Воронье гнездо

Сириус с нетерпением ждал собрания Ордена. Тогда безлюдный дом на Гриммо наполнялся шумом голосов, вновь оживал. Впрочем, в этот день последнего Блэка занимала лишь розовая макушка его племянницы, Нимфадоры. Именно через нее сбежавший узник планировал передать весточку любимой кузине. В гостиной Тонкс не было. Но вот только Сириус точно помнил, что видел ее в прихожей. Римус поймал почти упавшую по вине метаморфини подставку и что-то ей сказал. Блэк еще раз оглядел магов, собравшихся в гостиной. Люпина среди них не было. Стараясь быть как можно незаметнее, Бродяга выскользнул из комнаты. Надо было найти двух волшебников, ибо Блэк-хаус оставался весьма опасным местом, несмотря на все усилия Молли и ее детей. Для этого Сириус решил обратиться к существу, знающему этот дом лучше, чем кто-либо. — Кикимер! — рявкнул Сириус. Лопоухое нечто почти сразу предстало перед его взором. Выглядел домовой эльф так себе. Рваная наволочка, грязная вредная мордочка. Блэк скорчил гримасу скорее для проформы. Когда он сам впервые за долгое время переступил порог отчего дома, то выглядел, наверное, еще хуже. — Где Нимфадора и Римус? — Позор на мою голову, видела бы это моя бедная хозяйка, позор ее плоти, — шепотом зачастило существо. — Кикимер! — Вновь прикрикнул Бродяга и еще раз повторил свой вопрос. — Где Римус и Нимфадора? — Первый этаж, вторая дверь справа, — прошипел домовик. Не слушая дальнейших упреков и завываний двинутого эльфа, Блэк решительно направился в указанную комнату. Не дойдя до двери пару шагов, Сириус прислушался. Все-таки были какие-то плюсы в том, что он был анимагом. Для его собачьей формы это были обостренный слух и обоняние, которые волшебник мог использовать, оставаясь человеком. — Да как ты не понимаешь, Римус! — голос принадлежал племяннице. Она заговорила тише, — Наплевать мне на твою болезнь. Я тебя люблю и просто хочу быть с тобой… Сириус заинтересовался. Неужто Дора влюбилась в добряка Римуса? Это объясняло многие странности в ее поведении. — Да как ты не понимаешь, Нимф… — тут Люпин запнулся. — Тонкс! У тебя же вся жизнь впереди! — У тебя тоже! — не осталась в долгу любимая племяшка. Бродяга услышал знакомые нотки: именно с ними сам Сириус на втором курсе доказывал непонятливому ликантропу, что его болезнь — не приговор, и что даже она не помешает им, Римусу и остальным Мародерам, дружить. Именно сейчас он решил выдать свое присутствие. Подслушивать любовную ссору дальше не было никакого желания, а поговорить с этими двумя все-таки следовало, и как можно скорее. Сириус дернул дверь и — о, чудо! — она поддалась. — Прошу прощения! — привлек к себе внимание ругающихся Блэк. — Мне надо с вами поговорить. С обоими. Римус побелел, Нимфадора покраснела, а Сириус подумал, что, несмотря на разницу в возрасте, вдвоем эти люди будут смотреться очень мило. Первой вызвалась Тонкс. Люпин послушно вышел из комнаты, оставляя родственников наедине. Волшебник надеялся, что он внушал хотя бы какое-то доверие племяннице. Иначе все могло закончиться очень плохо. Блэк подождал, пока дверь за Лунатиком закроется, и начала разговор. — Дорогая Тонкс, — обратился он к девушке, помятуя, что Дора не любит, когда ее называют по имени. — Мне нужно переговорить с твоей матерью. Совам я не доверяю, да и светиться мне лишний раз не надо, а весточку передать стоит. Метаморфиня нахмурилась и сделалась похожа на нахохлившегося воробушка. Сириус невольно умилился. — И ты хочешь использовать вместо совы меня? — переспросила девушка. — Хорошо. Что нужно передать? Блэк обрадовался. Даже не пришлось напоминать про родственные связи и его роль в работе Ордена. — Я жду твою достопочтенную матушку завтра, в любое удобное ей время, — серьезно сообщил Сириус и посмотрел на племяшку. Та снова нахмурилась и исподлобья посмотрела на дядю. — Зачем? — задала простой вопрос она. «Ой, ты знаешь, моя сумасшедшая матушка, а точнее ее портрет, сказала, что навсегда заткнется, только если я приведу в этот дом ее любимых племянниц», — подумал Бродяга. — «И ее совсем не волнует, что одна в Азкабане, другая меня знать не хочет. И я зову твою матушку, как единственного адекватного человека в остатках моей семьи. Надеюсь, она подскажет что делать». — Помощь ее нужна. Она же всегда в артефактах была сильна, а я тут такую хренотень нашел… – Сириус выдержал многозначительную паузу. Нимфадора остановила его жестом и кивнула. Надо, значит надо. А потом Дора расплылась в улыбке. — Это все? — поинтересовалась метаморф. — Ты молодец, — неожиданно даже для себя произнес Бродяга. — Лунатик заслуживает счастья. Вот теперь все. Позови, пожалуйста, Римуса. Выходя, Нимфадора почти сшибла вазу. Лишь ловкость Люпина помогла девушке самой не упасть и вазе не разбиться. Сириус ухмыльнулся. Племяшка что-то сказала Лунатику, тот отдал девушке вазу (весьма неосмотрительно!), зашел в комнату и прикрыл дверь. — Ты хотел меня видеть? — серьезно спросил Римус. — Да, — кивнул Блэк, присаживаясь на стул. — Объясни мне, пожалуйста, что происходит у тебя с Нимфадорой. Римус покраснел, но тем не менее остался стоять. И посмотрел Сириусу прямо в глаза. Блэк вновь почувствовал себя сопливым второкурсником, с невероятным апломбом вдалбливающим своему другу, что ликантропия — это не приговор, что Люпин заслуживает любви и дружбы.

***

— Вставай, — безапелляционно заявила Андромеда. Послышался звук раздвигаемых портьер, а после в мирную обитель Блэка проник он. Раздражающий солнечный свет. Мужчина перевернулся на другой бок. — Нет, — пробормотал он, плотнее укутываясь в одеяло. — Что значит «нет»? — переспросила любимая сестра. — Поднимайся. Сириус не ответил. Он вообще игнорировал любые попытки поднять его с кровати, весьма цинично заткнув уши подушкой. Но его попытки вновь отправиться в царство Морфея провалились. — Агуаменти! — прикрикнула Анди. Блэка окатило ледяной водой. «Что я в своей жизни сделал плохого?» — задался вопросом Сириус и потянулся за палочкой. Чтобы высушить себя и ответить любимой кузине. — Значит, проснулся, — констатировала Меда. — Жду тебя через пять минут в гостиной. И было в ее тоне что-то от матушки Вальбурги. Что-то властное, с металлическими нотками. Такое, что Сириус, взрослый мужчина, двенадцать лет отсидевший в Азкабане, даже не подумал не подчиниться. Поэтому через пять минут он нервно одергивал рукава чистой рубашки, спускаясь в холл по лестнице. Андромеда, как всегда, начала без лишних хождений вокруг да около. Коротко поприветствовала и спросила: — Зачем звал? И вот тут Сириус немного призадумался. И решил рассказать всю правду. — Я договорился с Вальбургой, что приведу тебя и твоих сестер сюда, — выпалил Бродяга. — А она перестанет мешать моему существованию. Даже если Андромеда удивилась, то вида не подала. — То есть меня, Цисси и Белль? — спокойно спросила она и сложила пальцы в замок. — Нарцисса тебя ненавидит и считает предателем и преступником, а Белатрисса, на секундочку, в Азкабане, — уточнила женщина и посмотрела на брата, как на идиота. — Чисто гриффиндорское умение заключать сделки, как я посмотрю. Ну и какой у тебя план? — Через тебя я выйду на Нарциссу, потом покажу вас матушке и буду надеяться, что она успокоится, — отрапортовал Блэк и с небольшим триумфом поглядел на Меду. — А отсутствия Бель она якобы не заметит? — уточнила Анди. — Я хотел попросить Нимфадору на время стать Бэллс и показаться моей матери. Старые колдофото у меня есть, а Вальбурга не может знать, как выглядит постаревшая Беллатриса. — Неплохо, — после недолгого молчания похвалила его Андромеда. — Я напишу Цисс и Нимфадоре. Тащи колдографии Бэллс, Сири.

***

Встреча с Нарциссой была назначена на следующий день, в доме Меды. Сириус честно хотел прийти заранее и помочь кузине с подготовкой, но та весьма вежливо послала младшего братика в Блэк-хаус. — Вот представь, — начала она. — Ты заходишь в гости к сестре, у которой не была уже несколько лет, а там тебя встречает преступник, которого разыскивает вся магическая Британия. Удивительно, не так ли? К тому же, я и так убиваю на тебя два дня своего законного отпуска и терпеть тебя на своей кухне просто не готова. Сириусу пришлось согласиться с доводами кузины и поспешно ретироваться из дома Тонксов. Доступ туда, оказывается, был открыт с того момента, как Нимфадора впервые появилась в штабе Ордена. Обычно она возвращалась домой с помощью Летучего Пороха. Вообще, камин в доме Блэков был небольшой фамильной гордостью. Орион сам зачаровывал его так, чтобы перемещения невозможно было отследить. Почти месяц корпел над рунными цепочками и чарами, а потом еще две недели связывал все в единую линию защиты. Мастером своего дела был покойный батюшка, мастером. В общем, все, что оставалось сейчас Сириусу — сидеть у себя и терпеливо ждать. С этой задачей он по собственной оценке справлялся неплохо, а по мнению Кикимера, вынужденного приносить хозяину то газеты, то наскоро приготовленные бутерброды, просто отвратительно. И вот, наконец, настал он. Час «x». Андромеда на несколько секунд появилась во мгновенно вспыхнувшем пламени и произнесла всего лишь одно слово: «Иди». И Сириус пошел. А когда невероятный полет по трубе закончился, и Бродяга, внимая наставлениям матери, изящно вышел из камина, то понял, как же сильно ему не хватало «младшей старшей сестренки». Эмоции захлестнули его с головой. Радость, счастье, любовь к двум своим сестрам. Все вместе. И приятно было оттого, что и Меда, и Цисс, похоже, испытывали такую же эйфорию. Окончательно Блэк уверился в своей правоте, когда увидел дорожки слез на щеках ныне миссис Малфой. А потом блондинка счастливо улыбнулась и… — Нарси! — выдохнул он, чувствуя, как кузина обнимает его. От женщины пахло, как и в юношестве, какими-то луговыми цветами, но — и это то, в чем Сириус был уверен на все сто процентов, — не нарциссами. И все проблемы на некоторое время просто отошли на второй план. Бродяге было хорошо, и он был готов отдать все, чтобы продлить это ощущение.

***

— Голову чуть-чуть повыше, спину выпрями, — командовала Нарцисса. — Чуть больше высокомерия. Прекрасно. Блэк старался не засмеяться. Еще минуту назад он имел удовольствие наблюдать выражение растерянности на лице Бэлс. Это было поистине удивительным делом. Ведь он помнил Беллатрису всегда собранной, надменной. Но вот только его племяшка на тетю совсем не похожа. Характером. А внешне, по крайней мере, сейчас — вылитая Белль, не отличишь. — Мы готовы, — уверенно заявила Андромеда, пока Нарцисса поправляла новоявленной Лестрейндж прическу. Сириус тоже был готов. Одернув домашнюю мантию («Ты ходишь дома в этом?» — Цисс) и поправляя рукава выглаженной рубашки («Бытовые чары для слабаков, да, Сири?» — Меда), мужчина замыкал процессию прекрасных дам, идущих к портрету его матушки. Мерлин всемогущий, неужели все так просто закончится? Вальбурга встретила их церемониальным кивком. Когда все формальности были соблюдены, леди Блэк сказала: — Сириус-то у нас, конечно, умный, талантливый. Но ему присмотр нужен, понимаете? А абы кому его доверять нельзя — последний, чертяка. Поэтому я вас прошу, приглядите за ним. Жену подыщите, там. Я бы сама, да что я могу, я всего лишь портрет, отголосок, — Женщины продолжали кивать, а Бродяга напрягся. А вдруг и правда, найдут ему какую-то дурочку, а он сиди и притворяйся, что интересен ему ее бред. В принципе, вся суть речи Вальбурги сводилась к одной фразе: «Приглядите за ним!». Изредка ее разбавляли такие рекомендации, как «Жените его» и, как апофеоз матушкиного бреда, «Переедьте к нему». Чтобы лучше приглядывать, разумеется. И вот вроде бы леди Блэк закончила, сестры откланялись и должны были уйти, но Нифадора случайно задела подставку для зонтов. Да-да, ту самую, которую задевала всегда. Подставка с грохотом упала, а младшая Тонкс выдала совсем не свойственное мадам Лестрендж «Ой!». И к несчастью, матушка это услышала. И узнала голос внучки. — Обманщики! — гремело на весь дом. — Аферисты! А Сириус смотрел на облачко пыли, поднявшееся с пола, и думал, что вместе с ним Блэк-хаус покидают спокойствие и уют. Точнее, их остатки.