Bravery

      Я подняла глаза на старое кирпичное пятиэтажное здание и ещё сильнее вцепилась в спортивную сумку, висящую на плече. Настроение было так себе, я немного волновалась, переступая с ноги на ногу, и не решалась зайти внутрь. Сердце учащённо билось, подталкивая меня вперёд. Я покрепче стиснула ремешок сумки, прикрыла глаза и свободной рукой поправила свои растрепавшиеся волосы.       — Дыши, Ребекка, просто дыши, — тихий шепот и несколько глубоких вздохов всё же смогли успокоить бешено колотящееся сердце.       Я поднялась по широкой лестнице и зашла в просторный светлый холл, где бродило огромное количество студентов, родителей и абитуриентов. Прямо около двери за столом сидел парень и, как я поняла, отмечал прибывших, давал расписание на семестр и ключи от комнат.       — Здравствуйте, я первокурсница, — я запнулась, но он спешно меня перебил, даже не поднимая глаз.       — Имя.       — Ребекка Брейвери.       Молодой человек стал водить пальцем по одному листочку, потом переложил его и просмотрел на второй. Делал он это нарочито медленно, заставляя меня нервничать и дёргаться от каждого шороха. Я тихо молилась, чтобы этот молчаливый парень нашел нужную бумагу. Наконец через несколько минут его палец остановился, и он поднял на меня взгляд:       — Триста четвертая комната, третий этаж. За расписанием занятий подойдёте в библиотеку после пяти вечера, — и его глаза снова опустились на документы.       Я приподняла бровь, увидев в стопке документов его смартфон, от которого он так не желал отлипать, разговаривая со мной с явной неохотой.       — Простите, а ключ?       — Милочка, — с его губ слетел смешок, — это общага, а не отель. Дверь там открыта.       Понятно.       Я тихо развернулась и, варьируя между студентами, прошла к лестнице в боковой части здания. Либо сказалась плохая физическая форма, либо сумка с вещами, но поднявшись на третий этаж, я запыхалась, будто пробежала марафон. Волосы торчали в разные стороны, а щеки раскраснелись от физической нагрузки. Поправив на плече сумку и убрав выбившиеся из хвоста волосы, я двинулась вперед по коридору, тяжело дыша и устало вдыхая горячий воздух.       Так, посмотрим, где мой номер? Я окинула взглядом деревянные двери с обоих сторон коридора, внимательно следя за нумерацией.       301.       302.       303…       Ага, вот и 304 комната.       Как и обещал парень за столом, дверь оказалась открыта, но для верности я всё же постучала. Вдруг моя соседка ещё не готова меня видеть? Но никто мне не ответил, я решилась пройти внутрь, взялась за ручку и сделала шаг за порог. Первое, на что я обратила внимание, — большое окно и широкий подоконник. Параллельно друг другу по обе стороны от окна стояли две кровати, а рядом с каждой небольшая тумбочка. Около стены расположился шкаф с большим стеклом и двумя ручками и небольшой столик. Одна из сторон комнаты была уже украшена: фото, плакаты, какие-то бусы. Около кровати лежал коврик, на тумбочке стояла куча косметики, большой светильник и блестящий новенький ноутбук. Я оглянулась, чтобы убедиться, что в комнате никого нет, и поставила вещи на вторую кровать.       Это обещало быть интересным.       От мыслей меня отвлек скрип двери, и я быстро обернулась.       — О, ну вот и ты! — сверкнула голливудской улыбкой блондинка, стоящая в дверях в одном полотенце. Со всё ещё мокрых волос на пол упало несколько прозрачных капель. — Привет, соседка!       Я сглотнула и едва ли не попятилась назад. Не хватало только «Блондинки в законе» по соседству.       — Привет, я Ребекка, — легкая улыбка. — Ребекка Брейвери. И нет, я не поклонница рок-музыки.*       Блондинка залилась звонким смехом и подошла ближе, рассматривая меня с искренним добродушием.       — А я Хилари. И нет, мои родители не политики.

***

      — Может быть тебе помочь? — подала голос Хилари со своей кровати, болтая ногами и жуя жвачку, клацая в телефоне наманикюренными пальчиками.       Я начала разбирать сумку. Вещей с собой у меня было немного — в основном одежда. После продажи дома я несколько месяцев жила у своей тети, и её дети успели растащить большинство моих вещей. С собой в колледж я привезла только пару футболок, свитеров, запасные джинсы, шорты и нижнее белье — и всё это не без труда, но влезло в обычную спортивную сумку. Техника, как и любые средства связи, даже простой мобильный, у меня отсутствовали.       — Нет, спасибо. У меня совсем мало вещей, — я аккуратно вытащила свою одежду и прожила на кровать.       Девушка соскочила с кровати и подошла к шкафу.       — Я освобожу тебе немного места, — она потянула за одну ручку шкафа. — Сюда можешь повесить платья и блузки с юбками, — Хилари мягко улыбнулась, подталкивая меня к деревянному шкафу.       Мне оставалось лишь зачарованно глазеть на количество шмоток соседки и присвистнуть. Огромное количество разнообразных футболок, кофт, маек, юбок. Внизу были расфасованы по пакетам туфли и кроссовки. Я серьёзно удивилась, увидев богатство девушки. У меня было в разы меньше вещей.       — Оу, у меня нет платьев. Но я была бы не против, если бы ты показала куда я могу убрать футболки.       Хилари открыла вторую часть шкафа:       — Тогда я перекину часть вещей на свои полки и отдам тебе две. Идёт? Нижнее бельё и косметичку со всякими личными вещами можешь положить в тумбочку, там два выдвижных ящика внизу.       Я прислушалась к её совету и убрала в один ящик нижнее бельё, а во второй шампунь, зубную щетку, бритву и ещё несколько полезных вещей.       — У тебя как-то мало всего, — заметила Хилари, усаживаясь на кровать. — Тебе родители подвезут остальное?       Я поджала губы и улыбнулась:       — Нет, не привезут, — и запихнула одежду в шкаф.       Стоило мне только обернуться на девушку, как на её лице я прочитала удивление и лёгкое сожаление, что она затронула эту тему. И как-то незаметно даже для себя я начала постепенно оттаивать. Но разговор не шёл — и Хилари, и я это понимали.       — Давай может я покажу тебе кампус?       — Было бы неплохо, — отозвалась я, расслабляясь. — Только мне бы переодеться.       На улице стояла нестерпимая жара, а я приехала в джинсах и кофте с длинным рукавом. Выбрав из шкафа джинсовые шорты и черную футболку, я быстро переоделась и влезла в свои любимые и самые удобные конверсы.       — Ну что, пойдём! — взвизгнула девушка и, схватив меня меня за руку, подпрыгнула, легонько щёлкая меня по носу.       Вряд ли я когда-нибудь смогу привыкнуть к её писклявому голосу. Хотя Хилари и не выглядела, как Риз Уизерспун в «Блондинке в законе», как мне показалось на первый взгляд. Она была выше меня на три головы и худее в некоторых местах. Если она выглядела как сошедшая с подиума супер-модель, то я — как 13-летний пацан. У девушки были осветленные волосы, которые переливались на солнце. Чуть завитые локоны доставали ей до лопаток, и она то и дело поправляла неширокую косую челку. На ней был легкий летний сарафан и кожаные греческие сандали, которые подчеркивали длинные и красивые ноги с узкими щиколотками.       — Слушай, а тут всегда так жарко? — я распустила волосы, выходя из здания, и снова собрала их в тугой хвост, чтобы не лезли в глаза.       — Вообще-то нет, но это лето выдалось уж слишком жарким. Говорят, в близлежащих штатах было ещё хуже, — она задумчиво прочесала макушку, а потом задрала голову к солнцу и улыбнулась.       Мы прошли по дорожке до стенда с объявлениями. Хилари остановилась и присмотрелась:       — О да, то, что нужно, — улыбнулась она, указывая пальцем на листок, приколотый к доске. — Вечеринка по случаю окончания лета и начала семестра. Сегодня в семь в «Сигме».       — Где? — переспросила я, вглядываясь в приглашение. Без очков я не видела ничего дальше своего носа.       — В «Сигме». Это студенческое братство. У них отдельная общага чуть дальше по аллее, — пояснила Хилари. — Это даже не общага, а просто большой дом. Еще у нас есть «Каппа» — это «сестричество». Но тебе я туда точно не позволю вступить, — засмеялась она.       Я видела много фильмов об учебе в колледже, о братствах, о «сестричествах», как назвала их Хилари, поэтому понимала её желание отгородить меня от этого. Да и сама я не рвалась. Приезд сюда не должен был рассчитываться, как прыжок с места в карьер. И единственное, чего мне хотелось — привлекать к себе как можно меньше внимания. Дома это было слишком сложно сделать. Городок у нас был маленький и, когда мама заболела, все обо всём узнали. Соседи в самом начале болезни просто выражали сочувствие, а когда стало совсем плохо, начали помогать. После смерти мамы пришлось продать дома, а самой перебраться в Канзас — к родной тёте. Странная, помешанная на порядке женщина. Мама никогда не была близка с семьей Рейчел, да и они никогда не шли на сближение. Прожив несколько месяцев в Канзасе на чердаке дома Рейчел и скопив достаточно денег на первый взнос в колледж, я уехала. Это место должно было стать для меня чем-то большим, чем просто колледж или новый дом. Это должен быть шаг вперед. Это место должно сделать меня счастливой.       Но тогда я ещё не знала, что это место может сделать меня и несчастной.