Часть 1
Глава 1
Стив врезался плечом в запертую дверь — та разлетелась в щепки, а Стив еле устоял на ногах: он так и не успел до конца привыкнуть к громадному, словно все еще не своему телу. Поймав равновесие и бегло оглядев очередную подсобку, Стив рванул дальше по коридору: может, тело и позволяло преодолевать километры по австрийскому лесу без одышки, но сердце сейчас заходилось как в приступе тахикардии. Потому что каждая новая запертая дверь (а это была уже пятая) словно уменьшала его шанс найти... Коридоры опустели из-за переполоха, устроенного освобожденными, и Стив мог позволить себе не прятаться: никто не сбегался на гулкое эхо его шагов. Но чем быстрее он шел, тем громче в голове звучало брошенное кем-то «но оттуда не возвращаются» и билось предательское «не успел». На глаза попалась табличка с непроизносимым словом, начинающимся на «Isolier…», и Стив тут же свернул в указанном направлении. Его ждал ничем не примечательный темный кирпичный коридор, в котором единственным источником освещения служила открытая дверь. Стив так же открыто пошел дальше и дернулся от неожиданности, когда услышал чужие шаги. Никакого укрытия, он как на ладони… но сейчас расплата за неосмотрительность ему не светила: в коридор выскочил низкий полный мужчина в шляпе и с портфелем. Глянул на Стива и дал деру. Выглядел он куда безобиднее парней со странными пушками, но все же был одним из нацистов. Стив бросился следом, но, стоило ему поравняться с дверью, он услышал знакомый голос и резко затормозил. Баки лежал на операционном столе посреди комнаты и тихо бормотал: — Сержант 3-2-5-7… Барнс… — Баки! — Стив сначала заглянул в лицо друга, чтобы убедиться, что не показалось — вот он, тот, за кем забрался в эту глушь, живой. А потом взгляд зацепился за ремни, которыми Баки пристегнули к столу. — О боже. — Толстая кожа, удерживавшая американского сержанта, легко порвалась от небольшого усилия Капитана Америки. Но Баки этого словно не заметил, все так же глядя в пустоту. — Это я, Баки. Стив. — Стив… — губы Баки тронула улыбка, а в глазах прояснилось. Но времени на полное осознание происходящего или объяснения у них явно не было. Стив уже прикидывал, справится ли его новое тело с весом Баки, если тот не сможет идти сам, — вроде должно — и как быстро они смогут передвигаться. — Вставай! — поторопил, похлопывая по плечу, и помог подняться. — Стив, — повторил Баки, уже с большей уверенностью в голосе. Стив помог другу встать и подхватил его под локти, автоматически ощупывая их и бегло оглядывая плечи, ребра, ноги: не было похоже, чтобы Баки пытали, никаких физических повреждений. Явных. Пальцы задрожали. Стив коротко сжал ладонь на затылке Баки и позволил себе неровно выдохнуть. В конце концов, минута у них была. — Я знал, что ты жив. — А я, что ты меньше, — Баки еще покачивался, но уже начинал соображать. Стив решил дать ему еще немного времени, а сам оглядел комнату в поисках чего-нибудь важного. Место совсем не походило на одиночку для провинившегося пленного, под «изолятором» здесь явно понимали иное. Стол, огромные слепящие лампы, странное оборудование, больничный запах в воздухе, а вместо одной из стен — стекло, за которым располагалось нечто, скорей всего служившее рабочим местом для того сбежавшего нациста в шляпе. А еще там висела огромная карта, в которую были воткнуты шесть здоровенных черных маркеров. Стив вглядывался в нее несколько секунд, запоминая их расположение поточнее. Осталось суметь донести эту информацию до своих. — Идем. — Стив закинул руку Баки к себе на плечо и пошел к выходу — как можно осторожнее, но все же быстро. Баки с трудом передвигал ногами, но пытался идти сам, не слишком повисая на друге. — Что с тобой случилось? Он не знал, как объяснить в двух словах. Да еще и на бегу. И когда Баки в таком состоянии, потому что разговор обещал быть обстоятельным. Так что он только отшутился: — Вступил в армию. Походка Баки становилась все тверже, и Стив отпустил его, ускоряя шаг. Они приближались к главному залу, а значит Капитану стоило идти впереди, потому что их уже могли ждать. Ноги Баки заплетались, но это не помешало ему оглядеть Стива со спины. — Было больно? — Немного. — Стив заглянул за угол: тупик, никого, надо идти дальше. — Это навсегда? — Да вроде. — впереди уже была видна лестница, и Стив повернулся, поторапливая Баки. Главный зал встретил их взрывами, сбивающими с ног. Но они должны были выбраться, потому что иначе быть просто не могло.***
Несколько дней пути до лагеря выдались тяжелыми. «Транспортер», или как там Картер назвала ту штуку, сгорел, и никакой связи со своими у Стива не осталось. Все, чем он располагал — сотня изрядно потрепанных и вымотанных солдат, поразительно прочный для театрального реквизита щит да драная куртка, которую он старался не снимать, потому что не был уверен, что ребята оценят его звездно-полосатое трико. Они узнают все — никуда не денешься от этой славы — но не сейчас. Единственным плюсом были угнанные машины. В одной из них, по счастью, оказалась еда. Остальные были забиты оружием: как обычным, так и небывало мощным, с синими энергоблоками. Это придавало уверенности, что они дойдут, что бы ни случилось. А еще у Стива был Баки. Он больше не задавал вопросов — он вообще мало говорил. Старался помогать изо всех сил, отчаянно храбрился, только иногда смотрел на Стива бесконечно долго. Слишком пристально, слишком широко распахнув глаза. Потому что если бы он дал слабину и позволил векам хоть на секунду сомкнуться, то упал бы под первым кустом от усталости. Это было видно, и Стив понятия не имел, откуда Бак берет силы идти дальше. От предложений залезть в одну из машин или хотя бы в танк Барнс упрямо отказывался. Стив мог бы приказать… и именно поэтому заткнулся. Он внезапно обнаружил, что за ним идут. Он больше не сопляк, которого в толпе и не заметят. Сотня солдат, которые раньше о нем даже не слышали, смотрели на него не просто с благодарностью за спасение, а с готовностью исполнять приказы. С готовностью идти за ним. Стиву было не по себе. А когда Баки стоял за плечом, становилось легче. Так они и добрались наконец до базы. Встретили их как героев, и, черт побери, он бы врал себе, если бы сказал, что ему не было приятно. Приятно увидеть лица агента Картер, полковника Филлипса, а еще офицеров, раньше улюлюкавших ему во время выступления. Приятно понимать, что он смог, он справился. В последнее время много было оваций и свиста, но приятно от них было впервые. Еще и Бак с этим его: «Да здравствует Капитан Америка!». И не поймешь, то ли издевается, то ли нет. — Вы же сможете их разместить? — Стив дернул подбородком в сторону усталых ребят и трофейных машин. — Наш лагерь не рассчитан на такое количество солдат, но мы что-нибудь придумаем, — улыбнулась Картер. — Хорошо. Бак, пойдем. — У тебя есть своя палатка? Хотя глупый вопрос, конечно есть, Капитан. — Главной приме всегда положена своя гримерка, — пробормотал Стив, игнорируя непонимающий взгляд Баки, и повел его к себе. Только задернув за собой тент, Бак разжал пальцы и бросил наконец винтовку, к которой прирос за эти дни. Стив с огромным удовольствием стянул с себя шлем и кинул его рядом. Снял наконец куртку. Баки не стал ничего спрашивать по поводу звезд, вряд ли он мог чему-то удивиться после того, как Красный Череп снял при нем свое лицо. Или он уже просто спал стоя. — Тебе стоит отдохнуть. — Стив слегка подтолкнул друга к спальнику. — Ты еще никогда не был настолько прав. — Баки рухнул, не раздеваясь, отрубившись раньше, чем его голова коснулась импровизированной подушки из одежды. Стив привел себя в порядок: выкинул останки куртки, смыл гарь с лица, переоделся в более легкую и неприметную одежду. И сел ждать. Никто не искал Капитана, понимая, что ему нужен отдых. А он не чувствовал усталости, по крайней мере физической. То ли сыворотка Эрскина делала свое дело, то ли Капитан Америка внутри все еще не осознал, что уже можно расслабиться — все в безопасности. Стив не знал причины, но он не хотел ни спать, ни даже прилечь, поэтому просто сидел и смотрел на Баки, который беззаветно дрых, прижавшись грязной щекой к мешку со Стивовым шмотьем.***
— О, Стив, ты здесь... — Баки сонно протер глаза и сел. — Это же моя палатка. — Ну… да. — Бак вытянул ноги, потянулся и огляделся. Задержал взгляд на щите и на огромных сапогах Стива, стоявших в углу. — Ты как себя чувствуешь? — Ничего. Голова немного кружится… ай, пустяки. Мне намного лучше, Стив. Спасибо. Стив осторожно улыбнулся. У него было много вопросов к Баки, еще больше хотелось сказать, но заговорить не получалось. Баки из тех друзей, с которыми начинаешь разговор с ходу, словно и не расставался, но сегодня Стив понятия не имел, как подступиться, и потому молчал. Впрочем Баки не был бы собой, если бы не улыбнулся хитрюще и не начал первым. Он подвинулся и показал глазами на место рядом с собой: — Эй, сопляк, рассказывай давай. Стив пересел и тоже вытянул ноги. Почесал затылок. — Не знаю, с чего начать, Бак… — С самого начала и в подробностях, — Баки бесцеремонно закинул руку на друга и обнял его. Стив почувствовал облегчение. В палатке запахло Бруклином, а слова сразу нашлись сами: — Помнишь выставку Старка? Там еще был призывной пункт, и я пошел туда. — Конечно, — Баки невесело усмехнулся. — Ты не мог пройти мимо. — Меня признали годным. — У них глаза на заднице, или ты так преобразился еще до врачебного осмотра? — Все сложнее, Бак. Я познакомился с врачом… не совсем врачом. Скорее ученым. Немец, из тех, кто бежал из Германии от гитлеровского строя. Его звали Авраам Эрскин. Он и признал меня годным, но не для того, чтобы отправить на фронт. Я попал в странный отряд под руководством полковника Честера Филлипса и агента Пегги Картер. — А она-то что здесь делает? — Просто идет война, а британцы — союзники. Стив посмотрел в потолок. — Угу, — саркастично откликнулся Баки. — И тот проект, ради которого был набран наш отряд — совместный. Не просто военный, а научно-военный. Они хотели создать суперсолдата, Бак. Эрскин изобрел сыворотку, которая под действием аппарата Старка превращает обычного человека в… — Гору мышц? — Баки сжал ладонь на плече Стива, ощупал трицепс. — Типа того. — Эксперимент удался, как я вижу? — Да, но доктор Эрскин… его убили. Среди присутствовавших был предатель. Человек из ГИДРы. Эрскин погиб и унес секрет своей сыворотки в могилу. — Так ты теперь «Капитан Америка», да? — Баки пытался говорить язвительно, но глаза его выдавали — слишком восторженно он смотрел на Стива. — Ты еще половины не знаешь. Самое поганое началось потом. Чиновники решили, что от одного суперсолдата толку мало. Они ждали армию, а получили издевательское напоминание о том, чего лишились. И решили, что лучшее применение для меня, — это… — Стив дотянулся до завалившейся за подушку скомканной афиши и протянул Баки, — давать Гитлеру по морде. По вечерам и выходным, с девочками на подтанцовке. Баки развернул мятый листок. На его лице недоверие мешалось с неприязнью. — Да ты издеваешься. — Нет, Бак. Я был цирковой обезьянкой. Снимался в идиотских фильмах, ездил с гастролями. — Но зачем? — Детям нравилось. И пожертвования на военные нужды многократно росли. А потом кому-то пришла в голову гениальная мысль отправить меня выступать на фронт. Для поднятия боевого духа. Боже, Бак… ты бы видел их лица. Они презирали меня. Им было мерзко и смешно. И ведь они были правы, я сам себя презирал. Оказалось, что и Пегги здесь. Тошно и стыдно было ее видеть. Знаешь, она ведь сама стала для меня символом моего несбывшегося. Они с доктором Эрскином верили в меня, дали то, о чем я и не мечтал... и она надеялась на проект, надеялась на меня, а я у нее на глазах по сцене в трико скакал, пока машины подвозили раненых парней с передовой. — Стив прикрыл глаза. — А потом я узнал, что случилось с 107-м пехотным, и понял, что обманываю себя. Что я могу и должен пойти. Пегги поддержала. Старк помог. А дальше ты знаешь. — Поверить не могу. — Баки снова скомкал афишу и уронил себе под ноги. — Я, дурак, так радовался, когда мы попали в мясорубку под Аццано, потому что думал только о том, как хорошо, что ты дома, в Бруклине. — А я в этот момент мотоциклы по сцене таскал. Но неважно, что там со мной было. Мы вернулись. Ты здесь. Живой. И еще сотня человек. И база ГИДРы сожжена. Я… я, кажется, только сейчас начинаю понимать, что произошло. Когда я туда пошел за тобой, у меня была одна цель, я верил в себя, шел к ней. Не было времени думать… и только сейчас понимаю, что мог тебя потерять, Бак. По спине пробежала дрожь, но Баки похлопал Стива по плечу, отвлекая, и вдруг неожиданно сам отвернулся, заговорив тише: — Зачем они там нас держали, Стив? — А ты не знаешь? Я думал, ты расскажешь. — Нет, Стив, прости, я ничего не помню толком. Мне… мне что-то кололи. — «Сыворотку правды», яды? — Может быть. Но они меня не допрашивали толком. Я не помню, что там происходило. Лучше бы нас перестреляли, как остальных. — Не говори так. — Стив, мы считали, что война — благородное дело. Что мы герои, спасающие мир. Мы знали, что это опасность и риск, но все мы ехали стрелять немцев или умирать за своих. А оказались крысами в клетках на непонятной базе. Их оружие… никогда такого раньше не видел. Под Аццано нас просто размазали. — На базе его было много. Ты что-нибудь про него слышал? Видел? — Когда нас только приволокли, я видел, что они грузили пушки и энергоблоки и отвозили большими партиями куда-то. Но больше ничего, у меня все как в тумане, прости. — Хей, все в порядке. — Стив улыбнулся Баки и ободряюще приобнял за плечи, слегка тряхнув: — Ты ничего не должен. — Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня в изолятор забрали, — голос Баки стал ниже, — но я уже успел себя похоронить. Попрощался мысленно с сослуживцами, семьей… с тобой. Я не всегда был в себе, но когда сознание возвращалось… Я читал, что перед смертью вся жизнь перед глазами пролетает — полная чушь. Наоборот. Столько глупостей в жизни натворил, тратил время неизвестно на что, а самого важного не сделал. Только об этом несделанном и жалеешь, когда умираешь. — Ну, Бак, у тебя есть второй шанс, — широко улыбнулся Стив. — Да. — Баки сжал кулаки. — Да, Стив, есть. — Он резко подался вперед и сгреб Стива в объятия, вжимаясь поцелуем прямо в губы. Тридцать секунд не дыша. — Баки… Баки убрал руки и отвернулся, смотря прямо перед собой. Он сидел ссутулившись и опустив голову и явно собирался что-то ответить, но Стив бы не выдержал разговора. — Бак, я обещал полковнику Филлипсу подойти вечером, я уже опаздываю. — Да, конечно. Стив быстро встал, одергивая рубашку, словно она измялась. — Может быть, пока сходишь… ты, наверное, хочешь… привести себя в порядок, перекусить, с ребятами поболтать. — Да-да, ты прав.***
— Я говорил с полковником. Помнишь, в изоляторе, где я тебя нашел, на стене висела карта? — Нет, Стив, это воспоминание сгорело вместе с базой. — Бак дернул подбородком. — Эта карта очень важна? — Я запомнил достаточно, — успокаивающе улыбнулся Стив. — Там были отмечены еще шесть баз ГИДРы. Филлипс хочет, чтобы Капитан Америка зачистил их. — Занятие поприятней канкана. — Несравнимо, — фыркнул Стив. — Но мне нужна команда. Я уже поднабрал некоторых, но мне нужен лучший снайпер, какого я знаю. Ты пойдешь со мной? — Шутишь? Я тебя одного никуда не отпущу. — Отлично. — Стив положил руку на плечо Баки, и тот широко улыбнулся. Он явно ожил и больше не собирался на тот свет. Команда бравых бойцов не может воевать с целой армией, но сжечь все базы одну за другой они смогут лучше, чем кто-либо. Стиву иногда еще казалось, что он спит и все это: новое тело, Красный Череп, уничтожающее людей в ничто оружие, поцелуй Баки — только сон. Но с каждым новым днем Стив увязал все сильней, понимая, что происходящее реальней некуда. Они обсудят с Баки, обязательно обсудят, но потом. Сейчас не было времени даже на то, чтобы самому уложить все произошедшее в голове. Сейчас нужно было загонять Шмидта, становиться на шаг впереди. Вот когда с ним разберутся, у них будет еще вся жизнь впереди.***
Из документальной хроники. На диске пометка: «Было вырезано из официальных роликов для сохранения военно-патриотического духа, к использованию в музее также не рекомендуется, публика не заинтересована». Картинка шла полосами, звуковая дорожка шипела и потрескивала. Иногда мелькало грязное лицо Стивена Роджерса, темные ели на заднем плане, но большую часть времени на экране отображались черно-белые помехи. Хорошо, что пленку успели оцифровать раньше, чем она окончательно рассыпалась в очередном проигрывателе: слова и даже интонации вполне можно было различить. — Капитан, ваш отряд успешно устранил уже несколько немецких военно-научных баз. Вы герой! — Я просто делаю свое дело. — Прекрасная половина населения Америки думает иначе. Любая девушка мечтает стать Миссис Капитан Америка, вы еще не готовы осчастливить какую-нибудь хозяюшку, пекущую лучшие яблочные пироги? — Позвольте вас спросить, вы знаете, где мы находимся? — В Европе. — Мы с вами стоим на месте, где еще пять дней назад творился ад. Здесь шел бой. Эта земля пропитана кровью. Мой костюм пропах гарью. Я создан для войны, а мой отряд женат на ней. Нам здесь не до любви и яблочных пирогов. Я не создан для этого. Голос Стивена Роджерса резко оборвался, за треском еле различалось глухое: — Кэп, мы готовы! — Отлично, сержант, выдвигаемся. — Уберите уже свои гребаные камеры! — сержант явно быстро подошел ближе, его голос звучал в самом микрофоне. Очень рассерженный голос. — Не выражайся, Барнс, оставь их, нам пора.