Время падших королей

      Я почти не бывал во внутренних помещениях Храма, но оказалось, что маленькая комната Верховного жреца за главным залом небольшая и уютная. Тут не было цветов, только стол, почти пустой, да шкафы, в которых наверняка хранились какие-то штуки для церемоний. И здесь даже ярче ощущался запах благовоний.       Не в силах стоять на месте, я мерил комнату шагами, так что знал, от одной двери до другой ровно тринадцать шагов. Первая вела в главный зал, откуда пришел после Церемонии я сам, вторая, видимо, во внутренние помещения Храма, куда отправился Жрец.       Он меня не интересовал. Я ждал Элерис и хотел поговорить с ней до праздника. Наедине.       Последние кивки и любезные, ничего не значащие слова. Глубокий вдох и я перед дверью, за которой ждет меня Киран. Я знаю, что он зол, пытаюсь придумать слова, которые его смягчат, но в голову ничего не идет. Поправив очередные несуществующие складки на тяжелой алой юбке платья, я тихонько открываю дверь.       Он стоит спиной ко мне, похоже, что на месте брату не сидится. Он оборачивается, услышав меня. Мне хватает одного взгляда на его застывшее лицо, чуть прищуренные глаза, чтобы понять, что Киран не просто зол. Он в ярости.       Но не говорит ни слова, пока я не закрою за собой дверь. Отделю нас от шумного зала, еще полного аристократов из благородных Домов и любопытных глаз.       Но когда дверь закрывается, Киран тихо говорит:       — Во имя бездны, Элерис, что ты творишь?       — Так будет лучше.       — Лучше? Ты серьезно? Для кого?       — Для людей. Воплотившиеся боги, короли-колдуны…       — Мы, — голос Кирана холоден. Аргументы, так отлично звучавшие в моей голове, сказанные брату кажутся нелепыми.       — Мы дадим им символ, Киран.       — Ты дашь им войну.       Он молчит несколько мгновений, на его лице даже глаза выглядят холодными и высеченными из камня.       — Ты понимаешь, что благородные Дома не примут, как ты решила выкинуть традиции?       — Им придется смириться!       — С королевой, которая сразу после Церемонии творит, что хочет? С бастардом, которого она сажает на трон рядом с собой? Элерис, нашего отца убили, и мы не знаем, кто. Тебя похищали, покушались… не известно, что станет делать Уртар Мар-Шайал или леди Ашайя. Мы даже не знаем толком, кто стоит за заговором. И в этот момент ты хочешь бросить вызов благородным Домам?       Его рука ложится на эфес королевского меча.       — Ты сделала меня Клинком Менладриса, Элерис. Но я не поведу воинов на их соседей, только потому что ты что-то решила.       Я делаю шаг к Кирану, но он не двигается. И в этот момент я понимаю, что больше всего его беспокоит другое. Самое сложное еще впереди.       — Ты знала, что я этого не хочу. Знала, поэтому ничего не сказала. Поставила перед фактом.       Еще несколько шагов, и мне кажется, платье шуршит слишком оглушительно. Киран все еще не двигается. Не делает и шагу навстречу.       — Мне казалось, это лучший вариант. Народу понравится. Я говорила со Жрецом, он одобрил…       На лице брата наконец-то проявляются эмоции: его брови приподнимаются, но он удивляется вовсе не одобрению Таланиса Рена.       — Так теперь на твои решения будет влиять Жрец? Этому тебя учили?       После его слов волной накатывает стыд. Я ведь знала, что Киран откажется, именно поэтому ничего ему не говорила. А вовсе не из-за того, что не было времени или удобного момента — я могла себя обманывать, но это не было правдой.       Я подхожу так близко, что могу коснуться его. Но Киран не двигается. И не опускает глаз — он никогда не опускает глаз.       Он может быть незаконным сыном короля. Но он не станет склоняться ни перед одним монархом.       И передо мной.       — Я — твой клинок, не меньше, но и не больше.       Я касаюсь ладонью его щеки, но Киран не шевелится. И его тихий голос шелестит не громче складок платья.       — Не решай за меня. Никогда. Не решай. За меня.       Руку словно обжигает холодом его слов. Я безвольно опускаю ее и понимаю, что у меня самой тоже не осталось сил. Потому что я не подумала. Потому что брат кругом прав. И потому что я обидела его.       В этой маленькой комнате, заставленной шкафами, нет ни одного стула, поэтому я опускаюсь прямо на пол. И пышная юбка платья ложится вокруг волнами крови.       — Прости, Кир, я просто не знаю, что мне делать. Я не хочу быть одна. Прости, прости, прости…       Я — королева, мне стоит держать себя в руках, всегда, без исключения, но я не могу. Просто не могу и ощущаю, как по щекам начинают катиться слезы.       На миг всё как будто подернулось дымкой, сквозь которую я видел не Элерис и ее платье, а чью-то кровь, тело у своих ног, но тут же усилием воли попытался отогнать видение — и у меня вышло. Я ощущал биение Дара — как пульс внутри меня. Но не сейчас, только не сейчас.       Опустившись рядом с сестрой, я обнял ее. Сначала она как будто напряглась, но потом приникла, и я гладил ее по волосам, пока она плакала, спрятав лицо у меня на груди.       Мне не нужны слова, я и без того знаю, что последние дни — это всё оказалось слишком для Элерис. Начиная со смерти короля и похищения, заканчивая тем, как меня самого едва не свели с ума видения.       — Прости, — шептала Элерис.       — Тише, Эли. Тише. Это твой трон и твоя ответственность. У меня другой путь. Но я в любом случае буду рядом. С тобой.       Но мы еще долго сидели в маленькой храмовой комнате, будто отрезанные от всего мира. Как будто его не существует.       Пока Элерис не успокоилась, пока на ее лицо не вернулось королевское достоинство, а мой мундир не высох от ее слез.       В отличие от храмовых, светские мероприятия я не очень любил. Слишком пышные, слишком яркие — всего слишком. Но сегодня был вынужден признать, сенешаль Энрик Гован постарался на славу. Старик, который заправлял делами замка еще при моем деде.       Это была идея Элерис, устроить большой праздник для горожан. Цветная ткань, растянутая на шестах над полем, защищала от дождя, пусть даже флаги поникли и вымокли. Закуски и напитки только подогревали радостное воодушевление.       Знать расположилась под отдельным навесом, который охранялся. Но я внимательно осматривал всё поле, отмечая гвардейцев. Где-то здесь и Гарен Таль, отвечающий сегодня за безопасность. И пока всё шло неплохо.       Я как раз собирался вернуться, когда меня нашел Джаген Мар-Шайал. Он держал в руках полный кубок с вином.       — А ты что не пьешь? — спросил он.       — Не хочу терять концентрацию.       Джаген пожал плечами. Судя по серьезному выражению лица, он пришел поговорить вовсе не о выпивке.       Мар-Шайал тоже посмотрел на горожан. Или же он наблюдал за каплями дождя, прибивающими траву там, где не была натянута яркая ткань. Мне был хорошо виден профиль Джагена, его большой нос, который и придавал сходство с хищной птицей.       — Я хочу попросить защиты, Киран, — он посмотрел на меня. — Королевской защиты. Мне нельзя возвращаться к отцу и уж точно не везти туда сестру. Он убьет либо меня, либо нас обоих. Или какой-нибудь несчастный случай.       — Ты говорил об этом с Элерис?       — Я говорю с тобой.       — Почему?       — Потому что Элерис явно дала понять, что считается с твоим мнением, — Джаген помедлил. — А еще потому что ты — Клинок Менладриса. Ты поведешь воинов, а не она.       — Думаешь, до этого дойдет?       — Я знаю своего отца. Он не сдастся. Вооруженного столкновения не избежать.       — Подожди, — я усмехнулся. — Ты предлагаешь поднять королевских воинов против твоего отца?       — Да.       Оставалось только поражаться тому, как собран Джаген. Он явно не желал просто отсиживаться в королевском замке, боясь вернуться домой. И уж точно не планировал ждать, пока его отец сам умрет от старости.       — Его измена не доказана.       — Слов Таль достаточно. И моих.       Войны начинались и из-за меньшего. И я понимал мотивы Джагена — он бы избавился от отца, который планирует его убить при удобном случае, и стал главой Дома. Если обвинить Уртара в предательстве, остальные Дома предпочтут остаться в стороне. Корона бы избавилась от изменника. Меня смущало одно:       — Мы знаем об участии Уртара в заговоре только со слов Таль. И твоих.       И моего видения, где леди Ашайя четко говорила о том, что поддерживает Уртара. Но я не мог быть уверен в том, что видел после болотника. И насколько отдаленно это будущее.       На лице Джагена сначала отразилось непонимание, а потом его брови чуть приподнялись.       — Я принес клятву верности. Таль тоже.       — Клятву можно нарушить. Ты просишь повести королевских воинов против нынешнего главы одного из Домов. Я поговорю об этом с Элерис, но только если не буду сомневаться в твоей верности.       — Слова наследника благородного Дома мало?       — Конечно.       Он кивнул, как будто признавал справедливость моих доводов. Потом, наконец, сказал:       — Хочешь залезть мне в голову. Обряд правды?       — У нас тут два сильнейших мага Ордена, проблем не возникнет.       — Хорошо. Если это убедит тебя и Элерис, то я согласен.       Меня удивляло спокойствие Джагена. Обряд правды больше походил на пытку, которую Алавар устраивал Лореку Баррису. Только не так болезненно, да и конечный результат другой. Джаген не сможет лгать при обряде. И согласиться на такое может только человек, который твердо уверен, что ему нечего скрывать.       Джаген посмотрел на бокал с вином, покрутил его в руках.       — Часть воинов Мар-Шайалов верна мне. За отца будут немногие. Эльдо Руарис тоже выступит на моей стороне.       — Глава самого богатого Дома? С чего вдруг?       — Нас с ним объединяет давняя… дружба.       Настолько крепкая, что Эльдо готов дать воинов для Джагена Мар-Шайала. Что ж, это представлялось всё более интересным. Я мысленно сделал себе заметку поговорить с Эльдо, рослым и замкнутым главой Дома Руарисов, который занял это место год или два назад после смерти отца.       Джаген наконец-то отпил из своего бокала, разом его ополовинив. Он как будто расслабился и ушел молча, только кивнув мне.       Но в одиночестве я оставался недолго. Правда, когда рядом оказался Алавар, его первой фразой была:       — Тебя еще не убили?       — С чего вдруг?       — После заявления Элерис, конечно.       В руках Алавара тоже был бокал, но лорд Вейн явно расслабился гораздо раньше и праздновал уже давно.       — Пожалуй, я точно не хочу на ней жениться, — заявил Алавар. — Элерис, конечно, огонь, но я не хочу связываться с тобой. Да и мало ли, что еще удумает она сама?       Он сделал еще один хороший глоток из бокала. А потом вытащил из кармана маленький предмет, в котором я не сразу узнал маятник из комнаты отца.       — Сол Лиссири не нашел ничего лучше, чем притащить его сюда и показать мне. Говорит, что волнуется, в этом артефакте может быть «второй слой».       — Что это значит?       — Сильные маги могут заряжать артефакты на два действия. Сначала происходит одно, потом, при нужном стечении обстоятельств, второе. Но так делают редко, слишком сложная работа.       — А здесь?..       Алавар махнул маятником, а потом сунул его мне.       — Я посмотрю его с остальными артефактами Мар-Шайалов. Когда не буду пьян. Но по-моему, сейчас это просто мертвый кусок камня. Он уже сделал то, зачем был нужен, тут Сол прав. Маятник лежал как маячок для мага, который, вероятно, и убил короля. После того как Лорек Баррис оставил приоткрытую щель в защите.       Я сунул маятник в карман, решив, что еще расспрошу о нем Алавара. Но позже. А пока слишком любопытно узнать еще кое о чем:       — Мне рассказали, что у тебя личный мотив к Ялавари.       — Да? И какую версию ты слышал?       — Будто Ялавари убила женщину, которую ты любил.       Алавар посмотрел на меня, а потом хохотнул:       — Ордену не хватает красивых сказок? Ей было одиноко и мне было одиноко ночами, вот и всё. Мы тогда оба учились магии. Но Ялавари ее убила, это правда. Послала на какое-то задание. Ялавари — та еще беспринципная сучка.       — И стоит между тобой и главенством в Ордене.       Алавар хмыкнул:       — Не буду отрицать. Но ты знаешь, как поднимаются по иерархии в Ордене?       — Смутно.       — Твое положение не играет никакой роли. Только сила. Я — второй маг в Менладрисе потому, что настолько силен.       Но пока не сильнее Ялавари. Возможно, Алавар тоже подумал о том же, нахмурившись, допил остатки вина в бокале. Некоторое время он смотрел на дождь, как незадолго до него Джаген. Но Алавар, похоже, о чем-то задумался, а мне не хотелось нарушать тишину. Подчеркиваемую гомоном толпы знати с одной стороны и горожан с другой, далекой музыки и шелестом дождя совсем рядом. Вытянув руку, Алавар поймал несколько жирных капель, сорвавшихся с края желтого тента. Улыбнувшись, посмотрел на меня. И нахмурился:       — Киран, с тобой всё в порядке?       Я боялся, что Дар заявит о себе, но с момента разговора с Элерис прошло много времени, эмоции улеглись… но сейчас я ощущал слабость и тупую головную боль. Как в тот раз на приеме аристократов.       — Похоже, это Дар.       Я почти не услышал собственный голос, зато отлично понял, что Алавар выругался. Он усадил меня на землю.       — Подожди тут. Я принесу пару зелий.       Вряд ли я был в том положении, чтобы возражать. Даже не понял, когда ушел Алавар, но в голове немного прояснилось, а в глазах перестало темнеть. Я ощущал спиной врытый в землю шест, на котором держалась натянутая наверху ткань.       — Киран?       Рядом на колени опустился кто-то еще. Сол Лиссири.       — Лорд Алавар наткнулся на меня, сказал, чтобы я с вами побыл и воды принес. Вот.       Это действительно была самая обычная вода, из родника около замка, на празднике ее подавали, чтобы разбавлять вино.       Стало легче, но, когда в голове прояснилось, я тут же почувствовал что-то странное. И сунув руку в карман, вытащил маятник. Сейчас камень не выглядел мертвым, он будто равномерно пульсировал.       Лицо Сола вытянулось, он тут же стал чертить в воздухе печати и шептать слова заклинаний. Но я и без объяснений понимал, что происходит. Так, будто сам Дар нашептывал, пульсируя вместе с кровью у меня в ушах.       Дару после сегодняшнего действительно требовался выход.       Артефакт ждал этого момента, чтобы ожить. Дар в королевской крови.       — Это зеркало, — в глазах Сола плескался откровенный ужас. — Милорд Киран, ни в коем случае не отпускайте силу Дара! Она убьет вас!       Он тут же начал шептать какие-то заклинания, и я ощущал, что Сол пытается спеленать артефакт.       Но наш придворный маг не мог сравниться по силе с моим собственным Даром.       Я стиснул зубы, тяжело дыша. Почти физически ощущал эту мощь, готовую вырваться изнутри. Инстинктивно понимая, что силы этого «зеркала» попросту не хватит ее отразить. И что будет, когда Дар вырвется, преодолев маятник? Как тот отразит ее вокруг и на меня?       Свободной рукой я почти на ощупь нашел прицепленный к поясу королевский меч. И вытащив, протянул Солу:       — Держи!       В тот момент я не мог сказать, было это краткой вспышкой предвиденья, интуицией или просто я не хотел, чтобы пострадал и Сол, оказавшийся рядом. Но когда его пальцы сомкнулись на эфесе, я понял, что больше не могу выдержать клокотавший внутри Дар.       И выпустил его наружу.       Я успел ощутить, как он в клочья порвал артефакт у меня в руках, но тот успел отразить силу на мир вокруг. Я упал на землю, взвыв, но вряд ли кто меня услышал. Я ощущал только запах влажной земли и собственную боль, пока Дар проходил сквозь мои кости, сквозь плоть, как будто ломая и сминая их. И в то же время выставляя вокруг щит, с которым не страшна никакая магия.       Когда боль утихла, ко мне не сразу вернулась способность дышать и мыслить. А потом я открыл глаза и посмотрел на свою руку — но вместо маятника был только прах. Я попытался аккуратно сесть на колени и с ужасом огляделся вокруг.       Праздника больше не существовало.       Землю покрывала копоть, сломанный шест будто снесло. Мир оказался покорежен, ткань во многих местах горела. Недалеко я увидел чье-то изломанное тело, откуда-то слышались крики.       А рядом сидел Сол, еще сжимая одну руку на эфесе меча. Он дрожал, но явно был жив и здоров. Его защитил меч, меня — Дар.       Но ничто не спасло мир от моего Дара.