Самостоятельная жизнь Пак Чимина

Самое любимое время года Чимина — это зима. Почему? Да потому, что такой красоты не сыщешь нигде. Ветки на дереве, где совсем недавно висели листочки, сейчас красиво обрамлены замершим снегом. В воздухе витает ледяная прохлада, руки постоянно замерзают и хочется греть их в мягких и тёплых перчатках, попивая горячий шоколад. А от предвкушения предстоящего праздника на душе становится тепло и солнечно, да так, что хочется бежать и расцеловать всех, кого только видишь перед собой. Ведь приподнятое настроение у Чимина будет всю неделю до рождества и ещё неделю после. Собственно так бы Пак и сделал, если бы не Юнги, что идёт рядом и крепко прижимает к себе, изредка, на светофорах, говоря всякие нежности тихо-тихо на ушко, только для Чимина. А омеге до одури приятно, и слова Юна звучат так интимно… Именно с этим черноволосым парнем омеге слишком уютно, что невозможно передать словами, как он был счастлив услышать предложение руки и сердца, видеть его на их небольшой свадьбе в маленьком, но уютном кафе, в котором раньше работал Джин. /backstage/ Юнги настаивал на том, чтобы устроить красивую свадьбу, все как положено, но омега не хотел всех этих заморочек. Он счастлив уже только от того, что его друзья и, конечно же, его любимый рядом. Именно поэтому они просто собрались в кафешке, получили приятные подарки и поздравления, тихо, но очень весело провели время и разбежались домой. Хотя после Мин все же устроил незабываемую брачную ночь своему новоиспечённому мужу, но об этом немного позже. Их медовый месяц тоже был без заморочек, не как в красивых, выдуманных сказках. Но для Чимина эта поездка была неимоверным приключением. Наблюдать за морскими волнами, вслушиваться в размеренные крики чаек и шум прибоя, наблюдать за ало-розовым закатом и встречать рассвет в объятиях мужа, с чашечкой кофе, на веранде их небольшого домика. Что могло быть прекраснее? Только нередкие поцелуи и нежные слова, которыми одаривал омегу Мин. /end backstage/ Медленно бредя по заполненным улочкам, утопая в прекрасных воспоминаниях и крепко держа за руку мужа, что витал в облаках, Чимин запреметил ту кондитерскую, в которой они впервые встретились. Потащив альфу в том направлении, омега испытывал трепетные чувства, ведь именно в этом небольшом здании, именно из-за глупого голода Пака они встретились. Ведь если бы не эта встреча (даже не являясь такой значительной, как вторая их встреча), может быть Пак так и не решился бы искать квартиру, может он остался бы с дядей и терпел все его выходки, может быть он все так же страдал. В небольшой булочной все та же приятная обстановка, а умопомрачительный запах, что забивал все легкие, сносил весь здравый смысл. В воздухе витали всевозможные ароматы: начиная от различного вида печенья до присыпанных пудрой или политых шоколадом булочек. Юнги совсем задумался и не пытался обратить внимания на мужа, но как только рука перестала ощущать тепло, то тут же осекся и начал метать глазами в разные стороны; но альфа только мягко улыбнулся, когда заметил, что его чудо пытается достать какую-то булочку с верхней полки, мило тянувшись вверх на носочках и задевая упаковку с хлебобулочным изделием своими коротенькими пальчиками. Юнги медленно подходит сзади, кладя руку на талию, чуть-чуть подходя ближе и прижимается своим телом к спине омеги, беря булочки и так же медленно опускаясь. Но Мин не спешит отходить, он только обжигает своим горячим дыханием шею парня, крепко обнимая его, затем целуя в щеку и отходит, а омега заливается краской и не желает сходить с места, пока не сможет успокоить своё быстро бьющееся сердце, которое каждый раз так сильно трепещет при прикосновении к Юнги. Мин — как личный сорт героина для омеги, такой же безупречный: сильный, красивый, умный, а его фетиш — это желание любоваться на красивые и длинные пальцы мужа, терзать своими губами нежную шею цвета слоновой кости, оставляя ярко-алые, что позже становились бордово-фиолетовыми, отметины, отметины принадлежности Мина омеге. В то же время Юнги думал о том, как ему повезло с мужем, он был умилительно обаятельным, но его маленький зверь, что пробуждается почти каждую ночь, невольно заставляет зрителя пускать слюни. Невозможно противостоять ему, такому ходячему сексу. Домой они возвращаются так же молча, каждый думает о чём-то своём и оба не произносят ни слова, но их руки сплетены, а сердца принадлежат друг другу. Дома они, раздевшись, легли в кровать, обнимая друг друга и смотря точно в глаза, и, молча целуя в губы, засыпают. На утро Юнги просыпается один, что его, конечно же, очень огорчает, но во всем доме приторно сладко пахнет ирисом. Мин медленно поднимается и проходя на кухню, видит похожую картину, которая уже происходила, когда Чимин только начинал жить у альфы. Омега стоит спиной к мужу и пританцовывает, отправляя печенье в духовку и бубня какие-то непонятные речи себе под нос, а Юнги только слабо улыбается и уходит в ванную, чтобы привести себя в порядок. И буквально через двадцать минут кофе с молоком налит в кружки, печенье, разных форм и с мягким ирисом внутри, лежат на тарелке, а парни сидят за столом. Самое лучшее утро — это утро, когда ты просыпаешься, а твой милый лежит рядом с тобой и смотрит тебе в глаза, потягиваясь и пытаясь достать до твоих губ, правда большой живот помеха его манипуляциям, поэтому сейчас Хосок легонько усмехается в ладонь и сам тянется, целуя омегу в лоб. — Я хотел в губы, — ноет Тэхён, на что Чон показательно вздыхает, но все равно целует горячо любимого мужа в губы, после спускаясь к животу и целую под пупком, — Х-хватит, — смеётся Тэ, — П-прекраааа-ахах-ти. Они валяются полдня в постели, не желая вставать, любуются друг другом, будто заново изучая, целуют каждый сантиметр, будто не было тех месяцев страданий, разочарования, любви и ласки. Все они прошли почти вместе, но остальные события их жизни теперь точно только вместе и навсегда. Утро также бывает непредсказуемым, что и понял Намджун, когда все утро бегал и подавал своему мужу воды или чистого полотенца, ведь того рвало почти все утро (но на таком сроке вряд ли должно тошнить, ведь скоро рожать). Ближе к полудню Сокджину становится лучше и он спокойно собирается, ведь они с Тэ и Чимой договорились прогуляться по магазинам в поисках подарков мужьям и друзьям, но для друзей это должна быть тайна, а Намджун, умаявшийся за ночь и утро, идёт спать. «Встретимся у фонтана ровно в три часа, ладушки?» — приходит смс Чимину и Тэхену в одно и то же время. «Окей» — отвечает Пак. «Понял вас, пупсики» — пишет Ким. Чимин целует на прощание черноволосого и выбегает из дома, опаздывая на десять минут. Омега прибегает на место встречи, запыхавшись, стараясь отдышаться от быстрого бега, смахивая с себя капельки пота и с ужасом замечает, что никого из них двоих нет. Это могло значить только то, что-либо они ушли без Пака, либо сами ещё не пришли, со их животами они не могут бегать так же быстро, как Чим. Пак только собирался им позвонить, но на его плечо легла мягкая рука Джина, что виновато смотрел за своё опоздание, а Тэхёна вообще привёз Хосок ещё через пять минут. В итоге получилось так, что они собрались только через полчаса, все трое посмеялись над этой ситуацией и в приподнятом настроение направились с сторону торгового центра. Они не успели пройти и трёх магазинов, как Джин захотел кушать, смахивая все на то, что его дитя голодает и ему срочно нужно чем-нибудь подкрепиться. Парни убили больше часа на то, чтобы покушать, Чимин только смотрел и умилялся с парней, ведь это так классно — быть беременным: разговаривать со своим малышом, ощущать внутри себя лёгкие толчки, когда малыш пытается ответить, поглаживать большой живот, чувствовать тяжесть от того, что носишь под сердцем дитя, созданное с трепетной любовью. Да, бывает тяжело, когда рвотные позывы никак не прекращаются, когда хочешь все и одновременно ничего, когда ты не можешь даже одеться без посторонней помощи, но у тебя есть любящий муж, что во всем поможет. На долю секунды Паку стало обидно, что он ещё не беременный, но он осознает: он сам ещё ребёнок, что только-только поступил в университет, что совсем недавно он был крошечной пылинкой, которая валялась где-то в углу комнаты, а сейчас он уже неогранённый алмаз, что стоит рядом с прекрасным рубином в лице Юнги. Встав из-за стола, они направились дальше. — Ай, — закричал Чимин и схватился за бок, — черт возьми, больно… — Чимин, — подлетел тут же Джин, осматривая друга, — все в порядке? — Да, все хорошо, — убирая руки друга от бока, произнёс Пак, — не переживай, пошли. Весь оставшийся день они ходили по магазинам, присматривая совершенно крохотные вещички для малышей, огромное количество елочных игрушек, да и все виды игрушек в целом. Когда парни убежали вперёд Пака, в очередной отдел детских вещичек, омега решил воспользоваться этим, и, взяв парочку комбенизончиков для малышей, что присмотрел раньше, направился к кассе для их оплаты. Скрыв от друзей этот пакет и запихнув его в один из множества других, они направились дальше. Чимин совершенно не знал, что подарить мужу, ведь подарок должен быть искренним, не похожим на все остальные, поэтому он решил не мучить себя и не забивать голову, а купить безупречные серебренные запонки и неплохой, но довольно-таки ироничный костюм, с множеством игрушек в комплекте. Ведь подарить, хоть уже и не невинного, но себя — это уникальный и не похожий на все другие подарки, а ещё максимально искренний. Ведь никто так не любит Мина, как омега. Полностью вымотавшись за целый день, рыжеволосый парень проводил друзей и сам направился домой. Все же Паку было ещё немного тяжело ходить, ведь бок начинал болеть почти каждые полчаса, но рыжеволосый омега не подавал виду, дабы не беспокоить друзей. В доме было пусто, а тишина давила на мозг, поэтому пройдя к компьютеру, Чимин включил Моцарта. Музыка ангелов одновременно и успокаивала, и не давала сойти с ума, она действительно нравилась Паку. Под эту прекрасную мелодию можно плакать, можно закрыть глаза и действительно расслабиться, что и сделал омега. Он провёл рукой по своим, уже потерявшим цвет, волосам и устало присел кресло, отложив пакеты с подарками куда-то в сторону. Классическая музыка разбавляла тишину, а усталость дала о себе знать, поэтому парень постепенно проваливался в пустоту, засыпая и переставая слышать какие-либо посторонним звуки вокруг него. Дверь с лёгким скрипом открывается, а на пороге появляется Мин. Он знал, что в такое позднее время (а оно было поздним, судя по тому, что на часах почти три часа ночи) его малыш спал, но он никак не ожида увидеть, что тот будет спать, свернувшись калачиком, одетый в уличную одежду на кресле, при этом на фоне будет играть классика, которая по видимому не выключилась сама, так как спящий режим не был установлен. Мин на это только мило улыбнулся и прошёл к своему спящему комочку. — Малыш, давай разденемся и ляжем в кровать, — тихо произносил черноволосый парень, слегка подталкивая мужа, чтобы тот очнулся. — Привет, — потягиваясь, так как конечности затекли от долгого и неподвижного нахождения в одной позе, сказал Чим. — Пошли, я отнесу тебя в кровать, — Мин протянул руки и поманил пальчиком, на что Чимин слабо улыбнулся и только обвил шею альфы, уваливаясь ему на руки. Все было прекрасно, они спокойно провели бы эту ночь вместе, сладко засыпая и смотря десятые сны, если бы не надрывное кряхтение со стороны. Мин проснулся от того, что его руку будто обжигало, словно уронили раскалённую сковороду, не собираясь убирать ее обратно. Альфа приподнялся и заметил только Чимина, что вертелся и метался по всей кровати, Мин опешил и решил уложить омегу нормально, головой на подушку, но едва он прикоснулся к нему, то тут же одернул руку в испуге. Пак весь горел, словно только что разведённый огонь, его лоб полыхал, а сам Пак издавал непонятные звуки боли. Мин подскочил с кровати и вспоминая, где у него лежит телефон, он набрал скорую и уже через пятнадцать минут приехал врач. Он ничего не сказал, а только подозвал бригаду и Пака увезли, а ещё через час, когда альфа себе места не находил, носясь из угла в угол, ему позвонили, приказав привезти с утра все нужные документы. На утро, ни разу не сомкнув глаз, Мин направился прямиком в больницу, заранее позвонив секретарю и предупредив его, что Юнги сегодня на работе не появится. На первом этаже больницы его встретил врач, сказав только то, что в палату к пациенту можно зайти только через полчаса, на что Мин только согласно кивнул и, отдав все необходимые документы, сел на скамейку напротив палаты. Спустя отведённых полчаса к Мину подошёл доктор и медбрат. Медбрат скрылся в палате, а доктор остался с альфой. — Вообщем, мы подозреваем, что у вашего, — врач остановился, а альфа тут же просек. — Мужа, — продолжил Мин. — Верно, мужа, — задумчиво пробормотал доктор, — мы подозреваем, что у него аппендицит, все симптомы указывают именно на него. Думаю, он останется у нас на недельку, если всё подтвердиться, будет операция, если нет — отпустим. Вы в последнее время не замечали за ним ничего странного, например отсутствие аппетита? — Нет, ничего такого, — твёрдо говорил Мин. — Ну ладно, — сказал пожилой мужчина, — сейчас вы сможете зайти. Ах да, совершенно забыл, — протягивая руку парню, произнёс мужчина, — ваш муж беременный. Мин опешил, но тут же вспомнил последнюю течку, после уверенно пожав руку и поблагодарив доктора. Альфа сразу же зашёл в палату, как только медбрат скрылся за углом коридора. — Милый, как ты? — слабо улыбнулся Мин. — Все хорошо, — улыбнулся в ответ Чимин, — ты такой бледный. Ты что, не спал? — Я переживал за тебя, — взяв небольшую ручку в свою, альфа крепко сжал ее, — не злись. — Я не злюсь, — фыркнул Пак. — Я так тебя люблю, моя печенька, — Мин поцеловал сжатый кулачок в своей руке и устало откинулся на спинку стула, прикрыв ненадолго глаза. — Я тоже люблю тебя, милый, — в пустоту произнёс Чим, замечая, что Юнги уже спит. Юнги не может потерять то, что так сильно любит. То, что никогда не отпустит. То, за что так сильно и упорно боролся. За любовь к этому чуду, за их совместную жизнь, за их маленькое дитя, что зародилось внутри Чимина. Он всегда будет оберегать и ни за что не променяет на кого-либо другого. На следующее утро рука Чимина жутко отекла, ведь Мин, всю ночь пролежал вместе с ним, заплатив врачу, ведь такое не свойственно больницам. Рассказав друзьям, что днём пришли их проведать, что произошло, Мин уехал домой. Забрал немного одежды, сходил в душ и позавтракал, все на скорую руку, чтобы вернуться к концу обеда. Врач ещё рано утром пришёл и оповестил парней о том, что Чимина надолго здесь не задержат, максимум неделя. Пак сильно расстроился, ведь он не успеет к подготовке к Рождеству, потому что его выпишут только за день до него, а он хотел поставить елку и украсить дом вместе с Юнги. Теперь Мин должен будет сделать все сам, что очень огорчало рыжеволосого парня, который в тайне надеялся на то, что альфа не заметит его пакет с подарками. Неделя пролетела слишком быстро для Мина, который был весь в делах с раннего утра и до позднего вечера, и мучительно долго для омеги, который только и делал, что ходил на процедуры и читал книгу. Как девять кругов ада — занова попасть в больницу, не имея возможности выйти наружу, где снег только-только начинает валить мелкими крупинками. Но как только омегу выписали, для него вся жизнь закрутилась, ведь помогая Мину с едой для праздника, на который придут все друзья, он и не заметил, как что-то необыкновенное и удивительное подкралось сзади.