Крисоджек-4. Член снова начал оживать

      Стоило им перешагнуть порог спальни, как Крис тут же утратил твердость взгляда и упнулся глазками в угол. Это уже стало привычкой — словно в дверном проеме проходила незримая магическая черта, пересекая которую, он переставал быть собой, терял личность и становился нежной, послушной и очень сладкой игрушкой своего напарника.       Он не может возразить ни слова, пока проворные пальцы Джека расправляются с его пуговицами и застежками. Лишь пару раз он словно в испуге схватился за край рубашки и за пояс брюк — это была привычная и хорошо усвоенная часть игры в испуганного и совращаемого неопытного мальчика.       Как же сладко этот засранец умеет даже просто снимать одежду. У него определенно талант. Казалось бы, просто тянет за рукава, сминает в горсти футболочную ткань, сдергивает джинсы, как все, но почему же от этого так хорошо? Кожа чутко запоминает каждое прикосновение, отпечатываемое невидимым сладко-зудящим следом.       Криска вздрагивает, как от удара электрического тока, когда друг впивается в его расслабленно-приоткрытые от удовольствия губы, сжимает их и одним ловким движением приоткрывает языком. Его рот сильный, упругий, горячий и дьявольски настойчивый… А как только он спускается ниже и впивается в шейку, целуя и вылизывая, кожу на спине, вдоль всего позвоночника, продирает обжигающий и сладкий до невыносимости табун мурашек, граничащий со спазмом. Крис глухо ахнул и прогнулся вперед, прижавшись животом и распахнутыми ногами к другу. Тот не растерялся и быстро обхватил его за поясницу, впиваясь ладонями в мокрую от пота кожу и прижимая к себе хрупкое тельце еще сильнее. Они потеряли счет времени, утопленного в поцелуях, стонах, вздрагиваниях и бездумных потираний друг о друга. Времени не было, осталось лишь пространство, сотканное из бездумных, инстинктивных и нестерпимо-приятных действий, и в который раз в голову Джеку пришла случайная, невесть где услышанная мысль — наши тела сами знают, что нужно делать, мы лишь не должны им препятствовать.       Джеку приходится приложить немало силы воли, чтобы оторваться от Криски и уложить его на спину, мягко, но настойчиво обхватив горячими ладонями за худенькие бока, поигрывая пальцами по ребрам. Тот капризно тянется за новыми поцелуями, но быстро сдается, расслабленно откидывается на одеяло и сам, не дожидаясь приказа, обхватывает и прижимает коленки к груди, прикрывая глаза. Этот момент был самым сладким и любимым — он не видел, но буквально представлял себе, как деловито его друг подползает на коленях, устраивается поудобнее, возится со смазкой, нанося ее повсюду, проникая внутрь пальцами. Это уже привычно и не вызывает оглушающего стыда, разве что немного неловко. И вот наконец (очередной разряд тока, секундная вспышка горячее-вязкого страха) прикладывает горячую и мокрую головку члена меж готовно расслабленных булок любимого, уверенно, но плавно подаваясь вперед. Резкая вспышка дискомфорта, сменяющаяся нарастающим болезненным удовольствием — снова, наконец-то… Конечно, конечно, он доверяет любимому безраздельно, он знает, что тот не сделает ему зла, не покалечит, не ранит. Но каждый раз в первом проникновении чувствует Крис отголосок своей погибшей в веселом огне боли и кайфа невинности. На долю секунды он снова неопытный юнец, связанный, трясущийся от страха, возбужденный и съежившийся под партнером в ожидании того самого, после чего он обретет новую грань сущности — не только гениальный сыщик, острословец и красавчик, но и… чья-то покорная шлюшка.       Джек ложится на него, прижимаясь плотнее, до боли, до хруста сжимая руки своей жертвы, чувствуя, как она, его сучечка, его сладкая девочка, плотнее смыкает ноги за его спиной. Как же в этой засранке тесно, впрочем, это только на руку… Горячая плоть судорожно сжимает член по всей длине, принося волны удовольствия. Вот хорошо. Первые движения, еще несильные, но дарящие массу ощущений. Уже можно посильнее, ахх, как же приятно, черт подери. И стонать громче будет, не развалится…       Кончая, Джек с такой силой придавил бедра своего любовника к себе, что на них отпечатались следы его пальцев. Тот только протестующее мычал и дергался, но куда его хрупкому тельцу было вырваться из такой железной хватки. Он только расслабленно вздыхает, когда тело друга скатилось с него, и мокрую горячую кожу лизнул холодный воздух. И тут же снова напрягается и сжимается, ощутив упруго-нежное горячее прикосновение к собственному члену, уже почти болевшему от напора застоявшейся крови. Джек не особенно балует свою девочку ртом, чаще всего обходится «подручными средствами», но сегодня все вышло как нельзя лучше — так уж и быть, он пойдет на эту уступку, тем более, что ему и самому захотелось. Давно он не чувствовал вкуса малышки, не ощущал этой особенной, ни на что не похожей власти над чувствами любимого…       А тот лежит почти неподвижно, чутко улавливая каждый оттенок удовольствия, судорожно дышит, сжимает кулаки, подгибает пальцы ног, изредка дрожит. Его друг знает свое дело, и кайф наступает быстро — даже, пожалуй, до обидного быстро. Не успел Криска перевести дыхание, как тяжелое, мокрое от пота тело наваливается на него снова, и мокрые губы касаются его, искусанных и иссушенных, смачивая густой соленой жидкостью. Горячий язык скользнул внутрь, и утомленные любовники слились в усталом, но горячем, распаленном поцелуе.

***

      Перекатившись на бочок, Крис поджал ножки и откинул голову на подушку, задумчиво разглядывая профиль тяжело дышащего любовника, отдыхающего на спине и бездумно разглядывающего потолок. Последние минуты их блаженного единения. Совсем скоро повседневность захлестнет их, и о недавнем удовольствии будут напоминать разве что случайные взгляды, обмолвки да тайные щипки где-нибудь в лифте. А жаль.       Джек полностью отключился от реальности, задумавшись. А ведь в этом вот всем таится, как ни крути, нечто большее, чем просто любовный акт или механическое получение удовольствия. Нет, во всем этом скрывался куда более глубокий смысл — достижение некой гармонии, уравновешивание их позиций. Криска-начальник, Криска-шлюшка — эти два воплощения удивительно мирно уживались в сердце, и для каждого из них была подготовлена отдельная ниша.       Но засыпать еще рановато. Джек перекатился на край кровати, поднялся, смачно потянулся, даже привстав на цыпочки, косясь на свою обнаженную фигуру в смутном отражении оконного стекла. Этого (и мелькнувшей игривой мыслишки) оказалось достаточно, чтобы член снова начал оживать. — Крисонька, малыш, подойди ко мне, — поманил он, любуясь нежащимся расслабленным хрупким тельцем на кровати, — и нечего прикрываться. И глазки свои не отводи, ничего там на полу нет интересного. Когда ты уже привыкнешь…       Делает вид, что недоволен, но ему нравится эта полуигра-полуреальность. Он не может сказать с уверенностью, смущен ли его любовник по-настоящему или только притворяется. И выяснять не хочет, потому что сам не знает, какой ответ ему больше понравится.       Друг подходит к нему, тянется за поцелуем. Джек быстро, но бережно чмокает его в сложенные губки и осторожно треплет за щеку, поглаживая нежную кожу большим пальцем. — Пососи мне сейчас, солнышко, — шепчет он.       Разноцветные глаза смотрят с изумлением. Конечно, любовники уже делали так раньше, но это всегда начиналось в порыве страсти и, как-то так выходило, не обсуждалось вслух. А вот так, когда они почти спокойны, и даже не в кровати, и прямым текстом… — Давай, давай, — уже не совсем нежно, слышатся нотки уверенности и нетерпения. На его еще влажные плечи ложатся ладони и плавно, но сильно и даже как-то безжалостно давят, принуждая опуститься на колени. Делать нечего, Крис прикрывает глаза и ловит губами скользкую и уже упругую головку, проводит по ней быстрым и юрким язычком, и эта нежная, легкая ласка отзывается очень большим удовольствием. Смущение Криски проходит, остается лишь такой знакомый и даже любимый вкус, и жар, и дрожь, и это все можно длить, длить бесконечно. Он словно вошел в некий транс, уже не помнит себя; покачивается, как загипнотизированная кобра, упругая и округлая, как орех, попа перекатывается по нежным пяточкам, спина выгнута.       Джек с большим трудом отстраняется, манит любовника к себе, поднимает с колен, подхватывает под попку, как пятилетнего ребенка, садится в кресло, развернув хрупкое горячее тельце к себе спиной, разводя ноги, и опускает прямо на стоящий член, безошибочно угадав нежную скользкую впадинку. Крис неловко приподнимается, пытаясь двигаться. — Подними ножки повыше, будет удобнее, — горячий шепот в ушко.       Криска сгибает колени и упирается пятками в бедра возлюбленного. Так действительно лучше, но стоило ему представить, как развратно они выглядят со стороны, как щеки полоснуло горячим стыдом, а градус возбуждения подскочил еще выше, чуть ли не критической точки невозврата. Любовники двигаются неторопливо, уверенно, слаженно, как бы выполняя какую-то привычную и любимую совместную работу, чутко предугадывая желания и чувства друг друга. Когда все закончилось, они долго отдыхали вместе на смятых простынях. Криска свернулся в клубочек, а его любимый устроился сзади, обняв худенькую мокрую спину и уткнувшись носом в шейку, пахнущую горячей кожей. Кажется, так они и уснули.

***

      Джек откинулся на подушку и закинул руки за голову. Ему не спалось, хотя уже рассветало. Он повернул голову и не сдержал улыбки, разглядывая в синем полумраке спящего Крисаньку — тот лежал к нему спиной, вытянув нижнюю ножку и притянув к груди верхнюю. Простыню он скомкал у груди, представив взору друга бледную худую спину и совершенно голую задницу.       Джек протянул руку и погладил булки своей любимой девочки, ощущая кончиками пальцев нежную, шелковистую кожу. Затем его рука заинтересованно скользнула ниже, поглаживая. Ахх, мысли уже приняли совершенно недвусмысленное направление, а так жалко будить этого засранца, спит он спокойно и сладко, а его попке и так сегодня досталось. Они любят друг друга совсем не часто, поэтому Крисонька успевает отвыкнуть и каждый раз в начале немножко мучается, да и потом ему явно не только сладко. Но что уж поделать. Хотя, может, и так обойдется?       Джеку становится интересно. Что, если он попробует трахнуть свою шлюшку прямо вот так, во сне? Ее тельце такое горячее, разнеженное, манящее… Он придвигается ближе, окончательно убирает простынь, трется носом между лопатками, вдыхая аромат теплой кожи любимого, параллельно поглаживая его по бедру, затем нежно целует, чувствуя еле заметный солоноватый вкус; спускается все ниже и ниже, обводя языком позвонки. Криска вздыхает во сне и пытается ворочаться, но рука Джека удерживает его лежа почти на животе, на скомканной простынке под бедрами. Он опускается еще ниже и трется щекой о поясницу, затем, повинуясь какому-то внезапному порыву, приоткрывает ягодицы левой рукой и поглаживает смоченным языком прямо между ними. Его любимый невнятно мычит во сне, сжимая кулачки; Джек на секунду прерывается, набирает слюны, роняет тягучую каплю и медленно скользит кончиком языка по нежной кожице, чувствуя под ней еще чуть расслабленное после предыдущего вечера колечко мышц.       Он был готов продолжать это еще очень долго, но его собственный член уже давно катастрофически требовал внимания. Поглаживая его, Джек подтянулся повыше и прильнул грудью к спинке любовника, подтягивая его к себе и снова укладывая на бок. Нащупав сладко ноющей головкой заветный вход, он с усилием подался вперед, чувствуя, как неохотно, медленно растягивается смоченная плоть, очень приятно сдавливая со всех сторон. Криска пытается проснуться, дергается, протестующе что-то бормочет, но правая рука уже обвила его шею и предусмотрительно прижалась ладонью к мокрому горячему рту, а левая с силой удерживает ногу, не давая отстраниться.       Такой полуосознанный протест, подкрепленный судорожными сжатиями внутри, только подхлестывает удовольствие. Джек толкается внутрь все сильнее и сильнее, уже почти не думая о конспирации. — …Да твою ж!.. — Крис наконец распахивает слипающиеся глазки, делая последнюю попытку вывернуться, — отпусти… меня, больно! — Рот закрой!.. — Джек уже на пределе. Он кончает, с силой удерживаясь глубоко внутри извивающегося тельца. Наконец он с негромким сочным звуком выходит и блаженно-устало откидывается на простынь. — Сссука! — Крис сжимает использованную задницу руками, — просил же так не делать! Вытекать будет потом хуй знает где и когда, ебаный ты по голове! — Зато ты ебаный куда надо, — бормочет Джек, уже вырубаясь.