Эпилог
Кейра шла, прижимая к груди потертую книгу и деревянную фигурку, и беспокойно оглядывалась по сторонам. Без оружия и брони она, очевидно, чувствовала себя неуютно в окружении диких и воинственных эльфов. Но таково было условие: ее не пускали на территорию лагеря, если она приходила в амуниции воина. Эллис заметил ее раньше, чем она его, и улыбнулся. Они давно не виделись, но вот клан вновь подошел к Оствику, и, возможно, они будут видеться чаще. Кейра всё еще служила в Круге, однако грозовое облако неизбежных перемен все-таки добралось и до оствикской Башни. Всё больше Кругов втягивалось в войну, и оствикский, особенно после случившегося предательства одного из храмовников, не мог делать вид, что ничего не происходит, и уже с трудом удерживал звания островка стабильности в море хаоса. Что-то должно было произойти, и Эллис очень беспокоился за Кейру. Что касается, его самого, то Круг не искал его. Возможно, дело было в том, что Блэкледж, совершая свое преступление, позаботился о филактериях, как сказала Кейра, а может, и в том, что его просто не собирались искать, учитывая неопределенность происходящего в мире. Маги убегали из Круга повсеместно. Отступников становилось всё больше. Одним больше, одним меньше… К тому же Эллис влился в другое общество и не приносил никому вреда. Кейра заметила его только когда он уже встал перед ней, преграждая путь. Озираясь, она всё равно чуть было не наткнулась на него. Но, заметив-таки, широко улыбнулась. — Ох, — сказала она вместо приветствия. Эллис взял ее за локоть и потянул за собой, подальше от недовольных и осуждающих взглядов. Он улыбался, искренне радуясь, что она пришла. Они дошли до живописного места у подножия скал: небольшой исток реки, практически ручей, бежал, огибая камни, — чистейшая, прозрачная вода. Эллис посадил Кейру на валун и сел рядом, напротив, но очень близко. Некоторое время он просто смотрел на нее и улыбался. Конечно, ей стало неловко, она краснела, а потому решила побыстрее сломать тишину: — Так… значит, ты теперь полноправный Лавеллан? Эллис Лавеллан? Долиец. — Я боюсь, долиец из меня пока, как из нага медвежья похлебка, но не говори об этом Хранительнице, — ответил Эллис, слегка нахмурившись. Он состоял в клане почти полтора года, но татуировку — валласлин, как говорят эльфы, — ему сделали не так давно. Хотя он и забыл уже о проведенном ритуале, в то время как Кейра видела его впервые с таким рисунком на лице. Вспомнив об этом, он почему-то занервничал и перестал улыбаться. Кейра же, напротив, улыбнулась. Она внимательно разглядывала его, чем ужасно смущала. — Я слышала, по их традициям… то есть по вашим традициям, — быстро поправилась Кейра, — после смерти Хранительницы ты займешь ее место? — Долгих лет жизни ей, — серьезно, практически испуганно сказал Эллис. Кейра рассмеялась. — Уж ты-то позаботишься о ее долголетии, не сомневаюсь! Эллис даже не улыбнулся в ответ. — Нас всех ждут неприятности, если я стану кем-то столь значимым. — Ты себя недооцениваешь. За полтора года, проведенных в клане, он узнал о магии больше, чем за всё другое время. Благодаря Хранительнице. Пожилая глава клана обладала разносторонними и обширными познаниями. Это удивительно. Такие долийские вожди могли заменить чуть ли ни всех учителей Круга. А особенно ценными Эллису показались приемы сражения с посохом. В смысле, без магии. Как с палкой. Эллана, разведчица клана, ровесница Эллиса, упрямо пыталась научить его стрельбе из лука. Здесь, в клане, он понял, что ему очень нравится это оружие. К сожалению, из-за проблем со зрением получалось у него не очень хорошо. «Проблемы со зрением» — сказано мягко. Фактически он всё-таки ослеп, и глаза заволокло белесой пеленой. Но видеть он мог. Все в клане думали, что это магия, но на самом деле — демон помогал ему. Тот каким-то мистическим образом, сквозь Тень, мог различать реальность и передавать ее изображение Эллису. Это было немного не так, как он привык видеть, но он учился управлять зрением духа — и с каждым днем получалось всё лучше и лучше. И, конечно, он надеялся восстановить глаза, изучая различные магические целительные практики. Возможно, однажды он сможет. А может, и нет. Но по крайней мере он будет пытаться, и это начнет наполнять его скромную жизнь хоть каким-то смыслом. — А что это, кстати, означает? — спросила Кейра, указывая на его лицо. Если бы он знал… То есть он знал, конечно, но не настолько, чтобы читать лекцию на эту тему. — Символы почитания богов. У эльфов политеизм… Каждая разновидность рисунка означает приверженность какому-либо богу. — И твоя татуировка?.. — Знак бога смерти. Кейра уставилась на него широко распахнутыми глазами. — Бога смерти, Эллис? Серьезно? Нельзя было выбрать что-нибудь жизнеутверждающее? — Это еще бог удачи, — вяло заметил Эллис. — Удачи-то мне и не хватает… Разве нет? — Да ладно? — задумалась Кейра. — Как смерть связана с удачей? — Об этом я еще не думал, я… — Но это же на всю жизнь! Теперь твое лицо разукрашено на всю жизнь! А ты «не думал»!.. — Тебе не нравится? — забеспокоился Эллис, растерянно касаясь кожи на лице. Ему же казалось, что эти ветвистые линии неплохо скрывают его обожженную кислотой кожу… — Мне?.. — почему-то растерялась она. — Нравится… Просто мне хочется, чтобы ты думал о жизни, а не о смерти, — пробормотала она грустно, а потом добавила с недовольством, но с недовольством как бы игривым и напускным: — А еще мне хочется, чтобы у тебя был один бог — Создатель… Эллис наконец снова улыбнулся. — Вот уж никогда… — тихо проговорил он. — А? Что?.. — не расслышала Кейра. — Ничего-ничего. Когда повисла тишина, Эллис вспоминал, как попал в этот клан. Тогда, когда их с Кейрой окружили долийские лучники, он думал, что это конец. Но он всё равно должен был бороться, пока жизнь продолжалась, разве нет?.. К сожалению, у него не было ни сил, ни оружия, ни магии. Но однажды, еще ребенком в деревне, он наблюдал в лесу маленьких волчат. Они были такие разные: некоторые уже вовсю проявляли агрессивность, а некоторые, наоборот, безудержно веселились, шевеля хвостами. Эллис обратил внимание, что если агрессивный волчонок сталкивался с веселым, и последний в момент предполагаемого нападения вдруг начинал вертеться, переворачиваясь со спины на живот, периодически подпрыгивая, чтобы снова упасть и завертеться, то серый злючка терялся и останавливал атаку. Смотрел на глупого волчонка, как на существо более низкого ранга, но не нападал-таки!.. Тогда Эллису пришлось несладко, спасаясь от появившейся из ниоткуда волчицы, но игры зверят тоже остались в его памяти. И вот в окружении остроухих дикарей он просто не смог придумать ничего лучшего… До сих пор вспоминать было стыдно. Но люди хуже животных. Они умеют притворяться. Веселые и злые волчата не притворяются. Они, быть может, играют и дурачатся, но без притворств. А вот Эллис был злым волчонком, но в окружении врагов ему надо было стать веселым. Медленно отстранив от себя Кейру, он раскинул руки в стороны и вскричал: «О великая Митал!..» Он понятия не имел, о чем вообще говорит. Он где-то слышал, что Митал — богиня тех эльфов, которые считают себя настоящими и живут в лесу. Но это были все его познания об эльфийской жизни, культуре и религии. Эллис театрально упал на колени в грязь и боялся представить выражение лица Кейры, стоящей где-то за его спиной. Простирая руки к небу, Эллис продолжал: «О Митал! Наконец мои молитвы были услышаны! И ты ниспослала мне спасение в виде братьев моих по крови!» — Он ненароком заправил волосы за уши. Возможно, он кричал что-то еще, он уже не помнил… Из-за дерева рискнула выйти эльфийка — Эллана, как потом узнал Эллис, — и деликатно, сочувствующе даже спросила у Кейры: «Он что, придурок?..» Тут-то Кейра, впервые встретившая так много столь любимых ею эльфов, да еще в одном месте, запричитала: «О боже, боже… вы так похожи…» — как-то так. В общем, ее непосредственность, помноженная на шоковое состояние, тоже сыграли на руку. Эльфы решили, что парочка спятила и не представляет угрозы. Увы, их взяли в плен, но зато им удалось выиграть время: уже на территории долийского лагеря Эллис почувствовал внутри себя рост магической энергии. К счастью, он никого не убил. Некоторые пострадали прежде, чем Хранительница Дешана остановила его, но он загладил вину, когда лечил пострадавших… Хранительница сделала ему предложение остаться, и он не нашел причин для отказа. Да, он не очень доверял эльфам, но даже тогда понимал, что это лишь от невежества и предубеждений. Так он остался у долийцев. Было дискомфортно и неуютно, Эллису не очень нравилось, долийцам не очень нравился он, зато его демон, казалось, был в восторге. «Ах, не думал, что вернусь!..» — проговорился он однажды. «Хм. Что?» «Нет. Ничего», — поспешил отмахнуться демон. Эллис уже знал, что Сострадание следил за ним еще до Истязаний. Это он помог ему в горящем доме. Возможно, именно из-за него Эллис каким-то образом стал магом. А может, демон просто поспособствовал раскрытию магического потенциала… Теперь же Эллис стал подозревать, что Сострадание мог быть с ним гораздо дольше. «Я всегда был рядом с ней. Однажды ей понадобилась помощь. Шемлены… Так она называла тех, кто идет за ней по следу. Всё равно бы убили, — рассказал-таки демон. — Просила помочь. Но я сказал, что взамен возьму одного. Она отдала мальчика, потому что девочке было бы сложнее… Но я не смог. Решил ждать. И вот мы вместе, это же хорошо?..» Эллис не хотел вникать, поэтому больше ничего не спрашивал. Он просто понял, что демон давно следил за долийцами из клана Лавеллан, и на этом его любопытство было утолено. Из размышлений и воспоминаний Эллиса выдернула Кейра, неожиданно протягивающая ему свои вещи… — Держи. — Что это?.. — спросил он, принимая дар. Он, конечно, сразу опознал: деревянная Андрасте и Песнь света — он видел их в комнате Кейры в Башне Круга. Но зачем она давала это ему? — Будешь вспоминать обо мне… — пожала она плечами, опустив взгляд, с легкой улыбкой. — Вспоминать?.. — не понимал Эллис и искренне недоумевал: — Зачем мне вспоминать, если ты и так постоянно навещаешь меня, даже когда мы отходим довольно далеко?.. Она тут же нахмурилась, подняла на него свой недовольный взгляд и отчитала: — Но я же не всегда — не постоянно — рядом!.. Значит, когда меня нет, тебе нужно что-то, чтобы вспоминать обо мне!.. И кроме того… — Она как-то сникла. — Кроме того, возможно, я скоро не смогу приходить к тебе… Эллис замер, чувствуя подвох. Но Кейра не поясняла, и он боялся спросить, что именно она имеет в виду. — Но это же Андрасте… — С сомнением посмотрел Эллис на женскую фигурку в своих руках. — Я боюсь, эльфы могут меня неправильно понять… Да еще и Песня света… — Он повертел потрепанную книгу. Кейра злилась и надувала ноздри, словно маленький дракон. — Так, Эллис… Ты берешь эти вещи, улыбаешься, говоришь спасибо и бережно хранишь их, пока я не вернусь! Так делают вежливые люди не из деревни. Запоминай. В конце концов у него уже был один кролик… И не только кролик. — Ладно, книгу я спрячу… — пробормотал Эллис, пойдя на попятную под грозным взглядом подруги. — А про куклу скажу эльфам, если спросят, что это Митал… — Ку… Кук… Куклу?! — возмутилась Кейра, широко распахивая глаза. — Ах, ладно!.. — выдохнула она и добавила: — Это всё деревня… Помолчав немного, она таки нарушила тревожную тишину и объяснила: — Я пойду на конклав. Верховная жрица Джустиния созывает его в Ферелдене, в Морозных горах… Не знаю, когда вернусь, — сказала она, грустно глядя вдаль. — Морозные горы… Это далеко. И холодно, наверное, — нахмурился Эллис. — Зачем тебе идти туда? — Там будет решаться судьба всех храмовников. И магов. Я должна идти. — Она решится и без тебя. — Конечно. Но я должна, — твердо заявила она, но потом, смягчившись, бросила на него взволнованный взгляд и тихо полувопросительно добавила: — Ты мог бы пойти со мной. — Зачем? — Вдвоем веселее, — пожала она плечами и, подумав, добавила с улыбкой: — И безопаснее. Кто спасет меня от ран, если что случится? — Ты уверена, что компания одержимого уместна в походе на церковное сборище? — Любишь ты настроение испортить… Я уже почти забыла… что ты там не один. — Гессариан оказался не таким уж и ужасным… — вяло и тихо заметил Эллис. — Гессариан? — А, да… Я придумал ему имя. То есть заимствовал… из истории. — Зачем? — Ну, мне хочется верить, что он не единственное сострадание во мне… И как тогда мне их различать? — Не поняла… у тебя теперь их несколько?! Эллис с недоумением посмотрел на нее. — Я в другом смысле. Как, например, понять меня, когда я говорю: я испытываю сострадание? Я испытываю сострадание или я испытываю Сострадание? Во втором случае звучит так, будто я его пытаю или еще что… Я обращаюсь к тебе с состраданием или с Состраданием? Кейра подняла бровь. — По-оня-ятно, — протянула она. Так, по-дружески, они еще некоторое время побыли вместе, а потом нехотя распрощались — Кейре надо было возвращаться в Круг. Она обещала заглянуть по дороге на конклав на тот случай, если Эллис решится пойти с ней. — Если хочешь, то можешь пойти вместо меня… — вынырнула эльфийка откуда-то из-за спины, когда Эллис провожал взглядом удаляющуюся фигуру Кейры. Эллис вздрогнул. — Ты подслушивала?! — удивился он. Эллана была невозмутима. — Конечно! Я же разведчик, — улыбнулась она. — А я — нет, — хмыкнул Эллис. — Ты Первый. Этого достаточно, — сказала она и, многозначительно посмотрев, направилась обратно в лагерь. Девушка, похожая на него. Но она об этом не знает, потому что сейчас он сам на себя не похож. Сначала его изменила магия, а потом — кислота. Эллис улыбнулся, вспомнив, как Кейра со свойственной ей — практически детской — непосредственностью отмечала их сходство, как раз тогда, когда Эллис строил из себя придурка в лесу посреди трупов… «Вы немного похожи… То есть… если не считать волос, глаз… Да вы почти одно лицо! Или мне так кажется, потому что я не эльф?... Создатель, так похожи!..» Она-то видела его ещё до ожога. Но сейчас это сходство не очень бросалось в глаза, и Эллис не любил думать об этом. Он не говорил Эллане, что иногда вздрагивает, натыкаясь на нее — будто с собой в зеркале сталкивается. С таким собой, каким он мог бы быть, если бы не магия и не тот злополучный поход. Она об этом никогда не узнает. Потому что Эллис слишком любил свою настоящую и единственную семью, своих дорогих родителей.***
Накануне последнего визита Кейры, когда она должна была заглянуть по пути, чтобы попрощаться или взять его с собой, Эллис поднялся на вершину отвесной скалы, где открывался живописный вид на буйство ярких красок в вечернем небе. Со скального возвышения он одиноко любовался закатом глазами, которые не могут видеть, но видят, словно стая разлетевшихся во все стороны черных птиц, и думал о своем: о деревне, откуда он родом, о маленьком уединенном домике из его мечтаний, о прошлом, о будущем. Мысленно переговариваясь с Гессарианом, он опирался на лорда Гектора и беспокойно теребил пальцами серебряный кулон с гравировкой «Риан» на обратной стороне. В его палатке в углу стояла фигурка Андрасте, под подушкой лежала копия Песни света, а из походного мешка по-прежнему торчали уши.