***
Вечером Йен вернулся с работы, а я заканчивала приготовление семейного-примирительного ужина. — Если ты решила задобрить меня едой, ничего не выйдет, — сказал Йен, проходя на кухню. — Ты думаешь, что моя курица настолько плоха? Брось, она выглядит очень даже ничего. — Прости, что нагрубил с утра. Я знаю, что не имел на это права. Ты просто действительно очень меня напугала. — Нет, Йен, ты имеешь полное право злиться, я всё понимаю. Это ты прости меня. Не знаю, чтобы со мной было, если бы ты пропал и не отвечал на звонки. Я бы точно не стала медлить с обзваниванием моргов. — Скажи спасибо Оливии, я уже начал вспоминать все твои приметы, — усмехнулся Йен. — давай просто поужинаем вместе и забудем про это, хорошо? Я не собираюсь быть тираном, привязывающем тебя на цепь дома, просто предупреждай меня где ты, и все ли с тобой в порядке, договорились? — Договорились, — улыбнулась я. Мы провели весело этот вечер. Не помню, когда последний раз мне было так хорошо с братом. Я словно чувствовала какое-то тепло, витающее между нами. Он не задавал тупых вопросов о том, всё ли хорошо со мной, мы просто болтали о какой-то ерунде, и кажется, я была счастлива. Желая мне спокойной ночи, Йен сказал: — Ева, я люблю тебя, помни об этом. — Я тоже люблю тебя, Йен. — ответила я. И это не было моим очередным притворством. Я правда чувствовала это. Может, это чувство было всего лишь мгновенным, но сейчас, я правда испытывала эту эмоцию. Не потому что я обязана это делать, не потому что так положено, а просто, потому что это была правда. Я действительно любила своего брата.***
Вчера Йен предупредил меня, что они собираются с Оливией в наш загородный домик на выходные. Он позвал меня, но я тактично отказалась, ссылаясь на то, что хочу провести эти выходные с Вильде у нее дома. Конечно, Йен сказал мне тысячу раз, чтобы я постоянно была рядом с телефоном и чтобы даже не смела думать о том, чтобы игнорировать его звонки. Думаю, несмотря на всю его опеку, наедине с Оливией ему не очень будет хотеться названивать мне каждые 10 минут. Ближе к вечеру они уехали, а я стала собираться к Шистаду. Заходя в его дом, мне показались странными две вещи. Во-первых, он не набросился на меня прямо у двери (неужели я настолько ему надоела, что он даже трахаться теперь со мной будет по инерции?) и вёл меня на кухню, а не в спальню. Во-вторых, по всему дому распространялся запах чего-то чертовски вкусного, заставляющего мой желудок содрогаться от предвкушения. — Чёртов Шистад, только не говори мне сейчас, что ты приготовил ужин. — Мун, за кого ты меня принимаешь? Я просто заказал доставку. — Теперь, прежде чем трахнуть девушку, ты кормишь её? Ах, ну и еще пытаешься споить, — сказала я, заметив бутылку полусладкого на столе. — Ты же знаешь, что мне не надо спаивать тебя, что трахнуть. — В том, что природа наградила тебя чертовски притягательной внешностью, нет твоей заслуги. Просто хотела напомнить, чтобы ты сейчас не задохнулся от своей напыщенности. После пары бокалов вина и сытного ужина, Крис сказал: — Ты мне так и не рассказала, что делала в той клинике. — Шистад, ты накормил меня ужином, пытаешься поговорить…с тобой всё в порядке? Только не надо говорить, что в тебе проснулся рьяный интерес к моей жизни. — Почему ты просто не можешь поверить в то, что мне может быть интересна твоя жизнь? — Ты сделал всё для этого, — отчеканила я, смотря прямо в его глаза. Прямо здесь и сейчас, я не понимала, испытываю ли что-либо к нему, помимо дикого желания. Конечно, я знала, что как только он коснется меня, моё тело предательски начнет содрогаться, и тепло распространится внутри. Но что насчет чувств? Нуждаюсь ли я в тебе? (ответ итак очевиден, идиотка) — Хорошо, если ты не хочешь просто так со мной разговаривать, давай тогда сыграем в игру — голая правда. Знаешь правила? — Мы должны по очереди задавать друг другу вопросы, если человек не хочет или не может ответить на вопрос, он должен снять с себя одну вещь, отвечать, конечно же, надо предельно честно. Шистад, что за детский сад? Если тебе так не терпится увидеть меня голой, просто скажи. — Ты боишься? Серьезно? — усмехнулся Крис, — Что же ты такое скрываешь, если тебе страшно сыграть в обычную глупую игру? О Крис, ты даже не представляешь. Боюсь ли я? Возможно, но я не буду больше врать и увиливать. Что, захотел узнать правду обо мне? Так дерзай. — Хорошо, я начинаю. Отпиваю вино из бокала и задаю свой вопрос: — Та блондинка, вы с ней встречаетесь? — Боже, Мун, в тебе нет ни капли оригинальности. Нет, мы просто спали несколько раз, ничего большего. Моя очередь. Тогда в туалете ты сказала, что тебе плевать на всё, это правда? — Тогда да, действительно было плевать. — А сейчас? — А сейчас моя очередь задавать вопрос. Зачем ты это делаешь? Пытаешься поговорить со мной, устраиваешь ужин, зачем? Крис начал снимать свою рубашку. Он и сам не понимал, зачем ему это всё, зачем он пытался пробраться во внутренний мир этой девчонки. Наверное, потому что она ему не безразлична? Он вдруг понял, что может не отвечать ей на этот вопрос, но врать самому себе больше не имеет смысла. — Ты хочешь рассказать мне, что происходит с тобой? — спрашивает Шистад, в упор смотря на Еву. — Да. Ты можешь обещать мне, что не уйдешь после этого? — Я не знаю. — Тогда снимай штаны, мы же всё еще играем, — горько усмехаюсь я. Конечно же он не останется. Он всегда уходит, оставляя меня одну в этом аду. — Нет, Ева, ты не поняла. Я не уверен, что понимаю, что же за херня происходит между нами, и я не могу дать тебе обещание, что всегда буду рядом. Это было бы слишком глупо и банально. Я не обещаю, что ты станешь для меня той самой, единственной, но я могу обещать, что сейчас я буду с тобой. Если честно, я сам не знаю, что это значит, но мне кажется чертовски правильным быть с тобой сейчас. А теперь ответь мне, ты нуждаешься во мне? — Зачем ты спрашиваешь очевидные вещи? Ты разрушил весь мой мир, разбил моё сердце к чёртовой матери, а я все равно постоянно возвращаюсь к тебе. Кончено, я нуждаюсь, даже больше, чем ты можешь себе представить… Обещаешь, что чтобы не случилось, всё, что ты сегодня услышишь останется между нами? — Обещаю. Ты любишь меня? Мои глаза полезли на лоб. Зачем ты спрашиваешь меня это? Я не знаю, что за странная связь между нами. Я понимаю, что нуждаюсь в тебе, понимаю, что периодически ты вызываешь во мне эмоции, приносишь боль, но любовь? После неловкой паузы я начинаю снимать с себя блузку, оставаясь в лифчике и джинсах. — Можно я не буду отвечать тебе сегодня, что я делала в клинике? Это не значит, что я не хочу с тобой поделиться этим…просто не сейчас. — Хорошо. Можешь пообещать мне быть со мной предельно честной с этого момента? Снимаю свои джинсы. — А ты можешь? Снимаешь свои джинсы. Так мы и стоим с тобой на этой чёртовой кухне, в одном нижнем белье. — Мне наплевать, что мы не можем быть полностью откровенны друг с другом, мне плевать, что мы не любим друг друга той любовью, о которой пишут в чёртовых книгах. Мне плевать на всё. Я просто хочу, чтобы ты был со мной, рядом. Я не знаю сколько: эту ночь, эту неделю или месяц. Я просто хочу чувствовать тебя сейчас. Я правда хочу рассказать тебе обо всём, я правда хочу узнать о тебе каждую мелочь, хочу просыпаться с тобой, хочу эту тупую жизнь влюбленных подростков, хочу, чтобы со мной всё было нормально, честно. Но сейчас мне это не нужно. Сейчас мне нужен ты. Так что, если ты хоть немного ощущаешь то же самое, если я хоть что-то значу для тебя, пожалуйста, просто будь сейчас со мной рядом. Это единственная моя просьба. И не говоря ни слова, ты подходишь ко мне, укутывая в свои объятия. Мы обязательно продолжим нашу незамысловатую игру, ты обязательно разобьешь мое сердце. Но сейчас, пока ты рядом и я держу тебя за руку, всё кажется каким-то правильным и естественным, заставляющим раствориться меня в этом моменте.