История моей любви: Сторибрук

Потеряв дар речи, я смотрела на покоящееся на бархатной подушечке изящное колье из белого золота, усыпанное бриллиантами-звездочками. - Оно… Оно прекрасно, - наконец, удалось выдохнуть мне. Румпельштильцхен улыбнулся, явно польщенный моей реакцией, и, достав украшение, сделал знак повернуться. Я послушно исполнила его просьбу и улыбнулась. - По какому поводу? - Повод – это мы, - ответил он, застегивая колье на моей шее. - Мы так недолго вместе, и я подумал, что это надо исправить. Я снова повернулась, отбрасывая волосы за спину. Потянувшись, я легко коснулась его губ мимолетным поцелуем и обняла его. - Спасибо. - Не обольщайся, - пробормотал он с улыбкой. – Ночная жизнь в Сторибруке не отличается разнообразием. Я рассмеялась. - Я не об этом. Спасибо тебе за то, что ты делаешь ради меня. За то, что меняешься. В этот момент за моей спиной звякнул колокольчик. - Штильцхен, верни мою кирку! Я резко обернулась и увидела… Мечтуна. Да, это был именно тот влюбленный гном. Хотя сейчас он выглядел, как обычный человек, разве что слишком коренастый. А еще он был зол. Сильно зол. - Простите, но мы закрыты, - раздался у меня за спиной привычно невозмутимый голос Румпельштильцхена. - Она моя! Верни ее! – настаивал Мечтун, испепеляя его яростным взглядом. - Повторяю, - на этот раз в голосе Румпельштильцхена отчетливо послышались металлические нотки. – Мы закрыты. - То, что она у тебя, не значит, что она принадлежит тебе! Ничто здесь не принадлежит тебе! А ты! – он повернулся ко мне, и я содрогнулась от хлынувших из его глаз гнева и презрения. – Как ты можешь быть с таким чудовищем? Или ты всего лишь очередная его игрушка? Я побледнела от боли и негодования, но не успела даже рта раскрыть. Лицо Румпельштильцхена исказилось, а в черных глазах заполыхала ненависть. - КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!! – рявкнул он, вцепившись в гнома. Тот явно не ожидал такого напора и испуганно отступил, но Румпельштильцхен последовал за ним, не выпуская его рубаху из судорожно сжатых кулаков. - Хочешь кирку? Отлично!!! Он отшвырнул его с такой силой, что бедняга врезался в дверь, едва не высадив собой стекло. Темный… Передо мной снова был темный маг, от одного упоминания которого у людей в том мире тряслись руки и подгибались колени. Этот несчастный, сам того не ведая, пробудил демона. Ненависть клокотала в нем. Она росла, захватывая его душу, забирая его у меня… Я должна была остановить ее, но не знала как. - Румпельштильцхен!!! – закричала я, охваченная паникой. Он не обернулся. - Я тебе ее верну, - прошипел он, впившись пальцами в горло Мечтуна. – Вонзив тебе в грудь! - Остановись! – взмолилась я в отчаянии. - Хватит! Ты на себя не похож… Он обернулся, и я вздрогнула. Его кожа поблескивала темным золотом в тусклом свете ламп, на губах змеилась издевательская усмешка, а звериные глаза сияли торжеством. - Это я, дорогуша! – воскликнул он. – Таким был, таким и останусь! - НЕТ! Я рывком села на постели, и только тогда поняла, что это был всего лишь сон. «Слава богам…» Судорожно выдохнув, я оглянулась на место рядом с собой. Его не было. Подушка была смята, но он явно еще не ложился. С того вечера, когда он привез меня в свой дом, прошло две недели. И эти две недели мы жили, как обычная пара. Я готовила и кормила его завтраком. Он целовал меня у порога на прощание, а я смотрела вслед его машине, пока та не исчезала из виду. День я проводила в домашних хлопотах, которых оказалось предостаточно – дом действительно был запущен и буквально умолял о заботливых женских руках. В течение первой недели мне удалось более-менее привести его в порядок, за исключением подвала. Туда он попросил меня не ходить, ссылаясь на то, что в подвале слишком темно и много хлама, о который я могу пораниться. Его объяснение показалось мне вполне убедительным, а потому я не стала настаивать, впрочем, оставив себе заметку как-нибудь избавиться и от тамошнего мусора. Затем у меня было несколько свободных часов, которые я занимала чтением или прогулкой, а к вечеру готовила ужин. Он возвращался ровно в семь. Услышав знакомый шум подъехавшей машины, я летела в холл и встречала его на пороге. Он смеялся и целовал меня, шепча, что скучал и думал обо мне весь день. Потом мы шли ужинать. После ужина он отправлялся в кабинет, чтобы поработать с бумагами. Я убирала посуду, брала книгу и шла за ним. Он сидел в кресле за массивным большим столом, а я уютно устраивалась на маленьком диванчике у окна. К несчастью (или, быть может, наоборот, к счастью) читать в его присутствии у меня получалось плохо, поскольку стоило ему оказаться рядом, как мои глаза тут же выходили из повиновения и то и дело устремлялись в его сторону. Впрочем, поймав пару-тройку таких же осторожных взглядов, шедших со стороны стола, я поняла, что сия проблема не у меня одной. Эта игра длилась пару часов, после чего я отправлялась наверх, принимала ванну и забиралась в постель. Свернувшись калачиком, я утыкалась носом в угол его подушки (она хранила запах его волос) и вслушивалась в звуки дома. Его дома. Моего дома. Нашего дома. Хотя… На самом деле я просто вслушивалась с тишину, ожидая, когда ее нарушат стук трости и неровные шаги. Разумеется, с той первой ночи мы не раз делили страсть на этом ложе, но не только… То, что роднило нас, было намного больше, чем желание плоти. Мне нравилось его присутствие. Нравилось лежать, положив голову ему на грудь, слушая стук его сердца. Нравилось прижиматься к нему во сне. Нравилось просыпаться среди ночи и смотреть, как он спит, задыхаясь от нежности и боясь потревожить его чуткий сон. Нравилось открывать глаза в его объятиях, когда он еще не проснулся, и слушать его дыхание. Я была счастлива. Так невозможно бесконечно счастлива, что порой мне становилось страшно. «А вдруг это всего лишь сон, - думала я. – Бред сумасшедшей. И однажды я открою глаза, увижу серые стены и пойму, что ничего этого нет…» Я гнала эти мысли, но они возвращались. Вот уж воистину, мы, женщины, не умеем быть счастливыми. Если в нашей жизни нет неприятностей, то мы находим их… либо придумываем. И вот, впервые за две недели, мне приснился кошмар. «Ну и где же он?» - сонно подумала я. Судя по чернильной тьме за окном, была глубокая ночь. Выбравшись из-под одеяла, я отправилась на поиски. Наверху его не оказалось, так же, как в кабинете и в кухне. Я уже хотела было отправиться в гостиную, как вдруг заметила, что дверь, ведущая в сад, приоткрыта. Выйдя наружу, я оглянулась по сторонам и направилась по дорожке, огибающей дом. Внезапно мое внимание привлек свет. Он шел из подвала. Я осторожно приблизилась к одному из окон и, присев на корточки, заглянула внутрь. Да так и застыла, чувствуя, как холодеет внутри. Он сидел за прялкой. Точно такой же, как когда-то была в его замке. Такой же, как та, что стояла в магазине. Направляемое умелой рукой колесо неторопливо вершило свой путь, а в стоящий на полу горшок золотой змейкой ползла волшебная нить. Не замечая меня, Румпельштильцхен поднялся и отрезал небольшой кусочек, а затем направился к столу, заставленному какими-то странными приборами и сосудами. Он опустил нить в одни из них, и жидкость в сосуде вспыхнула сиреневым сиянием. Я едва не вскрикнула. «Магия… Снова магия… Господи, зачем?» Выпрямившись, я бесшумно скользнула назад. Он пришел, когда солнце было уже высоко. Я ждала его на кухне, и все эти часы ожидания мучилась над решением единственной загадки – зачем ему понадобилась магия в мире, где все прекрасно обходились без нее? Увы, я не нашла иной причины, кроме… мести. Давней вражды между ним и королевой. Очевидно, его ненависть к ней была настолько велика, что он не мог даже просто находиться с ней на одной территории, дышать одним воздухом. «Неужели только ради мести королеве? – напряженно размышляла я. – Господи, я же умоляла его оставить все как есть. Месть ничего не даст. Она никогда ничего не дает, кроме ненависти и тьмы, а в нем предостаточно и того, и другого. Неужели, он снова нарушил слово? Но люди тоже враждуют друг с другом. Так было всегда и так будет. И для этого вовсе не нужна магия. Тогда для чего? Что он задумал? Что скрывает от меня?» Увы, ответа не было. Увидев меня, Румпельштильцхен растерянно замер на долю секунды, но тут же овладел собой и улыбнулся: - Привет. - Привет, - ответила я, поднимаясь, и решительно перешла в наступление. – Чем ты занимаешься? «В конце концов, главное в нападении – его внезапность, не так ли?» - Я хотел приготовить тебе завтрак, - последовал совершенно правдивый и вместе с тем лживый ответ. Но я не собиралась отступать. - Я не об этом, - твердо возразила я, не сводя с него испытывающего взгляда. – Там, в подвале? Он отвернулся и, открыв холодильник, принялся изучать его содержимое с таким вниманием, словно это была наиглавнейшая задача мира. - Я видела, как ты там что-то колдовал, - сказала я, отрезая все пути к отступлению. Румпельштильцхен достал бутылку молока и, закрыв холодильник, направился к столу. - Завтракать будешь? – буднично и совершенно спокойно поинтересовался он, словно не слышал моего вопроса. - Нет. Нам нужно поговорить. - Это была всего лишь пара заклинаний, - неловко попытался отмахнуться он. – Не о чем беспокоиться… - В таком случае будь честным со мной, - попросила я, глядя ему в глаза. - Зачем ты вернул магию? - Я же говорил: магия – это власть. Я тряхнула головой. Его уловки и увиливания начинали выводить меня из себя. - Для чего тебе власть? Скажи мне! Он не ответил и отвел взгляд. И я поняла, что он не скажет. Он не доверял мне, и вероятно так было всегда. А, значит, и не любил, ведь любовь не может жить без доверия. Я была для него игрушкой. Красивой, желанной, но только игрушкой. Я смотрела на человека, который был центром моей вселенной, за которого я, не раздумывая, отдала бы жизнь, пошла бы в огонь и воду, и понимала, что наша любовь – всего лишь сказка. Сказка, придуманная мною для меня же. «Что ж… Сказка столкнулась с реальностью и превратилась в пыль. Именно это случается с наивными дурочками, которые каждый раз наступают на одни и те же грабли, Белль. Так почему не смотря на набитые шишки, ты упорно отказываешься посмотреть в глаза правде? Он не любит тебя и никогда не любил. Нежность, забота, как к домашнему питомцу… Даже страсть. Но не любовь». Это было больно. Намного больнее, чем все то, что я испытывала ранее. Я словно заново открывала для себя это короткое слово, поражаясь его многогранности и бесконечности. - Тебе не нужна власть, Румпель, - тихо сказала я, глядя ему в глаза. - Тебе нужно мужество, чтобы впустить меня в свою жизнь, - и, отвернувшись, направилась к двери, надеясь, что он позовет меня. Он не позвал. Поднявшись наверх, я быстро оделась и, тихонечко проскользнув вниз, вышла из дома. Мне нужно было уйти. Стены давили. Я задыхалась в них. Бесцельно побродив по улицам, я вдруг обнаружила себя перед знакомым кафе. Посетителей было совсем немного, это меня обрадовало. Поразмыслив мгновение, я вошла внутрь и уселась за один из столиков у окна. В то же мгновение рядом, словно чертик из табакерки, материализовалась девушка. Высокая, темноволосая, довольно симпатичная, с сияющими глазами и ярко накрашенными губами, привыкшими улыбаться. «Должно быть, это и есть внучка той женщины, - подумала я, вспоминая свой первый визит сюда и последовавшее за ним знакомство. – Как же она ее называла?» Я сосредоточилась, пытаясь припомнить, но не смогла. Вздохнув, я пробежала глазами книжку меню и назвала первый же коктейль, на котором задержался мой взгляд. Девушка кивнула и убежала, а через пару минут уже ставила передо мной мой заказ. - Спасибо, - поблагодарила я и, взяв соломинку, осторожно пригубила напиток. «М-м… Вкусно!» Полуприкрыв глаза, я смаковала незнакомый, но потрясающий вкус. К несчастью, удовольствие оказалось недолгим. С грустью взглянув на опустевший бокал, я повторила заказ. Девушка озадачено посмотрела на меня, но ничего не сказала и принесла еще один бокал с коктейлем. На этот раз я старалась пить медленнее, но, увы. Мои мысли были настолько горьки, что и этот бокал закончился быстро. Поймав мой просительный взгляд, девушка быстро соорудила третий и поставила его передо мной. - Спасибо, - улыбнулась я. Та улыбнулась в ответ, но в ее глазах светилось беспокойство. - Ты в порядке? – поинтересовалась она. - Это уже третий стакан за утро. Не хочется потом выводить тебя под ручки. - Ну что ты, - я не чувствовала себя пьяной, хотя где-то в глубине души не возражала, если бы это случилось. Быть может, тогда невеселые мысли оставили бы меня в покое хоть на время? - Просто я никогда не пробовала такой вкусноты. Брюнетка широко улыбнулась, явно польщенная моим комплиментом. - Я тебя здесь раньше не видела, - бодро заметила она. - Просто я… до недавнего времени была затворницей. Девушка плюхнулась на диванчик напротив и хитро посмотрела на меня. - Дай угадаю, - предложила она. - Тяжелое расставание с парнем? Можно было и не гадать - мой удрученный вид говорил сам за себя. - Все идет к тому, - грустно вздохнула я. - Тебе есть где остановиться? Родственники? Я пожала плечами. - Не уверена. Я их ищу, но пока сама по себе. - Я могу спросить у бабули насчет комнаты, - предложила она. - Правда? Спасибо… - я запнулась и вопросительно подняла глаза. - Руби, - представилась та. - Белль, - ответила я и вздохнула. - Что мне правда нужно, так это работа. - А что ты умеешь делать? Я задумалась. - Я люблю книги, - наконец, пробормотала я, не найдя ничего более подходящего. - Библиотека, - задумчиво протянула Руби. - Она сто лет уже закрыта, но сейчас все меняется. Может, нам нужен библиотекарь? Я закусила губу, с надеждой глядя на собеседницу. «Господи, пусть им действительно будет нужен библиотекарь! Я буду очень стараться!» «Библиотека!» Я едва ли не бегом подошла к старому угловому зданию, башню которого украшали большие часы, и подергала за дверную ручку. Заперто. Вздохнув, я направилась вдоль окон, пока не увидела одно, небрежно забитое досками снаружи. Устремившись к нему, я заглянула внутрь. Там было темно, но мне удалось разглядеть край стеллажа, уставленного книгами. - Простите, мисс. Испуганно вскрикнув, я обернулась. Рядом со мной стоял мужчина. Невысокого роста, полноватый, с круглой бородатой физиономией. На незнакомце была ничем непримечательная куртка оливкового цвета и в тон ей брюки, а на голове ярко-красная вязанная шапка. - Вы меня напугали, - выдохнула я и улыбнулась. - Я хотел спросить, не найдется ли у вас мелочи? – поинтересовался мужчина. От бегающего взгляда его маленьких темных глаз мне стало не по себе. - Нет, простите, у меня нет денег, - мягко ответила я, пытаясь прекратить беседу. - А у вашего друга? - настойчиво продолжил он. - Вы ведь кого-то ждете? - Нет, а что? – я вызывающе вскинула голову, не пытаясь казаться любезной - Просто хотел убедиться. Неожиданно он схватил меня за плечи, зажав рот ладонью, и потянул за собой. Я попыталась вырваться, но безуспешно – он был сильнее, а из-за неудобной позы я не могла толком двигаться. Завернув за угол библиотеки, похититель втащил меня во двор. Вот тут я занервничала всерьез, но вырваться никак не получалось, однако я не оставляла попытки. В конце концов, он втолкнул меня в какое-то строение и усадил на стул. - Кто ты? Чего тебе от меня нужно? Я быстро оглянулась по сторонам. Судя по завалам различного инвентаря, мы находились на небольшом складе. - Я достаю редкий товар, - ответил мужчина. - На этот раз товаром была ты. - И кому я понадобилась? Мой похититель отступил в сторону. Дверь, напротив которой я сидела, отворилась и вошел… папа. - Белль, - пробормотал он, с нежностью глядя на меня. Я молча вглядывалась в родное лицо, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, а затем вскочила и бросилась ему на шею. Он обнял меня, как когда-то в далеком детстве, безмолвно утешая. - Как я скучал по тебе, Белль, - прошептал он. - Прости, что пришлось искать тебя таким образом. Я отстранилась, снова вглядываясь в его лицо. - Пойми, у меня не было выбора, - пробормотал он с непонятной мрачной решимостью. - Но зачем похищать меня? - Когда проклятие разрушилось, я повсюду тебя искал и выяснил, что ты все еще в плену у темного. Я улыбнулась и покачала головой. - Он не удерживал меня. Это я решила быть с ним. Папа был потрясен. Я видела, какого труда ему стоило взять себя в руки, но затем его лицо посуровело. - Хочешь сказать, что полюбила его? – глухо пробормотал он. Я кивнула. - Но, боюсь, у этого чувства больше нет будущего, - вздохнув, добавила я. - Так и должно быть! – отрезал отец с жестокостью, какой я от него не ожидала. Схватив меня за плечи, он требовательно заглянул мне в глаза. – Обещай, что больше не увидишься с ним! Я вырвалась и отступила назад, потрясенная, но одновременно и рассерженная его беспардонным поведением. Передо мной снова стоял сэр Морис во всей своей красе. Человек, который был искренне привязан ко мне, но не считал нужным считаться с моим мнением, даже если речь шла о моей собственной жизни. Который все привык решать сам и так, как хотелось ему, а если вдруг что-то шло не так, то не гнушавшийся использовать силу, чтобы добиться своей цели. В конце концов, как он полагал, лишь ему было известно, в чем истинное благо для окружающих. Но я не собиралась возвращаться к роли прежней покорной и уступчивой Белль, старавшейся порадовать единственного и любимого родителя. Я прожила две жизни, выдержала достаточно суровые испытания и заслужила право самой решать, как мне жить. Я стала взрослой, вот только папа не понимал этого. И что еще хуже – не хотел понять. - Я уже не ребенок! - Ты не знаешь, что тебя ждет, - настаивал он. - Темный испортит тебя! - Нет, это ты не знаешь! – не менее твердо возразила я. - Это моя жизнь! Он отшатнулся и смерил меня непримиримым взглядом. - Ты не оставила мне выбора. Прости. Я насторожилась, но было поздно. Повернувшись к незнакомцу, который все это время тихо стоял в стороне, отец скомандовал: - Действуй! Тот снова схватил меня за плечи и потащил к двери. - Отец, что ты делаешь? Остановись! – крикнула я. - Прощай, Белль, – он смотрел на меня, и в его глазах мешались сожаление и непреклонность. – Я тебя люблю. Я сопротивлялась изо всех сил, но тут мое лицо накрыла влажная ткань. Пытаясь сбросить ее, я сделала вдох и провалилась в темноту. Очнувшись, я обнаружила себя… в вагонетке. Самой обычной вагонетке, которой перевозят уголь в штольнях. Оглянувшись по сторонам, я поняла, что нахожусь как раз в одной из таких штолен. Мужчина в красной шапке стоял рядом. Раздался тихий щелчок, и я с удивлением воззрилась на странного вида плоский металлический браслет, охватывающий мое право запястье. Второй такой браслет был прикован к скобе на краю вагонетки. Я дернула рукой и почувствовала боль, однако металл не поддался. И вот тут я действительно испугалась. Хотя я не понимала, что именно задумал мой отец и этот странный человек, но предчувствие твердило, что ничего хорошего мне все это не сулит. - Пожалуйста, - умоляюще попросила я, пытаясь разжалобить своего похитителя. – Пожалуйста, остановитесь. Что вы делаете? - Отправляю тебя в небольшую прогулку за черту города, - последовал невозмутимый ответ. – Как только ты ее пересечешь, то забудешь, кем была в другом мире и кого любила. Он положил рядом со мной большой включенный фонарь. – Это поможет найти ключ. Я оставил его на дне. Желаю удачи. Он дернул рычаг, и вагонетка двинулась вперед. Перед моими глазами, словно настоящие, встали серые стены больницы, в которых я была заперта всю свою новую жизнь, беззащитная и непомнящая себя. Меня охватила паника. «НЕТ!!!» - Умоляю! – отчаянно закричала я. - Не делай этого! Прошу! Вагонетка достигла поворота и начала набирать скорость. В дрожащем свете фонаря я принялась лихорадочно разыскивать ключ. К счастью, он обнаружился достаточно быстро. Схватив его, я принялась вставлять его в замок, но из-за дрожи в руках никак не могла попасть в отверстие. «Успокойся, - мысленно уговаривала я себя. – Все будет в порядке. Успокойся…» Но тут вагонетка налетела на какую-то кочку. От толчка ключ выскользнул из моих пальцев и зазвенел по камням. «Нет… О, Боже, нет…» Услужливое воображение живо нарисовало мне картину того, что меня ждет – беспамятная, прикованная к вагонетке в заброшенной штольне… От накатившего ужаса меня бросило в холодный пот, а в глазах потемнело. Но тут вагонетка резко затормозила, отчего меня швырнуло вперед. Запястье отозвалось резкой болью. «Что?.. Что это?» Вагонетка вздрогнула и медленно покатилась назад. - Что происходит? – ошарашено пробормотала я, оглядываясь по сторонам. Вот впереди показался знакомый поворот. Я слегка прищурилась и увидела его. Румпельштильцхен стоял у начала рельсов, сосредоточенно глядя на меня. Одной рукой он опирался на трость, а вторая, согнутая в локте, была протянута ко мне и дрожала от напряжения. «Вот что это было, - измученно подумала я. – Магия…» Рядом с темным магом я увидела того самого мужчину, который приходил в магазин вместе с шерифом Свон и темноволосой девушкой, а также Руби. Та стояла чуть в стороне, открыв рот и потрясенно глядя на Румпельштильцхена. - Это просто… Вау! – выдохнула она едва слышно. Вагонетка достигла конца рельсов и остановилась. Румпель сделал резкий жест рукой, и наручник распался на две половинки, словно его перерубило невидимым мечом. Второй мужчина бросился ко мне и помог выбраться. - Белль, как ты? Стоило мне услышать его голос, и я начала успокаиваться, а от тревоги, прозвучавшей в нем, стало теплее на душе. Быть может, он не любил меня, но его забота была искренней. Я была ему дорога. - Нормально, - пробормотала я, пытаясь собраться с мыслями. От пережитого стресса меня все еще потряхивало. - Вроде. С беспокойством вглядываясь в мое лицо, он поймал мой взгляд, черные глаза обожгли болью и отчаянием. - Помнишь меня? – тихо спросил он. Я буквально ощутила сковавшее его напряжение. В эту секунду он напоминал натянутую до предела струну, готовую лопнуть от малейшего движения. - Да, - поспешила успокоить его я и вымученно улыбнулась. - Румпельштильцхен. Я помню… Он порывисто обнял меня. Господи, как же мне хотелось закрыть глаза и остаться в его объятиях навсегда! Чтобы он отгородил меня от этого мира, постоянно заставляющего делать что-то вопреки моей воле. Но, увы… Это было невозможно. И в первую очередь, потому что ему тоже были безразличны мои желания. Я открыла глаза и увидела отца. Его суровый взгляд, полный ярости и презрения, обжег меня, словно удар хлыста. Я решительно отстранилась. - Что такое? – недоуменно спросил Румпельштильцхен, отпуская меня. - Спасибо, что помог, - тихо сказала я. - Но это не меняет того, что ты боишься быть честным со мной. - Но, Белль, я… - Я пытался сказать ему это, - вмешался отец, в его глазах засветились надежда и радость. - Белль, пойдем со мной, милая… Я потрясенно смотрела на человека, бывшего моим отцом, но едва не уничтожившего меня. - После того, что ты пытался со мной сделать? – я чувствовала, как глаза жгут слезы, но из груди рвался смех. «Кажется, у меня начинается истерика». – Ты ничем не лучше! – яростно заявила я. - Ни тебе решать, что мне делать и что чувствовать! Если бы я хоть что-то значила для вас, то вы бы поняли, о чем я говорю! Смех и слезы накатывали все сильнее. Я обошла застывшего, словно статуя, Румпельштильцхена и бросилась к выходу, но у самого порога обернулась, еще раз окинув взглядом двух самых дорогих мне людей. - Я не пойду ни с одним из вас. Я не хочу вас видеть! Обоих! Никогда! И пошла прочь. В тот же день я воспользовалась предложением Руби и поселилась у бабушки. Та встретила меня весьма приветливо, словно давнюю знакомую, и тактично не стала задавать вопросов, а просто отдала ключ. Вечером Румпельштильцхен привез мои вещи. Он не попытался увидеть меня или поговорить, просто оставил чемоданы у двери. Я даже не слышала, когда именно он приходил, но Руби сказала мне, что это был именно он. Когда я услышала о его визите, то испытала смешанное чувство облегчения и досады. Там, в штольне я сказала правду – я не хотела его видеть. Как и моего отца. Я слишком устала от обманов и недомолвок, отведенных глаз и повисшей на полуслове тишины. У меня не было тайн от него. Он все знал обо мне, абсолютно всю мою жизнь. А я не знала о нем ничего, но самое главное – он и не собирался мне ничего рассказывать. Он не верил мне – теперь это было очевидно. А я не желала с этим мириться. Я не требовала безоговорочного доверия и длинного повествования о каждом прожитом им дне, но, как мне кажется, имела право знать о нем несколько больше, чем остальные. Пока же получалось ровно наоборот: его злейшие враги знали о нем намного больше, чем та, которая любила его. Но все это диктовал холодный разум, а сердце… А мое непокорное влюбленное сердце скучало по нему и умоляло понять, простить и вернуться. Еще хотя бы раз. Но я напомнила себе, что как только я поступала по велению сердца, то получала лишь боль и разочарование. В ту ночь я так и не смогла уснуть. Это была моя первая ночь без него с того момента, как ко мне вернулась память. Закутавшись в одеяло, я лежала в постели, глядя на белый серп луны за окном и чувствуя, как по щекам катятся слезы одиночества и тоски. И я знала, что где-то там, в огромном двухэтажном особняке, он тоже не спит. На следующий день я решила пообедать в кафе у бабушки. При виде меня Руби радостно заулыбалась и помахала рукой. Я устроилась на одном из стульев перед стойкой, и та тут же поставила передо мной тарелку с чем-то очень вкусно пахнущим. - Это классика, - улыбнулась Руби. – Блины – эти круглые лепешки – нужно полить сиропом, хотя я поливаю сиропом все. Так вкуснее. - Спасибо тебе, - тихо сказала я. - Не только за это, а вообще за все. - Не за что. И можешь жить здесь, пока не встанешь на ноги. Бабушка не возражает. Ах, да! Чуть не забыла! - она пошарила рукой под стойкой и, выудив оттуда маленькую коробочку, поставила ее передо мной. - Кое-кто оставил это для тебя. «Для меня?» Я посмотрела на коробочку, на Руби, на губах которой играла хитрая улыбка, и снова на коробочку. Развязав бантик, я открыла крышку. Внутри лежал ключ с белой круглой биркой, на которой красовалась надпись «Библиотека». Совершенно потрясенная, я молча смотрела на эту вещицу так, словно это был не ключ от брошенной городской библиотеки, а проводник в страну мечты. Впрочем, для меня это так и было. Быстро покончив с блинчиками, чтобы не обидеть Руби, я поспешила в библиотеку, сжимая в кулаке обретенное сокровище. Открыв дверь, я шагнула внутрь и замерла, с потрясенным благоговением оглядываясь по сторонам. Здесь было сумрачно, пыльно и пахло книгами. Вдохнув этот родной запах, я почувствовала себя так, словно возвратилась домой. - Ты можешь сидеть в библиотеке и одновременно пребывать во всех уголках мира, - внезапно раздался знакомый голос, и из-за стеллажей появился Румпельштильцхен. Остановившись у стола, он тяжело оперся на трость. Он выглядел так же, как всегда, разве что на лбу и в уголках рта четче проступили морщины усталости, да в черных глазах, устремленных на меня, светились тоска и горечь. Сердце предательски ёкнуло. - Ты прислал мне ключ? – тихо спросила я, выбрав нейтральную тему. - Я слышал, что ты интересовалась библиотекой, и решил помочь немного. Тут есть квартира для библиотекаря, если ты согласна. От этих слов и ласкающего бархата его голоса, я едва не забыла обо всем на свете, но тут же спохватилась и нахмурилась. - Если так ты пытаешься снова заполучить меня после всего, что ты… Он покачал головой. - Нет, я здесь не для этого. Охваченная сомнением я смотрела на него, чувствуя, как подступают слезы. Он шагнул мне навстречу, но снова остановился. – Я пришел сказать, что ты права. Я – трус и был им всю свою жизнь. Он смотрел мне в глаза, не отводя взгляда, и я не видела лжи. Только боль. Бесконечное одиночество и страдание многих и многих лет… Я судорожно сглотнула, но не проронила ни звука. Не смогла. Его боль каким-то непостижимым образом просачивалась сквозь кожу и становилась моей. – Я рассчитывал избавиться от трусости при помощи власти, что дает магия, - продолжал он горькую исповедь. - Эта власть стала настолько необходима мне, что я не смог с ней расстаться, даже ради самого дорогого мне человека. Не в силах больше выносить его взгляд, я потрясенно закрыла глаза и снова открыла их, озаренная внезапной догадкой. - Твоего сына, - прошептала я. Он опустил голову, но тут же снова поднял ее. - Его зовут Бейлфар. После того, как он исчез, я дал слово, что найду его. Я испробовал все, пока не нашел проклятие, способное перенести меня в то место, куда он попал… - В этот мир, - закончила я за него. - Так я оказался здесь, где мне оставалось лишь одно – ждать, когда проклятие будет разрушено, чтобы уехать и найти сына. - Но вместо того, чтобы искать его, ты вернул магию, - упрекнула я и тут же пожалела об этом. Моя уверенность в правильности собственного решения стремительно таяла. - Потому что я так и остался трусом. Магия – костыль, без которого я не могу ходить, но даже если бы и мог… Теперь я знаю, что никогда не смогу отсюда уехать. «Господи Боже, проделать такой путь, чтобы в самом его конце оказаться в ловушке. Воистину, судьба – самый безжалостный палач…» Мне стало не по себе. Машинально подойдя к ближайшему стеллажу, я оперлась на него спиной. Близость книг, их запах всегда успокаивали меня. - Потому что стоит пересечь черту города – и ты забудешь о сыне, - мягко сказала я. На его лице все отчетливее проступали боль и горечь. - У всякой магии своя цена, - глухо произнес он, опуская голову. «Но стоит ли платить ее?» - хотелось спросить мне, но я промолчала. Сказать ему такое в эту минуту означало ударить по самому больному. Я не могла этого сделать. Наоборот, мне безумно хотелось подойти к нему, обнять и утешить, избавить от муки, что годами жила в его душе, но… я просто стояла и смотрела на него широко открытыми глазами, в которых стояли слезы. - Белль, я должен разрушить это новое проклятие, поэтому я и вернулся к экспериментам. Именно этим я занимался в подвале. Я потерял многое из того, что любил, но не хочу, чтобы ты снова ушла от меня, так и не узнав правду. Он говорил все тише и тише, словно клещами выдирая из себя каждое слово вместе с мясом и кровью. Казалось, еще секунда – и он зарыдает. Его боль сдирала с меня кожу, билась в мое сердце. Я захлебывалась в ней. Румпельштильцхен шагнул ко мне и мягко коснулся моей щеки. - Прощай, Белль, - прошептал он. Его пальцы нежно скользнули по коже в последней ласке, и я едва не закричала. Отвернувшись, он медленно направился к двери. Его походка была тяжелой, словно каждый шаг давался с неимоверным трудом, а спина и плечи были напряжены. Я смотрела ему вслед, чувствуя приближающуюся агонию. Это был конец. Я поняла это совершенно отчетливо. Если он сейчас уйдет, то больше не вернется. Я потеряла его. Только что. Навсегда. От этой мысли потемнело в глазах, и я почувствовала, что еще немного - и грохнусь в обморок, словно кисейная барышня. «Он не должен уйти, - внезапно подумала я. – Только не так. Я должна остановить его. Как угодно… Любой ценой!» Нужно было что-то сказать или сделать, но, как обычно бывает в моменты сильного душевного напряжения, в голову ничего не приходило. А он все ближе подходил к двери… Я вдруг почувствовала себя бегущей наперегонки со временем. Зловещие секунды неумолимо летели вперед, врастая между нами, и тогда я брякнула первое, что пришло в голову: - Ты когда-нибудь ел гамбургеры? Он замер и повернулся, глядя на меня с легким удивлением. - Конечно. - А я – нет, - вздохнула я. - Но слышала, что у бабушки их готовят лучше всех. Мы могли бы как-нибудь попробовать их вместе. Его глаза подозрительно блестели, но он улыбнулся и прошептал. - С удовольствием. Перемирие было предложено и принято. Развернувшись, он шагнул за дверь. Я молча смотрела ему вслед, чувствуя, что все сделала правильно. Мне удалось сохранить последний хрупкий мостик, что связывал нас, а значит, у нас все еще был шанс начать все сначала.