***
От потери крови у Вирибиса начинала кружиться голова. Он, в очередной раз, смахнул кровоподтек со лба и, вздохнув, начал оглядывать масштабы бедствия. Было хорошо слышно, как шумел мощный поток воды, но откуда, турианец пока не сообразил. Он покрутил фонариком из стороны в сторону. Краем глаза турианец увидел что-то, что не было похоже на обломок. Наведя луч, он осветил тело, которое, видимо, уже было безжизненное. Он вздрогнул, машинально сделал шаг назад, не в силах что-то сказать, и просто стоял с приоткрытым ртом. Хоть мертвых он и раньше видел, в том числе убитых, Вирибис все равно был шокирован. — Куда теперь? — поправляя куртку, Ори шагнула вперед и ткнулась в замершего на месте турианца. Подняв взгляд, и, медленно переведя его с Вирибиса на вздрагивающий луч фонаря, Авемис остолбенела. Чья-то окровавленная рука безжизненно торчала из-под металлической мишуры потолочного освещения. Чем дольше Ори смотрела в точку, которую освещал фонарь, тем отчетливее становились очертания бездыханного тела, прикрытого мусором. По спине и где-то под плечевыми пластинами пробежал холодок. Замерев, Ори притаила дыхание. Внутри боролись два чувства — страх, пробирающий до мозга костей, и откровенное удивление от неожиданной «встречи». Через мгновение она, впритирку скользнув мимо Вирибиса, буквально отпрыгнула к ближайшему дверному проёму. — Надо уходить! Надо найти папу! Я не останусь больше здесь! Где мы?! — Её голос дрожал, а на глазах навернулись первые за вечер слезы, которые она была не в силах сдерживать. Не дождавшись ответа, она машинально начала рыскать взглядом по уцелевшим указателям, скользя по стенам бледным лучом фонаря. Наткнувшись на рекламный плакат с улыбающийся азари, намекающей, что слова «Это лучший бренди с Тессии» — истинная правда, Ори сообразила, что они были не так далеко от продуктового отдела. Надо было лишь знать, куда идти. Всполошившаяся спутница привела Вирибиса в чувства. Неособо соображая, он медленно начал отступать к ней, продолжая освещать фонарем погибшего. Он в данный момент уже был уверен, что это взрыв и что погибли невинные люди. Сердце опустилось в пятки, но он даже не рассматривал вариант, что это были сепаратисты. Это не их метод! Отступая, он споткнулся об обломок и упал, выронив фонарик, который покатился в сторону. Пока Вирибис, матерясь, поднимался, он увидел еще один труп, куда точно нацелился луч фонаря. Турианец буквально отпрыгнул, все сильнее погружаясь в тихую панику. — Что ты стоишь?! — Требовательно проорала девушка, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнотворная волна стягивающего нутро страха. Она прислонилась к свободно открывающейся двери и медленно оттолкнула её вперед. Слёзы полились нескончаемым градом. Удушливый запах крови смешанный с пылью оседал в горле незнакомым привкусом. Ори старалась не дышать, упрямо глядя на безвольно скрюченное тело у основания противоположной стены. Силы бороться с рвотным позывом закончились. Ори подалась в темный угол, еле передвигая ватные ноги. — Это ужасно! Почему так?! — освободив желудок от последнего чаепития, девушка всхлипнула сквозь слезы, утирая рот разорванным рукавом. — Где папа? Завидев дрожащий лучик фонаря в проеме, она напряглась. Страх и ярость смешались в ядовитый коктейль, отравляющий светлый пока еще детский ум. В один рывок Ори оказалась у двери. Резко потянув ручку на себя, она услышала как замок щелкнул, разделив пространство между ней и Вирибисом. Бегло осмотревшись по сторонам, турианка нашла кусок основания облицовки. Просунув его в зазор ручки, она зафиксировала самодельный засов. Почувствовав секундное успокоение, Ори испуганно посмотрела сквозь небольшое окошко в двери на не менее удивленного Вирибиса. Турианец по-настоящему растерялся от увиденного и услышанного. Уперевшись в закрытую дверь, он вполголоса проговорил: — Ори, дверь захлопнулась, открой. — Это всё из-за этих... сеп-п-паратистов! — Заикаясь выпалила Авемис, намертво вцепившись в дверную ручку. — И ты такой же! Можете только обкрадывать и убивать честных граждан! Слова про сепаратистов снова подействовали на Каринириса, как красное на быка: —Что ты сказала?! Я никогда никого не убивал, и воровал только потому, что твое любимое правительство кинуло нас! — голос повышался с каждым словом, начиная становиться снова хрипловатым, — ты такая же, как все они! Ты считаешь, что бедные не имеют права на жизнь, а такие, как семья Каринирисов с парализованным отцом и сыном-раздолбаем, который с девяти лет начал всеми способами добывать деньги, как мог, должны сдохнуть! Они платят издевательски ничтожное количество денег по инвалидности отца, большая часть которых уходит на страховку. И два раза в месяц нам нечего есть! Вирибис со всей силой врезал по двери, от чего рядом упал светильник, и без того державшийся на соплях. Приглушенная ругань прервалась небольшой паузой, а сам турианец потирал руку, которая после такого удара начала довольно сильно болеть, сбив его с мысли. — Отговорки! — припоминая слова родителей, скептически настроенных против подобных выпадов на систему и работу Иерархии, Ори начала судорожно оглядываться по сторонам, стараясь не задерживать взгляд на трупе возле стены. Подперев спиной содрогнувшуюся под ударом Вирибиса дверь, она принялась искать возможный выход. Ей, просто, хотелось убежать подальше от свалившегося ужаса и от ненадежного спутника. — Иерархия помогает слабым! Важен каждый! Ты уже мог бы пойти в армию! И тебе помогли бы пристроить отца на время твоей службы! Папа... Она обреченно скатилась на пол, поджав колени и обняв их. Шмыгнув носом, она уткнулась лбом в истерзанную ткань некогда новых штанов. — Я не уйду отсюда, пока не найду его, — полушепотом произнесла девушка. Встав перед окошком, она встретилась взглядом с Вирибисом, который всё еще ожидал, что турианка откроет дверь. На него внимательно смотрели заплаканные глаза: не по-доброму и совершенно не по-юношески твердо. У турианца в груди ёкнуло от такого взгляда, но он продолжил гнуть свою линию, произнеся слова предельно спокойно: — Мне отсрочили призыв в армию на год, потому что я опекун отца. Дрогнув мандибулами, Ори молча развернулась и, торопливо убегая от совести, направилась к первому попавшемуся переходу. Увидев, что турианка уходит, Вирибис снова раздухарился: — Им на него насрать! Они не хотят платить за его лечение! И на меня насрать, потому что знают, что рано или поздно он умрет, лишь тогда меня призовут! Жизнь турианца — это формальность для нашего устоя! Все, что им нужно — это пушечное мясо, готовое слепо пойти туда, куда покажут указкой сверху! Ты не видела того, что видел я, ты даже не была в бедных районах, в трущобах, самостроях, куда даже полиция не заглядывает! А я там вырос! И уходишь, потому что не хочешь знать правды! Ты не хочешь знать, как живут те, кто не родился в богатой семье, где-нибудь на Палавене, как ты! Ты точно с Палавена, оттуда присылают военных, чтобы бороться с угрозой, которая существует только в новостях! А на реальные проблемы они закрывают глаза! Я здесь прожил всю свою сознательную жизнь. Мне нет смысла врать, потому что мы на уже тонущем корабле! Розовые очки бьются стеклами вовнутрь, Ори!! — Последнюю фразу он выпалил срывающимся голосом, чтобы убедиться, что турианка услышит, — иди и не возвращайся! И тем, кто придет за нами, скажи, что сама выбралась, а меня пусть пристрелят как варрена, потому что я против всего того, что устроили преступники во главе нас! Вирибис снова ударил по двери, но уже ногой и слабее, усвоив предыдущий урок и окончательно разочаровавшись в напарнице. Не желая дальше продолжать этот разговор, он просто пошел, куда глаза глядят и где можно пройти, забыв даже подобрать фонарик с пола.***
Вирибис шел, отпинывая в сторону небольшие куски обвалившейся кровли. Постепенно он начал успокаиваться, вспомнил заплаканный взгляд Ори. Сердце сжалось, а ярость быстро отступила. Турианец даже в растерянности остановился. В голове начали проноситься мысли, что зря он так сорвался — у него ведь тоже есть отец, которого он любит; а вдруг с ним что-то случилось тоже? Хотя нет, вряд ли, Клунги далеко отсюда. Но вот Ори... При таком взрыве ее отец явно не выжил, разве что тоже успел спуститься под землю. А что если она права? Вдруг это правда сепаратисты устроили? Да нет, не может быть такого. Это не их метод. Зачем убивать свое население? Голова начала кружиться сильнее, а капля крови попала в глаз и начала щипать. Вирибис по инерции прислонил к ране свою безрукавку, которую нес в руке, но почувствовал сильное жжение. Естественно — она вся в пыли, занес теперь в рану себе бетон — за все время блуждания безрукавка так покрылась пылью, что и не было видно особо, какого она цвета. Надо найти аптеку, причем срочно, но вот что, кроме бинта, могло бы ему помочь? Турианец не особо понимал в медицине, но знал, что кровь надо остановить, иначе он может умереть. — О, магазин. — Парень непроизвольно произнес, увидев небольшой ларек. Прямо у входа он увидел еду — то, о чем мечтал уже второй день. Даже не убедившись, что никого рядом нет, он накинулся на бутерброды, лежащие в холодильнике. Однако, съел он их только два и понял, что уже объелся. Посмотрел вглубь, но света было недостаточно. Тут турианец и понял, что фонарика нет, и тут же подумал, что забыл его там, где разошелся с Ори. Пришлось идти обратно. Дойдя к той самой двери, он подобрал фонарик, стараясь не смотреть на мертвеца, которого он освещал. Вирибис легонько толкнул дверь, убедился, что она все еще заперта, и крикнул: — Ори! В ответ была лишь тишина. Хотел было извиниться, что так взбаламутился, но передумал и пошел обратно к магазину. С фонариком масштаб разрушения казался гораздо больше, тут и там он видел еще пару мертвых. Турианец был в глубочайшем шоке, он не мог себе представить, сколько еще было оборвано жизней, сколько народу увидит своих родственников, только чтобы отправить их в последний путь, сколько осталось сирот. Это ужасало его все больше и больше, в итоге он просто выключил фонарик, потому что просто больше не мог на это смотреть. В этот момент он вновь осознал, что где-то шумит вода, и стало интересно где. Медленно продвигаясь на звук, он все ближе подходил к выходу из центра. По крайней мере, к тому, что там уцелело. При лунном свете он увидел, что от небольшой набережной не осталось вообще ничего, а река будто в горную превратилась — такой был мощный бурлящий поток. Лицевая стена обвалилась, некоторые особенно большие куски остались лежать в воде. Теперь возможность просто выйти резко обнулилась в голове парня, разве что где-то был запасный выход с другой стороны здания. Сколько раз тут был, ни разу его не видел. Турианец снова включил фонарик, но уже светил только на вывески, а не на пол, чтобы больше не наткнуться на трупы. Сбоку была аптека, но большая ее часть обвалилась вместе со стеной, что сильно затрудняло проникновение к уже жизненно важным припасам. Рядом же был алкогольный магазин, куда Вирибис тут же захотел зайти, но головокружение напоминало о том, что срочно нужен хотя бы бинт. Парень подошел к небольшому выступу, по которому можно было попасть в аптеку, но наступать туда было очень страшно — может ведь обвалиться. Пересилив себя, турианец начал аккуратно пробираться по уцелевшему полу, пригнувшись и ведя рукой по стене. К его великому счастью, далее выступ расширялся, отчего Каринирис даже прибавил ходу. Наконец, места стало достаточно, чтобы встать во весь рост. Внутри осталось много склянок, всяких мазей и всего остального, но ни одно название ничего не говорило турианцу. Найдя бинты, он начал перебирать пузырьки и бутылочки, пытаясь найти что-нибудь, чтобы остановить кровь. Наконец, в руки попалось что-то а лаконичной упаковке и крупной надписью «для остановки кровотечения». Этого, наверное, было достаточно, так что Вирибис начал постепенно пробираться назад. Сердце страшно колотилось, потому что очень не хотелось упасть вниз, а при таком головокружении устоять на ногах уже было трудновато, так что он сделал несколько широких шагов вперед, в конце прыгнув, от чего и фонарик, и бинты, и лекарство разлетелись в разные стороны. Полежав некоторое время на спине, успокаивая дыхание, парень поднялся, все собрал и открыл коробочку, где нашел баллончик. В инструкции было написано просто побрызгать на рану, подождать, потом аккуратно стереть. Вроде, все просто. Вирибис времени терять не стал и от души побрызгал на рану, приготовившись, что будет щипать. Но больно не было совершенно. Жидкость, попав на рану, начала очень сильно пениться и стекать со лба, что парня удивило. Он раз за разом стряхивал густую пену, смешавшуюся с синей кровью, потом повторил процедуру, на всякий случай. Отряхнув голову, бинтом стер остатки, пальцами прислонился к краям рассечения аккуратно, чтобы оценить его размер, который оказался совсем небольшой. Странно, рассечение небольшое, а крови было ого сколько. Тем не менее, одной проблемой было уже меньше, но надо все еще было зайти захватить себе алкоголь и начать искать более-менее безопасное место, чтобы отдохнуть, а со свежей головой (ну, относительно, учитывая, что Вирибис уже почти подошел к алкогольной лавке) продолжить искать выход. Схватив включенный фонарик в зубы, турианец пробрался через обломки, лежащие при входе, и начал заматывать голову бинтом как мог, причем процесс этот занял у него немало времени, но все равно парень ходил и выбирал себе «снотворное». Наконец, выбор его пал на распиаренный турианский виски, который он тут же схватил и направился восвояси. Парень не спеша шел и поглядывал по сторонам, направляя луч фонаря только на вывески. Виски уже потихоньку начинал действовать, но вкупе с головокружением, которое так и не прошло, эффект становился все сильнее, в глазах немного зарябило. Вирибис сел там, где стоял, прислонившись к стене, поставил бутылку на пол и выключил фонарик. В голове начали мешаться мысли, которые слабым голосом турианец начал бубнить под нос: — Духи! Впервые буду ночевать на кладбище. Это жутко. Не понимаю, почему не все пользуются услугами крематория, там же скидки, вроде. Или это я с каким-то рестораном путаю. Голос отдавался эхом в собственной голове, Вирибис снова опрокинул бутылку, сделав большой глоток. — Тут кто-то есть, что ли? — Он начал растерянно смотреть по сторонам, — Странно, почему так темно. Надо воду включить, так дело не пойдет. Если нет окон, то на воде... свете... экономить не стоит. Ох, что ж так голова-то кружится... — Парень посмотрел на бутылку, отпил он немного, — Кто в меня стрелял, а главное зачем? Аэрокара нет все равно у них, а у меня теперь голова болит. Вот суки. — Приложив руку к ране и убедившись, что кровь не просачивается через бинт, он продолжил многозначительным вздохом, — Так, вода шумит. Значит... Нет... Почему тут все равно темно? Вот говорили же, не надо идти на кладбище, все равно не найду. Мда... Все равно я ее тут не найду. Потому что она умная, она в крематорий пошла. — На секунду голова начала соображать немного получше, он вспомнил все то, что только что пробормотал, — Я что, бредить начал?.. Да ну нет, я сразу понял. Я все понял сразу. Бате скажу, что я все понял. Что мать умерла, вот. Он обрадуется, когда узнает то, что теперь знаю я. А то ведь... Он-то думал, что она сюда жить пришла. Вот чокнутая, а. Голова начала медленно наклоняться вперед, фонарик вывалился из руки, а сам Вирибис медленно свалился на бок, снова стукнувшись раной.***
Становилось холодно. Ночи на Таэтрусе всегда отличались значительными перепадами температуры. Если днём стояла жара, даже в зимний период, то после заката светила, воздух становился ощутимо холодным, окрестности парили густым туманом, и небо очищалось от облаков. Стены здания продолжали гудеть и напоминать о произошедшей катастрофе непрекращающейся какофонией шорохов, ударов и скрежетания. Темный коридор юлил между завалами, не давая вариантов движения кроме как вперед. К облегчению, Ори больше не видела ни трупов, ни намеков на чьё-то присутствие. Когда случилось то, что случилось, был глубокий вечер, и это было единственным объяснением того, что в универмаге было немного людей. Девушка надеялась, что тем, кто, также как и она оказались здесь, всё же удалось выбраться. И первым в очереди везунчиков был отец. Робко освещая путь по коридору, она утешала себя раздумьями о том, как отец ищет её, как он также упорно не верит тому, что с Ори произошло что-то крайне плохое. И ведь он будет прав — она здесь, жива, почти здорова, с подвернутой ногой, вся в пыли и в рваном костюме. Коридор уперся в широкую дверь. Заглянув в круглое окошко, Ори не смогла разглядеть хоть что-нибудь. Приоткрыв одну створку, она осторожно просунулась внутрь. Было тихо. Тихо настолько, насколько это было возможно в полуразрушенном здании. — Есть кто? — голос скрипнул и растворился в темноте. На вопрос ответила лишь тишина. Осмотревшись вокруг, Ори поняла, что оказалась в очередном складе, который переходил в широкий коридор, по всей вероятности, ведущий к одному из торговых залов. До носа добрался резкий мыльный запах. Покрутив фонариком, Ори так и не смогла обнаружить источник достаточно знакомого аромата. Вместо него, девушка наткнулась взглядом на высокую коробку с маркировкой «постельное белье». Поежившись от всё более настойчивого холода, она кинула вороватый взгляд в пустоту. — Есть кто? — Виновато произнесла девушка, последний раз убедившись, что никто не глядит на неё из мрака. Снова тишина. Впивши точеные коготки в картонную коробку, она быстренько вскрыла упаковку. Вытащив и аккуратно сложив в угол подушки, Ори добралась до одеял. Выбрав покрывало потолще, она накинула его на плечи, обернув вокруг воротника, словно тогу какого-нибудь древнего турианского стратега или оратора. Запустив левую руку под складки, она продолжила свой путь, подсвечивая дорогу фонариком в правой руке. Миновав поворот, Ори оказалась в небольшом зале. По всему периметру были разбросаны кучи упаковок, бутылок и коробок с чистящими средствами, порошками и прочей бытовой химии, то тут то там. В центре высилась осыпавшаяся колонна, которая из последних сил держала на себе потолок. Скользнув лучом света по верху, Ори с опаской поглядела на свисающие остатки конструкции осветителей и потолочные панели. Предостерегающее облако пыли сочилось из центра. Внимание Ори привлекло единственное окно, разбитое вдребезги и перекрытое выпавшим из крепежей наружным жалюзи. Но тут же девушку отвлек звук, никак не похожий на «голос» стен. Это был стон. Тихий и протяжный, прерываемый невнятным бормотанием. «Неужели кто-то живой?!» — пронеслось в голове. Проверив каждый угол фонарем, Ори крикнула: — Эй, вы где?! Стоны ничуть не изменились. Турианка смекнула, что несчастного вполне могло оглушить, и, не думая о тревожном виде обрушенной колонны, направилась на поиски. Долго искать не пришлось. За первой же грудой мыльного барахла на полу сидела турианка, спиной к Ори. Девушка осторожно обратилась к ней: — Мэм... Вы целы? Турианка не отозвалась, продолжая что-то причитать себе под нос. Под лопаткой странно заныло. Будучи в здравом уме, насколько это могла оценить сама Ори, она невольно сжалась, когда подкралось чувство страха, вместо мимолетной радости от того, что она нашла живую душу в этом разгроме. Почему турианка не отзывается? Оглохла? Почему не убежала через окно? Ранена? «Да, да, да, именно так», — сама себя успокоила Ори и тихонько дотронулась до плеча турианки: — Мэм... Резкий разворот и рывок ужаснули девушку. Окровавленная рука вцепилась в покрывало. Потянув Ори к себе, турианка закричала нездоровым голосом: — Не сейчас! Не сейчас! Не сейчас! Девушка попятилась и запнулась о коробку. Луч фонарика ударил по обезумевшим глазам турианки, осветив зияющую рану на месте правой мандибулы. От этого вида, Ори взвизгнула и попыталась освободиться от пальцев женщины, намертво впившихся в стягивающую шею тогу. Сверху посыпались бетонные крошки, послышался нехороший хруст. В последний момент девушка пнула турианку в воротник, заставив ту ослабить хватку. Потолок снова жалобно завыл. Колонна хрустнула. Поскальзываясь, Ори рванула до входа в зал, откуда пришла, поднимаясь на ходу. — Не сейчас! — перекрытие с треском провалилось, и облако пыли поглотило последний вопль. Добежав, сломя голову, до склада, Ори упала на колени возле вскрытой коробки. Вслушиваясь в звуки, она ошарашено вглядывалась в мрак. Где-то лопнула труба. Девушка вздрогнула. Фонарик светил слабо, и не было уверенности, что в темноте петляющих коридоров никого не осталось. Как и не было уверенности, что из темноты, рано или поздно, придет спасение. Перепуганная, она опустила фонарик и увидела синие кровавые пятна на ободранном покрывале. Еще больше ужаснувшись, Ори немедленно его с себя стянула, отбросив в сторону. Совершенно моментально пришла мысль, что идти была некуда. Одной точно. Она сжалась в клубок и зарыдала. Зарыдала так, как никогда до этого не плакала. Она не была капризна и слезы горести не были ей знакомы. Но сейчас Ори чувствовала, как отчаяние всё больше и больше её поглощает, не оставляя желания двигаться. Хлюпая, она больше погружалась в омут небытия, в темную ловушку уныния. Закрыв глаза, она невольно вспомнила лицо той турианки без мандибулы. От её вида, Ори снова содрогнулась. Где-то среди наплывающей горести появилось сожаление. Она была бы рада помочь турианке. Но... Не сейчас. Вслед за этими мыслями пришла самая верная. Во что бы то ни стало, Ори не хотела закончить как та несчастная. Отчаявшись и поддавшись унынию. Отец не одобрит. Фонарик неровно замигал. Заряд коммуникатора исходил на нет. Надо было возвращаться. Протерев глаза, Ори поднялась и нырнула в коробку с одеялами. Завернувшись в одно, второе она взяла подмышку. Пусть Вирибис не был самым подходящим компаньоном для «иерархистки», но найти его было лучше, чем бродить одной в кромешной темноте. А от одеяла в такой холод он точно не откажется. Миновав место, где Ори сбежала от Вирибиса, оставив того по ту сторону двери, девушка поспешила по первому же переходу, который показался ей вполне безопасным. Выйдя в широкий холл, с полуразрушенными стенами, она начала оглядываться по сторонам. — Вирибис! Где ты? Здесь есть кто?! Эй! Побродив среди заваленных ларьков и полок, она заметила скромный лучик света, затерянный среди нагромождений мусора. Добежав до него, Ори увидела Вирибиса, лежавшего без движения и уткнувшегося лицом в пол. Перепугавшись, она выбросила одеяло из руки, и попыталась перевернуть турианца. Это вышло со второй попытки. Приложив пальцы к его шее, она убедилась, что сердце Вирибиса еще бьется. Турианец шумно вздохнул. Ори неожиданно для себя обрадовалась. — Ты заснул что ли? — Она попыталась его потрясти, обхватив воротник. Но Вирибис лишь безвольно колыхнулся. «Обморок?», — подумала Ори, и совершенно случайно зацепилась взглядом за лежащую рядом початую бутылку. Нахмурившись, она осветила лицо турианца фонарем и разглядела рану, рассекшую лобовую пластину. Ткнув когтем, она убедилась, что рана не была глубокой, и по остаткам затвердевшей пены для остановки кровотечения, турианка отметила, что Вирибис предпринял верное решение. — Мозги точно не вывалятся, — Ори заговорила сама с собой, забегав взглядом по окрестностям. Соорудив небольшую подставку из обвалившихся панелей, девушка, пыхтя и ругаясь (пока взрослые не слышат), поволокла Вирибиса по полу, потянув его за ноги. Придвинув его к сооружению, она уложила турианца так, чтобы голова оказалось ниже ног, и завернула его в покрывало. Вытащив из первого попавшегося холодильника несколько бутылок с водой, а из подвернувшийся по пути аптеки пакет с нашатырем, Ори присела перед Вирибисом и повторила ровным счётом все его действия, когда он, точно так же, обнаружил её на парковке. Когда Вирибис открыл глаза, не дожидаясь каких-либо слов и момента, когда он начнет соображать, Ори строго глянула на него: — Вот вода, — и перебралась к выступу стены. Полусидя, оперевшись плечом, она накрылась покрывалом с головой и закрыла глаза, представляя момент, когда они, наконец, выберутся из западни.