быть, мы являли собой жалкое зрелище. Два идиота, передравшиеся из-за покойницы, которая не была даже достойна этого. - Только он, - мягко возразила я. – Жалким был только Крюк, ведь тебе удалось победить своего главного врага. Он удивленно посмотрел на меня, вопросительно выгнув бровь. - Свою ненависть, - пояснила я. – Свой гнев. Тьму, что поселилась в тебе. Я была права: свет все еще живет в твоем сердце, а значит, однажды тьма покинет его навсегда. Кстати, говоря о Миле… В черных глазах мелькнули неуверенность и… страх. - Что он сказал тебе? – хрипло спросил Румпельштильцхен. - Что ты убил ее, - спокойно ответила я. – Вырвал ей сердце и раздавил его. Я не собиралась лгать. Только не сейчас, ни в эту минуту, когда у меня появился шанс узнать хоть что-то и, быть может, избавить хоть от малой толики боли, что он носил в себе. - Это правда? – тихо спросила я. - А ты сомневаешься? – усмехнулся он. Я молча ждала. - Да, - наконец, нехотя выдавил он. - Расскажи мне, - просила я. Он поморщился. - Это будет больно, Белль. Очень больно. - Это было больно все эти годы. Поделись со мной своей болью, как делишься радостью, силой, любовью. - Ты будешь разочарована, - еще тише сказал он, опуская голову. – Я и так далек от идеала… - Я знаю, - перебила я. – Но ведь я люблю не идеал, а тебя. Так какая разница насколько далек ты от него окажешься? И, в конце концов, может статься, что не так уж и далек, как ты думаешь. - Белль… - Расскажи мне. И прости. Его. Ее. Себя. Месть не избавит тебя от боли, не даст забыть. Месть держит тебя в прошлом, не давая сделать шаг в будущее. Сейчас ты должен думать не о Крюке, не о Миле, и даже не обо мне, а о своем сыне. У тебя наконец-то появился шанс найти его, и ты не должен упустить этот шанс, потому что он может оказаться единственным. Хорошая или плохая, пусть Мила покоится в мире, а мы пойдем дальше. Вместе. По его губам скользнула призрачная улыбка. Обняв, он привлек меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы. Я прижалась щекой к его груди, вслушиваясь в безумный стук его сердца. - Спасибо, Белль, - прошептал он. - Не за что. Он остановил машину у обочины и вздохнул. «Это был долгий, очень утомительный, весьма болезненный, немного грустный и безумно счастливый день», - подумала я, рассматривая его профиль. Он все же рассказал мне печальную историю своего брака с женщиной по имени Мила. И я поняла, что капитан так же предпочел умолчать о некоторых неприглядных подробностях этой истории. Как обычно, белое оказалось не совсем белым, а черное – не таким уж черным. Впрочем, я уже начала привыкать к этому. - Я не вернул бы его, если бы не ты, - наконец сказал он, глядя на плащ сына в своих руках. - И потерял бы себя. После всего, что ты узнала обо мне, после всего, что я сделал… Почему ты не поставила на мне крест? Я помолчала мгновение, а затем посмотрела ему в глаза и улыбнулась. - Потому что теперь я знаю, что, когда найдешь то, ради чего стоит сражаться, то отступать нельзя. Он хотел сказать что-то еще. Слова рвались с его подрагивающих губ, но так и остались несказанными - Пора, - шепнула я. Мы вышли из машины и подошли к широкой алой черте, отделяющей Сторибрук от чуждого нам мира. Достав флакон, Румпельштильцхен вылил зелье на плащ в моих руках, от чего по ткани побежали голубоватые всполохи. Очевидно, так и должно было быть, поскольку он не обратил на это внимания, а отшвырнул пустой пузырек и неловко пригнулся. Я накинула ткань ему на плечи, на мгновение обняв его. - Хорошо. Я попыталась улыбнуться, но неуверенность и страх были слишком сильны. В конце концов, зелье могло не подействовать, и тогда… Я даже думать не хотела, что произойдет тогда. «Что бы не случилось, я не оставлю тебя!» - мысленно поклялась я, не сводя взгляд с любимого лица. - Попробуем, - наконец, сказал Румпельштильцхен. Помедлив мгновение, он занес ногу и решительно шагнул за черту. Я затаила дыхание, чувствуя, как стремительно нарастает тревога. Румпельштильцхен медленно обернулся. Черные глаза смотрели холодно и строго, словно на… незнакомку. «Нет, - мысленно взмолилась я. – Боже мой, нет…» И тут он поднял руку и указал на меня. - Белль. Господи, я была готова обнять весь мир! Страх и тревога растаяли, словно туман, под жаркими лучами счастья, охватившего все мое существо. - Сработало! – рассмеялась я, с трудом удерживаясь, чтобы не запрыгать от радости, словно девчонка. - Сработало, - с улыбкой согласился Румпельштильцхен. Взяв его ладонь в свои, я нежно сжала ее. - Теперь ты сможешь найти сына! Он кивнул. В его глазах стояли слезы. Я почувствовала, как они подступили к моим глазам, и опустила веки, пытаясь сдержать их. «Я не буду плакать, - уговаривала я себя. – Не здесь. Не сейчас. Потом, когда он уедет, у меня будет время наплакаться всласть, а сейчас… А сейчас я должна улыбаться. Пусть последнее, что он запомнит обо мне, будет моя улыбка». - Как бы я хотел, чтобы ты отправилась со мной, - выдохнул он со страстью и отчаянием. - Я тоже, - порывисто вздохнула я. - Но ведь это неважно. - Почему? - Потому что ты найдешь его, а я буду ждать тебя здесь, - ответила я. Я всматривалась в его лицо, стараясь запомнить каждую черточку, каждую морщинку. Он склонился ко мне, я невольно потянулась ему навстречу… - Я бы на это не рассчитывал! – вдруг раздался позади знакомый насмешливый голос, за которым оглушительно грянул выстрел. Что-то впилось в мое плечо, опалив его адской болью и швырнув меня вперед… за заветную черту. «Нет!!! Румпельшти…» Перед глазами вспыхнуло голубоватое сияние, а затем мир разлетелся вдребезги, и пришла тьма.