Idee fixe

На публике Белькия распахивает перед всеми душу, но нетрудно догадаться, что это лишь малая её часть. Основная же скрыта под многими надетыми за долгие годы масками, укрепляющими его перед самим собой и окружающими. Их сущность проста и легка, её несложно разбить для понятия причины использования ненадёжного прикрытия. Сломать до конца, прикончить, разрушить и начать склеивать из кусочков заново, как было ранее, когда под масками всё являлось целым. Хиган испепеляет до основания щиты Белькии, заставляя того выложить начистоту то, что давно гнило внутри, не давая вдохнуть в истерзанные лёгкие ни капли воздуха. Сейчас оно горит, обжигая горло, заставляя останавливаться после каждого слова в попытках держаться. Ни одно из чувств в мире не было для Белькии таким уничтожающим, как отсутствие признания в сочетании с тем словом, которое он долго не может выговорить, трясясь и отчаянно краснея, словно в нём до сих пор есть смысл после всего. И Хигану приходится встряхнуть за плечи своего собеседника, прежде чем тот расскажет правду. О любви, взаимной, однако не для него. О Цубаки, который до сих пор хранит её, преследуя свою idee fixe всю жизнь с того момента, как расстался с ней, заваленной балками. О прекрасном чувстве, не нашедшем ответа у того, к кому направилось, и постепенно разрушающемся. Хиган слушает внимательно, не упуская ни звука. Слабая обида перекрывается небольшим злорадством и бушующим триумфом, что так сложно оказывается скрыть. Лежавшее ранее в глубинах мыслей всплывает на поверхность, заставляя широкую ухмылку силой пробиваться через стену притворного сочувствия. Убивающие Белькию эмоции сходны и для него, однако здесь они более реальны в финале. Теперь нравившийся ему больше необходимого разбит, и именно он получает шанс на его исцеление. Всё складывается наилучшим образом, а Хиган не собирается терять то, к чему шёл столько, минуя множество случаев в угоду своему желанию видеть улыбку Белькии, пусть и направленную другому. Именно поэтому он прикасается к его губам пальцами, проводя по ним, ощущая их обветренную сухость. Удивленный выдох словно становится сигналом к поцелую, где Белькия буквально задыхается от жара, являющегося уже не просто способностью Хигана, но его частью. Облизнув губы Белькии, Хиган проникает глубже, сквозь расступающиеся перед ним гладкие зубы, по которым он не забывает пройтись, прежде чем скользнуть внутрь рта. Его язык щекочет нёбо, волнами проходясь по чужому языку, заставляя Белькию отстраняться всё дальше от напора. И в итоге поцелуй разрывается, а виновник этого покидает Хигана в смятении, которое требует времени. Последний остаётся глядеть в размытую точку пространства, не особо беспокоясь о решении, что будет принято. Он знает, как всё закончится, а потому сигаретный дым безмятежно всплывает в воздух. Первые осколки мозаики уже сложены.