Время падших королей

      В день Церемонии с утра зарядил дождь.       — Будь мы королями-колдунами, то призвали бы солнце, — ворчала Элерис.       Хотя она и без того пребывала в отличном настроении. Я был слишком занят, улаживая последние дела касательно гвардии и стражей Церемонии, но ощущал эмоции сестры, слишком яркие и волнительные, чтобы она могла их сдержать. Да и не хотела. И мне было приятно ощущать фоном ее радость — особенно после потрясений, произошедших несколько дней назад.       Леди Ашайя прислала официальное поздравление с Церемонией, но никто из Дома Мевран, конечно же, не вернулся в замок и клятву приносить не собирался. С подобным неповиновением еще придется что-то сделать — и аккуратно, авторитет леди Ашайи и силы дома Мевран достаточно велики.       Узнав, что предлагала леди Ашайя, Элерис сначала удивилась, а потом сказала, что мне стоило согласиться, чтобы узнать, всерьез ли леди Мевран. Но Ашайя не такая дура, чтобы просто поверить.       Я успел поприветствовать прибывших лорда Вейна и его старшего сына. Они планировали отбыть завтра же, ссылаясь на дела, но с ними беседовала Элерис. Мне же было странно смотреть на этих людей и понимать, что по матери они приходятся мне родственниками. Дядя и кузен. Но ни я никогда их так не воспринимал, ни они сами, подозреваю. Поэтому мы ограничились сухим приветствием и формальными фразами.       Отцом и братом занялся Алавар, прикрыв артефакты Таль Мар-Шайал каким-то магическим щитом, пообещав внимательно осмотреть после Церемонии. Я не вникал в подробности, ничего не понимая в магии — оставалось только верить Алавару. Но это делать легко и приятно, все-таки с ним мы действительно знакомы с детства.       Гарен Талл явился точно в срок, лихо распахнув дверь центральной комнаты гвардейцев и кабинета рыцаря-командора. Он выглядел свежим и отдохнувшим, так что я довольно кивнул:       — Вижу, последовал моему совету.       — Проспать всё на свете? О да.       — Я надеюсь на тебя сегодня.       — Всё пройдет гладко, рыцарь-командор.       Последнюю фразу он произносил уже с серьезным видом, отлично понимая, как важна Церемония — и что я спущу с него шкуру, если что пойдет не так.       В этот день я попросил Гарена хорошенько выспаться, потому что весь вечер он руководит гвардейцами: я сам буду стоять рядом с королевой.       К тому же я хотел успеть до Церемонии сделать еще кое-что вместе с Элерис.       — Иди уже, — Гарен хлопнул меня по плечу, — я проверю всех еще разок.       Кивнув ему с благодарностью, я последовал шумными коридорами замка к двери, где знал, ждала Элерис. Перед комнатами покойного короля.       Нашего отца.       Согласно традиции да и нашему желанию, они стояли запертыми после его смерти и до самого дня Церемонии. Я хотел посмотреть их, а позже попросить сделать то же Алавара, хотя не думал, что он найдет что-то новое.       Но открыть покои и войти первыми мы с Элерис хотели вдвоем и в одиночестве. Без всяких традиций.       Сестра ждала. С вплетенными в волосы цветами, уже успевшими подвять, в легком алом платье — в день Церемонии Элерис носила только королевский цвет.       Я ощущал, что она хочет что-то сказать, как-то подвести к тому, что мы делали, но я не желал витиеватости. Царственные особы пышны и торжественны только на публике, а с близкими людьми они всегда остаются собой.       Я приглашающе махнул рукой, и Элерис кивнула. Сняв с шеи ключ, повернула его в золоченом замке, и резные двери распахнулись. А потом также мягко затворились за нашими спинами.       Покои мертвого короля встретили тишиной, сумраком и тенями прошлого.       Как ни странно, я бывал тут чаще Элерис. Она больше времени проводила в покоях матери, а потом отец сам приходил к ней. Но за мной он чаще всего посылал. И только теперь я с удивлением понимал, что вообще-то в большинстве встреч не было нужды. Король признал меня сыном, пусть и незаконным, он и без того сделал больше, чем должен был. Он отдал меня на воспитание учителям и воинам, ему вовсе не обязательно принимать участие в моей жизни.       Но Его Величество Дакарус Крандор был истинным королем. Он никогда не отчитывался о своих поступках — ни перед кем, думаю, даже перед богами. Он делал то, что считал нужным.       Возможно, из-за этого и погиб.       Элерис огляделась, явно чувствуя себя неуютно.       — Ты хочешь осмотреть тут всё? — Спросила она.       — Нет нужды. Только спальню.       Единственная комната, которая действительно была личной у отца. Не такая уж большая, только кровать, комод и большое окно, через которое в итоге смог пробраться убийца.       Я невольно остановился, смотря на кровать. Конечно же, ее привели в порядок, но перед глазами еще стояла слишком яркая картинка.       Когда мы с Элерис вернулись во дворец после ее похищения, связанные Даром и чужой кровью, я оставил ее в своей комнате, а сам пошел к отцу, потому что знал, что он ждет вестей и хотел рассказать лично.       Только не знал, что он уже мертв.       Его величество Менладриса лежал на кровати, нелепо раскинув руки, а из груди торчал кинжал. Залитые кровью одеяла и простыни. И шелестящий за окном дождь, почти как сейчас.       Оставив меня, застывшего в дверях, Элерис прошла мимо, и я порадовался, что эти картины из моего сознания она не уловила. Она остановилась у гобелена, на котором старательные руки вышили детальную картину Первозданных Бога и Богини, шагающих рука об руку, с мечом и колосьями.       — Довольно странный выбор для спальни, — пробормотала Элерис. — Не замечала за отцом особой набожности.       — Ее и не было. Но он говорил, гобелен напоминает ему нас.       — Можно повесить портреты при желании.       — С принцесс пишут картины, с бастардов — нет.       Пальцы Элерис прошлись по лицу сначала бога, потом богини. По легенде, именно они, спустившиеся с небес, принесли в Менладрис Дар и стали первыми королями-колдунами. Брат и сестра, муж и жена, после которых потомки практиковали кровосмесительные браки.       Именно отец рассказывал, что в итоге это привело к частому безумию среди королей-колдунов. Из-за этого они исчезли. Теперь я знал, что всё было не совсем так, просто у них нашлись свои предатели.       — Я говорила с Верховным Жрецом, — сказала Элерис.       — Таланис Рен?       — Он говорит, люди видят в нас не только возрожденных королей-колдунов, но и воплощение Первозданных богов. Предшественница Рена поддерживала эту мысль в народе, и сам Таланис хочет продолжить.       Элерис повернулась, смотря на меня:       — Он сказал, что пойдет за короной и лично за тобой.       Я кивнул, радуясь, что хотя бы Жрец не изменил своему намерению. И я уже рассказывал Элерис о сыне Таланиса Рена, как я помог ему.       Опустив руку от гобелена, Элерис отошла в сторону, едва слышно вздохнув.       — Иногда мне кажется, Киран, что лучше бы тебе было родиться законным наследником и занять трон.       — Нет уж! — усмехнулся я. — Ты знаешь, что я ничего не понимаю ни в политике, ни в экономике.       — Научился.       — И через неделю умер со скуки. Нет уж, оставь мне мой меч и моих воинов.       — Грязных потных воинов, на которых пялятся по утрам фрейлины! — рассмеялась Элерис, но потом снова посерьезнела. — Главному отец тебя всё равно научил. Властвовать. Не склоняться.       Можно было решить, что Элерис плевать на отца, но последняя фраза заставила вспомнить, как после похорон, у склепа, Элерис тихо говорила, склонившись на мое плечо:       — Я совсем не готова, Киран! Он так многому не успел научить меня…       И сейчас я видел, как сестра старательно не смотрит на кровать.       Мои пальцы уже ложились на теплое дерево комода. Я выдвигал ящики в поисках единственного предмета. И быстро его нашел: маленький портрет, который когда-то показывал мне король. Моя мать. Вряд ли кто будет против, если я заберу его.       И другая вещь привлекла внимание: что-то вроде каменного маятника на тонкой цепочке. Небрежно кинутый в ящик, он откатился к дальней стенке, но пальцы как будто немного покалывало, когда я взял его в руки. Стоит показать Алавару.       — Пойдем отсюда, Киран, — ладонь Элерис легла на мое плечо. — Пора готовиться к Церемонии.       Специально к этому дню Элерис велела сшить для меня особый мундир — такой же, как всегда у рыцаря-командора и Клинка Менладриса, но алого цвета — цвета принадлежности к королевскому Дому. Его увивал сложный узор вышитых золотом роз. Застегивая пуговицы, оставалось только недоумевать, как успели в срок.       Тяжелая ткань алого бархата, шелест цепочек — в такт шелесту дождя за окном. Перстни, фамильные украшения и массивные серьги.       Отцовский меч на пояс, в парадных ножнах, богато усыпанных нелепыми драгоценными камнями.       Корона на волосы — никогда не позволяющая склонить голову.       Я знал, что Элерис сопроводят в Храм гвардейцы, а я хотел успеть показать маятник Алавару. Но тот уже покинул комнату — тогда я решил, что возможно, мне сможет помочь наш придворный маг.       Сол Лиссири одергивал рукава камзола и переминался с ноги на ногу.       — У нас мало времени, — сказал я. — Но помоги мне: знаешь, что это?       Нахмурившись, Сол взял маятник с моей ладони, покрутил в руках:       — Почему вы думаете, он может иметь значение?       — Потому что слишком необычная вещь для отца.       — Это было в его покоях?       Как я понял, в ответе Сол не нуждался. Он уже сосредоточенно вычерчивал нам камнем какие-то знаки, которые слабо светились. Впервые я увидел перед собой не просто юнца, а сосредоточенного мага.       Кивнув собственным мыслям, Сол сказал:       — Думаю, это было артефактом. Сейчас в нем нет силы, но следы остались.       — Что он мог делать?       — Судя по следу, был способен разрывать магическую вязь.       Например, брешь в защите замка. Но я промолчал, не решаясь озвучивать предположения. Что ж, мы и до того знали, что Лорек Баррис подточил магическую защиту.       — Еще может быть маячком, — сказал Сол. — По нему удобно сосредотачиваться магически.       Например, чтобы попасть через заботливо сделанную брешь в королевскую спальню.       — Сейчас в нем нет силы? — уточнил я.       — Нет.       — Тогда оставь и пошли. Пора на Церемонию.       Элерис решила проводить ее не в тронном зале, а в Храме, чтобы показать, что боги на нашей стороне. Четкого регламента у Церемонии не было, а праздник в зале назначен на вечер.       Мы шагали мимо окон, выходящих во внутренний двор, когда Сол Лиссири неожиданно спросил:       — Я не нравлюсь лорду Алавару?       — Конечно, его же приставили тебя направлять.       — Мне нянька не требуется.       — Это королевский замок. Заявления тут никому не нужны, доказывай делом.       — А вы не ходите вокруг да около, милорд Киран.       — Я хожу только вокруг противника, прежде чем наношу удар.       — Я еще докажу свою полезность!       Горячность, с которой Сол Лиссири произнес последние слова, одновременно и удивила, и не могла не восхитить.       — Сколько тебе лет, Сол?       — Шестнадцать. Но это ничего не значит!       — Это значит, что опыта тебе еще придется набираться. На собственных ошибках, скорее всего.       — Или умереть. Я отлично понимаю это, милорд Киран.       — Что ж, значит, Нира Ялавари не так уж плохо обучила.       — У меня были другие наставники в Ордене. Ялавари… возможно, она просто хотела досадить лорду Алавару. И вам.       Нам-то уж точно. Но я не стал говорить вслух, что такой неопытный придворный маг — это балансирование Ордена Магов на тонкой грани, по одну сторону которого оскорбление королевского Дома. Но наверняка Сол Лиссири и сам это понимал.       — Почему Ялавари так ненавидит Алавара?       Я не очень рассчитывал на ответ, или что Сол поведает что-то интересное, но он неожиданно сказал:       — Лорд Алавар силен, умен и принадлежит к могущественному Дому. Леди Ялавари просто боится. А он… ни для кого в Ордене не секрет, что именно леди Ялавари отправила на провальную миссию девушку-мага, в которую был влюблен лорд Алавар.       — Зачем отправила?       — Какие-то свои счеты. Леди Ялавари очень злопамятна и мстительна.       — И что случилось с той девушкой?       — Она погибла.       Слишком грустная история для радостного дня Церемонии. Но теперь я мог понять, почему Алавар так не любит Ниру Ялавари и готов поверить, что она поддерживает любой заговор. И с одной стороны, приятно, что у Алавара есть личное. А с другой, его выводы о магах и Ялавари могут быть затуманены собственными эмоциями.       Мы вышли из замка, и я впервые увидел натянутые полотна ткани, до самого Храма неподалеку. Они скрывали от капель дождя, добавляли праздничного настроения, и я знал, что после Церемонии именно здесь будет праздник для простых горожан и аристократов, а вот к вечеру в тронном зале останется знать.       Храм украсили не только традиционными цветами, но и нитками бус. Они увивали колонны, лежали вокруг жертвенных чаш, украшали угли с тлеющими благовониями. Весь огромный Храм заполняли люди и приподнятое настроение. Сюда допустили только представителей Домов и их свиты, но и это оказалось огромным количеством.       Сол куда-то исчез, я кивнул Нире Ялавари в роскошных одеяниях, заметил Алавара, явно ведущего светскую беседу с Таль Мар-Шайал.       И она, и брат теперь свободно передвигались: предатель из людей Джагена признался, что ему было приказано убить господина кинжалом с розами. Он оказался крепче Лорека Барриса и не назвал имени приказавшего — так что официально предъявить Уртару обвинения мы не могли.       Но Джаген и без того знал, что это его отец. Поэтому заверил нас, что принесет клятву. О большем поговорить с ним времени не было, но я собирался заняться этим сразу после Церемонии. Долгие празднования располагают к светским беседам, особенно если его отец помог умереть моему.       Передо мной расступались, узнавая, и я занял свое место рядом с троном — его поставили перед алтарями Первозданных богов, и Верховный Жрец Таланис Рен встал за троном слева, а я — справа.       Элерис появилась спустя полчаса. В алом бархате и королевском великолепии. И только я увидел ее секундное замешательство: все-таки именно сейчас она впервые садилась на трон.       После того как Элерис примет клятвы Домов, она официально станет королевой Менладриса.       Первым преклонил колено Верховный Жрец. Произнес необходимую формулу, дождался царственного кивка и отошел. Следом потянулись благородные Дома. Начиная с самых мелких и незначительных.       Предпоследними преклонили колени Таль и Джаген.       — Я, Джаген Мар-Шайал, торжественно клянусь в верности королевскому Дому Крандор. Клянусь следовать за ее величеством королевой Элерис Крандор, строго исполнять ее указы и почитать как законную правительницу Менладриса.       Следом за ним подобную же формулу произнесла Таль, что вызвало ощутимый шепот за их спинами: обычно клятву приносил только один представитель Дома, и она распространялась на всех. Но Джаген и Таль клялись лично.       А потом Джаген внезапно вскинул голову и посмотрел на Элерис:       — Как законный наследник Дома Мар-Шайал, я также клянусь в верности своего Дома — и, если любой его представитель откажется подчиняться королеве, он будет считаться изменником.       Тут не пронеслось даже шепота. Все благородные Дома знали слухи про Уртара, и слова Джагена можно рассматривать только как вызов. Он принес личную клятву. Он заверил в лояльности Дома… и теперь, если Уртар пойдет против, он изменник.       Похоже, Джаген Мар-Шайал готов бросить вызов отцу, встав на нашу сторону.       И я так задумался об этом, что почти прослушал склонившихся Вейнов.       Последним клятву снова произносил я. Уже не как брат, а как Клинок Менладриса, заверяющий, что армия и флот полностью в распоряжении королевы.       И я. Я всегда в твоем распоряжении, Элерис.       Она видела это в моих глазах, знала, когда приказала подняться с колен, но почему-то не приняла отцовский меч как должна была. Символический жест, но вместо этого Элерис встала с трона.       — Поднимись.       Я не мог ослушаться сестру. А она застыла рядом со мной и оглядела собравшиеся благородные Дома.       — Я, Элерис Крандор, приняла ваши клятвы. Но они принесены не только мне, но и моему брату, в чьих жилах течет королевская кровь. Чьи руки держат меч королей. Мы будем править вместе.        Я смотрел на притихших людей, на белые колонны и благоухающие цветы, на покачивающиеся нитки ярких бус. Надеясь, что всё это — дурацкая шутка, а не нарушение привычных правил Церемонии. Но Элерис взяла меня за руку.       Она не шутила.