Гарри Поттер - Магический качок.

Гарри никогда не отличался большим умом и сообразительностью. Но не надо было быть гением, чтобы понять, что последствия его выходки в школе, отразятся после школы. Выставить Дадли дурачком, что было в принципе совсем не сложно, оказалось ошибкой. Не такой уж крупной и болезненной, но вполне заметной и самое главное обидной. Лиловеющий идеально круглый фингал наливающийся болезненными соками под левым глазом был результатом вовсе не молодецкого удара пухлым кулачком милого кузена. Это сам Гарри убегая от карающей руки родственника, запнулся об собственную ногу и налетел глазом на пенек, свежесрубленного деревца, посмевшего наперекор воле садовода пустить корни в неположенном месте. Благо очки Гарри потерял еще раньше. А то история могла получиться совсем уж печальной. Кузен не стал добавлять несчастному Гарри тумаков, и почувствовав себя полностью отомщенным, даже помог ему подняться с земли и добраться до дома. Ну, как до дома, до того места, где Гарри уронил свои очки и надев которые, смог бы уже самостоятельно продолжить свой путь. Что Гарри и кое-как проделал. Голова все еще кружилась, глаз не видел, а синяк был болючий-преболючий. Дома вылеченный при помощи свинцовой примочки «Драчливый Мистер О`Лири» и визгливых выкриков любимой тетушки, Гарри был направлен отдыхать и обдумывать свои прегрешения в свою каморку под лестницей. Где и пробыл почти весь оставшийся день, вплоть до самого ужина. И после совсем уж скудного ужина, как будто тетушка Петуния сама того не осознавая практиковала древний солдатский способ излечивания ран, направляясь в кладовку, Гарри был поражен молнией. Не буквально, конечно. В его мир, стремительно и мощно, как торпеда с атомной боеголовкой, ворвался Дориан Йейтс. Культурист, бодибилдер, писатель, шестикратный «Мистер Олимпия» и просто гордость Британии в стезе накачивания огромных шаровидных мускул. Телевизор как всегда бубнящий серые и безвкусные новости лондонских трудовых будней, вдруг разорвался громко кричащей рекламой. «Дориан Йейтс, наш любимец стал победителем Ночи чемпионов в Нью-Йорке!»- орал и бесновался телевизор. И с его экрана на Гарри взглянула его судьба. Судьба была перевита толстенным жгутами могучих жил и сытыми удавами твердокаменных мышц. Судьба кривила лицо, напрягая всю свою суть, выпячивая каждую прожилку могучих мускул. Она была разукрашена узором туго вздувшихся вен и артерий, кажущихся еще чуть-чуть и лопающихся под бешеным напором реактивной крови, несущейся в них. Судьба смотрела на Гарри крохотными грустными глазами, еле виднеющимися из-под накачанных век, и сказала слова, которые, казалось, высекались у несчастного мальчика огромными золотыми буквами прямо внутри черепа. - Я был плохим парнем. Но осознал свою ошибку, и нашел свой путь. Путь, который и привел меня к титулу чемпиона. «Как и я,- подумал несчастный Гарри,- ведь тетушка тоже называет меня плохим мальчишкой. И я тоже хочу найти свой путь». - Быть сильным. Быть сильным настолько, что все мелкие неурядицы и проблемы перестают тебя тревожить. Быть сильным настолько, что беды сами начнут сторониться тебя. «Все беды будут сторониться меня,- восхищенно шептал несчастный Гарри, - меня перестанут колотить хулиганы и запирать под лестницей». - И я стал. Через пот, кровь и боль, через усердие, через бессонные ночи и жесткий, даже жестокий порядок и самодисциплину я достиг титула чемпиона. «И я смогу… наверное, ведь боль…- неуверенно, но потом твердо крякнул несчастный Гарри,- Нет! Точно смогу! Я стану чемпионом!» - Но это лишь мой первый шаг на пути. Ведь нет предела человеческому совершенству! «Предела нет…,- задумчиво пробормотал себе под нос несчастный Гарри,- Я хочу быть совершенным!» Бах! Ярко вспыхнуло зеленым, красным и ослепительно белым. Телевизор с опасно-трагичным щелчком выключился, навсегда или хотя бы до срочного ремонта. Одновременно со звонкими стекляными хлопками перегорели лампочки в гостиной, кухне и возле входной двери. Яростно заверещала, и сконфуженно умолкла, опять-таки до срочного ремонта, сигнализация новомодной соседской машины через дорогу. Оконфузились, и стыдливо сбежали, поджав пушистые хвосты, коты, что пристально следили за домиком семейства Дурслей. И Гарри потеряв сознание бесшумно, относительно всего остального шума, который он косвенно и вызвал, опал беспамятным на пол. - Мерзкий мальчишка! Несносное отродье! Я надеру тебе уши! – с грозными криками набежала на мальчонку добрая тетушка Петуния. И осеклась в ужасе. И было от чего. Гарри не кричал, не плакал. Он был без сознания и потому не чувствовал ничего. А будь в сознании или скоро потерял бы его, или бы заверещал от боли с такой силой, что никакое великое колдовство не уберегло бы нерадушных родственников от пожизненного срока в тюрьме самого наистрожайшего режима, в камерах по соседству с кровожадными маньяками, преступными боссами и бывшими депутатами городского собрания. Несчастного Гарри крутило и ломало так, будто тощее и крохотное тело мальчонки попало в гигантский миксер, и какой-то особенно озлобленный великан-людоед поставил его на режим самой мощной рубки. Стоял противным сочный мясной хруст. Это суставы Гарри покидали свои сумки, и вновь возвращались в них. Стоял влажный чавк. Это мышцы и жилы крошки Поттера рвались, и соединялись вновь. Стоял мерзкий костный скрежет. Это ребра и позвонки скверного мальчишки крошились, и вновь принимали свои формы. И кровь что выступила багровым потом из каждой поры кожи на теле мальчика. Это было похоже на фильм ужасов. Бедолага Дадли, случайно на крики матери заглянувший в гостиную, уже сам лежал без сознания. Благо, будучи весьма благоразумным ребенком, он избрал местом для потери сознания мягкий диван. Тетушка Петуния побледнела настолько, что стала более похожей на фарфоровую куклу, если бы вдруг нашелся безумный гончар, вдруг решивший сваять из фарфора смесь женщины, лошади и статуи адмирала Нельсона. Тетушка устояла против ужасного видения лишь потому, что была единственной взрослой в доме, была весьма истинно по-британски хладнокровной особой, а также из-за того, что отчасти некоторая часть ее души, постыдная и малая, но все-таки часть, упивалась страданиями мальчонки. Но надо было решать, что делать с Гарри, несмотря на все «упиванье» и нелюбовь. Ведь одно дело дать мальчишке тумака, оставить без ужина и запереть в кладовке. И совсем другое- смотреть как того крутит в невидимой мясорубке в нежирный костлявый фарш. Тетушка уже потянулась к телефону- звонить в скорую помощь, полицию, заодно прикидывая как вызвать этих чокнутых ненормальных волшебников, потому как невооруженным глазом было видно, что у Гарри не диатез и даже не скарлатина, а какое-то ненормальное, как и он сам, волшебное заболевание. Как вдруг все прекратилось. Гарри обездвижился. У тетушки Петунии упало сердце. Неужто отмучался? Но вовсе нет. Потому как Гарри начал вдыхать. Не дышать а вдыхать. Один долгий-долгий и очень мощный вдох Как будто он не дышал всю свою жизнь и ходил в жестком корсете, что сдавливал ему легкие, а теперь корсет лопнул и легкие приобрели свою изначальную родную форму. Форуму дирижабля и его же размеры. Вдох был мучительно долгим. Тетушка уже и не знала что со всем этим безобразием делать. И просто отбежав в сторону от мелкого Поттера, что всасывал воздух как дюжина самых мощных пылесосов фирмы Дайсон, сидела обняв пришедшего в себя и находящегося в полной прострации Дадли. И наконец, когда долгий-долгий вдох закончился, Гарри пришел в себя и открыл глаза. И подошедшая, то ли отругать, то ли помочь встать, тетушка, заглянув в них, потеряла сознание.