На рассвете следующего дня

Сидя на верхней полке двухъярусной постели, я задумчиво смотрел перед собой в темноту, словно силясь что-либо рассмотреть. Но как бы ни щурился, это ничего не давало, кроме маячивших точек перед глазами, что словно песчинки сливались в единую тьму. Я дурачил сам себя, искал скрытый смысл в том, что сейчас ночь, что слишком тихо, что слишком спокойно. У меня вновь была бессонница, если уж совсем начистоту. Матрас хоть и не был пределом моих мечтаний, да и жёсткий был весьма, но это было всяко лучше, чем ночевать где-то снаружи. Однако сейчас это не успокаивало ни на сколько, ведь несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу. Поэтому я продолжал всматриваться в темноту, ища там хоть какую-то причину почему мне сегодня не до грёз. Может, основанием тому было то, что меня не лихорадило, не бросало в жар, и даже не было этой тошнотворной слабости, из-за которой подгибались ноги. Да, течка закончилась, но её последствия все ещё травили мне душу. Вспомнив об этом, я невольно потер локоть левой руки ладонью, где подживающая кожа покрылась твёрдой коркой. К слову, мне вовсе об этом вспоминать не хотелось, но думы об этом всячески лезли мне в голову и день, и ночь; даже сны и то бунтовали, навевая очередное видение, где я в позе дворовой сучки прогибаюсь под Вороном. Скривившись от этой картины, что написало воображение, я скрипнул зубами. Наступить на гордость было сложно, а поступиться принципами ещё тяжелее, но хуже всего было то, что нельзя стереть это из памяти. Избавиться от образов, от собственных стонов, звучащих в ушах, а также от пожирающего унижения. Оно било сильнее всех, как и обида, которая засела внутри и отказывалась выходить. А почему? Гордыня. Я никогда не был глупым или несмышлёным; даже детская наивность и непосредственность у меня прошли мимолетно и где-то сдохли в потаённом уголке. В клане всегда правил закон, что всё принадлежит сильнейшим. Альфам. И я не мог с этим не согласиться. Я знал, что мне уготовано быть следующим главой; я предвидел, что буду сильным лидером; но, кажется, что-то пошло не так. С моего рождения. Больше всего не давала мне покоя мысль о том, что отец знал. Он всегда и всё предугадывает, на все случаи жизни имеет план. Как он мог просчитаться? Как он мог это допустить? Почему он не сказал мне? Почему он… Чёрт, даже мысль об этом была просто невыносима. Скинув с себя одеяло, я провёл ладонями по лицу, раздраженно надавливая сильнее на веки, пока в глазах не заплясали пятна. Я сам себе противен. Меня растили как альфу. И я им был. У меня в комнате полки ломились от многочисленных наград, а почетные письма не влезали уже в ящик стола. Отец никогда меня не баловал или сюсюкал, расти в клане было той ещё школой выживания, где ты пример для всех — ты ж сын главы. Ты ж Учиха, твою мать. «Саске наследник». «Саске будущий лидер». «Ты должен быть сильным». «Ты должен оправдать ожидания», говорили они. Я просто должен. А оказалось всё совершенно иначе. Я не лидер. Я слаб. Я омега. А мой клан… наверное, он стёрт с лица Земли. И хуже всего, что меня это не печалит. Абсолютно. Жаль только отца и только потому, что я не могу ему в рожу кинуть то, что я не оправдал его ожиданий. Не стал идеальным сыном, не стал альфой. Прям плевок такой поверх нашей аристократии и всей этой родословной, где каждый второй — альфа. А ведь он знал, он должен был знать. Стиснув кулаки до боли, что аж ногти впились в кожу, я поджал губы, ища нового виноватого в том, что моя жизнь рушилась так же просто, как и города сейчас. Эта мысль просто выбивала из колеи не меньше, чем сам факт того, что всё полетело в тартарары после того звука сирены в частной школе. Да, тогда-то мы и вкусили той самой жизни, где не ты хищник, берущий всё от жизни, а добыча. Даже не жертва обстоятельств, которая вынуждена бороться за существование. Нет, мы — добыча. Еда более сильных. — Саске? — тихий отклик внизу заставил меня замереть на месте и расслабить ладони. Неужели разбудил Сакуру? — Что? — заранее пожалев, что подал голос, я плюхнулся обратно на подушку, на которой лежал до этого. — Извини, я тебя не разбудила? — девушка говорила полушёпотом, но в тишине комнаты её было прекрасно слышно. — Нет, — отозвался я снова, ощущая дискомфорт при разговоре с Харуно. Я никогда не стремился к общению с розоволосой одноклассницей. Скорее это она считала своим моральным долгом, крестом и священной ношей задать мне хотя бы пару вопросов за день, при этом её не смущал ни мой раздраженный вид, ни равнодушный ответ, ни отсутствие у меня хотя бы минимального интереса для продолжения разговора. Сакура была неумолима в этом плане. Ей будто бы необходимо для жизни было услышать мой ответ, каким бы он грубым или сухим ни был. Даже после того, как точки были уже расставлены над «i»; даже когда сущность омеги, словно гильотина, обрушилась мне на голову; Харуно всё равно отчаянно жаждала моего внимания. Продолжала щебетать как ни в чём не бывало, интересоваться моим мнением и самочувствием раз двадцать на дню, а также всякий раз краснеть, стоило мне встать к ней на пару сантиметров ближе, чем обычно. Омега, к слову, меня никогда не привлекала, зато у Наруто была к ней какая-то детская влюбленность, напоминающая щенячью преданность. Хотя чем старше мы становились, тем теснее становились именно наши с ним отношения, а девчонка уходила на второй план, как и всегда, только мешаясь под ногами. Однако тем не менее маразм у Сакуры явно крепчал по поводу меня, так как, поднявшись с собственной постели, она привстала на её край и сложила руки на моей, попутно опуская на них голову. Понятия не имею что она могла увидеть в такой полутьме, но взгляд, направленный откуда-то сбоку, немного, всё же, нервировал. — Саске, — начала девушка, после чего я сразу же ощутил, как её ладонь легла поверх моей, но всего на мгновение. Так как я тут же дёрнулся, как от удара током, и упёрся в стенку позади себя, — ох, прости, я не хотела тебя пугать… Дура, ты меня не напугала. Мысленно успокаивая себя тем, что омега от меня вскоре отстанет, как только получит порцию моих плевков в лицо в виде равнодушно брошенных фраз и ляжет спать, я покачал головой. — Всё нормально. Тебе что-то надо? — Я… — девушка замялась, а затем, видимо, собравшись с мыслями, пробормотала, — я знаю, что тебе очень несладко сейчас, даже труднее, чем кому-либо в этом «Убежище»… Хорошо, что во мраке Сакура не видела, как я закатил глаза. Конечно, истекающей кровью в лазарете Ангелу сейчас куда лучше, чем мне. И Наруто, который видел кем стали его родители, а потом ещё попутно и принимал участие в их гибели. И всем нашим одноклассникам, которые так и не добрались до пункта назначения, тоже ведь намного лучше, чем мне. Даже Моряк, чью участь мы уже знали наверняка, по сравнению со мной просто светиться от счастья должен. А Мастер с его цугцвангом тем более. Наверное, он по жизни навеселе, как и… Ох уж этот сарказм. — Сакура, — хотел я было уже прервать речь девушки, как собственная мысль, пронесшаяся с такой иронией в голове, словно сорвала джекпот. — Сакура, — добавив это, я растерянно посмотрел в сторону, где должна была находиться голова девушки. — А? Да? — взволнованно отозвалась омега, словно я её тут так сильно удивил, хотя сам ещё переваривал то, что выдал мозг в столь позднее время. Странно, и почему я об этом подумал только сейчас? Хотя ведь всё сходится. — Со мной всё нормально, — не считая нужным делиться умозаключением, спокойно произнёс я достаточно тихо, — правда. — Саске, — моё имя, произнесенное глухо и печально, ни капли не покоробили меня, — я… — Харуно, видимо, уткнулась лицом в мой матрас, так как следующие слова я практически не слышал: они были слишком приглушены и сбиты, — я… не хочу, чтоб ты страдал… я не хочу… чтоб он… чтоб он это делал с тобой. Строя собственную теорию о том, что происходило с отрядом смертников до и после их вербовки, я как-то апатично отнесся к словам девчонки, до тех пор, пока их смысл не выбил из головы, словно отбойным молотом, другие мысли. Что она сказала? Последняя фраза, которую я едва расслышал в этом отчаянном шепоте, как будто вырвала у меня из тела позвоночник. Сжав ледяными пальцами простынь, я сдавленно проглотил слюну, скопившуюся во рту, при этом ощущая, как холодный пот, на который меня прошибли столь тихо сказанные слова, скатывается по виску и спине. Страх быть раскрытым именно Сакурой сжимал меня в своих ледяных объятиях, пока я только и мог что чувствовать этот сковывающий холод, от которого тело покрылось гусиной кожей. Но почему? Отчего я не хочу, чтоб знала именно она? Мастер ведь знает. И, скорее всего, этот бета, как его там — Хозуки — тоже догадался. Наруто бы не поверил, что я под кого-то лег, даже если ему под нос сунули пачку использованных презиков и видео с моим участием в этом беспределе. «Нет, это не Саске, он бы ни за что…», — в голове так и пронеслись слова с интонацией, присущей альфе, однако сейчас в темноте комнаты я несомненно услышал всхлип с края постели. — Сакура, о чём ты? — стараясь говорить как можно небрежнее, я сильнее вжался в стену позади себя, опасаясь услышать ответ. — О том, что Ворон делает с тобой, — всё так же тихо и, судя по всему, едва не плача, прошептала девушка, — твои… руки и ноги… и… — конец фразы я не смог разобрать из-за того, что девушка, вконец не сдержав эмоций, заплакала. Вот только соплей на моей простыне не хватало, не, ну правда. — Ничего он со мной не делает, — потерев виски, которые разболелись так же внезапно, как и распространившееся онемение по всему организму, я привстал на локте, при этом поддерживая голову рукой, — у тебя просто разыгралось воображение. Надеюсь, у меня тоже. — Он сам мне сказал. Вот тут-то я опешил. Разумеется, это не была военная тайна, и не какой-то там смертельный секрет, но… Сука, какого хрена? Холод, распространившийся по организму, сменила горячая кровь, прилившая к щекам, отчего те стали полыхать так, что я испытывал этот жгучий жар всем телом. Жар от гнева, который нарастал с каждой секундой от осмысления того, что этот самодовольный подонок сделал. Перед глазами пронеслась его противная усмешка, которая мелькает у него на губах каждый раз, когда я вынужден унижаться перед ним. Он это как должное принимает? Ярость в миг поглотила и боязнь, и робость, и даже какую-то усталость. Она преобразовалась в нечто большее, чем просто огромный ком отвращения и гнева. Они не могут так поглощать. Без остатка. Что даже выдохнуть невозможно. Было ощущение, что легкие горят, пока во рту пылал самый настоящий огонь. Это был не гнев. Это была не ярость. Это была ослепленная ненависть. — Извини, Сакура, — лишь ответил я на сказанное девушкой и её недоуменный писк. В один момент слезая с постели и даже не надевая ничего, я повернулся к двери, чтобы выйти. Но прежде чем мне удалось коснуться ручки, комнату озарил свет, и раздался вой сирены. Комнату залило алым светом лампы, а помещение наполнилось ревом тревоги от системы оповещения. Что происходит? Наверное, стоило задаться этим вопросом, да вот только сейчас меня так трясло от бешенства, что я проигнорировал даже какое-то там чрезвычайное положение. Я секунду помедлил, так как испуганная и освещенная красной подсветкой девушка, которая уже тянула ко мне ладонь, чтоб как-то задержать, остановить и просто не дать мне уйти, умоляюще на меня посмотрела. Однако я выскочил из комнаты быстрее, чем она успела что-либо сказать. Несясь по коридору, я буквально слышал её отчаянный крик. Хотя это и был просто ветер, свистящий от того, что я так быстро разогнался. Останавливаться не было в моих планах, поэтому, пролетев ещё несколько пустых коридоров, залитых алым светом, я выбежал на тренировочную площадку, переводя дыхание, пока по ушам бил сигнал тревоги. Последние слова Сакуры тем не менее были всё ещё впечатаны в мою память, словно кто-то их там старательно выбил, чтоб стояли перед глазами. Из-за этого гнев вновь и вновь накатывал на меня, словно цунами, каждый раз с большим размахом, захлестывая очередной волной и унося в океан нескончаемой ненависти к одному единственному человеку. Ненавижу. Я его ненавижу. Как же я его ненавижу. Опираясь руками на перила и выглядывая на площадке знакомый силуэт, я сильнее сжимал металл в руках, словно надеясь его согнуть, сломать, сокрушить. Где ты, тварь? Где же ты, говна кусок?! Но его не было. Никого не было. Тренировочное поле было пустым; только манекены мутантов, окрашенные красным светом под рев сирены, были свидетелем того, как я ошалело заорал на весь зал. От бессилия. От злости. От всего того, что накопилось за всего одну неделю, как я знаю этого человека. Невозможно так возненавидеть кого-то всего за семь дней, скажет кто-то. Нельзя сделать таких выводов о том, кого так мало знаешь, начнет пояснять кто-либо ещё. Шанс равен нулю после того, как из-за правительственных ошибок всё полетело к чертям, напомнит тот, кто поумнее. Но нет, Ворону это удалось. Просто рекорд побил. В десяточку, блять. Меня трясло от всего того гнева, что даже после моего крика, от которого было мудрено сорвать голос, он не вышел до конца. Я готов был биться лбом о перила, лишь бы подумать о чём-нибудь ещё кроме того, как мои пальцы будут сжимать горло этого ублюдка. В уголках глаз выступили даже слезы, такие жгучие, что даже прикушенная до боли губа не могла их затмить. Я его ненавижу. Так сильно ненавижу, что хочу убить. Почему он вынуждает меня так его ненавидеть… Уткнувшись носом в изгиб локтя и скривившись от подступившего к горлу комка, я не позволял себе пролить ни одной слезы, но они уже стекали по щекам вне моего желания. Никогда в моей жизни ни один человек не мог меня настолько бесить, вызывать презрение и ощущение безграничной ненависти. Но чем сильнее было это чувство, тем болезненнее сжималось всё внутри. В какой-то момент боковым зрением я уловил движение внизу. Оторвавшись от руки и подавшись вперёд, чтоб рассмотреть непрошенного гостя, я подозрительно прищурил глаза, попутно вытирая влагу с лица, чтоб эту слабость не заметил кто-либо ещё. У меня даже появилось желание окликнуть, но я передумал, так как это был не кто-то из «Акацуки». И даже не школьники. Это был не человек. Нет. Существо взмахнуло хвостом и вытянуло мускулистую шею. Это ведь какая-то ошибка. Манекены не могут двигаться. Это ведь просто мишени. Мы же в безопасности. Мы же в «Убежище». Под десятком метров земли и глины. За железными стенами и бетонными плитами. На площадке вновь засиял красный свет, осветив монстров. Этих бескожих уродов, чья внешняя оболочка напоминала мясо. Их было много. Не один или два. Десятки. Пятясь спиной назад, я во все глаза смотрел на то, как мутанты продолжают заполнять помещение. Как более сильные из них вытягивают головы и открывают клыкастые рты, обнажая окровавленные и острые зубы. Как более мелкие истошно вопят, бесцельно бегая и хватаясь за всё подряд, при этом оставляя склизкие и красные отпечатки. Нет. Только не снова. Уткнувшись в стену спиной, я забыл как дышать, озираясь по сторонам. Монстры начали подниматься наверх. Я слышал их шаги, эти тяжелые звуки, сопровождаемые липким чавканьем. Откуда их столько? Откуда они вообще здесь?! Сердце стучало, как бешеное, пока я постепенно двигался за колону, чтоб проходящие мимо мутанты меня не заметили. Хотя толку — они всё равно слепы. Они идут на запах. На плоть. Я — добыча. Выглянув из-за стены, я широко распахнул глаза, невольно отступая назад снова. Испуг втыкал невидимые спицы в тело, отчего двигаться становилось всё сложнее. Ужас проникал всё глубже. Тело отказывалось слушаться, когда смрад из открытого рта босса достиг меня. Он был рядом. Он шёл на меня, размахивая тяжелым хвостом. Задирая вверх голову и втягивая воздух через носовые отверстия. Мутант взревел, вставая на задние конечности и кидаясь на колону, которая нас разделяла. Посыпались камни наперебой со скрежетом железа, которое раздирали когти монстра. Мне едва хватило времени, чтоб увернуться от увесистого булыжника. Но я попал все же под шквал пыли и каменной крошки, которые посыпались после, когда босс, забравшийся на колонну, огибал её вслед за мной. — Уйди… уйди от меня, — шептал я одними губами, отползая в другой угол, а следом дёргаясь в сторону, так как там меня уже встречал верещавший треш, который из нескольких особей поднимался вслед за более сильным мутантом. Пролетевший рядом с моей головой камень заставил меня оторвать взгляд от наступающих монстров и посмотреть в сторону, где на корточках сидел Террорист, приложивший палец к губам. У него была разодрана одна рука: судя по количеству оставшейся на ней ткани, её изрядно кто-то пожевал. Из рассеченного пореза под бровью стекала кровь, однако блондин не обращал на неё внимания, продолжая мне что-то показывать на пальцах, при этом оглядываясь назад, видимо, приглядывая за собственным тылом. «Иди сюда», — беззвучно произнес одними губами юноша, при этом сделав манящий знак раненной рукой, пока во второй была зажата граната. Он совсем рехнулся? Он хочет тут все разнести? Но… тут же мы. Да и вдруг кто-то ещё! Прикрывая голову руками, я перекатился в сторону от босса, который свирепо зашипел, спрыгнув с колонны прямо на то место, где секунду назад был я. Паника захлестнула меня с головой, когда «Акацушник» выдернул чеку и кинул её в сторону лестницы. Не помня себя, я перекувыркнулся, после чего, перепрыгнув кусок оторванной колоны, кинулся к выходу из зала, где сидел боец. Позади раздался взрыв. Жар опалил спину, но я всё же успел спрятаться за стену, прижимаясь к металлу и утыкаясь в него лицом, пока сорвавшееся дыхание никак не могло нормализоваться. Только сейчас ощутив, как колет правое подреберье, я приложил туда одну ладонь, надавливая рукой, будто бы это могло помочь, но проклятая панацея подсказывала, что да. Наверное, стоило ещё бы найти подорожник и, плюнув на него, прилепить к рассеченной коже на лбу у Террориста — смысл был бы один. Однако я лишь буквально глотал воздух и перевел взгляд на бойца, который только мрачно достал пистолет, делая несколько выстрелов, чтоб добить тех, кто не сдох. Не знаю как ему это удавалось, так как я видел только густой дым, пыль и падающую каменную крошку, но, судя по звуку, пули были направлены верно. — Что… — начал было я, но никак не смог перебить дрожь и собственное тяжелое дыхание, поэтому продолжил фразу только спустя несколько секунд, — что происходит? — Не знаю, — всё ещё всматриваясь в сторону, где произошёл взрыв и горело пламя, Террорист опустился рядом со мной на одно колено, устало выдыхая, — они каким-то образом открыли ворота чёрного хода. Точнее, им открыли, — поправился более холодно блондин, — он находится за пределами видимости с вышки. А выходит прямо сюда. — Кто мог его открыть? И откуда они-то знали, что надо быть там? — недоумевая, отозвался я, всё еще держа ладонь на боку и потирая ребра. — Они же просто жрут всё, что бегает. — Вот это ещё более странно. Сигнал должен поступать отсюда — иначе никак, — нахмурив светлые брови, продолжил парень, вытерев кровь над глазами, а затем, проследив за моим взглядом, который был направлен на его искалеченную руку, добавил, — не парься насчет этого. — Не сказал бы, ты ведь теперь… — мне не удалось подобрать слова, да и вывод напрашивался сам собой. Это явно следы чьих-то зубов и когтей. — Чёрт побери, как не хочется всё растолковывать, — поскрипев зубами, Террорист достал из кармана небольшой стальной шприц, который, нисколько не поморщившись, всадил себе в руку, предварительно сняв колпачок с иглы. — Лекарство? — с сомнением протянул я, поправив лямку майки на плече, а затем ладонью попытался стереть пот с лица, но скорее больше размазал его по нему. — Не дури, это анестетик и антибиотик — два в одном… в штабе раздали на случай чего-нибудь, вроде этого, — разъяснил снайпер, после чего кинул шприц в огонь, — я не могу заразиться вирусом. На этот раз нахмурился я. Да быть того не может. Это слишком уже даже для этого мира. Он — омега? — Если ты понял, то идём, надо найти остальных, — сообщил Террорист, вставая в полный рост. Как-то сдавленно кивнув, я последовал за парнем, который, в отличие от меня, был в полном обмундировании, даже в куртке и маске. За спиной у него висела винтовка, на поясе болтались дымовые шашки, гранаты и ещё какие-то военные штуки. За поясницей был прицеплен дробовик, а по бокам две кобуры для пистолетов, и это не говоря о таких мелочах, как связка стилетов, болтающихся при каждом движении, или ноже, прицепленного к голени. Поэтому, шагая босыми ногами по бетону и невольно подрагивая, я всё же подумал о том, что выбегать в одних спальных шортах и майке было плохой идеей, однако меня так взбесил факт того, что Ворон сказал про то, что я с ним сплю, Сакуре, что я просто не мог иначе. Точнее, не хотел. — Мм, плохо дело, — поглядывая на какой-то гаджет на руке, пробормотал идущий впереди парень, когда мы дошли до лифта, ведущего наверх из подземного бункера. А затем, поглядев на железные решётки, подошел к панели вызова кабины и всадил в неё несколько пуль. — Эй… ты зачем это сделал? — наверное, не в моём положении было возмущаться, но тем не менее это все равно прозвучало как-то вяло. — Датчики засекли вирусоносителей внутри. Так они не прорвутся ещё и сюда, — пояснил блондин, кинув мне пистолет, из которого только что стрелял, — шесть патронов. Запомни. Поймав оружие, я невольно восхитился тому, что несмотря на то, что огнестрел был настоящим, да ещё и стрелял такими убойными патронами, он был относительно легче, чем мне казалось. Хотя держать его одной рукой всё равно было как-то непривычно, поэтому я, в отличие от Террориста, использовал две. — Я всё ещё не могу связаться с шефом и Мастером, — продолжил боец, кивая мне в сторону медпункта, — надо глянуть что там. — Стой… — остановил я парня, нехотя вспоминая о том, что в комнате, где временно жил я, осталась одноклассница. — Сакура осталась в другой стороне, надо вернуться за ней. Член отряда «Акацуки» покосился назад, а потом перевёл взгляд обратно в сторону лазарета. Кажется, для него этот выбор был куда труднее, чем для меня. Конечно, я не поклонник девушки, да и в целом она меня бесит, но оставлять её на растерзание мутантом как-то совесть не позволяла, даже если брать в расчет то, что от этого я только выиграю. — Она моя подруга, и она там одна. Без оружия и вашей охуенной подготовки «смертников», — надавил я, отчеканивая каждое слово, пока светловолосый юноша всё ещё колебался, то и дело озираясь с какой-то опаской на медицинский отсек. Он реально не догоняет, что ли? Да его Мастер там скальпелем всех порешит, если кто к нему ворвется без разрешения и разбрызгивая грязь с кровью напополам по его лечебнице; он ведь не беззащитная девушка. Хотя Сакуру тоже сложно назвать беззащитной. Помню, как она дверь выбила ногой, когда её подруга над ней пошутила, сообщив, что отправится со мной на свидание, при том что я в целом не был в курсе этого. Или как она, когда мы только попали в город, так кинула кирпич в мутанта-бету, что он больше не встал после этого. Но тем не менее отчего-то я считал, что в какой-то степени ответственен за Харуно, хоть она и сама напросилась идти со мной. Даже не «напросилась», а просто пошла. Внаглую и напролом. — Слушай, Саске, если она тебе так нужна, то сходи за ней сам, — наконец выдал Террорист, отворачиваясь, чтобы я не видел его лица, — а я пойду туда, где есть те, кто нужен мне. Я растерянно посмотрел на удаляющуюся фигуру, которая скрылась за поворотом. Охренеть. Ну да, ему-то легко говорить, нося с собой боезапас на трех человек. Развернувшись на месте, я побежал в сторону нашей с Сакурой комнаты, при этом проклиная Террориста и то, что ему, видите ли, тоже есть кого терять. Мы так-то гражданские. В целом, если задуматься, то от нас-то толку куда меньше, чем от «элитного отряда»; мы скорее больше пушечное мясо, чем бойцы. Но тем не менее шансов на то, что каждый из них выживет, куда больше, чем у нас, обычных школьников, которые оружие только в тире держали. Пробежав очередной поворот, я остановился, аккуратно ступая меж двух убитых тел. Это были мутанты-беты. У обоих были дыры в голове. Ну или в том, чем она сейчас была. Вид был не менее мерзкий, чем запах. Выставив пистолет перед собой, я невольно покривился, когда залез босой ногой в кровь, но продолжил шагать по ней, чувствуя, как невольно липну к бетону, попутно оставляя за собой кровавые отпечатки. Да похуй. Найдя нужную дверь, я хотел было постучать, но та легко открылась. Испытывая внутреннее беспокойство и напряжение, я вошёл внутрь, осматриваясь и убеждаясь в том, что зря только время потратил. Сакуры здесь не было. — Дура, — процедив сквозь зубы, я вернулся в коридор, при этом прислушиваясь к тому, что постепенно нарастал шум. Вот только не в конкретной стороне. А всюду. Где-то слышался звук выстрела, а в другой стороне — грохот. Поблизости скрежет металла. По-прежнему держа пистолет в боевой готовности, я невольно слегка надавил на курок, при этом почувствовав сильную отдачу, а следом вылетевшая пуля пробила стену в другом конце коридора. Понятия не имею как Террорист держал оружие одной рукой, если столь мощный выстрел едва не выбил пистолет из обеих моих ладоней, да и пуля прошла как-то косо. Пальцы дрогнули, а пусковой механизм оказался крайне чувствительным. Пять пуль, да? Опустив оружие, я направился в сторону, где была комната Наруто. В этом замудрённом лабиринте из коридоров, дверей и тупиков было легко заблудиться, при всем том никто не подумал как-то облегчить жизнь и повесить где-нибудь плакат. Учитывая, что мутанты всё равно не могли его прочесть бы, но не, это слишком просто. Поэтому давай, Саске, гуляй. В целом было странно, что я никого не мог найти. Ни живых, ни мёртвых. Ни людей, ни мутантов. Я обошёл кухню, прошёл в покои, где жили Узумаки, ещё один альфа и бета. Но и там было пусто, хотя по разбросанным вещам я понял, что они в спешке собирались. Вот только куда? Прислонившись к стене, я подумал уже сесть на месте и ждать хоть кого-нибудь из «Акацуки» или гражданских, но это было плохой идеей, так как то и дело всё громыхало и скрежетало. А на потолке уже поползли змеевидные трещины, не предвещавшие ничего хорошего. Быть похороненным заживо было, как ни посмотри, лучше, чем съеденным, но избежать этого тоже мне хотелось. Продолжая бродить, даже не прижимая к груди пистолет уже от каждого взрыва, я увидел перед собой зеркальные двери лаборатории. Тут занимался своими опытами Змей. За время, проведенное в «Убежище», я с ним не пересекался, даже парой слов не перебросился. Только видел несколько раз и то вскользь. К нему только Сакура захаживала, что-то потом рассказывая, но я, как обычно, её не слушал. Подойдя к двери, я приоткрыл её, заглядывая внутрь и пытаясь рассмотреть хоть что-то, но красный свет сирены обозревал только выключенные компьютеры, да разные пробирки с колбочками. Несколько столов, стульев и множественное оборудование, кажется, нужное для определённых манипуляций с биоматериалом. В любом случае, ничего из этого мне было не нужно. — Да ладно вам, — выдохнув это, я цокнул, с хлопком закрыв двери, а потом тут же отпрянув от них, так как с другой стороны к стеклу прижалась окровавленная ладонь. С кольцом на безымянном пальце. — Твою ж мать, — выругавшись на одном дыхании, я выставил перед собой пистолет, направляя его на руку. Которая была явно не мужской. Женской. Сакура. Имя, пронесшееся в сознании вынудило меня вновь ворваться в лабораторию и направить оружие в сторону, где около стеклянных дверей лежало тело, которого пару секунд назад здесь не было, когда я заходил. — Эй, — позвал я лежащего на полу. Волосы были явно короткие, вот только цвет я никак не мог рассмотреть из-за красного освещения, — ты в порядке? Всё ещё никак не понимая как мне не попался сей субъект на глаза, я поднял взгляд к потолку. Он был сейчас затемнен, пусть и был изначально белым, но каждый раз, когда на него падал красный свет от лампы, оповещающей о чрезвычайном положении, я явно видел бордовые отпечатки рук. Сердце пропустило удар. — Саске! — голос Сакуры, донесшийся со стороны, заставил меня оглянуться в сторону. За зеркальными дверями стояла запыхавшаяся девушка с округлившимися от страха глазами. Она была бледна и испугана, немного потрёпана, но цела. Рядом с ней был Лидер, державший в руках автомат. Он забрал её. Значит, всё в порядке? Резкий толчок в грудь, и у меня спёрло дыхание. Я пролетел несколько метров, сбивая на своём пути стол, вместе с которым упала на меня стеклянная посуда, подносы и какая-то жидкость. Осколки впивались в руки, когда я пытался приподняться с пола, ощущая, как неимоверно трещит голова, а перед глазами маячат какие-то зеленые пятна. Можно сказать, я и звёздочки словил, но тянущая боль в рёбрах это пересилила. Слабо замычав и охнув, я двинул ногой, пытаясь понять, сломали ли мне что-нибудь в этом полете, однако зря. В следующую секунду меня вновь куда-то отбросило; на этот раз удар пришёлся на спину и плечо. Боль была резкой, но притупленной; наверное, тело ещё просто не осознало как ему хреново, но я, разлепляя глаза в очередной раз, сквозь ресницы заметил, как тень надвигается вновь. Только на этот раз она меня не швыряла, как куклу, сметая моим телом склянки, а прогнулась в пояснице, словно её выворачивало наизнанку. Следом пошёл тяжёлый хрип, из-под капюшона потекла кровь вместе со слизью и слюной. — Отойди от него, — голос Лидера, которого я сам не видел, звучал четко и достаточно близко, — не заставляй меня стрелять снова тебе в спину. Кое-как совладав с телом, что словно свинцом налилось, я поднял голову, попутно сплёвывая кровь, что накопилась во рту из-за разбитой губы. Теперь я видел немногим больше в этом багровом свете, что мрачно озарял лабораторию на фоне орущей сирены. Впору было представить себя персонажем какой-нибудь хоррор-игры, у которого уже циферки здоровья опустились и мигают, намекая на то, что аптечка сейчас бы не помешала. Издав что-то слабо похожее на стон, когда попробовал подняться, я сам удивился тому, что всё ещё сжимаю в руке пистолет. Который, как мне казалось, я выронил, когда эпично пролетел пару метров и врезался в стол. Существо напротив меня, кажется, тоже заметило, что я ещё не сдох. Предполагаю, что я был к этому близок, так как собственная башка гудела невыносимо, а сердце билось так, словно мне вкололи удвоенную дозу адреналина. В висках давила и стучала кровь, боль в мышцах и порезах тоже напомнила о себе, когда я попытался хоть как-то сдвинуться. Тень бросилась на меня прежде, чем я успел укатиться в сторону. Дыхание вновь спёрло от удара в грудную клетку, пока я с ужасом смотрел в знакомое бледное лицо, испещрённое порезами и сползающими лоскутами кожи. Раздавшийся выстрел был приглушенным из-за того, что был сделан в упор. Запах крови и пороха был близок, как никогда. Мне на щеку упала пара капель крови, когда женщина в последний раз выдохнула, широко распахнув красные глаза, которые словно потухли, пока веки медленно их закрывали. Они не всегда были такими. Раньше их радужка была золотой. Всё ещё держа оружие меж нашими телами, я чувствовал, как рука обагряется кровью из чужой раны, что пробил данный пистолет при выстреле. Целиться было некогда. — Прости, Конан, — тихий шепот стоящего рядом Лидера вывел меня из прострации. Переведя взгляд на мужчину, я заметил, как он опустил автомат, а затем стянул с меня тело женщины, аккуратно положив его рядом с собой. Я едва смог самостоятельно принять сидячую позу, отползая в сторону и при этом не сводя взгляда с рыжего, который склонился над трупом своего товарища. Я видел, как он бережно держит её в своих руках, как одна его ладонь сжимает синие волосы, а вторая поддерживает обмякшее тело. Лидер смотрел на женщину не просто как на бойца и союзника. Он смотрел на неё не как на бету. И даже не как на друга. — Я… не знал… — только и удалось вымолвить мне, но Яхико покачал головой, пока на его губах появилась какая-то грустная улыбка. Вместо ответа он крепче обнял Конан, отчего её голова упала ему на плечо. Я теперь явно видел тёмную кровь, стекающую ровной струйкой из обширной дыры у неё на виске. Нет, её убил не мой выстрел. Её убила его пуля.