Кисточки на ушах

      Хинара лежала в беспамятстве уже вторые сутки. Её трясла лихорадка, не отпуская ни на миг. Девушка временами вздрагивала и металась на своём ложе. Черты лица её заострились, под глазами пролегли серые тени, лоб блестел от испарины. Хинаре казалось, что она проваливается в обволакивающую вязкую тьму, из которой невозможно выбраться. Каждая клетка тела горела огнём, уничтожающим её изнутри. Редко хищная чернота ослабляла свои путы, и Хинара отчаянно тянулась к блеклому серому свету. В эти минуты с её спёкшихся губ срывался бессвязный шёпот и стоны. Девушка ощущала окружающий мир словно сквозь пелену, но после коротких мгновений яви, мрак вновь обволакивал её холодными щупальцами. Сердце сжималось от его непроглядной черноты и неволенной птицей билось в груди.       А потом пришло облегчение. Тёплый ласковый свет коснулся израненного сознания. С шипением растворилась в нём ядовитая тьма, а вместе с ней исчезли страх и боль. Душу мягким пологом укрыло спокойствие.       Хинара глубоко вздохнула и приоткрыла глаза. Неяркий солнечный свет окутывал небольшую комнату, где она находилась. На пустых серых каменных стенах дрожали полупрозрачные тени. Рядом с её ложем стоял невысокий деревянный стол. К своему удивлению, девушка увидела, что на нём, помимо кувшина с водой, каких-то трав и нескольких глиняных кружек, лежит один из её кинжалов.       Хинара осторожно села, стараясь не потревожить саднящее тупой болью плечо. Оно было перевязано чистой тканью, из-под которой по кругу расходились свежие розоватые шрамы тонкие и длинные, словно лучи солнца. Сознание, замутнённое болью и потому ещё неясное, постепенно оправлялось от лихорадки. Девушка зажмурилась и провела ладонью вдоль виска, пережидая головокружение. Рука её неожиданно дрогнула да так и замерла. Внутри всё похолодело и сжалось от подступающего ужаса. Путаясь пальцами в прядях волос, Хинара ощупала свою голову, а после здоровой рукой провела вниз по спине вдоль позвоночника. Ни рысьи уши, ни короткий покрытый мягким мехом хвост – ничто больше не указывало в ней на принадлежность к оборотням. Девушка схватила со столика широкую чашу с водой и поражённо уставилась на дрожащую водную гладь; лишь яркие светло-голубые глаза с вытянутым звериным зрачком испуганно блестели на её лице. Вот и всё, что осталось от её магии. Происходящее больше походило на дурной сон. Девушка до боли сжала кулак, так что ногти впились в кожу, но отражение в воде не поменялось. Значит не сон… Чаша выпала из ослабевших рук и, ударившись об пол, раскололась на черепки. Серый камень тут же потемнел от влаги.       Хинара сделала несколько медленных глубоких вдохов и выдохов, успокаивая бешено колотящееся сердце. Магия покидала оборотней лишь в момент смерти, значит, кто-то или что-то запечатало её внутри тела. Стоило попытаться призвать её. Девушка прикрыла глаза, концентрируясь, как не раз делала, чтобы обернуться рысью. Но внутри была ужасающая пустота.       А потом в тело впилась тысяча раскалённых игл. Плечо онемело от боли, от него по сосудам словно растекалось жидкое пламя. Яд, смешанный с Тьмой, доставал до самого сердца, беспощадно впивался гнилыми клыками в душу, грозясь разорвать её изнутри. Хинара беспомощно заскребла пальцами по груди. Черные прожилки проступили под бледной кожей, в мутной наволочи закрытых глаз темнело перед ней багровое небо, вспоротое кожистыми крыльями ящеров. Ей казалось, что она куда-то падает. Хинара кричала до хрипоты, но крика своего не слышала. Невыносимая боль поглотила её подобно трясине, опутала бурыми нитями, почти растворила в себе. Каждый вдох давался через силу, и казалось, что воздух разъедает лёгкие. Воспалённое сознание только беспомощно хрипело и стенало: «Почему?»       А потом всё неожиданно оборвалось. Ядовитое пламя отступило, оставив после себя гулкую пустоту и горький привкус крови на языке.

***

      Второе пробуждение оказалось менее приятным. Тело ныло от пережитой боли, мысли были путанными и неясными. Словно сквозь толщу воды доносилась до неё речь находившихся в комнате людей. Хинара хотела сесть, но мышцы скрутило так, что впору было заплакать. Она хрипло застонала, упав обратно. Кто-то склонился над ней, губ коснулась гладкая поверхность глиняной чашки.       – Попей.       Прохладная вода смягчила пересохшее саднящее горло, и стало немного легче. Девушка приоткрыла глаза. В комнате царил полумрак, значит, уже наступил вечер. Закатное солнце прощальными лучами скользило по камням, прежде чем скрыться за горизонтом. Оно рыжим ореолом подсвечивало волосы склонившегося над ложем Мерри. Хинара заметила, что рука его перебинтована, но в целом выглядит он заметно лучше, чем в их последнюю встречу. Хоббит помог ей сесть, и она увидела, что помимо него в комнате находятся Гэндальф и Пиппин.       – Как ты себя чувствуешь? – улыбнувшись, спросил младший из хоббитов.       Хинара почувствовала, что разговор рискует пойти окольными путями, и потому твёрдо глядя на старого мага сипло спросила:       – Что произошло?       Гэндальф некоторое время задумчиво глядел в сторону, ничего не отвечая, хоббиты тоже поникли. Девушка почувствовала, как в груди зарождается клокочущая ярость. Она сжала край покрывала и собралась вновь повторить свой вопрос, как маг повернулся к ней и спокойно произнёс:       – Яд, смешанный с тёмной магией, практически добрался до твоего сердца. Ты могла умереть. Впредь, тебе не стоит пытаться обернуться, иначе всё закончится печально.       Хинара нахмурилась и чуть сдвинула ворот свободной рубахи. Кожа вокруг повязки вновь приобрела нормальный оттенок, исчезла паутинка чернильных прожилок.       – Как вышло, что я больше… – она тяжело сглотнула. – Не могу превращаться?..       – Мне самому трудно в этом разобраться, – вздохнул Гэндальф. – Скорее всего, твоя природная магия запечатала яд и колдовство, проникшее с ним. Поэтому она не отвечает на зов, ведь стоит ей ослабнуть, как Тьма растечётся по твоему телу.       Девушка почувствовала, как от страха сбивается дыхание. Сердце рвано колотилось о рёбра. Нет, она не хотела в это верить.       – Неужели ничего нельзя сделать, - дрожащим шёпотом спросила Хинара. – Митрандир, неужели даже ты не можешь помочь?       Маг покачал головой. Не мог. Никто не мог вернуть насильно оторванную вторую половинку её «я». Она навеки исчезла в бездонной пустоте, разверзнувшейся в груди. С кровью вытекла из прокушенных сосудов. Ничто уже не будет, как прежде. Не будет таинственного шёпота деревьев над головой, не будет ощущения холодных острых льдинок под лапами, не будет ласкового ветра, треплющего мягкий мех. Навеки замолчат для неё травы, звери и птицы. Весь мир на глазах тускнел, будто смазанный кистью неумелого художника.       От накатившего волной осознания стало дурно. Горло сдавило спазмом. Хинара зажала рот, давясь подступающим ужасом. Голова опять закружилась от резких движений, и девушка обхватила ладонями виски.       – Нет, нет, нет… – словно в бреду повторяла она. – Этого не может быть. Страшный сон... Какая-то ошибка…       Маг печально молчал, хоббиты с грустью и жалостью смотрели на тонкие дорожки слёз, стекавшие по щекам девушки.       – Хинара… – тихо позвал её Пиппин.       – Нет! – хрипло вскрикнула девушка. – Уходите! Я проснусь, и всё это окажется простым кошмаром.       Она не хотела слышать слов жалости, не хотела смотреть на разом померкнувший мир. В ушах оглушающе пульсировала кровь, а глазам стало горячо от слёз. Хотелось сжаться в комочек, забраться в сердце тёмной чащи, спрятаться в самую глубокую пещеру, укрыться на дне моря, лишь бы не чувствовать этой опустошающей боли. Хинара закрыла ладонями лицо и заплакала навзрыд.       Захлестнувшее отчаяние принесло с собой страх и растерянность. Это неведомое прежде гордой и уверенной в себе охотнице чувство смутило её. Произошедшее в одно мгновение выбило почву из-под ног, и теперь Хинаре казалось, что она падает в бездонную тьму.       Девушка вздрогнула, когда её неожиданно обняли. Она открыла глаза и поняла, что комната давно опустела. Только Мерри остался с ней и теперь сидел рядом, гладя по спине и шепча какие-то бессмысленные слова утешения. Сердце сжалось, и на мгновение Хинара изумлённо замерла. А потом отчаянно вцепилась в светлую рубаху на спине хоббита и зарыдала ещё горше.       Словно все накопленные за долгие годы одиноких странствий страдания и переживания выливались теперь из Хинары в виде горьких слёз. От тёплых крепких объятий на душе стало спокойней, вскоре девушка пришла в себя и притихла. Она медленно разжала пальцы, сжимавшие ткань, опустила руки и замерла, не решаясь отстраниться. Мерри почувствовал, как напряжённо застыли её плечи и негромко позвал:       – Хинара?       Девушка тут же отпрянула и села, откинувшись спиной на подушку. Она подняла на хоббита разом потускневшие, словно вырезанные из холодного горного кварца, глаза и глухо произнесла:       – Извини, если смутила. Спасибо, тебе. Но… не стоит так беспокоиться. Правда.       Было слышно, что каждое слово давалось Хинаре с трудом. Каждое слово, которое она старалась произнести настолько безразлично, словно действительно ничего не произошло. Хоббит встревоженно смотрел на девушку, от которой, казалось, осталась лишь тень прежней Хинары. Мерри чувствовал необходимость что-то сказать, поддержать, утешить, но всё, что приходило в голову казалось пустым и бессмысленным.       Они сидели в тишине, глядя друг на друга. За окном сгущались сумерки, и льдисто-голубые глаза девушки слабо поблёскивали в полутьме. Столь резкая перемена казалась странной и неестественной. Словно Хинара старалась скрыться за бесстрастной каменной маской.       – Как ты себя чувствуешь? – нарушил молчание Мерри.       – Лучше. Как только рана затянется, я отправлюсь в обратный путь.       На последних словах голос её предательски сорвался. Она вздрогнула всем телом и разом поникла. Хинара склонила голову, но хоббит успел заметить, что глаза её наполнились прежней болью. Случившееся сломило дух девушки, и она была не в силах скрыть свои эмоции за внешней холодностью.       – В обратный путь… – горько усмехнулась она. – Словно он у меня есть.       – Хинара, – настойчивее позвал её Мерри. – Не стоит так отчаиваться. Путь есть всегда, его нужно только увидеть.       Девушка молчала, не поднимая головы, уткнувшись взглядом в скрещенные ладони.       – Нет, Мерри, его больше нет, – наконец глухо ответила она. – И не будет. Он исчез вместе со мной. Я больше не вижу смысл в его поиске.       В чём толк бродить во тьме, отыскивая искру света? А если она и найдётся, будет ли новая жизнь так же хороша? В душе ещё теплились воспоминания о безграничной свободе и древней магии, дарующей её. Настоящее же казалось угнетающим и бесцветным. Думать о будущем Хинара не хотела.       – Скажи, Мерри, что для тебя дороже всего? Семья, друзья, Шир?.. Представь, что, если придут чёрные орды орков и уничтожат все эти зелёные поля, вырубят могучие леса, высушат звонкие реки и ручьи, оставят после себя лишь выжженую пустошь. Сможешь ли ты и дальше, как прежде жить без того, что делало смысл в самом твоём существовании?       Девушка краем глаза заметила, как дёрнулся, словно от удара, и сжал край одеяла хоббит. Видимо её слова действительно задели за живое.       – Молчишь? – Хинара вздохнула и чуть слышно произнесла: – Не сможешь…       Она повернулась к узкому окошку, за которым среди дымки облаков мерцал серп луны. Ночь вступала в свои права, неся прохладу и тишину. На мгновение девушке стало стыдно перед добрым хоббитом за её резкие слова.       – Хинара, посмотри на меня, – негромко позвал Мерри.       Она медленно перевела на него затуманенный печалью взгляд и хотела что-то сказать, как вдруг её губ коснулись чужие. Мягко и невесомо, словно поток летнего ветра. Хинара замерла, широко распахнув глаза. Удивлённый вдох застыл в горле.       Ладонь хоббита бережно скользнула по уголку подбородка девушки, отодвигая растрепавшиеся русые пряди. Под кожей, там, где её коснулись осторожные сухие губы, разливалось приятное тепло. Знакомый запах летнего разнотравья и жаркого полуденного солнца окутал её, и сердце болезненно сжалось от затопившего его доселе неведомого чувства. Оно мгновенно переполнило собой грудную клетку, оплетая лёгкие и вытесняя собой боль и отчаяние.       Мерри отстранился, и Хинара невольно потянулась вперёд. Сознание возвращалось медленно и словно нехотя. Щекам тут же стало горячо от разлившегося по ним румянца. Девушка пару раз нервно облизнула губы, восстанавливая сбившееся дыхание.       – Ты права, не смог бы я прожить без того, что дорого моему сердцу, – в сгустившейся тишине голос хоббита прозвучал неожиданно громко и уверенно. – Сгинул бы, наверное, или в бою… или в отчаянии. Но это участь тех, кто одинок. Тех, кому не на кого опереться, чтобы подняться вновь. Пока есть родные, друзья и те, кто тебя любят, ты сможешь идти дальше. Сможешь найти путь.       Серьёзный взгляд серых глаз, казалось, пронизывал до самого нутра. По телу Хинары пробежала мелкая дрожь, когда Мерри осторожно взял её ладони в свои и произнёс:       – Ты не одинока, Хинара.       Сердце вновь сжалось, споткнулось в своём ровном ритме, прежде чем начать биться снова.       «Не одинока? Что ты хочешь этим сказать?» – что-то в груди встрепенулось, взлетело и тут же ястребом ринулось вниз, когда лицо хоббита озарила тёплая успокаивающая улыбка.       «О.. О, Высшие силы… Нет. Я всегда была одна. С того самого дня, как покинула родной клан. Или это случилось раньше? Так почему сейчас ты говоришь, что я…»       –… не одинока, - девушка не заметила, как последние слова сорвались с её губ сдавленным шёпотом. Картинка перед глазами вновь стала мутной и расплывчатой.       – Хинара, всё хорошо?       Только не снова!       Она со злостью провела ладонью по глазам, вытирая непрошенные слёзы и кляня свою сегодняшнюю излишнюю чувствительность. Мерри прав – пора брать себя в руки. Для верности Хинара сделала пару глубоких вдохов и буркнула себе под нос что-то о едком дыме от светильника. Хоббит лишь по-доброму усмехнулся.       – Наконец-то к нам возвращается наша прежняя Хинара.       – Да я, в общем-то, никуда и не исчезала, – улыбнулась в ответ девушка.       – И всё же, я действительно не знаю, что делать теперь. Эта поганая крылатая ящерица изменила в моей жизни слишком многое. И я не знаю, смогу ли вернуть всё в привычное русло.       – А что, если не собирать осколки старого, а начать всё заново, с чистой страницы?       Хинара недоверчиво нахмурилась.       – О чём ты?       – Однажды ты сказала, что почти ничего не знаешь о Шире. А наши рассказы вряд-ли охватили и половину его земель, – Мерри сделал паузу и заговорщицки произнёс. – Так не лучше ли будет тебе увидеть всё своими глазами?