tear the moon from the stars tonight

Всё произошло довольно быстро, размыто, словно лист сорвало ветром, не оставляя от него и тени. Намджун и Юнги вернулись вскоре после того, как младший рассказал, что случилось на встрече с их отцом, куда Юнги не пригласили (снова), и когда они вошли в комнату, то обнаружили Чонги одну, спокойно попивающую свой чай. Юнги в замешательстве осмотрелся, зная, что Чимин никогда просто не уйдет, если только что-то не случилось. — Где мой слуга? – спросил он, обращаясь к Чонги, на ее лице теперь читалось раздражение и даже отвращение. Нехорошее предчувствие зашевелилось у Юнги внутри, когда она щелкнула языком. — Он просто ушел. Юнги-я, если мне позволено так сказать, тебе следует выкинуть его или хотя бы больше дисциплинировать, он довольно неуважителен, даже для нищего. Мне пришлось поставить его на место. — Поставить на место? – Юнги почувствовал руку Намджуна на предплечье, но сбросил ее и сделал еще шаг к жене брата, не заметившей перемены в атмосфере комнаты, она просто допила напиток и подняла на него взгляд, спокойно улыбаясь. — Он вел себя неподобающе. Поверь, меня тоже оскорбило то, что пришлось коснуться его. Я помою свою руку, как только мы вернемся домой. Юнги сжал зубы, ему потребовались все силы, чтобы не опрокинуть стол в приступе чистой ярости, наполнившей его от ее слов. Она тронула Чимина, она подняла руку на то, что было его. — Советую тебе больше никогда не трогать чужое, Чонги-ши. И не будь со мной так небрежна. Ты можешь быть женой моего младшего брата, но я всё еще старше тебя и мы не так близки. Тебе лучше уйти, у меня дела, — Чонги выглядела недоуменной и, может, даже обиженной, и Юнги надеялся, что так и есть. Он закипал, но его слова еще были слишком любезными для нее. К счастью, Намджун всё понял, и повел ее на выход. Как только они ушли, Юнги практически побежал через свой дом – что-то, что он еще никогда не делал. Когда он достиг корпуса слуг, то понял, что даже не знает, какая комната принадлежит Чимину, поэтому бесцельно бродил, пока не услышал приглушенные рыдания, доносившиеся за одной из дверей. Не колеблясь, он вошел внутрь. Он был здесь, лежал на полу. Всё его тело, сжавшееся в крохотный комок, сотрясалось. Он шептал бессвязные вещи на выдохах, и Юнги не думал, не ждал, а немедленно кинулся к нему, падая рядом на колени. Он звал его по имени несколько раз, но ответа не было, поэтому потянулся и приподнял его, прижимая к груди. — Чимин, Чимин, мне так жаль. Господин нарушил свое обещание, он не позаботился о тебе, — мягко прошептал Юнги на ухо Чимину, раб всё еще сотрясался в его руках. Ярость Юнги поутихла, и он не мог подобрать подходящих слов, чтобы описать свои чувства, но знал, что ему хотелось прижать Чимина еще ближе, хотелось обнять еще крепче. Дыхание Чимина было сбитым, он всё еще плакал, и Юнги мог ощутить его панику, мог практически видеть ее, поэтому одной рукой начал поглаживать его по спине и раскачиваться вперед и назад, надеясь успокоить своего слугу. — Я нарушил свое обещание. Господину так жаль. Это больше никогда не повторится. Дыши со мной, Чимин. Считай мое дыхание, — Юнги начал дышать медленно и громко, чтобы Чимин мог повторить. В итоге мальчик в его руках немного расслабился, лишь легкая дрожь периодически сотрясала тело, но хотя бы рыдания прекратились. Чимин наконец отстранился и взглянул на него. Двое смотрели глаза в глаза, пока Юнги не начал осматривать заплаканное лицо Чимина. Его красные и мокрые щеки, одна немного краснее другой, и Юнги захотелось огладить ее, но он держал руками его лицо. Мин мог поклясться, что никогда не видел такого. Ничего, что он когда-либо видел, не разрывало его на части так, как это, и он также никогда не видел ничего более прекрасного. Мутные глаза Чимина смотрели на него снизу вверх в недоумении, его полные губы были опухшими, красными и слегка приоткрытыми, а выдохи были быстрыми, опаляющими кожу Юнги. — Я никому никогда не позволю снова тебя тронуть, ты понимаешь меня, Чимин? — Н-но…я заслу… — Нет. Она тронула то, что ей не принадлежит, — руки Юнги проследовали вверх, и он просто должен был, обязан был обхватить лицо Чимина. Кожа была горячей под руками дворянина, мягкой и горячей, и большими пальцами он начал поглаживать ее. Он притянул их лица друг к другу, и на секунду его посетила идея, мысль о том, каково будет соприкоснуться с Чимином губами. Но он отбросил ее. Не сейчас, не когда Чимин так сотрясался. К удивлению, Юнги не был шокирован открытием, что ему всё-таки хотелось это сделать. Он не должен желать этого. В любом случае, любом сценарии или времени он никогда не должен хотеть поцеловать кого-то вроде Чимина. Мужчину. Раба. Но он хотел и не знал, сможет ли когда-нибудь. Поэтому вместо этого он притянул их друг к другу лбами. — Ты мой, Чимин. Никто не смеет трогать тебя. — Я…я Ваш… — Да, мой. Он заметил, что Чимин снова начал плакать, на этот раз не сильные рыдания, прорывающиеся наружу, а безмолвные слезы, стекающие по щекам, и Юнги ловил каждую, стирал их пальцами, прижимая Чимина ближе. В конце концов голова Чимина упала Мину на плечо и он заснул, Юнги остался сидеть, одной рукой обхватив его, чтобы удерживать вблизи, а другой проходясь по его волосам, оказавшимися мягче, чем он ожидал. Он не знал, сколько времени прошло, знал только, что на улице было еще светло, что в комнате было слишком жарко и что его левая нога затекла, однако он не двигался. Разные мысли мелькали у него в голове, пока он держал Чимина. Мысли о его внезапном открытии, и он копнул дальше, чтобы выяснить, как глубоки были его чувства к Чимину. Юнги понимал, что был невероятно заинтересован им. Он знал, что заботился о нем, хотел, чтобы Чимин жил комфортно, желал обучить и дать ему многое. Он хотел Чимина ближе к себе, наслаждался его касаниями и также понимал, что тот был ему привлекателен. Юнги хотел защищать Чимина. Он не хотел, чтобы он когда-либо жил в том угнетении, что отец показал ему. Он не хотел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ему снова навредил. Чимин принадлежал ему. Или, по крайней мере, он хотел, чтобы тот принадлежал ему. Он совершал то же, что и Намджун несколько лет назад. Те же глупые вещи, и Юнги не хотел останавливаться. Юнги вздохнул, прекращая самокопание, и решил, что не может оставаться здесь весь день. Он осмотрел глазами комнату, увидел справа футон Чимина и придвинул их обоих к нему. Чимин не проснулся, даже когда спиной опустился на простыни, лишь пробормотав что-то и дважды причмокнув губами. Юнги улыбнулся на это и не удержался, откидывая его волосы и гладя его по щеке, находя такого Чимина довольно милым. Юнги медленно поднялся, сглатывая стон от боли в ногах, и направился туда, где Чимин хранил свои письменные принадлежности. Он быстро написал записку, используя слова, которые его ученик теперь знал, и оставил ее на виду. «Спи. Придешь для рассказа.» Юнги пришел на кухню, у дверей ожидая, пока Сокджин заметит его, но не заходя, и когда старший раб его так и не заметил, то молодой господин прочистил горло, привлекая внимание. Тот повернул голову и, обнаружив Юнги, полностью развернулся, чтобы поклониться. — Господин Юнги, чем могу быть полезен? — Пришли мне раба для приемов пищи сегодня. Чимин занят другими делами, — Сокджин снова поклонился, и Юнги хотел уже уйти, но остановился. – Также пусть кто-нибудь занесет еду Чимину, — Сокджин в удивлении посмотрел на него, но лишь кивнул, и на этом дела Юнги были закончены, он удалился, проигнорировав взгляд, сверлящий его спину. Чимин вернулся только ко времени, когда надо было ложиться спать. Юнги сразу понял, что ему скорее всего будет очень стыдно, его глаза были устремлены в пол, он вошел и поклонился, прежде чем начать приготовления ко сну. Сначала Мин спокойно за ним наблюдал, ожидая, что он может что-то сказать, но тот так и молчал, поэтому Юнги потянулся и коснулся пальцем его подбородка, заставляя поднять взгляд. — Не надо стыдиться, Чимин. Незачем. Давай, я жду свой рассказ, — Чимин посмотрел на него широкими глазами, но наконец маленькая улыбка появилась на его губах. Юнги любил ее больше всего. Он был самым красивым, когда улыбался. Когда они проводили дни вместе, Чимин широко улыбался, правильно произнося слово. Когда книга очень сильно восхищала его, он начинал заливисто смеяться, откидывая назад голову, рука прикрывала улыбку, а глаза превращались в щелочки… Юнги повернулся и залез в кровать, прерывая свои мысли, пока они не забрели слишком далеко. Чимин проследовал за ним, и, когда он почти сел на пол, Юнги схватил его за запястье и потянул на кровать. — Сядь здесь. Так удобнее, — произнес он, не смотря вверх и не отпуская, рукой просто беря его за ладонь. Чимин удивленно на него посмотрел, и, к удивлению Юнги, не выразил недовольства и не стал настаивать сесть на пол. Вместо этого он смотрел прямо на него и не прервал зрительного контакта, начав рассказывать историю, и впервые это была история любви. Пара, что встречалась во снах, будучи детьми, но встретилась в реальности, когда оба выросли, они нашли друг друга и были счастливы наконец быть вместе. Юнги забыл притвориться спящим. Он не мог отвести глаза, когда Чимин рассказывал об их настоящем первом поцелуе, и ему стало интересно, любил ли когда-либо Чимин. Он сел и уставился на раба. — Могу я? – спросил Юнги, и Чимин нерешительно кивнул, может, даже не зная, на что соглашается. Господин медленно разнял их руки и обхватил своими лицо раба, он просто сидел и смотрел на него. В его глаза, спускаясь по изгибам носа и вниз к губам. Только когда Чимин выпустил дрожащий вздох, Юнги заметил, какие красные были его щеки, каким теплым он был в его руках. Мин потянулся к его лицу другой рукой. — Ты когда-нибудь целовался, Чимин? – тот покачал головой. – Я тоже. Почти все, кого я знаю, целовались, но не я. Даже мой младший брат уже женат. А я никогда никого не целовал… — В-вы можете поцеловать меня, — глаза Юнги распахнулись и уставились в чужие. Должно быть, Чимин сказал это неосознанно, потому что вдруг отшатнулся, вырываясь из рук Юнги и чуть не падая с кровати. — Т-то е-есть… я-я не-е об… мне так жаль, я просто… — Хорошо, — ответ Юнги оставил их в тишине, оба лишь смотрели друг на друга без единого движения, наблюдая за тем, что будет делать другой. Юнги понимал, что Чимин не начнет первым. — Ну то есть, чтобы мы оба это сделали. Думаю, так будет нормально, — его голос звучал спокойно, но внутренне Юнги был в смятении, его мысли перемешались в голове, и он удивился, реально ли это всё. Может, он уснул и это был один из его снов. Но когда Чимин кивнул и медленно подвинулся ближе, его лицо и настороженный взгляд освещались лишь свечой у кровати и лунным светом из окна, то он понял, что это не сон. Это было слишком реально. Когда Чимин был так близко, что Юнги снова смог обхватить его лицо, когда подставился под прикосновение Мина, мягкая кожа оказалась в его руках и карие глаза – хотя сейчас в темноте они казались почти черными – смотрели на него, Юнги мог поклясться всем, во что верил, что они сияли, словно в них поселились звезды. Чимин выпустил дрожащий выдох. — Ты уверен, Чимин? – прошептал Юнги, его рот вблизи чужого. – Я никогда не сделаю то, что ты не хочешь. Они смотрели друг другу в глаза, и Мин никогда не видел, чтобы Чимин так на него смотрел. Помутневшим взглядом, полным нежности и мягкости. — Абсолютно уверен, — прошептал младший в ответ, и Юнги кивнул, прежде чем сократить оставшуюся дистанцию. Вначале они просто соприкасались губами, никто точно не знал, что надо делать, но уже это чувство вызвало в губах Юнги покалывание и тепло, и ему захотелось большего, хоть он и не знал что и как получить. Как ни странно, Чимин двинулся первым. Он осторожно отстранился, приподнимаясь, его руки устремились вверх и остановились на груди Юнги. Он наклонил голову и снова прильнул к губам хозяина, начав двигать своими. И это было то большее. Юнги понятия не имел, откуда Чимин мог знать, прочитал ли его мысли, но это было именно то, чего он жаждал. Дворянин повторил движения, его руки отпустили лицо Чимина и спустились к шее, придвигая ближе, руки Чимина обернулись вокруг него, увлекая в объятия и сталкивая их грудными клетками. Сердце Юнги тяжело билось в груди, и он подумал, чувствует ли это Чимин, чувствует ли он так же, чувствует ли тот же жар, распространяющийся по телу и концентрирующийся под кожей. Ощущал ли он волнение, невероятное чувство внутри, когда они двигали губами, когда Юнги пробовал Чимина, когда их дыхание смешивалось? Ему не хотелось его отпускать, но в конце концов пришлось. Их рты разделились, но они остались близко, и Чимин надавил своим лбом на лоб Юнги, дыхание тяжелое и сбитое. Они одновременно открыли глаза и посмотрели друг на друга. Юнги чувствовал, будто должен что-то сказать, но оказался не способен произнести ни слова. Чимин казался в таком же состоянии, открывая и закрывая рот, его глаза потемнели и метались от глаз к губам хозяина. — Это было… — начал Юнги, но не успел ничего сказать, когда Чимин снова прильнул к нему для еще одного поцелуя и, прежде чем Юнги смог как-то отреагировать, тут же отстранился, отклоняясь уже дальше и закрывая рот рукой. — Я-я эмм… простите, что… я просто… — его губы и щеки запылали, как прекрасен был этот цвет на его лице, подумал Юнги. Он хихикнул, снова наклонился и чмокнул Чимина в губы, зарываясь рукой в его волосы. — Не извиняйся, Чимин, — улыбнулся ему Юнги, и Чимин медленно улыбнулся в ответ. Некоторое время они просто так и оставались, прежде чем Юнги наконец прочистил горло и отстранился. — Нам надо отдохнуть ночью, — произнес он, и Чимин кивнул, затем поднимаясь с кровати и с поклоном покидая комнату. — Доброй ночи, Господин Юнги. Когда Чимин проснулся на следующее утро, то мог поклясться, что всё еще ощущал это на губах. Всё еще мог ощущать легкий след губ хозяина на своих, отголосок прошлой ночи, которую он не мог нормально осмыслить. Он не мог вспомнить, как это случилось, кто начал первым и что это между ними породило. Моя руки в ванной Чимин задумался, что это по-настоящему значило и повторится ли это снова. Он пытался не питать ложных надежд, убеждая себя, что это скорее всего были просто любопытство и выгода, приведшие к их поцелую (поцелуям), потому что Чимин не мог представить, чтобы Мин Юнги испытывал настоящие чувства к кому-то вроде него. Мин Юнги, способный заполучить любого, могущественный, добрый, красивый Мин Юнги, который никогда к нему не почувствует что-то большее, чем ответственность. Чимин был убежден, что это не повторится, из-за чего на сердце было тяжело, однако приходилось принять это. Он думал о прошедшем дне, о случившемся, и при взгляде назад даже открытие своих чувств казалось ему преувеличенным. Да, Чимин был взволнован и ошеломлен, всего-то. Он совсем не испытывал любви к своему хозяину. Возможно, он лишь чувствовал, что это так, потому что Юнги был первым, кто показал ему доброту и открыл для него новый, невиданный ранее мир. Уверен? — настаивал разум, и Чимин не мог перестать вспоминать месяцы, проведенные здесь. От того, как всё было в начале – надменность и страх – к тому, что сейчас – уважение, безопасность, восхищение – и только? Чимин просто себя обманывал, или хоть капля его чувств была настоящей? Юнги учил его словам, дал ему карандаш и бумагу. Дал ему ключ от двери, открыть которую он никогда и не мечтал. Он дал Чимину уважение, дал ему нежные прикосновения, приятные разговоры и внимание. Чимин ощущал себя настоящей личностью, когда находился возле Юнги, он ощущал себя человеком. Может, он испытывал любовь только к этому чувству? Сложно сказать, Чимин не мог найти ответ. Ведь он никогда никого не любил. Войдя в комнату господина, Чимин обнаружил, что тот уже проснулся, однако он не был удивлен и никак не прокомментировал это. Юнги спокойно наблюдал за ним, пока он, поклонившись и пожелав доброго утра, взялся за свою обычную работу. Чимин покусывал губы, доставая одежду и стараясь не думать об этом, выкинуть всё из головы. Юнги всё так же оставался безмолвен, лишь наблюдая за тем, как Чимин работает, и только когда тот собрался разложить для него еду, потянулся к нему. Его рука несильно обхватила мальчишку за запястье и притянула ближе, тот с удивлением поднял взгляд. Его кожа горела под прикосновением. — Я хочу поцеловать тебя снова, — выпалил Юнги, и глаза Чимина распахнулись, когда до него дошло сказанное, и он с трудом мог поверить, что услышал правильно. — Ч-что? — Мне понравилось целоваться. Я хочу сделать это снова, и, насколько я понял, тебе тоже понравилось, — Чимин закусил нижнюю губу, невероятное ощущение прошлось сквозь него, и он без приглашения сел на кровать. Юнги всё еще внимательно наблюдал за ним, небольшая улыбка играла на его губах. – Всё просто. Я лишь получил удовольствие от поцелуев. Это чисто физически. Конечно, я не буду тебя заставлять. Если ты этого не хочешь, мы не будем. Я приму твои пожелания. Чимин словно почувствовал небольшой удар куда-то в живот, когда Юнги объяснил свою просьбу, и конечно же, это было лишь физически. Как Чимин мог допустить мысль, что его хозяин мог хоть на секунду по-настоящему полюбить его? Он был не только мужчиной, но и к тому же рабом. — Лишь…лишь физически… — повторил Чимин слабым голосом, и Юнги кивнул. Чимин взвесил все варианты, учитывая всю ситуацию. Он знал, что Юнги полностью согласится с его решением, несмотря ни на что, и, может, ему следует отказаться. Нет, не может, он совершенно точно должен отказаться, потому что ничем хорошим это не закончится. Он должен поблагодарить его за предложение, поклониться и затем сесть на пол, где ему и место. Ему следует это сделать. — Х-хорошо… — Чимин закрыл глаза оттого, что его рот решил сделать совершенно противоположное его мысленным рассуждениям. Он поднял голову, когда палец очертил его щеку, и увидел, что Юнги улыбнулся ему и коротким движением головы поманил ближе. Чимин придвинулся, всё его существо трепетало от чего-то, что он принял за предвкушение или нервность. — А Ваш завтрак? — спросил Чимин, садясь возле старшего. Юнги просто поставил поднос с едой на ночной столик, прежде чем снова к нему повернуться. — Никуда не убежит, — ответил он и наклонился, обхватывая лицо Чимина с меньшим колебанием, чем до этого, а тот слегка повернул голову, подставляясь под прикосновения. — А я убегу? — прошептал Чимин, Юнги подался вперед, их носы соприкоснулись, и старший переводил взгляд от его губ к глазам. — Порой мне так кажется, да, — и затем Юнги снова поцеловал его, Чимин выпустил неосознанно задержанное дыхание. Его руки тут же оказались у Юнги на груди, пальцы сжимали ткань одежды, в которую он облачил своего хозяина лишь пару минут назад. Юнги сразу же двинул губами, Чимин повторил, и они целовались и тянулись друг к другу, младший издавал тихие звуки, похожие на хныканье, которые Мин немедленно проглатывал. Чимин ощутил язык на своей нижней губе, почувствовал, как чужой рот ее засосал, и еще один скулеж вырвался из него, когда Юнги слегка прикусил ее. Затем они отстранились, но рука на шее удерживала Чимина вблизи, и двое смотрели друг на друга, оба понимали, что только что начали нечто, игру, очень опасную игру. Это был не последний их поцелуй, конечно же. Несколько раз в день Юнги тянулся к Чимину, придвигал его лицо ближе и каждый раз ожидал от него кивка или другого разрешения, прежде чем соединиться с ним губами. Чимин думал, что это вскоре стало зависимостью. Каждое утро Юнги приветствовал его долгими поцелуями. Всякий раз, как Чимин покидал его для работы по дому, Мин прощался с ним коротким чмоком, и во время их уроков дворянин поощрял его маленькими поцелуями в щеки, в лоб, руки и губы. И каждый раз это вызывало в Чимине приятное головокружение. Он с нетерпением ожидал их, предвкушал новообретенный физический контакт. Раб оттолкнул слова хозяина, сказанные в то первое утро, что это было лишь физически, и убеждал себя, что улыбки и привязанность значили что-то большее. Он просто отчаянно хотел верить этому, и вскоре оказался в ловушке этого воображаемого мира, где кто-то вроде Мин Юнги желал его таким образом. Чимин сталкивался с физическим желанием прежде, но это не были хорошие или приятные для него моменты. Однако всякий раз, как пальцы Юнги очерчивали его челюсть, когда на его губах двигались губы Юнги и когда он придвигался ближе и дышал в него – это посылало через него волну возбуждения. Это не было как в те моменты, когда ему приходилось закрывать глаза и ожидать конца, когда никто не заботился о том, что он хотел. Когда это причиняло ему боль и оставляло опустошенным. Нет, с Юнги совершенно по-другому, и Чимин был этому невероятно счастлив. Было позднее лето, но солнце еще припекало, когда Чимин работал с остальными в саду. Юнги решил остаться внутри, настаивая на том, что палящее солнце сделает его еще более вялым, хотя Чимин наслаждался пребыванием на улице и работой. Даже после всех этих месяцев он всё еще предпочитал физический труд всему остальному. Он был так погружен в своё задание, что не заметил, как остальные рабы остановили работу и теперь смотрели на вход в поместье, Чимин кинул туда короткий взгляд, а потом снова вскинул голову и уставился на человека, стоявшего в их саду. — Чимин, давно не виделись! – Чимин уронил траву из рук, продолжая пялиться на улыбающегося мужчину всего в нескольких метрах от него. — Т-тэхён? Чимин всё еще пребывал в некотором шоке, когда провожал Тэхёна внутрь дома к покоям Юнги. Он остановился, чтобы помыть руки и переодеться, и Тэхён, конечно же, терпеливо ждал, когда Чимин вернется, сам хорошо зная всю эту рутину. Чимин не ожидал увидеть его снова, прошел месяц, и последний их разговор был в не особо приятных обстоятельствах. Он мог сказать, что многое изменилось. Во-первых, Тэхён носил не чисто белый, а кремовый ханбок с зеленым дурумаги поверх, что уже говорило о многом. Тэхён определенно больше не был рабом и имел достаточный статус носить такие цвета. Юнги никогда не говорил ему, куда ушел Тэхён, только почему, и Чимин не спрашивал, потому что это казалось деликатной темой. Вскоре они дошли до покоев Юнги, и Чимин остановился и поклонился Тэхёну, понимая, что теперь должен это делать. — Я сразу же уведомлю Вас о его приходе… — О, чудесно, Юнги знает, что я приду, он пригласил меня. На чай, кстати, ты должен сходить приготовить его. Не беспокойся о формальностях со мной. Мы же друзья, верно? Я могу сам пойти и устроить ему сюрприз. Чимин смотрел на Тэхёна и на секунду почувствовал противоречие, но затем решил, что тот знает лучше, поэтому просто кивнул и отправился на кухню. Тэхён подмигнул ему и вошел внутрь без стука. Чимин остановился на мгновение, чтобы бросить взгляд на то место, где только что стоял Тэхён, он до сих пор не мог поверить, что бывший раб снова был здесь, да еще так внезапно. Юнги даже не упомянул, что тот придет. Он вздохнул, решая, что нет смысла медлить, и пошел на кухню за чаем, теперь у него заняло совсем мало времени приготовить его, поэтому вскоре он уже возвращался к ним с подносом. Он объявил о своем прибытии, и голос Юнги позвал его внутрь. Когда Чимин вошел, то увидел двух мужчин, сидящих рядом с широкими улыбками на лицах, и вид этих двоих, таких радостных в компании друг друга, согрел сердце Чимина. Юнги никогда не признается, но Чимин знал, как сильно тот скучал по Тэхёну. Чимин поклонился с небольшой улыбкой и начал расставлять чай. Их разговор остановился, и Чимин ощущал на себе четыре глаза, и как только он со всем закончил, то поднял вопросительный взгляд. Юнги ему просто улыбался, так же, как в последнее время, а Тэхён бросал на них пытливые взгляды. — Ого, ты теперь такой спокойный и плавный, Чимин! Как твой бывший наставник я очень горд. — Спасибо… Вы были для меня большой поддержкой, я очень благодарен. — Это в основном твоя заслуга. Рад видеть вас обоих в порядке, — Тэхён одарил его нежной улыбкой и перевел взгляд на Юнги, всё еще смотревшего на своего слугу. Чимин наблюдал, как выражение Тэхёна едва застыло, но это было на такой короткий момент, что Чимин не был уверен, не показалось ли ему. — Чимин, оставь нас ненадолго. Можешь сходить позаниматься чтением, потому что вдвоем у нас сегодня это не получится, — приказал Юнги, и Чимин кивнул и снова поклонился, прежде чем оставить этих двоих. У двери он украдкой оглянулся и заметил, что Юнги всё так же смотрел на него, а Тэхён… Тэхён теперь хмурился на дворянина. Чимин сглотнул зарождающееся внутри беспокойство и вышел из комнаты, направляясь к себе и гадая, знает ли Господин Намджун, что Тэхён здесь. — Ты, должно быть, шутишь, Юнги, — тот повернулся на удивленно-холодный тон голоса и увидел на себе хмурый взгляд друга детства. — О чем ты? — Ты и Чимин. Я не слепой, мой дорогой друг. Ты не можешь отвести от него глаз и одариваешь его влюбленной улыбкой, будто меня здесь нет. Надеюсь, ты прячешь свое влечение лучше перед остальными, — Юнги не удивился его прямоте, но всё же чувствовал стыд из-за того, что не заметил свою очевидность. Если это действительно так, то ему следует больше себя дисциплинировать. Юнги потянулся за чаем, отпил маленький глоток и оставил теплую чашку в руках, хотя температура в комнате требовала обратного, но ему было спокойнее держать что-то, когда он нервничал. — Я не знал, что это было так очевидно. — А, так мы уже даже прошли стадию отрицания? – Юнги пересекся с ним глазами, он ожидал от Тэхёна дразнящую улыбку, но вместо этого увидел холодный взгляд. – Почему ты это делаешь, Юнги? Как ты можешь, зная… — Тебе лучше всех известно, что некоторые вещи вне нашего контроля. — Но наши решения нам подвластны! – Тэхён поднялся и начал ходить по комнате, его неспособность спокойно стоять была всё также при нем. – Ты прав – мне известно лучше, чем кому бы то ни было. Но и тебе. Ты видел, как это всё разворачивается. Юнги ощутил прилив вины, поднимающейся в нем, ведь Тэхён, безусловно, был прав, и он понимал, что не должен чувствовать такое к Чимину. Юнги всегда гордился своей рассудительностью и умением контролировать ситуацию и эмоции, но, хоть он и знал, что не должен чувствовать подобное влечение к рабу, а тем более поступать подобным образом, ему было как-то всё равно. Он просто не мог иначе, даже если будут последствия. Даже если он понимал, что ничем хорошим это не кончится. — Прошу, сядь, Тэ, — спокойно попросил Юнги, смотря на свою дымящуюся чашку. Краем глаза он увидел, как друг сел напротив, и через несколько секунд глубоко вдохнул, пытаясь привести мысли в связные предложения, понятные другому. – Я… я знаю, ты прав. Я прекрасно это знаю. И извини, правда. Но… Тэхён, я не Намджун. Может, я и старший сын, но я не мой брат и не достоин этой семьи. По крайней мере в глазах моего отца. В последний раз я видел его у Намджуна… месяц назад. В последний раз я разговаривал с ним еще раньше. Он не заинтересован во мне и изолирует меня в этом доме, игнорирует моё существование, всего меня. Мне навсегда закрыта дорога в семейный бизнес, он даже не приглашает меня на встречи или ужины. Этот дом – клетка, удерживающая сына, разочаровавшего его, и хоть я и не показываю вид, я чувствую всё это. И не могу остановиться. Я не могу прекратить свое влечение к Чимину. Впервые за эти годы я могу дышать в этом доме. Я могу дышать и могу… у меня есть гораздо большее, чем просто сидеть в комнате и читать одни и те же тексты снова и снова. Чимин… Чимин на самом деле учит меня куда большему, чем я его. Ты знал, что у него в голове тысячи историй? Он рассказывает мне по одной каждую ночь, и они великолепны, ум Чимина великолепен. Тэхён… если я откажусь от этого, откажусь от него, то снова буду один. Тебя теперь здесь нет, и Хосок может сделать многое. Но Чимин заставляет чувствовать меня важным, будто я что-то значу, и я… я хочу защищать его. Я хочу дать ему, дать ему всё, чего он пожелает. Я хочу убедиться, что он больше никогда не поранится. Я хочу, чтобы он улыбался. Так что я лучше знаю и извиняюсь, но я не могу заставить себя раскаиваться за то, что влюбился в него. Никогда не смогу раскаяться в этом, — у Юнги пересох язык от такой длинной речи, в какой-то момент он прикрыл глаза. Он сказал больше, чем собирался, раскрыв то, о чем даже сам не подозревал, но внезапно слова полились из него, и столько всего имело огромный смысл. Почему Чимин многое для него значил, и как он изменил его жизнь. Дворянин медленно открыл глаза и посмотрел на друга, вместо холодного взгляда на лице Тэхёна теперь было спокойное выражение. — Влюбляться ужасно, не правда ли? – спросил Тэхён, это был риторический вопрос, Юнги понял, но всё равно ответил. — Возможно, но я не жалею об этом. — Я тоже. Никогда не жалел. После этого атмосфера между ними поутихла, и они молча пили чай. Но когда чашка Юнги опустела, он снова занервничал. Он пригласил Тэхёна не только потому что скучал, ему также требовался его совет, однако сложно было подвести к нужной теме. Мин просто не знал как. — Ты так ёрзаешь, просто скажи, что у тебя на уме. Я знаю, ты этого хочешь, — подтолкнул Тэхён, прочитав его насквозь. Юнги поставил чашку и ещё немного помешкал, ему снова требовалось время, чтобы попытаться поднять нужную тему. Его щеки запылали. — Я… я никогда не состоял в подобных отношениях, поэтому не знаю многого. Или хоть что-то. Я читал однажды любовную историю, но этого было не достаточно. По крайней мере для того, что мне надо знать. Понимаешь… для такого рода отношений… с другим… мужчиной, — слова повисли в воздухе, и Юнги не мог заставить себя поднять взгляд, снова найдя величайший интерес в своей чашке и ожидая хоть какой-нибудь реакции. Молчание продолжалось, пока его не прервало громкое фырканье, затем Тэхён засмеялся. Юнги медленно поднял глаза и увидел, как друг, прикрывая рукой рот, громко смеялся. — Ты… ты хочешь знать, как… как переспать с Чимином? — Юнги почувствовал жар и быстро отвел глаза, лишь дернув плечом, что вызвало у Тэхёна еще более бурный смех. — Прости, но это просто… это так забавно! Я ожидал многого, но не этого! – Юнги дал ему успокоиться, хоть и знал, что Тэхёну потребуется много времени, но ему действительно надо было узнать, необходимо, потому что он не хотел допустить каких-либо ошибок, особенно с Чимином. Он был старше, был его хозяином и обещал заботиться о нем, так что ему определенно надо было узнать. — Ты уже закончил? — Почти, дай еще минуту, — Юнги на это вздохнул, наливая себе еще чая и выпивая, чтобы хоть как-то занять время. — Хорошо… думаю, теперь всё в порядке. Я просто не ожидал от тебя приглашения для того, чтобы я научил тебя, как всовывать ему, — от подобных слов еще одна волна жара окинула Юнги, совсем не привыкшего к такому из-за отсутствия какого-либо опыта в этом. Не то чтобы Юнги никогда не думал об этом раньше, он ублажал себя до этого, в основном из-за любопытства, иногда из-за расстройства. Он надеялся, что сможет так снять стресс, но это не особо помогало. К тому же он ранее говорил об этом с Тэхёном. Несколько лет назад, когда Тэхён рассказал ему о своих отношениях с Намджуном. Когда они сделали этот шаг. — Не мог бы ты просто… Я ничего не знаю, и это уже достаточно смущает, — он понимал, что теперь отчасти дуется, и Тэхён ещё раз хихикнул, но затем кивнул и придвинулся ближе. Но прежде чем он начал, Юнги прервал его. — Будь серьезен, пожалуйста. Иначе я не выдержу, — Тэхён ухмыльнулся, но пообещал это, и Мин подсел к нему, всё еще пребывая в смущении от всей ситуации, в которую сам себя загнал. — Никак не могу поверить, что мы это делаем, но хорошо… Теоретически, спать с другим мужчиной не особо отличается от этого с женщиной. Нужно просто немного больше подготовки. — Подготовки? — Или будет больно. Довольно сильно. — на это руки Юнги сжались в кулаки. — Я не хочу, чтобы Чимин испытывал какую-либо боль, — уверенно вмешался дворянин. Он еще не знал, что значит эта подготовка, но если потребуется время, чтобы предотвратить боль, пусть так и будет. — Что ж, у него будет некий дискомфорт даже с подготовкой. Знаешь, ты должен растянуть его… ну понимаешь. Для себя, — Юнги уставился на Тэхёна, и тот смотрел в ответ, видимо, давая ему время понять. Мин задумался над его словами дольше, чем ему хотелось бы, но наконец согласился. — Оу, — Тэхён от этого снова фыркнул и кивнул. — Как мы…как ты делаешь это? — Маслом и пальцами. — Ох… Ох, — Юнги снова опустил взгляд на чашку. – И будет больно? Сильно? — Нет, если ты достаточно хорошо подготовишь. Боль можно предотвратить. Поверь мне, я уяснил это слишком поздно. Но порой дискомфорт неизбежен. Однако вскоре станет приятно, — Юнги обрабатывал эту новую информацию, зубами грызя губу. Слова Тэхёна звучали так, словно всё будет не так уж и плохо, мысль, что он причинит Чимину хоть какую-то боль, не давала ему покоя. — А если… а если я сделаю это? Ну то есть… подготовлю… себя для него. — он повернулся обратно к Тэхёну, тот широко распахнул глаза и немного приоткрыл рот от удивления. — Ты хочешь…? Что ж, да, конечно, это возможно. Вы оба можете… эмм...делать что пожелаете. И ты можешь попробовать. Нет никаких правил. Будет просто отлично, если вы попробуете найти то, что вам понравится. Это то, на чем строятся интимные отношения, — Юнги понимающе кивнул, он был благодарен Тэхёну за то, что он воспринял всё всерьез. — Что… какие конкретно вещи вы пробовали? — у Юнги появилось ощущение, что он пожалеет об этом вопросе, особенно когда увидел широкую ухмылку Тэхёна. — Ах, мой дорогой друг, существует столько всего. Тэхён ушел спустя пару часов, как раз перед обедом. Юнги предлагал ему остаться, но тот вежливо отказался, говоря, что ему нужно возвращаться. — Как оно? С ним и твоим новым домом? – Тэхён был уже на ногах, поправляя дурумаги, Юнги позвал Чимина проводить гостя до ворот, поэтому оба дожидались мальчишку. — Он… он действительно хороший. Я беспокоился, но… он очень добр, понимаешь. Мне нравится быть с ним, и я верю, что мы можем стать хорошими друзьями. — Рад это слышать, — Юнги был искренен. Он волновался каждый день, даже когда Хосок уверял его, что Чонгук подойдет для Тэхёна, и он ему верил, конечно же. Но глубоко внутри всё равно скрывалось огромное беспокойство, и стало легче от того, что он снова смог увидеть Тэхёна. — До сих пор непривычно, что ты уходишь. — Звучит почти так, будто ты соскучился по мне, хён. — Ужасно соскучился, — не колеблясь ответил Юнги, и Тэхён тепло ему улыбнулся. — Ну ты больше не один, так что я рад. Только… будь осторожен, — как только он закончил, появился Чимин и поклонился, улыбаясь им. Юнги постарался не думать о всех тех вещах, что они обсуждали со старым другом, но провалился и поспешил отвернуть голову, лицо горело слишком сильно. — Тэ-тэхён уходит. Сопроводи его до выхода, — Чимин снова поклонился и повернулся к Тэхёну, смотревшему на янбана. — Скоро увидимся, да? – Юнги посмотрел на него, кивая, и уже было развернулся, чтобы вернуться в свою комнату, когда снова услышал голос друга. – И помни – чем больше масла, тем лучше, я о том, что ты должен покрыть им полностью, и не стесняйся использовать свои руки для… — До свидания, Тэхён! — Юнги не обернулся и поспешил, спасаясь, уйти, но всё еще чувствовал тепло в сердце, услышав, как смех Тэхёна эхом проносится по его дому. После визита Тэхёна Юнги кое-что изменил. Это было почти неуловимо, так что Чимин не мог точно определить, что поменялось в его хозяине, но что-то в атмосфере между ними чувствовалось иначе. Тяжелее, глубже и более целенаправленно. Их поцелуи, особенно ночью, становились длиннее и горячее с каждым днем. Теперь Чимин машинально садился на кровать, чтобы начать историю, его рука крепко держала руку Юнги, и это всегда заканчивалось тем, что они придвигались к друг другу. Юнги оглаживал его лицо, прося разрешение, хоть Чимин и не возражал, и Мин обнимал его руками, притягивал ближе, и они целовались, пока не начинали задыхаться. В этот раз, однако, они сделали еще один шаг. В какой-то момент Юнги потянул его на себя, и ноги Чимина оказались вокруг его бёдер. Впервые он сидел выше хозяина и обхватывал лицо Юнги, облизывая его губы и проглатывая его выдохи. Горячие волны накатывали на Чимина каждый раз, как их языки сплетались и Юнги всасывал его язык себе в рот, обводя своим. Мин простонал, когда Чимин придвинулся ближе и впился ногтями ему в шею. Юнги моментально отстранился, тяжело дыша прямо Чимину в лицо, и поднял на него взгляд. Кожа мальчишки пылала, рот был приоткрыт, а губы были влажные и опухшие от поцелуя. — Прекрасен, — прошептал Юнги, Чимин ощутил тянущее чувство в животе и выпустил тихий стон. Он не знал почему, но это простое слово на него подействовало, кожа стала еще горячее, и он не смог сдержать желание спрятать лицо в шею Юнги. — Тебе нравится, когда я это говорю, Чимин? Когда говорю тебе, как ты прекрасен? — продолжил Мин, и Чимин был смущен, но понимал, что Юнги ждал ответа, поэтому кивнул, всё еще пряча от него лицо. Две руки схватили его за плечи и оттянули назад, и Чимин опустил взгляд, даже когда ладонь обхватила одну сторону его лица. Его дыхание всё еще было неровным и затрудненным, и, даже не поднимая глаз, он знал, что Юнги ухмылялся. — Мой Чимин такой милый, да? И такой хороший, всегда такой хороший, — похвала заставила его кости трястись, и он сжал губы в тонкую линию, крепко зажмурив глаза. Он не мог описать, что чувствует, не мог сказать, хорошо это или еще лучше, когда пальцы Юнги оглаживали его лицо и волосы, а голос, называющий его хорошим, всё еще эхом звучал в голове. Чимина особо никогда не хвалили. Фактически, никто это не делал, кроме того раза, когда он был еще маленьким ребенком и его мама еще была жива, но это было так давно, что Чимин не мог вспомнить. А Юнги… Юнги хвалил его много. Всегда хвалил, и каждый раз это вызывало в нем восторг. И сейчас даже больше. Сейчас, когда его руки были повсюду, когда он был так близко, когда он так сосредоточенно его целовал, всё это просто ударило его невероятным чувством, и он захотел еще, он нуждался в большем. Чимин хотел знать, насколько он хорош, потому что это было то, каким он всегда желал быть – хорошим. И он особенно хотел быть хорошим для своего хозяина, потому что никто в его жизни не значил больше, чем Юнги. — П-прошу, — всхлипнул Чимин и услышал низкий смешок, прежде чем губы начали покрывать поцелуями всё его лицо, и раб глубоко вздохнул. — Ты так хорошо всё делаешь, Чимин. Всё, что я тебе говорю, ты делаешь так замечательно. И ты так прекрасен, всё в тебе прекрасно, — Чимин наклонился вперед и снова соединил их губы, ему просто надо было, и он обхватил руками шею Юнги, полностью обнимая, а Мин быстро ответил, приоткрывая рот, чтобы соединить их языки. Чимин знал, что никогда не захочет снова отстраниться, он никогда ранее не чувствовал такое блаженство. Но затем Юнги неожиданно подкинул бёдра, и новая волна удовольствия прошлась по Чимину, и, не ожидая такого, он простонал в рот Юнги и отклонился назад от новых ощущений. Дыхание Юнги было еще тяжелее, чем до этого, его бледная желтоватая кожа стала розовой, а глаза стали черными даже в темноте комнаты, и Чимин затрясся под его взглядом. Он знал, что чувствует Юнги, знал, что происходит, и старые картинки всплыли в голове, и он упал назад с коленей Мина, рукой закрывая глаза и проклиная себя за то, что вспомнил. — Чимин? — позвал его Юнги, и тот попытался выкинуть воспоминания, попытался напомнить себе, что это не так, как тогда, но не смог успокоить трясущиеся руки. — Извините, — прошептал он в ответ, его руку убрали от лица, и он поднял взгляд на Юнги, обеспокоенно склонившегося над ним. — Что такое? Я что-то не так сделал? – Чимин покачал головой. Когда он посмотрел на своего хозяина, ему стало легче избавиться от тех изображений, и он смог сосредоточиться на реальности. Это был Юнги. Это не были… не были они. — Извините, я… я просто… вспомнил кое-что… из своего прошлого. — Твоего прошлого? Но мы… — Юнги застыл, и Чимин увидел маску, которую носил его хозяин каждый раз, когда скрывал свои чувства и мысли. Сдержанное выражение, чтобы ничего не показывать, но Чимин знал его достаточно хорошо. – Чимин… Тебя… Кто-то… — Мой отец продавал мое тело, когда хотел купить алкоголь. Обычно фермеру, нашему хозяину. Он делал это только три раза. Один раз его жена. Два раза сам хозяин, — Чимин говорил быстро, практически выплевывая всё, он смотрел в одну точку и совсем не моргал. Он услышал, как рядом выдохнул Юнги. – Они… Я не сопротивлялся. Не совсем. Когда отец напивался, то оставлял меня одного, так что это было хорошо. Были вещи и похуже. Всё в порядке, я просто…вдруг вспомнил. Я могу снова забыть. Мы можем продолжить… — Нет, Чимин, — Юнги был на коленях прямо напротив него, и Чимин поднял на него вопросительный взгляд. Мин убрал маску безразличия, выражение лица стало чистой эмоцией, которую Чимин не видел до этого. Рука тянулась к нему, но не касалась, и Чимин понял, что Юнги ждал разрешения, поэтому подвинулся вперед, подставляя лицо под ладонь. Юнги приподнял его голову и столкнул их лбы вместе, Чимин не понимал, что происходит, потерялся в действиях Юнги, в его чувствах и мыслях, и просто ждал, что, возможно, господин его снова поцелует, вернется к физическому удовольствию. Но впервые эти мысли не наполнили его возбуждением, потому что Чимин потерял всё настроение для такого контакта сейчас. — Чимин…я никогда не раню тебя. Я никогда не трону тебя, пока ты не позволишь и не захочешь. Я никогда не поцелую тебя, если ты этого не пожелаешь. Я никогда не коснусь тебя, если ты не будешь этого ожидать. Я… Я чувствую не так, как когда-либо раньше, когда смотрю на тебя. Я говорил тебе, нет? Ты мой, мой, мой, поэтому я буду заботиться о тебе, — глаза Чимина были широко распахнуты, а лицо Юнги было слишком близко, чтобы разглядеть его выражение. Мальчишка сжимал руками простынь под собой, он не мог поверить в услышанное и не сомневался, что всё понял неправильно. Потому что так не могло быть. — Чимин, я ничего не знаю обо всём этом, я чужак в этом. В поцелуях, в близком влечении к кому-то. В заботе о таком человеке. Я дурак, когда это касается любви, но, может, это нормально – быть нелепо влюбленным в тебя. Чимин отклонился назад, освобождаясь от рук Юнги, и господин смотрел прямо на него, глаза выражали несколько эмоций, в особенности беспокойство. Чимин был абсолютно шокирован, потому что никогда не ожидал услышать от него признание в любви. Скорее, он никогда не ожидал, что Юнги будет любить его. Слеза покатилась по его щеке, а губы затряслись. — Никто… никто никогда не любил меня. — Я люблю, — моментально ответил Юнги, Чимин выпустил булькающий смешок. — Правда? — он должен был спросить, должен был убедиться, потому что до сих пор не мог поверить в это. Господин кивнул, он всё еще выглядел обеспокоенным, по-видимому из-за того, что Чимин отодвинулся от него. — Я понимаю, что это довольно неожиданное признание, чтобы вот так просто принять, и я не ожидаю от тебя… — Чимин не дал ему договорить, практически бросаясь вперед, обнимая Юнги руками и целуя в губы. На секунду Мин был слишком поражен, чтобы отреагировать, но вскоре обнял его в ответ, прижимаясь ближе. Невероятное чувство разлилось по всему телу Чимина, потому что Мин Юнги любил его. Он любил его. Мин Юнги любил Чимина. Этой ночью Чимин ни разу не покинул покои господина. Юнги улегся вместе с ним и накрыл их обоих одеялом. Они просто лежали вместе, Юнги взял его за руку, улыбаясь ему, и Чимин улыбнулся в ответ, еще убежденный, что всё это сон. Чимин чувствовал, словно утопает в мягкой кровати, никогда ранее не имея возможности поспать на такой, и ощутил, как его глаза становятся всё тяжелее и тяжелее с каждой секундой, однако он боялся заснуть. Боялся, что проснется один на своем футоне, окруженный использованной бумагой, на которой он писал, пока не отключился. Юнги прижал его ближе, заключая в своих руках. — Теперь спи, Чимин. Утром я по-прежнему буду здесь, — прошептал он, и Чимин подумал, умеет ли его хозяин читать мысли, он хотел было ответить что-то, но губы оказались слишком онемевшими, и вскоре он провалился в сон. Может, из-за кровати, может, из-за чужих рук вокруг него, дарящих чувство спокойствия, но Чимин никогда не спал так хорошо. Это было (технически) их второе совместное утро, хотя казалось, будто первое. Впервые Юнги проснулся, окутанный теплом другого человека. Чимин уткнулся лицом ему в шею, и руки и плечи Мина слегка затекли, но его это не особо заботило. Он воспользовался тем, что проснулся раньше Чимина, чтобы рассмотреть его, осторожно отодвинулся назад и улыбнулся, оглядывая профиль мальчишки, его умиротворенное лицо, немного беспорядочные волосы и золотистую кожу, сиявшую под солнечным светом, падающим из окна. Он поднял руку и прошелся по линии челюсти Чимина, по его щекам и носу, пока не почувствовал движение и не увидел, как его глаза, дрогнув, открылись. Они пересеклись взглядами, и глаза Юнги расширились, когда он увидел сбитый с толку взгляд Чимина. — Госпо… — Юнги наклонился и накрыл его губы своими, не давая возможности что-либо сказать. Чимин под ним взвизгнул, но не отстранился, через некоторое время целуя в ответ. Они просто соприкасались губами, пока Чимин вежливо не надавил ему на грудь, и Юнги отпустил его. — Извини, я не спросил у тебя разрешения. Меня просто вдруг охватила необходимость сделать это, — Чимин покраснел, снова пряча лицо в его шее, и Юнги хихикнул, потому что это было очень мило. — Вам… Вам не надо спрашивать… Мне нравится, когда Вы целуете меня, — пробормотал Чимин ему в кожу, вызывая в ней покалывание. Юнги крепко обнял его снова, прежде чем повернуть его набок, чтобы быть с ним лицом к лицу на одной подушке. Чимин кидал на него опасливые взгляды, щеки всё еще горели, и всё это выглядело слишком очаровательно, думал янбан. — Ты ни разу не ответил мне вчера, — прошептал Юнги, и на секунду Чимин казался сбитым с толку, но вскоре, должно быть, всё понял, так как сжал губы в тонкую линию и разорвал зрительный контакт. – Ты не обязан, конечно, — добавил старший, но Чимин покачал головой и вновь поднял взгляд, на сей раз более решительный. — Я хочу отвечать Вам… просто… мне страшно. — Почему? Ты знаешь, что я чувствую. — Знаю, просто… Что, если я проснусь, а это всё мне лишь приснилось? – голос Чимина был очень низким, но Юнги всё расслышал и огладил его щеку при этих словах, он понимал. Будет обидно, если всё это окажется лишь сном. — Если ты проснешься, приди ко мне и я скажу тебе опять, — Чимин распахнул глаза и нервно облизал нижнюю губу, Юнги отследил движение глазами. – Я повторю тебе тысячу раз. — Почему? Я о том, почему Вы… — Люблю тебя? – странно, как легко теперь это было сказать, думал Юнги, и глаза Чимина при этих двух словах задрожали. Он кивнул и медленно повернул голову, зарываясь лицом в подушку. — С тобой, Чимин… Я больше не одинок. Ты подарил мне место, где я могу жить, — раб повернул голову обратно к нему, глаза снова были широко раскрыты, и Чимин выглядел таким шокированным от признания. Он медленно сел, Юнги также последовал за ним, и мальчишка, колеблясь, потянулся за его рукой. — Я… Но это Вы дали мне место, где я могу жить! Я ведь ничего не делаю. Вы… Вы нашли меня и освободили. Вы заставили чувствовать меня… в безопасности. Я никогда не чувствовал себя защищенным, никогда не чувствовал чью-то заботу, — голос Чимина стал дрожать, а слезы наполняли глаза и текли по щекам. – Вы…так добры ко мне. Я Ваш, и Вы заботитесь обо мне, — Юнги потянулся стереть слёзы, его сердцу было тяжело снова видеть их. Он не любил видеть, как Чимин плачет. — Ты не знаешь? Я твой тоже, — пробормотал Юнги, чувствуя некоторое смущение от откровенных слов, которыми они обменивались, и больше слёз полилось из глаз Чимина, и Юнги ловил каждую. — М-мой? — Если ты хочешь, чтобы я был… Чимин молчал и смотрел широкими глазами, а солнце светило прямо на него, как подметил Юнги, глаза выглядели светлее, чем когда-либо, прекрасный коричневый, окруженный слезами и красным. — Мой… — прошептал он снова, и Юнги кивнул. — Твой. Чимин улыбнулся. — Я… Господин Юн… — Нет, скажи мое имя. Каждый раз, когда мы наедине, как сейчас. Каждый раз, когда мы так близко. Не используй мой титул, потому что прямо сейчас я не твой хозяин, — просьба потрясла раба, он выглядел напряженным, его рот открывался и закрывался, и Юнги терпеливо ждал, хотя был уже на грани, потому что очень желал услышать это. — Ю…Юн… — Чимин сделал глубокий вдох, закрыв глаза и потянувшись взять за руку дворянина, который сжал ее в ответ. – Ю… Юнги. Юнги шумно выдохнул и наклонился поймать чужие губы для короткого поцелуя. — Еще. — Ю-юнги, — снова поцелуй. — Еще. — Юнги. Поцелуй. — Еще. — Юнги. Поцелуй. — Еще. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, Юнги, — от этого Юнги простонал и притянул Чимина ближе, теперь это не был короткий поцелуй, они толкались друг к другу, Мин усадил Чимина к себе на колени, тот обхватил его лицо ладонями, отстраняясь на секунду, только чтобы они могли посмотреть друг на друга. — Прекрасен, — прошептал Юнги, снова прильнув к нему, и в это утро они едва не забыли о завтраке. Влюбленный Мин Юнги, понял Чимин, был совсем не тем Мин Юнги, которого он встретил несколько месяцев назад. Пока они занимались учебой, он был таким же. Немного строгим, но терпеливым. Однако теперь, как только Чимин делал что-то правильно, Юнги тянулся к нему и поглаживал лицо или брал за руку и проводил губами по костяшкам, что всегда заставляло Чимина тут же покраснеть. Чимин всё так же полностью выполнял свои обязанности в качестве личного слуги, и они решили просто продолжать их повседневную рутину. Но верно, Чимин заметил, что его хозяин теперь ведет себя совсем по-другому рядом с ним. Он стал более мягким и подбирал слова с большей осторожностью. Мальчик не был уверен, знает ли Юнги, что своими словами порой причинял боль, или заметил ли он, что ведет себя по-другому, но Чимину это нравилось. Это вызывало в нем чувство тепла и еще большей любви и заботы. Однако Юнги дал понять, что они могут вести себя так только когда были наедине. Обычно у них не было какой-то компании, зато Хосок приходил примерно раз в неделю, и в такие моменты Чимин возвращался в свою роль раба Чимина, служившего янбану Мин Юнги. Чимина, называвшего его Господином, и сидевшего поодаль с опущенными глазами. Чимин старался не думать об этом, но оно слишком часто всплывало в голове, потому что они двое будут всегда просто вот так. Они никогда не смогут на самом деле быть вместе, это ранило его, и вместо новых историй его разум представлял, как они гуляли вместе. Как Юнги брал его за руку на глазах остальных. Как они были равными. Но он понимал, что этого никогда не будет. Не просто из-за того, что он был рабом, но еще и из-за того, что они оба были мужчинами. Они никогда не должны были влюбиться друг в друга, и Чимин задумывался, почему это никогда не беспокоило ни одного из них. Может, потому что Чимин уже видел такое много раз. Каждый знал, что для мужчины и женщины быть вместе это нормально, но когда ты живешь в нищете, то видишь такое довольно часто. Порой людям было всё равно, пока их желания удовлетворялись. И возможно, Юнги ничего не говорил, потому что видел такое с Тэхёном и Намджуном, вырос с этим. Чимин желал, чтобы они могли жить в мире, который он видел у себя в голове. Фантазия, где им двоим было позволено любить друг друга. Такое было невозможно, и порой это лишало его сна. Но затем он вспоминал, как Юнги ему улыбался, как он тянулся к нему лишь за тем, чтобы коснуться. То, как он целовал его. И может, так нормально, ведь этого было больше, чем Чимин считал, что может получить. Иметь кого-то, кто любит его, кого-то вроде Мин Юнги. Им никогда не быть вместе, Юнги однажды в будущем женится и это разделит их, но сейчас оба держались за то, что у них было в настоящем. Чимин хотел спросить, но опять слишком боялся, и, возможно, Юнги тоже, потому что ни разу не затрагивал эту тему. — Мы пойдем гулять сегодня вечером вместе с Хосоком, — сообщил Юнги после обеда, и Чимин удивленно поднял на него взгляд, потому что они никогда не покидали дом так поздно. — Будет проходить ежегодный фестиваль, на который Хосок хочет сходить, поэтому мне снова придется его побаловать, — глаза Чимина распахнулись, и на секунду он не мог в это поверить. — Ф-фестиваль? — ему с трудом удавалось спрятать свое волнение, потому что Юнги окинул его взглядом и вопросительно поднял бровь. — Да, ты когда-нибудь был на таком? — спросил он, Чимин покачал головой, закусив нижнюю губу, неуверенный, должен ли он что-то сказать или нет. — Я… я часто видел, но никогда не ходил. Я смотрел на фейерверки из нашего окна. Было не особо хорошо видно, но они выглядели очень красиво, — Юнги хмыкнул и одарил его задумчивым взглядом, который, Чимин знал, означал, что его разум о чем-то размышляет. — Значит, ты увидишь их очень близко. Одень меня и затем переоденься сам, — теперь Чимин был в еще большем восторге, и он быстро принялся за работу, его руки иногда дергались, потому что он не мог поверить, что на самом деле сможет пойти на фестиваль и увидеть палатки, игры и салют. Юнги хихикал над ним, и Чимин стыдился и пугался всякий раз, как ошибался с работой, но теперь не обращал внимания на то, что края одежды иногда выскальзывали из его пальцев. Он быстро подбирал всё и исправлял, и когда он поднял взгляд, то увидел, что Юнги нежно смотрел на него. — Что? — спросил он, когда его хозяин ничего не сказал, ладонь Юнги огладила его скулу, и он легонько поцеловал его в нос. — Ничего. Ступай и переоденься, потом мы пойдем, — Чимин кивнул, яркая улыбка озарила его лицо, когда он покинул комнату и поспешил к себе, чтобы накинуть уличную одежду. Лето подходило к концу, и солнце уже начало садиться, хотя было еще довольно жарко (это могло быть еще из-за его волнения), и он практически прибежал обратно к Юнги, ожидавшему его в дверях. Чимин ярко улыбнулся ему, и Мин кивнул и направился к выходу, мальчишка шел по пятам. Они пойдут на фестиваль вместе, и Чимин очень хотел взять Юнги за руку, но, к сожалению, было нельзя. Всё в порядке, думал Чимин, всё нормально. Хосок уже ждал их и помахал рукой, заметив их приближение, он казался в таком же восторге, какой ощущал Чимин. — Ах, это такое наслаждение каждый год. Оно обозначает конец лета, что наполняет меня некой ностальгией, но это всё равно такая красота! — болтал Хосок, пока они шли по дороге, Чимин пошел вместе с Джинёном, личным слугой Хосока, который поприветствовал его небольшим кивком. Чимин ранее не говорил с ним, но он выглядел довольно дружелюбно. Может, им удастся обменяться парой слов позже. — Каждый год то же самое, Хосок. — И каждый год блестяще! В этом году они выступят с чудесным танцем, так что я очень хочу на это посмотреть. И конечно же фейерверки! Не могу дождаться! — фонтанировал Хосок, и Чимин на это немного улыбнулся, рядом хихикнул Джинён. — Ему это очень нравится. Его старшая сестра ходила сюда с ним и Юнги, когда жила с семьей, — вдруг сказал Джинён, и Чимин удивленно взглянул на него. Тот ему лишь улыбнулся, и Чимин ответил тем же. — Звучит мило… Я никогда не ходил. — Уверен, тебе понравится, — после этого Джинён больше ничего не говорил. Вскоре они пришли на место фестиваля, кулаки Чимина сжались, когда он с огромными глазами осматривался вокруг. Всюду были яркие цвета и огни. Множество людей и самые красивые наряды, а его нос атаковало ароматом всевозможных угощений. Хосок повел их к большой платформе, остальные люди уступали им дорогу, пока они пробирались ближе, и тогда Чимин вспомнил, что их хозяева были довольно высокого ранга. Он практически забыл об этом, большую часть времени оставаясь в поместье Мина. Особенно Хосок, припомнил Чимин, был связан с королевским двором, поэтому так легко прошел через толпу и нашел места в первом ряду. Чимин, никогда прежде не бывавший в подобной ситуации, скосил глаза на Джинёна, чтобы повторить его действия, тот просто стал немного поодаль, и Чимин решил остаться там же. — Будет традиционный танец под музыку. Обычно он повествует о старом предании. Фестиваль прощания с летом и приветствия времени сбора урожая, — объяснил Джинён, Чимин был зачарован и не мог дождаться увидеть всё это. — Вы приходите сюда каждый год? — Джинён кивнул, и на секунду Чимин ощутил зависть. Как, должно быть, чудесно испытывать такое каждый год. — Будет еще много фестивалей вскоре. И ты тоже к нам присоединишься, — добавил старший слуга, Чимин кивнул, предвкушая это. Он собирался было спросить еще про фестиваль, но услышал громкую музыку, характерный звук струн, доносившийся с платформы перед ними, и появилось несколько человек в красивых одеяниях. Глаза Чимина неотрывно следили за ними, когда они начали двигаться под музыку, и, как и сказал Джинён, они передавали историю. Воображение Чимина как обычно оживилось, и он снова погрузился в мечты, нечто невозможное о том, если бы его историю танцевали перед всеми этими людьми под такую великолепную музыку. Представление закончилось быстрее, чем хотелось Чимину, и их хозяева встали и вернулись к ним, затем направившись к следующему месту назначения. Хосок просто прогуливался с ними вокруг всех палаток, и Чимин практически забыл, что находился не один, переполненный всеми увиденными вещами. Всё было абсолютно потрясающим и даже больше, чем он мог себе представить, и он жадно осматривал всё, пытался запомнить запахи, еду, людей, музыку и атмосферу. Вскоре они подошли близко к реке, и свежий бриз ударил в лицо. Чимин увидел огни, луну и звезды, отражающиеся в воде - идеальный пейзаж. — Скоро начнется салют, — объяснил Джинён, и Чимин широко улыбнулся в предвкушении, возможно, он выглядел как Хосок, который уже смотрел вверх на небо, чтобы не пропустить ни мгновения. Он позвал для чего-то Джинёна, и теперь Чимин стоял один, он закрыл глаза и наслаждался легким ветерком и прекрасной атмосферой. — Тебе понравилось? — Чимин немного подпрыгнул от голоса за спиной и, повернув голову, увидел Юнги, смотревшего не на него, а на воду. Чимин отвернул голову, понимая, что им надо быть осторожными, и просто кивнул. — Это было потрясающе. — Если бы мы были одни, я бы поцеловал тебя, — прошептал Юнги, Чимин вздрогнул от таких интимных слов, краснея, и когда он посмотрел назад, то увидел, что щеки Юнги тоже были немного красными. — Я бы поцеловал тебя в ответ, — сказал Чимин, но его голос был поглощен громким гремящим звуком, и он вздрогнул. Он повернул голову вперед и увидел огни и разные цвета, взрывающиеся прямо перед глазами. Начался салют, и Чимин ахал, пока всё больше и больше огней заполняло небо и водное отражение. Он боролся с желанием поднять руку и попытаться дотянуться до них. Мысль казалась ему глупой, но это было первым, что приходило ему в голову. Он смотрел на небо, широко улыбаясь, и сегодняшняя ночь была самым прекрасным моментом в его жизни. Было уже довольно поздно, когда они вернулись домой. Они посмотрели все представления, и Чимин испытывал трепет всю дорогу назад. Они попрощались с Хосоком и Джинёном, когда дошли до поместья Минов, и молча вернулись в дом Юнги. Чимин вошел в комнату Юнги первым и зажег свечи и лампы, затем начал раздевать Юнги. Тишина между ними почему-то казалась тяжелой, хотя Чимин догадывался из-за чего. Раб снял одеяние, бледная кожа Юнги переливалась в тусклом свете. Мальчишка аккуратно отложил вещи и вернулся с ночным платьем в руках, но помедлил надевать его. Юнги на секунду нахмурился и уже собирался сказать что-то, может, спросить, почему Чимин мешкает, но тот придвинулся ближе и соприкоснулся с ним губами, крепко зажмуривая глаза и обхватывая лицо Мина ладонями. Вначале старший казался пораженным, но затем обнял его руками и поцеловал в ответ. Чимин не понимал почему, но чувствовал, будто умрет, если не поцелует Юнги прямо сейчас. Ночная одежда Юнги упала на пол, но никому из них не было до нее дела, они продолжали целоваться. Юнги приоткрыл рот для Чимина, и оба простонали, когда Чимин облизнул его. Чимин отстранился, он тяжело дышал, будто после нескольких часов физической работы в саду. Глаза Юнги выглядели темнее, чем когда-либо. Чимин облизнул его нижнюю губу. — Я хочу кое-что попробовать, - произнес он, беря Мина за руку. Он отвел его к кровати, прося сесть. — Ты позволишь? Юнги ничего не сказал, лишь кивнул, и Чимин опустился перед ним на колени, упираясь грудью в его колени. — Чимин…ты не обязан… — Я хочу, — перебил тот и вытянул руку, скользя ей по голой груди Юнги. Чимин завороженно наблюдал, как старший буквально задрожал под его касанием. В его голове не было ничего постороннего. Только они двое в тусклом свете этой комнаты, ставшей для них укромным уголком. Он изумился тому, как его рука смотрелась на коже Юнги, поразительный контраст, и Чимин был зачарован этим. Юнги слегка выгнул спину, подставляясь под его руку, и Чимин двинул ей ниже, другой рукой хватаясь за бедро старшего и раздвигая его ноги больше, так, чтобы он мог сесть между ними. — Чи-чимин, — редкий момент, когда голос Юнги надломился, глаза Чимина тут же взметнулись к его лицу, и оба одновременно двинулись. Чимин потянулся вверх, а Юнги наклонился, оба встретились на середине. Получился глубокий и мокрый поцелуй, но он был потрясающим. Чимин заскулил в чужой рот, его рука обхватила член Юнги и начала скользить по нему, еще больше возбуждая. Юнги отстранился, откидывая голову, грудная клетка вздымалась от тяжелого дыхания, и Чимин смотрел на него, затем лизнул в шею, борясь с желанием оставить метку на безупречной коже. Рука продолжала двигаться, заставляя Юнги содрогаться и стонать, это завораживало раба, потому что он делал с ним такое. Он тот, кто вызывал в его хозяине такие чувства. — Я хочу сделать тебе приятно, — прошептал Чимин, но не был уверен, услышал ли его Юнги. Тот одной рукой закрывал глаза, а другой до побелевших костяшек сжимал простыни на кровати. Он так прекрасен, подумал Чимин. Младший наклонился и взял плоть в рот. Громкий стон заполнил комнату, и Юнги упал на спину, обеими руками закрывая лицо. Чимину хотелось бы видеть его, но теперь тот находился вне поля зрения, поэтому он опустил взгляд и сосредоточился на работе. Ртом он скользил вверх и вниз по члену Юнги, вбирая как можно больше и используя руку там, куда не дотягивался. Его язык надавливал на внутреннюю сторону ствола. Чимин делал такое лишь однажды. Однако в этот раз ощущения были совершенно другими. Он осознавал всё, что происходило. Осознавал, как грудь Юнги вздымалась, когда он делал дрожащий вдох, как его бедра дрожали и дергались, а издаваемые им звуки заглушались руками. — Чимин, Чимин, я… не… — Чимин ускорился, понимая, что Юнги близок к разрядке, немного отстранился, оставляя головку на своих губах, но продолжая двигать рукой, пока что-то теплое не ударило его в лицо, и он закрыл глаза. Мин громко простонал, это, вероятно, был самый громкий звук, что когда-либо Чимину довелось от него услышать. Он отнял руки от лица и схватился за простыни, кончая. Чимин ждал, пока он отойдет от оргазма. Младший медленно открыл глаза. Лицо казалось грязным и липким, но, к удивлению, он совсем не возражал, хоть и не знал, что теперь делать. Юнги всё еще тяжело дышал, затем сел, было видно, что его руки тряслись, когда он приподнимался, и Чимин никогда не видел своего господина в таком виде - волосы растрепаны, лицо красное, а кожа покрыта тонким слоем пота. Юнги посмотрел на него и быстро подался вниз, Чимин собирался запротестовать, потому что его лицо всё еще было грязным и покрытым спермой, но Мин не выглядел особо этим обеспокоенным, так как поцеловал его прямо в рот, раздвигая губы своим языком. Он потянулся к нему руками и, схватив, усадил к себе на колени, затем обнял, не прерывая поцелуй, пока они не начали задыхаться от нехватки кислорода. Их рты оставались вблизи друг друга. Рука Юнги скользнула к младшему под одежду и двинулась вверх по торсу. — Я раздену тебя, хорошо, Чимин? – тот кивнул, и Юнги не стал терять время, быстро расстегивая одежду. Прежде чем она упала, Мин подхватил край и мягко протер лицо Чимина. – Позже мы можем принять ванну. Волна возбуждения поднялась внутри Чимина, когда он услышал «мы», он даже представить не мог, каково это - быть вместе с Юнги в ванной. Мин откинул вещи, теперь они оба были полностью голыми, и несколько секунд он просто смотрел на Чимина. Тот же видел его нагим каждый день, но сам перед ним так никогда не раскрывался, поэтому потянулся прикрыться. — Нет…не прячься от меня. Ты очень красивый, — дрожь прошлась по спине Чимина, и он неохотно опустил руки. Старший потянулся к нему и огладил его грудь, прежде чем податься вперед и поцеловать его вдоль ключиц, а затем вниз. Рот нашел сосок Чимина, и Юнги начал его посасывать и языком обводить ореол. По спине Чимина забегали мурашки. — Скажи мне, если захочешь прекратить. Я немедленно остановлюсь, — предупредил Мин, и младший кивнул. Остановка вообще была далека от его разума. Юнги мягко попросил его лечь, и Чимин подчинился, укладываясь на спину посередине кровати. Юнги встал, ноги еще немного тряслись, и он прошел пару шагов к полкам, чтобы взять бутылочку. Чимин нахмурился, не понимая, что он собрался с ней делать. — Это масло, — объяснил Мин, увидев непонимающий взгляд младшего, но тот всё равно не понял. — Масло? — Юнги вдруг покраснел, отводя взгляд и садясь рядом с ним на кровать. — Да… для… для нас… понимаешь. Когда мы… то есть мы же, да? Чимина немного забавлял вид волнующегося Юнги (даже если он всё еще не понял, зачем им масло). — Тэхён сказал… ну… ладно, я и вправду особо ничего не знаю об этом. Поэтому я… я попросил Тэхёна… помочь. И он сказал мне… мы должны использовать это, чтобы не было больно. Он объяснил мне это. Чимин был удивлен. Удивлен тем, что Юнги разговаривал с Тэхёном, потрудился узнать про такие вещи, хоть и казался очень смущенным ими. Несмотря на то, что Чимин спал с мужчиной раньше (дважды), они никогда не использовали масло. — Будет… будет не больно? — Юнги покачал головой и придвинулся ближе, пальцами пробегаясь вниз по щеке младшего. — Я не причиню тебе боли. Никогда, — Чимин закрыл глаза, подставляясь под касания, он мог поклясться, что его сердце сейчас разорвется, потому что никто никогда так не беспокоился. Никто не заботился о нем так сильно. Порой Чимин боялся, что он на самом деле не любил Юнги. Что он в действительности лишь влюбился в первого человека, кто заботился о нем, или что просто верил, что это любовь, потому что Юнги оказывал ему внимание, а он наслаждался этим. Но затем он смотрел, как Юнги учится, глаза всецело сфокусированы на тексте перед ним, бледная кожа мерцает под солнечным светом, и Чимин забывает про свою книгу и теряется в простом наблюдении за ним. Он подметил, что Юнги запоминает даже крошечные детали, сказанные или упомянутые Чимином, и снова вспоминает, говорит о них. Он воспринимает Чимина серьезно, будто тот и вправду был личностью. Он просыпался, обнаруживая Юнги уже на ногах, с темными кругами под глазами, и понимал, что Мин не мог спать и что были вещи, не дающие ему покоя. И всё, чего хотелось Чимину – это прогнать их. Он хотел, чтобы Юнги спал каждую ночь, чтобы улыбался каждый день, он хотел, чтобы Мин был счастлив, несмотря ни на что. И Юнги сначала не был таким милым и заботливым с ним, они построили свои отношения до этой точки. Чимин вообще ненавидел его, когда впервые сюда пришел. Сокджин был любезен, и Чимин разговаривал и проводил время с ним каждый день, но ведь не влюбился в повара. Он влюбился в своего сложного господина, который провел так много времени, размышляя и подготавливая всё только для него, и Чимин понял, что просто не мог ошибиться в чувствах, потому что всё, что он чувствовал, когда смотрел на Мина, была любовь. Он открыл глаза и увидел, что Юнги просто смотрел вниз на него с небольшой улыбкой, и ему стало интересно, о чем тот думает. Чимин потянулся к нему, палец огладил щеку дворянина. — Прошу, поцелуй меня, — попросил он, и Юнги послушался, тут же наклоняясь, чтобы поймать его губы, перебрасывая через него ногу и садясь на бедра Чимина. Их голые тела соприкоснулись, и оба простонали, начав двигаться, и хоть Юнги кончил всего минуту назад, Чимин ощущал, что он снова возбудился. Мин отстранился и сел, смотря на него сверху тяжелым взглядом. Рукой он снова потянулся за бутылочкой и аккуратно открыл ее, выливая немного масла себе на руку, а Чимин с любопытством наблюдал за ним. Он отложил бутылочку рядом с ними и размазал масло по обеим рукам, одной потянувшись к члену Чимина, заставляя того выгнуть спину от внезапного прикосновения. Юнги улыбнулся ему, продолжая ласкать рукой, и Чимин закрыл рукой рот, чтобы заглушить всхлипы. — Не надо. Я хочу слышать тебя, — произнес Юнги, и Чимин медленно убрал руку. Мин сильнее сжал его, вызывая еще один всхлип из младшего. Благодаря маслу рука Юнги двигалась легче, и Чимин подумал, что они используют его из-за этого, но затем перестал беспокоиться, потому что было слишком хорошо. Секс никогда не вызывал у него приятных ощущений, однако он не был удивлен. Его прошлый опыт не был особо травмирующим. Неприятным - да, но ничего такого, что преследовало бы его в кошмарах. Он еще переживал из-за этого, но теперь это казалось таким глупым. Конечно же его господин сделает ему хорошо. Он даже подготовился для этого и был таким заботливым и великодушным к нему, и Чимин удивлялся, как вообще заслужил всё это. Движения Юнги замедлились, и, поддерживая себя второй рукой сзади, он поднялся на колени. Чимин наблюдал за ним, пытаясь понять, что тот делает, пока его вдруг не осенило. Чимин сел, чтобы быть ближе, и опустил руки на грудь Юнги. — Что…что ты делаешь? Мин убрал свою руку с плоти младшего и накрыл ей одну из чиминовских, продолжая держать другую за спиной. — Подготавливаю себя для тебя, Чимин. — Для… для меня? Юнги остановился и потянулся чмокнуть его в лоб. — Я же говорил, что ты не почувствуешь никакой боли. И я, — Мин на секунду запнулся, и на его лице появилось смущение. — Я практиковался этому… да. — Ты практиковался… — повторил Чимин, и Юнги кивнул. Младший продолжал сидеть, неотрывно смотря в лицо Мина, их взгляды пересеклись, и оба боялись даже моргнуть на секунду. Глаза Юнги, дрогнув, закрылись, и он подался снова вперед, укладывая голову на плечо Чимина, тот какое-то время просто поглаживал его руки, наблюдая, как волны мурашек следовали за его нежными прикосновениями. Его глаза наткнулись на бутылочку с маслом, и, не думая, он потянулся к ней и открыл, выливая немного на свою ладонь. Юнги поднял голову, вопросительно посмотрев на него, Чимин размазал масло в руках так же, как и его хозяин до этого. С приливом храбрости Чимин потянулся за спину старшему, пальцы нашли чужую руку и, убрав, заняли ее место, проталкивая один внутрь. Юнги сжался вокруг его пальца и громко вскрикнул, Чимин застыл, боясь, что навредил ему. — Я сделал это неправильно? М-мне так жаль, я просто хотел помочь… — Не останавливайся, — выдавил Юнги, обнимая его руками и придвигая ближе, бедра медленно опустились на палец Чимина. Тот лишь кивнул, теперь понимая, почему масло было таким удобным. Никто не делал этого ему ранее, и он подумал, каково это. Юнги, всё еще туго сжимавший его и вцепившийся руками в его спину, казался наслаждающимся этим. — Добавь еще один, Чимин, — указал Мин, и Чимин кивнул, вытаскивая палец, прежде чем медленно протолкнуть внутрь уже два. Юнги зашипел, и Чимин сразу же замер. — Добавить больше масла? — спросил младший, но Юнги покачал головой, медленно дыша и снова двигая бедрами. Чимин начал шевелить пальцами, и наконец стало немного легче, поэтому Мин немного расслабился. — Коснись меня, — прошептал он, и другой рукой Чимин обхватил его член, медленно начав водить по нему в такт с пальцами. Дыхание Юнги снова ускорилось, и вскоре он попросил добавить другой палец. Чимин продолжал ласкать его и добавил третий палец, ощущая узость. Юнги запрокинул голову, тяжело дыша, и Чимин начал осыпать его горло поцелуями. Запястье начало болеть от пребывания под одним углом, но он не мог перестать удивляться, каким отчаянным казался хозяин в его руках. Чимин надавил глубже, замерев ненадолго, и просто начал экспериментировать, двигая пальцами, прокручивая их, и вдруг Юнги громко простонал. Чимин в удивлении посмотрел на него и повторил движение, надавливая пальцами на определенное место. Ногти Юнги впились ему в кожу, и он выпустил еще больше стонов, превратившихся в скулеж. — Чимин, вытащи их, — младший не хотел, но конечно послушался, убирая от него обе руки. Юнги мягко толкнул Чимина на спину и придвинулся ближе, размещаясь над ним. — Давай сделаем это медленно, хорошо? — попросил Юнги, и Чимин кивнул, он не мог поверить, что это происходит. Конечно, он думал о них в подобной ситуации, однако их роли были совершенно другими. Чимин совсем не ожидал такого и не знал, что с ним будет. Он положил руки на бедра Юнги и смотрел, как тот медленно опускался, взяв одной рукой член Чимина и зафиксировав его. И Чимин почувствовал. Боже, он почувствовал это. Всё происходило очень медленно, и Чимин откинул голову, когда Юнги насадился на него. Он был таким горячим и теплым, и если бы не сжимающие по бокам и не удерживающие ноги старшего, Чимин толкнулся бы. Он не мог дышать и думать, а руки потянулись, чтобы за что-нибудь ухватиться. Две чужие руки нашли его, и Мин подался вперед, прося начать медленно двигаться. Чимин вскинул бедра, и оба простонали. Юнги завел руки младшего над его головой и прижал к кровати, подстраиваясь под его движения, это было божественно, Чимин чувствовал всё, ему казалось, что он на грани. — Хо…хозя… — Нет, Чимин, скажи мое имя. — Ю-юнги, Юнги, прошу, я… — Чимин сам не знал, о чем умоляет. Может, о разрядке, может, о большем, он не мог нормально соображать, потому что его разум был затуманен дыханием Юнги, бьющим прямо ему в лицо, их переплетенными пальцами, его членом внутри старшего, и он готов был рухнуть, как старое здание. И Боги, Чимин был разрушительно влюблен в Мин Юнги, это разрывало его на кусочки, а всё, что держало его целым, были эти ноги, обхватывающие его, и голос старшего, повторяющий его имя снова и снова. Чимин закрыл глаза, кончая. Он чувствовал, что близок, но одновременно это показалось неожиданным, и он выкрикнул имя старшего, который отпустил его руки, чтобы обнять, и Чимин тут же обнял его в ответ. Юнги продолжил двигаться на нем, каждый толчок проходил через его тело, и Чимин захныкал ему в шею. Он обхватил рукой член старшего, начав быстро водить ей по всей длине, движения Мина стали рваными, и вскоре он достиг оргазма, теплая сперма брызнула на живот Чимина, и Юнги упал ему на грудь. Юнги перекатился на бок, осторожно слезая с Чимина, и оба простонали от какого-то неловкого чувства. Они рвано дышали, и Чимин даже не понимал, спит ли он или нет. Пальцы Юнги пробежались по его волосам, и он придвинул голову ближе, сплетаясь с ним в мягком поцелуе. — Я люблю тебя, Чимин, — прошептал он в крошечное расстояние между ними, и его дыхание было таким сладким, подумал младший. — Я тоже тебя люблю. Юнги задавался вопросом, как долго они смогут оставаться в своем собственном мире, прежде чем реальность всё разрушит. Это было одной из его мыслей, когда Чимин уже заснул в его руках. Мин выводил подушечками пальцев узоры на его загорелой коже и думал о всех этих вещах. Слова Тэхёна мелькали в голове, и он возвращался мыслями в дом к своему брату, где в одной с ним кровати близко к нему спала жена. Юнги удивлялся, как Намджун может терпеть это. Прошел месяц с их первой совместной ночи, и множество последовало с тех пор, и с каждым разом Юнги думал, что влюбляется еще больше. Их обыденные дела в дневное время не изменились. Чимин всё так же прислуживал ему и выполнял обязанности по дому. Он продолжал обучение с Юнги и теперь почти бегло читал. (По крайней мере две детские книжки. Юнги понимал, что потребуется немного больше времени, чтобы он смог читать более сложные тексты.) Единственное, что изменилось, это то, что Чимин не уходил на ночь. Теперь он всегда спал с ним в одной кровати, близко прижимаясь к нему, и было приятно и комфортно находиться с кем-то ночью. Он получал удовольствие, прикасаясь к каждому участку тела Чимина, любил наблюдать за его эмоциями, как он краснел, когда рука старшего скользила вниз и обхватывала его член. Это было слишком хорошо для правды, думал Юнги. Было слишком просто и слишком идеально, и он чувствовал, словно это было затишье перед бурей. Будто что-то могло произойти с ними в любой день. Могло забрать у него Чимина. Юнги задавался вопросом, может ли он сделать то же, что сделал Намджун. Выслать Чимина и жениться на какой-нибудь женщине, которую его родители (или скорее его отец) выберут для него. Одна мысль об этом вызывала отторжение. И это ранило его, очень сильно, то, что он может отдать Чимину практически всё, что тот пожелает, но не может обещать ему вечность. Он наблюдал, как Чимин мычит что-то себе под нос, одевая Юнги. Сегодня у сестры Хосока был день рождения, и вся их семья будет присутствовать на празднестве, так как семья Чон была не только близка им, но также относилась к королевскому двору. Юнги предвкушал встречу с Хосоком, но еще и очень опасался вечера, ему хотелось избавиться от беспокойства в груди, прежде чем оно сожрет его заживо. Он сглотнул и сделал глубокий вдох. — Чимин? Раб поднял на него глаза, одаривая широкой улыбкой, так прекрасно на нем смотрящейся. — Да? — Мне… мне надо кое-что сказать тебе о сегодняшнем вечере. Я никому не говорил, но мне надо об этом сказать, — улыбка Чимина медленно поблекла, и он кивнул, быстрее заканчивая застегивать на Юнги одежду. — То, из-за чего у тебя в последнее время проблемы со сном? — Юнги кивнул, конечно же Чимин это заметил. Он всегда замечает. — Сегодня вечером… там будет Тэхён, — Юнги позволил словам повиснуть в воздухе и близко наблюдал за эмоциями младшего. Глаза Чимина на секунду распахнулись, прежде чем выражение понимания появилось на его лице. — Господин Намджун тоже там будет, — догадался он, и Юнги кивнул. — Именно. Конечно, Тэхён будет не один. Он работает на семью кузена Хосока, Чон Чонгука. — Я думал, он больше не раб. — Не раб. Тэхён учитель Чонгука, — на это Чимин понимающе промычал, он казался впечатленным. — Ты беспокоишься за них? — спросил он, хотя Юнги был уверен, что его слуга уже знает ответ на этот вопрос. — Я просто надеюсь, что всё будет хорошо, — Юнги прикусил нижнюю губу и отвел взгляд. Он не знал, как отреагирует Намджун. Тэхён, конечно, знал, ему придется подготовиться, но Юнги ничего не сказал своему брату и чувствовал себя плохо. Ему следовало сообщить, но опять же, он не знал, что хорошего из этого бы вышло. Рука Чимина освободила его губу от зубов, и Юнги вернул глаза, встречая нежный взгляд раба. — Всё в порядке, Юнги. То есть… будет больно. Им двоим будет больно, но ты их хорошо знаешь, не так ли? Юнги кивнул, он понимал, что никакого скандала или чего-то подобного не будет. Но он не хотел, чтобы им было больно, однако ничего не мог сделать, чтобы предотвратить всё, и это заставляло его чувствовать себя слабым. — Мне жаль, что тебе приходится так сильно об этом беспокоиться, — проговорил Чимин, он выглядел печальным, и Юнги пожалел, что позволил этому выражению появиться на его лице. — Всё, — всё не было в порядке, - в порядке. Мы ничего не можем с этим поделать. Чимин лишь кивнул, и Юнги отослал его собираться для их скорого выхода. Юнги не мог стряхнуть свое беспокойство. Ему снова предстоит сесть со своей семьей, а ведь он уже столько месяцев не видел отца. Как и ожидалось, мужчина с трудом признавал его, поэтому Юнги держался ближе к Намджуну, который начал разговор во время недолгой дороги на праздник. Юнги хотелось взять Чимина за руку, но сегодняшним вечером эти оба вернутся к ролям хозяина и раба, поэтому он не мог этого сделать. Хотя успокаивало то, что он будет с ним всё это время. Чонги не заговорила с ним, и Юнги был рад. Казалось, что она помнит последнюю их встречу, а Мин не имел желания говорить с ней. Вскоре они достигли внушительного поместья семьи Чон, дом Юнги выглядел мизерным по сравнению с этим. Мины и их слуги прошли через украшенный сад, добираясь до главного особняка, уже заполненного другими гостями. Здешние слуги встретили их и повели в главный зал, где их поприветствовала семья Чон. Юнги сперва направился к сестре Хосока и вручил ей подарок, затем нашел место рядом с Хосоком, который уже широко улыбался ему, как обычно, и Юнги пришлось признать, что это немного успокаивало. — Ты выглядишь таким мрачным, мой друг. Улыбнись, это торжество, — Юнги кивнул и попытался расслабиться. Он бросил взгляд на Чимина, сидевшего сзади, тот обменивался приветствиями с Джинёном, поэтому он повернулся обратно к Хосоку, убедившись, что Чимин не будет один. Намджун занял место рядом с Юнги, и трое дворян завели непринужденную беседу, пока накрывали на стол. Постепенно Юнги смог успокоиться и уже улыбался рассказу Хосока, когда почувствовал, как Намджун рядом застыл, и Юнги не надо было проверять, кто только что вошел в комнату. Хосок помахал молодому человеку в проходе, и Юнги устремил туда взгляд. — А. Чонгук! Юнги никогда не видел Чон Чонгука, лишь слышал о нем. Это был высокий юноша с крепким телосложением. Его черты лица, особенно челюсть, были острыми, а глаза темными, и он выглядел бы пугающе, если бы не остаток детской округлости на щеках и не смущенная улыбка. А возле него, без сомнений, гордо стоял Ким Тэхён. Чонгук вежливо помахал в ответ, и двое подошли к столу, Юнги посмотрел на брата. Лицо Намджуна было лишено эмоций, но его рука сжимала кружку слишком сильно, и та немного тряслась от такой хватки. — Добро пожаловать, Чонгук. И Ким Тэхён. Прошу, занимайте места, — Тэхён слегка поклонился и улыбнулся Хосоку, благодаря за приглашение, прежде чем посмотреть на Юнги и немного подмигнуть. Чонгук рядом с ним кивнул и уже собирался было удалиться, когда Тэхён прочистил горло, и мальчик замер. Он посмотрел на Тэхёна, оба обменялись короткими взглядами, прежде чем Чонгук вернулся и поклонился Хосоку. — Благодарю, дорогой кузен, — произнес он, голос глубже, чем ожидал Юнги. Он повернулся к сестре Хосока и опять поклонился. — И желаю всего наилучшего в этот день. Спасибо за ваше гостеприимство. Юнги подавил фырканье, осознав, что Тэхён только что напомнил члену королевского двора правила приличия. Тэхён выглядел удовлетворенным, и Чонгук немного улыбнулся ему, прежде чем оба проследовали к своим местам прямо напротив Юнги и Намджуна. Намджун до сих пор ничего не сказал и продолжал сверлить взглядом стол перед собой, и Юнги сглотнул острую боль. Он даже представить не мог, что сейчас чувствует его младший брат. — Как поживаете, Юнги-ши? – обратился к нему Тэхён, и Юнги в удивлении поднял на него глаза. — Хорошо, благодарю. Надеюсь, Вы тоже, — было странно общаться с Тэхёном формально, когда всего месяц назад они сидели в его комнате и обсуждали самые интимные темы. Тэхён хмыкнул и одарил его вежливой улыбкой. — Да, спасибо. Прошу, познакомьтесь, Чон Чонгук, — Тэхён посмотрел налево, Чонгук показался испуганным внезапно оказаться в центре внимания. Он перевел взгляд от Тэхёна к Юнги и вновь поклонился. — Приятно познакомиться с Вами, Мин Юнги-ши. Учитель много рассказывал о Вас, — Юнги не знал, что сказать, и просто кивнул, но вдруг глаза Чонгука распахнулись. – То есть хорошие вещи. Он отзывался о Вас очень высоко. Да, — Юнги поднял брови и подавил улыбку над покрасневшим Чон Чонгуком. Тэхён рядом вздохнул, но ласково улыбнулся ему. — Мой Лорд, — обратился Тэхён, и Чонгук повернулся к нему, лицо еще не полностью приняло обычный цвет. – Не хотите ли чашечку чая? – юноша кивнул и поклонился, а Тэхён начал наливать ему напиток. Намджун всё еще не сказал ни слова. Но, несомненно, Чонги не сделала того же самого. — Прошу прощения, но это случайно не обещанный мне раб? – рука Тэхёна застыла в движении, и Юнги закрыл глаза, чтобы успокоиться. Просто невероятно, как сильно он ненавидел эту женщину. Намджун всё еще не двигался. Тэхён совладал с собой довольно быстро и повернулся к Чонги, смотря на нее милой улыбкой, поддельной, Юнги знал. — Верно. Я работал на семью Мин. Сейчас я работаю учителем на семью Чон, — ответил он. Юнги надеялся, что Чонги теперь отстанет, но конечно же она продолжила. — Раб пригоден для работы учителя? — Юнги рвано вдохнул, он мог почувствовать, как позади Чимин начинал волноваться, также, как и Хосок, чья улыбка исчезла с лица, и он уже собирался сказать что-то, но Чонгук прочистил горло. — Могу заверить Вас, что он более чем пригоден. Или Вы подвергаете сомнению решение члена королевского двора? – смущенный и краснеющий парень исчез, и внезапно Чонгук показался более взрослым. Он хотел сказать еще что-то, когда Тэхён поставил перед ним чашку с чаем и покачал головой. Чонги больше не выглядела так, будто хотела продолжить, так как ее статус никак не позволял ей пойти против королевской власти. Семья Хосока была лишь связана с королевским двором. Чонгук, однако, являлся его членом, а значит и обладал самым высоким рангом во всем помещении. Беседа после этого смягчилась, и Хосок в основном был тем, кто развлекал компанию вокруг, как он обычно и делал. Юнги слушал, но оставался тихим большую часть времени. Он больше наблюдал за братом, который так ничего и не сказал и держал глаза подальше от Тэхёна. После того, как они поели, Тэхён извинился, и Юнги заметил, что его мать тоже отпустила свою личную слугу – мать Тэхёна, – и оба покинули комнату вместе. Юнги улыбнулся им вслед, он был рад, что его мать позволила этим двоим встретиться и поговорить наедине. Он подождал немного, давая им достаточно времени, прежде чем тоже встать и поманить Чимина за собой. Они вышли из зала, и Юнги увидел, как те двое разговаривали, Тэхён сжимал ладони матери, а затем они обнялись и разошлись. Юнги подошел ближе, Тэхён его уже заметил. — Юнги. Чимин, — поприветствовал он их и ярко улыбнулся, на секунду Юнги почти купился. — Как ты, Тэхён? — маска Тэхёна спала, и он вдруг показался таким уставшим. Юнги сжал кулаки, удерживаясь, чтобы не шагнуть вперед и не заключить его в свои объятья. — Всё нормально, Юнги. Тебе не о чем беспокоиться. — Но я беспокоюсь, — возразил Юнги, Тэхён одарил его небольшой улыбкой и кивнул. — Знаю, но… — выражение Тэхёна застыло, и его глаза поймали что-то позади них, Юнги повернулся и увидел, как к ним направляется Намджун. Ох боже. Намджун прошел мимо Юнги и Чимина и остановился перед Тэхёном, руки потянулись к нему, но Тэхён сделал шаг назад. — Тэ… — Что ты хочешь? — голос Тэхёна был ледяным, как и его выражение, и Намджун вздрогнул от его тона. Юнги не хотел этого. Он хотел остановить это, забрать Намджуна или Тэхёна отсюда. — Я…я просто… Я не знал, что ты будешь здесь… Я не… Ты ни разу не попрощался, — Намджун выглядел невероятно маленьким. Его плечи сгорбились, и Юнги не мог увидеть его лицо, но знал, что он, должно быть, выглядел убитым горем. — Что? Ты ожидал этого от меня? – насмехался Тэхён. — Тэхён, — начал Юнги, но тот даже не глянул на него. — Не вмешивайся, Юнги. Юнги закрыл рот, он мог чувствовать поднимающуюся внутри тревогу. Это было его самым большим страхом, который он не хотел, чтобы сегодня произошел, а теперь он происходил прямо перед ним. Он ощутил, как Чимин сделал шаг ближе к нему, даже если раб не касался его, Юнги мог почувствовать его тепло, и это хоть немного успокаивало. — Тэхён, я знаю… Я никогда не хотел, чтобы всё это произошло, и я не жду от тебя ничего. Просто… Ты счастлив? Он хорошо с тобой обращается? – Намджун звучал искренне, и Юнги знал, что так и есть, но Тэхён казался еще более огорченным, и он щелкнул языком, прежде чем пройти мимо Намджуна. Он остановился перед Юнги и Чимином и смотрел на них, его холодное выражение исчезло, осталось лишь чистое страдание. — У меня всё просто замечательно, Намджун. Ты теперь женат. Ты станешь следующим паньюном. А я буду наложником члена королевского двора с «ненормальными склонностями», пока не стану старым и страшным. Юнги распахнул глаза, поняв смысл сказанных Тэхёном слов, и проследил за слезой, скатывающейся по его щеке. — Нал-наложник? Я думал… Я думал, что ты учитель… — Да, конечно. Днем я учу его литературе, а ночью раздвигаю перед ним ноги. Никто ничего не сказал, и все четверо пребывали в абсолютном молчании. Тэхён смотрел прямо на Юнги, и теперь его щеки были влажными от слез. Намджун позади выражал ужас, его нижняя губа дрожала, и он выглядел неспособным что-либо произнести. Тэхён глубоко вдохнул. — Да, ты правильно услышал. Чо-чонгук трахает меня каждую ночь, — все вздрогнули от грубых слов, и Юнги еще ни разу за всю свою жизнь не ощущал себя таким беспомощным, потому что вот он, его друг, прямо перед ним, и он был в слезах. А его младший брат стоял прямо за ним и выглядел так, будто только что потерял всё, что у него было в жизни. Возможно, так оно и было. — Прощай, Намджун. Пожалуйста, никогда не беспокой меня снова, — и с этим Тэхён удалился, Юнги повернулся, провожая его взглядом и разрываясь между тем, чтобы побежать за ним, и тем, чтобы подойти к брату. Он глубоко вздохнул. — Чимин, прошу, пойди за Тэхёном, — он повернулся к Чимину, который выглядел таким же потрясенным всем этим, и раб кивнул, не теряя времени и отправляясь за юношей. Юнги повернулся к Намджуну и без слов притянул к себе. У него не заняло много времени найти Тэхёна. Чимин вышел в сад и нашел его сидящим возле дерева, лицом он уткнулся в руки, а его плечи бурно сотрясались. Чимин бросился к нему и сел возле него на колени, опуская руки ему на плечи и мягко шепча его имя. — Тэхён… Тот поднял на него взгляд, и сердце Чимина разбилось, когда он увидел его лицо. Его глаза стали красными, а щеки мокрыми от слез, и вот так несколько месяцев назад он нашел его на полу в комнате. Чимин медленно потянулся к нему и заключил в объятья. Тэхён зарылся лицом ему в шею и зарыдал еще сильнее, и Чимин просто ждал. Ждал, пока он успокоится, пока это пройдет. Возможно, Юнги подошел бы для этого больше, но Чимин понимал, что Намджун сейчас тоже нуждался в ком-то. Наконец Тэхён отстранился и облокотился на дерево, однако слезы всё еще скатывались по лицу. — Ничего из этого не было правдой, понимаешь, - начал он, и Чимин молча слушал. – Ну то есть да, его родители наняли меня, чтобы я позаботился о его «ненормальных привычках», но Чонгук никогда не трогал меня. Он…он так добр. Я рассказал ему свою историю, и он сказал, что никогда не тронет меня, если я сам не захочу. Он… он влюблен в меня, — Тэхён выпустил бездушный смешок. – Хотел бы я любить его в ответ. Вечер после этого быстро закончился. Тэхёну потребовалось еще немного времени, чтобы успокоиться, и затем он попросил Чимина привести Чонгука, чтобы они могли уйти. Чимин вернулся в главный зал и поклонился Чонгуку, сообщая, что его учитель зовет его, и юноша немедленно последовал за ним. Хотя Чимин не знал особо много о Чонгуке, он ему понравился. И понравился еще больше, когда он увидел, как Чонгук упал на колени перед Тэхёном – член королевского двора перед простым учителем, - чтобы успокоить его и медленно поднять. Тэхён одарил его небольшой улыбкой, и они ушли, Чимин еще несколько минут простоял на улице, глубоко дыша. Даже если Тэхён никогда не сможет быть с человеком, которого по-настоящему любил, по крайней мере он нашел Чонгука, который хорошо с ним обращался. Чимин подумал, что будет с ним, если Юнги однажды придется жениться. Он не сможет быть таким счастливым. Чимин нашел Юнги внутри, и они снова сели в главном зале, потому что не могли уйти, пока вся семья Мин не решит удалиться. Намджун тоже был здесь и оставался, как и прежде, бездвижным и безэмоциональным, и Чимин подумал, насколько же ему было больно внутри. Также он понял, что, в то время как Тэхён имел хотя бы Чонгука, у Намджуна не было никого. Ему пришлось жениться на женщине, которую он скорее всего не любил, и ему придется быть с ней, а теперь он еще и верил, что его любимый человек был с кем-то другим. Чимин никогда не разговаривал с Намджуном, однако всё равно желал иметь возможность забрать его боль. Они остались еще ненадолго, и Юнги находился рядом с Намджуном, хоть они и не обменивались ни словом. Юнги так ничего и не произнес, пока Чимин не закрыл дверь в комнату Юнги, и хозяин повернулся к нему, хватая за запястье и притягивая к себе. Сначала Чимин растерялся, но затем обнял его в ответ и дал столько времени, сколько тому потребовалось. Он понимал, что этот вечер был болезненным и для него. — Чимин, – выдохнул Мин ему в ухо, и Чимин промычал в ответ. – Чимин, мое сокровище. Я… Я никогда не позволю подобному случиться с нами, понимаешь? Юнги отстранился и обхватил ладонями лицо Чимина, придвигая ближе и сталкиваясь с ним лбами. — Мы не закончим так же, я обещаю тебе. Я лично за этим прослежу. — Юнги… — слова его любовника должны были успокаивать, но почему-то он испугался. Прямо сейчас Юнги был раним, он увидел, как его кошмары разыгрываются прямо перед ним этим вечером. И Чимин боялся, потому что не знал, что Юнги думал, он может сделать. — Нет, послушай, я серьезно. Я никогда не позволю этому с нами случиться. Ты мой. Мой Чимин, мое единственное сокровище, и я не позволю чему-либо тебя у меня забрать. Слезы наполнили глаза Чимина, он попытался удержать их, но они полились вниз по щекам, и Юнги ловил их большими пальцами. — Я твой тоже, верно, Чимин? Я-я твой, да? – глаза Чимина расширились, когда он почувствовал, как руки его хозяина трясутся, а взгляд помутнел. — Да, — его руки сжали Юнги. – Ты мой. Юнги кивнул, одним дыханием шепча «да, да, да», и Чимин подался вперед, соприкасаясь с ним губами. Когда он отстранился, то посмотрел на Юнги, никогда еще его хозяин не выглядел таким маленьким в его руках. Юнги смотрел на него широкими глазами и облизнул губы, прежде чем произнести низким и осторожным голосом: — Можешь позаботиться обо мне? Дыхание Чимина застряло в горле, и он кивнул, прежде чем повести их к кровати. Он потратил некоторое время, чтобы раздеть его, оставляя их одежду на полу, и он толкнул Юнги на спину и оседлал его бедра. Руками прошелся по его груди, одной обхватывая член Мина и начиная ласкать. — Чимин… — Юнги смотрел на него с отчаянным выражением, и Чимин наклонился, чтобы снова поцеловать его. — Я здесь. Я всегда здесь, — заверил он, и Юнги кивнул, закрывая глаза и отдаваясь чувству рук Чимина на себе. Чимин оставлял поцелуи вдоль челюсти, по шее вниз, всасывая кожу, в то время как рука всё так же обхватывала плоть Юнги, и он продолжал двигаться в медленном темпе, делать всё неспеша и спокойно, потому что чувствовал, что это то, что требуется Юнги прямо сейчас. Но затем его хозяин позвал его снова, и Чимин поднял голову, чтобы посмотреть на него. — Я хочу, чтобы ты взял меня, - выдохнул он, и рука Чимина застыла, пока он осмысливал сказанное. — Что? — Я хочу, чтобы ты, — Юнги сел и потянулся к бутылочке, масла в которой было уже на дне, — взял меня. Я не хочу этого медленно или нежно сегодня. Прошу, мне просто…мне действительно это необходимо. Разверни меня и просто…просто сделай это, прошу, — лицо Юнги было прямо перед Чимином, и его член возбудился уже лишь от этих слов. Они не делали ничего подобного прежде. Конечно, они пробовали новые вещи, менялись позициями и прочее, но в основном их совместные ночи были нежными и медленными, поэтому Чимин был обеспокоен. — Я не хочу навредить тебе. — Я скажу тебе, когда захочу остановиться. Обещаю. Но, — Юнги глубоко вдохнул и прижался ближе, — пожалуйста, мне нужно это прямо сейчас. Некоторое время они удерживали зрительный контакт, и Чимин никогда не видел Юнги таким нуждающимся и таким отчаянным. Он никогда так не раскрывался перед Чимином, обычно пряча свои «слабые» стороны. — Хорошо, — прошептал Чимин, и Юнги выдохнул, коротко целуя его, прежде чем снова лечь на спину. Чимин слез с него, чтобы он мог перевернуться, и открыл бутылочку, выливая остатки масла на руку. Было больше, чем они использовали обычно, но так, возможно, и лучше. Он размазал его в ладонях, обхватывая одной рукой свой член и проводя пару раз по всей длине, чтобы смазать, прежде чем склониться над Юнги и протолкнуть один палец между его ягодиц. Он с легкостью нашел колечко мышц и поводил вокруг, дразня, но, когда Юнги издал жалобный скулеж и толкнулся к нему, Чимин вошел одним пальцем, медленно растягивая. Другой рукой он оглаживал его спину и касался губами мягкой кожи, пока проталкивал палец глубже. Теперь Чимин был лучше знаком с его телом, и поэтому у него не заняло много времени заставить Юнги извиваться и ныть под собой, уже три пальца двигались внутри. — Чимин, прошу, — простонал Юнги, его голос был заглушенным, лицо вдавливалось в подушку. Чимин вытащил пальцы и занял свое место. Он схватил бока Юнги, притягивая его ближе, и тот тоже подтолкнулся навстречу, но Чимин колебался. — Скажи, когда мне следует остановиться, — напомнил он, и Юнги кивнул. Чимин подождал еще немного и двинулся. Громкий стон выпустили оба, когда Чимин толкнулся в Юнги, и он остановился, оказавшись полностью внутри, но старший потянулся рукой назад, хватая ногу Чимина. — Нет, Просто продолжай. Прошу, — Чимин снова медлил, но послушался и вышел, чтобы снова толкнуться внутрь. Юнги отпустил его ногу, чтобы сжать простыни, и, как он и хотел, Чимин не останавливался, продолжая толкаться в него. Комната наполнилась хлюпающими звуками и их стонами, и Юнги продолжал повторять его имя снова и снова, как молитву. Ногти Чимина вонзились в бока Юнги, когда он ускорил темп, и он был на грани, но не хотел кончать раньше Юнги. Младший потянулся рукой вниз и обхватил плоть Мина, продолжая вбиваться в него, и Юнги хныкал под ним, сжимался вокруг Чимина, практически выбивая из того дыхание. Юнги кончил с его именем на губах, и Чимин последовал за ним. Чимин упал вперед, ловя себя руками, чтобы не придавить Юнги. Он медленно вышел из него и лег рядом. Янбан повернул к нему голову, вытягивая губы в поисках поцелуя. Чимин подался вперед, чмокая его, и остался рядом, пока оба пытались восстановить дыхание. — Я так сильно тебя люблю, — выдохнул Юнги, и Чимин снова его поцеловал. — Я тоже тебя люблю. На следующее утро, когда обычно было их время учебы, Юнги сказал Чимину, что ему надо уйти в главный дом. Юнги приказал Чимину оставаться и ждать его возвращения, и, когда он вошел в дом родителей, он так нервничал, что его немного подташнивало. Юнги проспал несколько часов после прошлой ночи, но проснулся раньше Чимина и провел оставшееся время, составляя план и думая о том, как ему поступить. Он решился. То, свидетелем чего он был между Тэхёном и Намджуном, открыло ему глаза, и он понял, что не хочет встретить такой же конец. Он не мог. Поэтому, когда он приказал рабу сообщить родителям о своем прибытии, он попытался успокоиться и собраться с мыслями. Юнги даже не знал, может ли это пройти хорошо, но ему надо было это сделать. Он не мог позволить себе оставаться в доме с повисшим над его головой будущим, которое он презирал. К удивлению его родители были готовы его принять прямо сейчас, и он вошел в чайную комнату, где они сидели за столом. Юнги поклонился им, прежде чем занять свое место напротив них. Его обычной реакцией при встрече с отцом было отвести взгляд и молчать, но сегодня он не мог этого сделать, так что он высоко держал голову и потратил немного времени, чтобы коснуться нужной темы о его будущем. — Спасибо, что приняли меня, — начал он, и его мать нежно улыбнулась ему, отец же никак не отреагировал. – Я пришел к вам, потому что, как вам известно, мой государственный экзамен будет совсем скоро. Я выбрал, какой карьерой я хочу заняться. Хоть его отец ничего и не сказал, но Юнги знал, что он слушает. — Я хочу стать писателем. — Нет, — Юнги вздрогнул от резкого тона отца и сжал кулаки на коленях. — Да, — продолжил он, проигнорировав шокированный вид матери, и сфокусировался на отце, который казался всё больше взволнованным. – Я долго думал об этом, и я верю, что у меня есть силы в этой области и что я добьюсь успеха. Я не присоединюсь к семье в политической сфере. Я знаю, что вы этого не хотите. — Тебе слишком рано говорить такие вещи. Тебе еще надо же… — Я ни на ком не женюсь. Молчание. Лишь абсолютное молчание находилось в комнате, и теперь, Юнги понимал, его отец был разъярен. — Да что ты вообще говоришь? Конечно, ты женишься! — Нет, не женюсь. Не сейчас. Я хочу сосредоточиться на своей карьере. Мужчина ударил кулаками по столу, и его мать подпрыгнула от громкого звука, она с беспокойством смотрела на них. — Не говори подобных глупостей. Ты сделаешь то, что тебе велят. Как твои обязанности сына… — А? И с каких пор ты относишься ко мне как к сыну, Отец? — Юнги, — начала его мать, но отец приказал ей заткнуться, и Юнги закусил губу, он ненавидел то, как его отец относился к ней. — Ты всегда был разочарованием. — Конечно, в таком случае я только оправдываю твои ожидания, — Юнги никогда не говорил так с отцом, никогда не говорил то, что у него на уме, и это было таким превосходным ощущением. — Просто чтобы ты знал, Мин Юнги. Как только ты решишь пойти по этому пути, ты вне этого дома и этой семьи. — Да будет так. — Господин Юнги, — Чимин сообщил о своем прибытии, и Юнги поднял взгляд от листов перед собой. – Ли Дэджун-ши здесь, чтобы забрать набросок. Знакомое лицо стояло позади Чимина, и Юнги кивнул, приглашая внутрь. — Надеюсь, у Вас всё хорошо, — Дэджун поприветствовал его, слегка поклонившись. Юнги встал, чтобы хорошенько его поприветствовать, держа стопку бумаги в руках. — Спасибо. Вот черновик. С вежливой улыбкой Дэджун снова поклонился и взял у него листы – текст книги для печати под именем Мин Юнги. — Ваша последняя книга получила хороший отклик. Я уверен, эта будет не хуже. Они обменялись еще парой любезностей, прежде чем Чимин повел мужчину на улицу, и Юнги сел обратно, ожидая возвращения слуги. Когда Чимин вошел, Мин широко улыбнулся ему. — Ты слышал, любимый? Он сказал, что твою последнюю книгу хорошо приняли. Чимин покраснел и сел рядом с ним, наклоняясь, чтобы получить короткий поцелуй. Их жизни изменились, когда Юнги выставили из дома шесть лет назад. Хосок одолжил ему денег, чтобы Юнги не потерял лицо и нашел хорошее место для себя и Чимина. Также он выкупил у своей семьи Сокджина, который теперь работал у него поваром в доме и часто присоединялся к Юнги после обеда для непринужденного разговора и чая, который подавал им Чимин. Юнги продолжил обучать Чимина, однако теперь тот совсем не испытывал трудностей и наконец мог записывать все те истории, что так долго хранились в его голове. Конечно же они публиковались под именем Юнги, и конечно же для публики Чимин всегда будет его рабом. Не больше и не меньше, и он навсегда останется таким. В обществе они не смогут быть вместе. Это было немыслимо, и Юнги никогда не сможет держать его руку, когда они будут выходить на улицу. Не сможет болтать с ним, когда они будут проходить по рынку вместе с Хосоком. Он не сможет поцеловать его когда и где захочет. И никто никогда не узнает, что Чимин – тот блестящий ум, что пишет эти прекрасные сказки. Но хотя бы в их доме, в их спальне, они смогут быть вместе. Это была их своего рода вечность.