Ступени

Тонери смотрит на девушку, которую отец хотел сделать его женой, и не понимает причин, почему он должен выбрать именно её. По его мнению, Хината Хьюга была, несомненно, хороша собой и владела бьякуганом на довольно высоком уровне, но он не мог увидеть в ней свою невесту. В ней не было той искры, того огня, которого так жаждал Ооцуцуки. Лишь бьякуган привлекал его внимание к ней, но не более. Но едва увидев светловолосую куноичи, которая заслонила испуганную Хьюгу собой, Тонери понял, что это она - та, что достойна быть его невестой. Узумаки Нару - джинчурики Девятихвостого, героиня Четвёртой мировой войны шиноби, добрая, смелая девушка, которая рискнёт жизнью ради другого и с радостью отдаст её, если потребуется. Пускай у неё не было бьякугана и она не была Хьюга, но именно Нару Тонери захотел видеть рядом с собой в тот день, когда на Земле наступит конец света. Только эту блондинку он хотел бы любить и видеть её яркую улыбку, предназначенную только для него. Только её он хотел отвести в замок на Луне, показать ей весь замок и окрестности, позволить ей увидеть мир с иного угла - наблюдая за Землёй с её естественного спутника - и наблюдать за тем, как голубые глаза наполняться восхищением и весельем. Ему нравится то, с каким упрямством она отказывается от его предложения, с каким упорством пытается скрыться и не обращать на него внимание. А ещё его злит, что любовь блондинки давно принадлежит другому, такому же джинчурики, как и она - Казекаге страны Ветра, Гааре. Она смотрела на него с такой любовью и нежностью, что Ооцуцуки едва сдерживал себя, чтобы не стереть красноволосого с лица Земли. Зачем, если мир и так вскоре будет уничтожен, а затем возрождён из пепла, где не будет никого из нынешнего поколения людей. Только он и Нару будут помнить старый мир и только они увидят создание нового. Тонери увидел их ещё за несколько метров до того, как его транспорт мягко остановился на воде. Узумаки лежит на коленях Казекаге, прикрыв глаза и что-то увлечённо рассказывая своему возлюбленному, который на это лишь едва заметно улыбался и нежно гладил длинные светлые волосы, периодически зарываясь в них пальцами. "Пуская наслаждается, пока может. Скоро его место займу я", - думает Ооцуцуки, пока не решаясь приблизиться к своей возлюбленной. Он уже решил проблему с бьякуганом - глаза Ханаби Хьюга вполне подходят ему для пересадки. Остальное - сущие мелочи. Он подходит к ним тихо, не слышно, но Нару всё равно вскакивает и непонимающе смотрит на него. "Девятихвостый", - догадался беловолосый. Демонов обмануть невозможно, особенно таких могущественных - они чувствуют чужую чакру за несколько десятков или даже сотен метров. Тонери неторопливо подходит к Наруто и смотрит в её прекрасные глазаю Он видит настороженность и некое подобие страха, готовность сопротивляться ему и бороться за то, во что она верит - это и отличало её от Хинаты. В Хьюге не было такого бушующего пламени, такого страстного желания защитить любимого и это оттолкнуло Тонери. Они борются против него и Ооцуцуки отмечает, что Гаара не такой уж и слабак. Повелевать песком не может даже он, а это уже заслуживает уважение. Но как бы они не боролись, как бы Нару не пыталась противиться, он всё равно просчитал каждую мелочь и смог подловить нужный момент. Нару падает в его руки без сознания, а Гаара остаётся лежать на земле, не в силах пошевелиться. "Скоро Нару станет моей женой и мы вместе будем наблюдать за уничтожением этого мира", - последнее, что услышал Казекаге перед тем, как потерять сознание. Тонери едва заметно улыбался, прижимая к себе стройное тело Узумаки. Она оказалась такой тёплой и хрупкой, но в то же время сильной, что Ооцуцуки понял: он не ошибся в собственном выборе. Хината не ровня Нару, да и последняя казалась беловолосому редким экзотическим цветком, который рос в суровых условиях и в конце-концов расцвёл красивым ярким бутоном. Хината же была словно мотылёк: едва заметной на общей массе, скромной, тихой и просто не такой, как лежащая у него на руках девушка. Лунный транспорт дёрнулся, и, повинуясь воле своего хозяина, начала подниматься в воздух, чтобы через несколько секунд взмыть высоко в небо, направляясь туда, где ярким кругом сияла луна.