Yuri!!!On Race

Аэропорт Ниццы ужасно нравился Юре своей оживленностью. Чувствуешь себя как в кино. Еще на подлете начинаешь восхищаться. Вид — ну прямо с открытки. Дедушка задумчиво крякнул, посмотрел в иллюминатор, комментировать не стал. Так же молча прошли паспортный контроль и сели в такси. Юра уже бывал здесь — во время чемпионата ГП-2. Но все равно круто ведь! В прошлом году Фельцман не отпускал его от себя ни на шаг. Юра возмущался для порядка, но сам отходить не хотел. Робел посреди пейзажей как из рекламы. А Виктор умудряется тут вообще жить. Нельзя дедушке показывать, что атмосфера кружит голову. Нервировать пожилого человека еще больше. — Вуаля! — торжественно произнес Юра, пропуская дедушку в номер. Хорошо, что заранее озаботился. И так чуть ли не последний свободный отхватил. Неделей позже — хрен бы нашел спальное место в Монако на время уик-энда. — Да что ты, Юрочка, — пробормотал дедушка, — куда мне столько? — Я хочу, чтобы ты получал удовольствие, — твердо сказал Юра, — я как посмотрю на этих бодрых пенсионерок по всему миру, зло берет. Чем ты хуже китайских бабушек? Пахал как папа Карло всю жизнь, а теперь что? Надо отдыхать, как заслужил. Вот телефон, можно на ресепшен звонить, заказывать, если чего-то не хватает. Дедушка помолчал. Нервно усмехнулся, нажал кнопку на стене — наугад. Под потолком мягко зашелестело, повеяло прохладой. — Кондей, — пояснил Юра, — давай, я тебе все тут покажу, и развлекайся. Твоя очередь быть капризным клиентом. — Юрочка, да какой там капризный клиент. Я из школы помню на иностранном языке только: «ихь хайсе Николай Плисецкий, энтшульдиген зи битте мир». — Ну и все. Что еще тебе надо? Будешь вызывать горничную, говорить вот это самое и тыкать пальцем. Они не впервые обслуживают иностранцев. Дедушка вздохнул, заглянул в ванную. — Представляю, сколько ты на меня потратил. — Это не самый дорогой номер. И ты на меня потратил больше, поэтому закроем эту тему. Давай, дедуль. Вот это свет, вот тут полотенца и всякое такое. Это — пульт управления жалюзи. Стрелочка вверх — поднять, стрелочка вниз — опустить. Это — пульт от телевизора. Русский канал есть, я интересовался. Вот мини-бар. Бассейн, правда, общий, не лично для каждого номера, но я думаю, за ним нормально ухаживают. — Еще бы, за такие деньги-то, — продолжал нервничать дедушка, — не обижайся, Юрочка, я не привык, сам понимаешь. — К хорошему привыкать легко и приятно. У тебя есть номер Якова Семеновича. Звони ему, если вдруг что. Я его предупредил. Он совершенно не против помочь. — Он твой менеджер, а не мой, что ж я его от работы отвлекать-то буду. — Дедуль, это и есть его работа: вся административная часть. Я ж не говорю, что он лично прибежит тебе каналы переключать. Он тебе пришлет специально обученного человека. Ну и да, мне тоже звони. Если я буду занят, перезвоню позже. Отдыхай, а я побежал. На обед тебя Яков Семенович заберет, а то я на трассе в это время буду. Кстати, не стесняйся пробовать новые штуки, за питание я тоже заплатил. Не такая вкусная еда, как твои пирожки, но сойдет. Оставив дедушку переваривать впечатления, Юра быстро свалил. Надеялся, что удар от переизбытка буржуйства его не хватит. Дел хватало. Рекламные акции, работа над настройками для этапа, традиционный благотворительный футбольный матч. Ну, хоть от пресс-конференции в среду он оказался избавлен: туда пригласили Джакометти как прошлогоднего победителя, Кацуки как промежуточного лидера чемпионата и Нишигори как самого опытного в пелетоне. Времени на ставшие традиционными прогулки с Отабеком не хватало катастрофически. У того, впрочем, расписание тоже было забито под завязку. Общались сообщениями: когда выдалась минутка, тогда ответил. Впрочем, Юра успел прочитать между строк, что Ред Булл на ушах. В мыле работают над прижимной силой, молятся, чтобы дождь не пошел, сутками обсуждают стратегию. Было бы, что обсуждать, когда все равно гонка наверняка будет непредсказуемой. Юра любил трассу в Монако несмотря на все ее сложности. Вот тут мощный двигатель не поможет! Всякие уловки в пределах регламента не помогут! Чутье и реакция — вот, что важно! Обгонять тут практически невозможно. Зато куча мест, где можно ошибиться — и все, кранты, никак не отыграешь. Поди разбери, пойдет ли дождь… К субботе Юра изрядно устал мысленно пережевывать, что делать, если придется ехать по мокрой трассе. Будь, что будет. На погоду он повлиять никак не может, блин! Утренние свободные заезды прошли посуху, он показывал там неплохое время, но «неплохое» — не значило «хорошее». Томас тоже нервничал, хотя старался не показывать. Только Юре было достаточно заметить, как тот грызет кончик стилуса. Томас всегда беспокоится о нем и… Юра облизнул губы, выкопался из-под распечаток, подошел сесть рядом. Оперся ладонями о колени: — Ну тут-то у меня все шансы. Как ты думаешь, было бы круто ведь одержать первую победу именно в Монако? Томас улыбнулся. Щелчком вставил стилус в гнездо на планшете, кивнул: — Конечно. Ты будешь шикарно выглядеть на приеме у князя. Потренировался, как надо есть всяких устриц? — Думаю, меня простят, если я облажаюсь с устрицами. Сдается мне, в мире полно людей, которые хорошо обучены пользоваться всякими столовыми приборами, но никогда не приходили на подиум в Гран При Монако. — Отличный настрой, — Томас положил ему руку на плечо, — я очень рад, что ты готов сражаться. Юра вздохнул, поболтал ногами: — Готов, конечно. Тем более, на меня опять будет смотреть дедушка. — Ты так и не уговорил его прийти в боксы хотя бы на время гонки? — Уговорил. Он не хочет, потому что говорит, что будет мешать. — Да чем он будет мешать? Сядет и будет сидеть — точно так же, как на трибуне. — Вот-вот! — подхватил Юра. — Он мне так же сказал про трибуну. Спросил, зачем тогда в боксы, если все равно просто сидеть и смотреть. — Не знаю. Тысячи людей готовы на что угодно, лишь бы сюда попасть и окунуться в атмосферу. Юра кивнул, перевязал хвост, поднялся: — Вот придет и посмотрит, нравится ли ему окунаться в атмосферу. Кстати, об атмосфере. Меня бесит, что заезды в четверг вообще по-другому проходили. Почему нельзя делать нормальный уик-энд, как везде: три дня подряд? Вот смотри… Томас с готовностью углубился вместе с ним в телеметрию. Ну да, работать — все лучше, чем бегать по потолку. Работа принесла плоды. Юра сам не верил, что взял поул. Поул. В Монако. Поул. Офигеть. Бедный Томас весь разрывался: то ли счастливо хлопать по плечу, то ли предостерегать. Каким-то образом ухитрялся проделывать это одновременно. Юра и без него знал, что позицию надо суметь удержать. Тем более, вторым квалифицировался Кацуки, который обычно стартовал очень хорошо. Это в процессе у него косяки всплывали, а первый поворот… Не вылететь бы с трассы! Сдаваться Юра не собирался, но морально готовился абсолютно ко всему. Третьим внезапно квалифицировался Нишигори. Вот, что значит опыт! Вот, что значит ветеранское мастерство! Впрочем, Юра не особо за него радовался, потому что четвертым был Отабек. Нишигори обычно был не фонтан в атаке, но пройти мимо него на старте вряд ли удастся. Если в первом повороте зазевался — всё, аллес. Юра написал целую речь Отабеку в вотсапе, порылся в галерее, отправил изображение казахского флага. «Спасибо», — ответил Отабек. Воспользуется советами? Не воспользуется? Дедушка, насколько уж спокойный по части результатов, и тот не выдержал. Когда Юра подошел к нему проверить, все ли в порядке, прежде чем надевать шлем и паковаться в кокпит, дедушка вскочил со стула: — Юрочка, ты, главное, не переживай. Покажи им, как ты умеешь. — Покажу, — охотно пообещал Юра. Дедушка кашлянул в кулак, немного попереминался, потом размашисто его перекрестил. — Дедуль, — вспыхнул Юра, — ну чего ты… — Иди, иди. Вот кто-то еще будет про опиум для народа рассказывать. Юра кивнул, натянул балаклаву, подхватил шлем. Ну раз и дедушка велит показать… Надо показывать. Стартовали на супермягком комплекте шин. При одном пит-стопе в начале второй трети гонки решение должно было оказаться эффективным. В первый поворот удалось войти лидером. Юра целеустремленно мчался вперед, не расслабляясь ни на мгновение. Ему нужна эта победа. Сколько можно? Трасса требовала высшей степени концентрации. Смотреть, что происходит сзади, было некогда. Он медленно, но верно отрывался от пелетона. Только бы не пролюбить разом всё преимущество! Только бы не машина безопасности! В прошлом году, во время этапа ГП-2, в ограждение втыкались все, кому не лень. Был ад, добраться до финиша удалось с трудом. Сара Криспино, кстати, жгла не по-детски, пришла на подиум в отличие от некоторых дебилов, которые утверждали, что лучшее в ней — грудь третьего размера. Ну и придурки. Он тогда не сдержался, хотя Сара и не просила помощи, заявил, что у них даже груди третьего размера нет, так что вообще гордиться нечем. Размышления не мешали концентрации. С пит-стопа он вышел так же лидером. Кацуки вроде как держался следом, кто был третьим — Юра посмотреть не успевал. На небе медленно собирались тучи. Вот только дождя для полного счастья не хватало. Под клетчатый флаг он влетел вместе с первыми, еще мелкими каплями. Проехал пару сотен метров, замедляясь. По радио, захлебываясь, что-то вопил Томас. Юра слышал голос, но не различал слова. Кажется, дождь перестал — это он тоже плохо понимал. Проехал круг почета. Как во сне, вылез из машины и ошеломленно посмотрел на табло. Прийти в себя удалось не сразу. Счастливый Томас едва не переломал ему ребра, обнимая, когда вышел за кубком конструкторов. На пресс-конференции его автопилот говорил что-то шаблонное, пока Юра переваривал. Справа поблескивал очками Кацуки, слева радостно поглядывал Отабек. Ну офигеть. Реальность более-менее встала на место, когда под руководством Фельцмана они с дедушкой добрались до приема. Ополовинив бокал шампанского, Юра вроде как пришел в себя, даже нашел в себе силы оглядеться. Офигеть. Самому не верится. Со светской частью автопилот вроде как справлялся неплохо. Фельцман надрессировал. Юра даже начал подумывать о том, чтобы и по своей инициативе к кому-то подойти, не по делу. Вон, Виктор непринужденно таскает за собой Кацуки. По-французски треплется так, что не заткнуть. Кто его пустил сюда вообще? Неужели не видит, что Кацуки стесняется всей этой движухи? От души посочувствовав Кацуки, Юра обернулся и увидел Отабека. — Поздравляю. — Спасибо, — Юра отвел глаза. Только бы не покраснеть, только бы не покраснеть! — Тебя тоже. — Играют вальс, — Отабек протянул руку, приглашающе улыбнулся. — Я не умею танцевать, — быстро проговорил Юра. Допил шампанское, поставил бокал на поднос и глубоко вдохнул. — Это несложно. — Для тех, кому медведь ухо не оттоптал, — Юра позволил утащить себя в более-менее свободный угол зала, зная, что пожалеет. — Я научу, — терпеливо сказал Отабек, — правая нога вперед, левая влево, правую приставить. Левая назад, правая вправо, левую приставить. Повторять до готовности. Юра посмотрел ему в глаза, облизнулся. Руки казались чужими. Ноги, впрочем, тоже. — Скажи честно, ты выпил? — Немного. Как и ты. — Ладно. Давай. Отабек положил руку ему на талию, попытался сделать серьезное лицо. — Вперед, влево, приставить. Назад, вправо, приставить. Вперед, влево, приставить. Расслабься, Юр. — Не могу, — проворчал Юра, нервно сопя. Отабек вел его вполне уверенно. Чему его научили в этой их Америке? — У тебя очень хорошо получается, — тихо сказал ему Отабек на ухо, — врожденный талант. — Перестань, — строго велел Юра, прильнув поближе, на грани того, что дозволяли приличия. — Такая координация движений. И такое сосредоточенное лицо. Сейчас половина зала хочет с тобой потанцевать. — Прекрати. Чего пургу несешь? — вспыхнул Юра. — Ты не представляешь, как выглядишь со стороны. — Ну хватит уже! — Юре стало жарко, голова закружилась. Отабек продолжал бережно держать его за талию, и дышать становилось все труднее. Вырываться не хотелось, но ситуация становилось все более неловкой. — Тебе не нравится? — спросил Отабек, остановившись. Юра вскинулся, с жаром зашептал: — Мы в Монако, блин! Страна размером с мою наволочку. И все норовят попялиться. Я… в 354 номере, — быстро сказал он, отступая, — уик-энд закончен, мы свободны. — Ты не сможешь уйти прямо сейчас, ты победитель. — Значит, позже. Как только приличия позволят. — Ты уверен? — Да бля! — Юра развернулся и устремился прочь. Схватил еще один бокал по пути. Поспешно пригубил. Только бы дедушка всего этого не видел! Зал большой, ну может же повезти, ну пожалуйста? Юра остановился рядом со стайкой каких-то расфуфыренных теток, сделал вид, что жутко занят и сосредоточен. Медленно смакуя шампанское — хотя скорее делая вид — искал взглядом дедушку. Тот оживленно разговаривал с Фельцманом. Ну супер. Нашли общий язык хоть. Говорят о радикулите, наверное. Или о бабах. Кто знает, что интересует мужиков, которым под семьдесят. Улучив момент, Юра решительно подошел к ним. — Яков Семенович, дедушка, я в гостиницу. Засыпаю на ходу. — Много пил? — спросил Фельцман. — Два бокала, — пожал плечами Юра, — устал просто. — Ладно, иди. — Иди, Юрочка, Яков Семенович любезно согласился меня подвезти, — кивнул дедушка. — Спокойной ночи, — вот это спелись. Ладно, пусть развлекается. Ты ведь для этого его сюда и притащил. На то, чтобы вежливо откланяться перед разными официальными лицами, ушло еще какое-то время. Отабек уже успел исчезнуть из поля зрения. В такси Юра бессильно откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза. Думать не хотелось. А если он не придет? Значит, не придет. Оба сделают вид, что ничего не произошло. Свет в коридоре загорелся, едва он открыл дверь. Долбаные датчики! Жилье не должно решать за проживающего! Юра потянул за край бабочки, распуская ее. Вынул невидимки из аккуратно уложенных волос, тряхнул головой, позволяя прядям упасть на лицо. Скинул неудобные туфли. Дорогущие, блин, а все равно как колодки на ногах! — Юра? — негромко окликнули за дверью. — Заходи, — он хлопнул по кнопке, открывающей магнитный замок. Отабек переступил порог, закрыл дверь, остановился. — Ты уверен, что утром не пожалеешь? — Это был мой вопрос, — усмехнулся Отабек. — Тогда идем, — Юра схватил его за рукав, потащил в комнату, слабо освещенную уличными фонарями и вывесками. Отабек не сопротивлялся, — я не буду включать свет, иначе мы как на ладони — даже с закрытыми шторами. — Жаль, — Отабек высвободился из его пальцев, поднял руку, коснулся ладонью щеки, отвел волосы с лица, нежно провел по скуле. Юра закрыл глаза, прикусил губу, напрягся. Теплое дыхание было совсем близко. Собственное — срывалось в автоматную очередь вместе с пульсом. Медленные осторожные прикосновения к его лицу вызывали одновременно волну странного жара и дикую неловкость. — Что ты делаешь?! Я что, древнегреческая ваза и разобьюсь?! — Ты лучше, — на сомкнутые веки опустилось по невесомому поцелую. Юра больше не мог выносить эту пытку. Отмер, непослушными пальцами начал расстегивать рубашку на Отабеке, едва не отрывая пуговицы. Шили не китайцы, поди, держалось крепко. — Юр, подожди, — Отабек перехватил его руки. — Чего ждать, блин? Что за конфетно-букетный период? — нервно спросил Юра, впрочем, не вырываясь. — Тебе неприятно? — Нет, я просто не могу стоять столбом, когда ты… когда мне… — Юр, пожалуйста. Позволь мне. Если тебе неприятно, тогда я остановлюсь, но… — Приятно, но какого хрена?! Я что, девочка-фиалка? — Нет. Ты один из самых сильных и талантливых спортсменов, что я только встречал. Но я не хочу спешить, понимаешь? Как будто ворую… — Понимаю, — пробормотал Юра, отвернувшись, хотя в темноте румянец точно нельзя было заметить. Совсем не шевелиться он не мог. Вцепившись одной рукой в плечо, вторую положил на затылок, потянулся поцеловать. Полночь давно прошла, а золушка не превратилась в тыкву. Неспешно и сосредоточенно целоваться оказалось тоже приятно и совсем не глупо, как втайне опасался Юра. Он даже перестал нервничать, расслабил спину под неторопливыми поглаживаниями. Позволил туче эмоций захлестнуть себя с головой. Чуть отодвинулся. — Я сейчас прямо тут взорвусь. Снимай свои пафосные тряпки. Бросало то в жар, то в холод. Заново расслабиться никак не получалось. Отабек придерживал его руки, не сильно — при желании Юра мог бы высвободиться, но в тихой панике был способен только прерывисто дышать, с трудом проталкивая воздух в легкие. — Юра, — Отабек поцеловал его ключицу и отпустил, — не так? Перестать? Юра молча сопел, закрыв глаза. Сейчас он уйдет, и конец всему, потому что ты трус. И никак больше не докажешь… Одеяло зашелестело. Отабек лег рядом, укутал обоих, крепко обнял его. Юра вжался спиной в уютное тепло, медленно выдохнул. Отабек гладил его как кота: осторожно и неторопливо. Постепенно идиотская паника отступала. Памятник этому человеку за терпение. Он повернулся к Отабеку лицом, поцеловал сам, провел ладонью по спине, не без трепета остановился на ягодице. Если он и королева, то королева драмы. Развел истерику на пустом месте. Сам же хотел и хочет до сих пор. И доверяет же Отабеку, так в чем дело? — Воруй, пожалуйста, — тихо сказал он. Еще никогда Юра так не проклинал подъемы на рассвете. Ну, откровенно говоря, его никто не будил, но… — Думал сбежать? Отабек, который как раз застегивал рубашку, обернулся. Юра осторожно сел на кровати, поморщился, обхватил плечи руками, опустил голову. — Сматываешься? — Юр, перестань, — Отабек сел рядом, положил ладонь между лопаток. Юра уткнулся лбом в плечо и вздохнул — Ты так крепко спал. Было жалко мешать. Но и уходить пора. Представляешь, что будет, если кто-то увидит, как я с утра выхожу из твоего номера? — Да плевал я! Может, это мы бухали всю ночь. По постсоветской традиции. Вчера воровал, а теперь в кусты? Это из-за того, что я заистерил в начале? Над ухом тоже вздохнули. Юра поднял голову, потянулся поцеловать. Раздвинул языком губы, одновременно забираясь пальцами за пояс его брюк. — Юр, я не смогу так уйти, — негромко сказал Отабек, разрывая поцелуй. — И не уходи. — Что про тебя скажут? — Ничего такого, чего не скажут и про тебя. Виктор с Кацуки прилюдно друг к другу липнут — и всем норм. — В начале сезона ты их не одобрял. — В начале сезона на вопрос «ты влюблялся?» я ответил «нет».