В середине пути

*** Они уже довольно давно сидели на берегу реки, но никто не решался заговорить, и хотя тишина давила, никто её не нарушал. Вакана и Хияма ждали у ворот школы, словно зная, как поступят их друзья. Вакана при этом выглядел ужасно смущенным и всю дорогу не поднимал головы, пиная попадавшиеся под ноги камешки, но никто ничего ему не сказал. Даже Ания, первым желанием которого было как следует врезать их кэтчеру, махнул рукой. В конце концов, Вакана был виноват лишь в том, что высказал их общие чувства. И вот теперь они молча сидели на теплой земле, смотрели, как постепенно розовеет небо, и солнце начинает сползать к горизонту, и, хотя каждому явно было, что сказать, никто не решался заговорить первым. Микошиба методично вырывал травинки вокруг себя, Секикава время от времени потирал лоб, а Хирацука уже начал довольно громко храпеть. — Что будем делать завтра? Пойдем на тренировку? — все словно вздохнули с облегчением и повернулись к Окаде, рискнувшему-таки нарушить тишину. — Вы думаете, это он всерьез? — неуверенно спросил Секикава. — Про отстранение от тренировок до понедельника? Это ведь целых три дня и выходные. — Интересно, пожалуется ли он директору? — поддержал сомнения Юфуне. — Простите, парни, — не поднимая головы, пробормотал Вакана. — Это было глупо. Не знаю, что на меня нашло. — То же, что и обычно, — сухо сказал Микошиба, отрываясь от уничтожения травяного покрова. — Вакана, сколько можно! Помнишь, что говорил тебе сенсей? Тот, кто начинает с гнева, заканчивает покаянием. — Микошиба, — Вакана действительно выглядел виноватым, но на их капитана это не подействовало. Он выглядел ужасно рассерженным, что было явлением очень редким и непривычным. — Что? Омура-сан собирался придумать для нас программу упражнений, чтобы мы лучше тренировались. Зачем вы с Хиямой начали ему грубить? — Вообще-то это он первый начал, — Хияма выглядел не таким виноватым, как его друг. — Все у нас не так, все неправильно. А что он сказал про плакат Кавато? Или тебе это понравилось? — Нет! — перебил его Микошиба. — Эти слова сенсея всегда придавали мне силы. — А он считает это чушью! — вмешался Юфуне. — Но мы-то знаем, что это не так! — бросил через плечо Микошиба, не сводя осуждающего взгляда с Ваканы и Хиямы. — Да, мне неприятно это слышать. Но чего мы теперь добились? Омура-сан выгнал нас, и до понедельника мы не можем тренироваться. — Можно пойти на поле у моста, — подал идею Секикава. — Какая разница, где бегать и отбивать мячи. — Ты что, не понимаешь? — Микошиба, успокойся! — попытался утихомирить неожиданно разошедшегося капитана Окада. — Как я могу успокоиться! Следующее лето — наш последний шанс! После всего что было, мы не можем его лишиться. Нужно тренироваться, стараться изо всех сил! — Ну так кто тебя звал! — зло воскликнул Вакана. Его чувство вины то ли оказалось не таким глубоким, то ли наоборот, желая заглушить муки совести, он решил от защиты перейти к нападению. — Оставался бы со своим Омурой и выполнял все его правила! Он выгнал меня, это моя проблема. — Это не твоя проблема, а наша! Мы команда! И ты подвел всю команду! — Хватит! — Ания стукнул кулаком по земле. — Слушать противно! — Значит, Вакана поступил правильно? — повернулся к нему Микошиба. — Думаешь, мы не должны были уходить? — спросил Имаока, потыкав в Хирацуку, который начал выводить уж слишком громкие рулады, и тот, что-то забормотав и причмокнув губами, перевернулся на бок и затих.. Ания поморщился. — Какая теперь разница. Что сделано, то сделано. — Вас никто не заставлял уходить за мной, — повторил Вакана, но уже менее уверенно. — Да уймись ты! — Мы не могли не уйти, — сказал Шинджо, вытягивая ноги и откидываясь на траву. — Нужно держаться вместе. В любом случае. Снова наступила тишина, ребята переглядывались, Микошиба вновь принялся обрывать траву вокруг себя, видимо, запал прошел, и он выглядел подавленным. Ания смотрел на реку. Он ужасно злился на Вакану за то, что тот выкинул, и на Омуру, который смотрел на них, как на пустое место. И еще на то, что теперь они потеряют впустую несколько дней. А еще он понимал, Шинджо прав — нельзя было не уйти, они должны были держаться друг за друга, больше ничего не оставалось. Все, что у них было — это они сами и их мечта. Судя по лицам остальных, они думали примерно так же. — Мне, правда, жаль, — снова сказал Вакана. В его голосе звучало искренне раскаяние, он выглядел непривычно растерянным и даже смущенным. — Микошиба, прости, парни… Я завтра извинюсь перед Омурой, — он замолк, явно не зная, что еще сказать, и румянец расползался по его щекам. — Просто постарайся сдерживаться, — Микошиба больше не выглядел рассерженным, скорее усталым. — Нам всем трудно без сенсея. Но мы должны стараться ради Кошиена. — Как вы думаете, где Кавато? Неужели он ушел насовсем? — с затаенной надеждой спросил Секикава, но ему никто не ответил. Мысли о Кавато были слишком болезненны, слишком мучительно было вспоминать, как все было раньше, когда он был рядом, всегда готовый поддержать и приободрить. Слишком уж прошлое отличалось от их настоящего, и этот контраст заставлял все внутри сжиматься от глухой тоски. *** — Что у вас произошло? Отделившаяся от стены тень шагнула под фонарь, и Ания увидел Яги. Она держала в руках пакет, в котором по форме угадывалось несколько бутылок. На плече у нее висела тряпичная сумка, тоже чем-то забитая. Родители Яги работали, отец — управляющим в крупном супермаркете, а мать была медсестрой с вечерними и ночными сменами. Поэтому многие домашние дела оставались на Токо. Ее ответственность вызывала бесконечное восхищение родителей самого Ании, и они, особенно отец, не уставали повторять, чтобы он брал пример со своей подружки и хоть что-то делал по дому. — Ты про что? — Когда я пришла в клуб, там никого не было, он был закрыт, — Яги поправила сумку на плече, и Ания, вздохнув, забрал ее себе. Не такой уж он эгоист. — Омура выгнал нас до понедельника, — неохотно признался он, представляя реакцию свой подружки. — Как это выгнал, — Токо даже остановилась. — За что! В двух словах, стараясь не вдаваться в лишние подробности, он пересказал ей все, что случилось в раздевалке. Против его ожидания ругаться Яги не стала. Некоторое время шла молча, глядя себе под ноги. — Глупо все это, — наконец сказала она. — Что именно? Вакана? То, что мы ушли? Омура? — Все вместе. Слушай, так нельзя. Омура — не Кавато-сенсей и нянчиться с вами не станет. Он, конечно, ужасный, и Секикава... — Яги передернула плечами. — Но какой у вас выбор? — Без тебя знаю, — раздраженно ответил Ания. — Тогда не веди себя так! И не подбивай остальных! — Да я здесь вообще при чем? Это Вакана. — Ты всех увел! — А нужно было остаться? Вакана перегнул, я же не спорю. Но остаться! Ты не понимаешь, что ли? — Не кричи на меня. Я все понимаю, — тише закончила Токо. — Но если вы все время будете с ним спорить, хуже будет только вам. Кей-чан, — теперь голос Токо звучал мягко. — Ты ведь лучше других все знаешь. — Ты про что? — Про Кошиен, — серьезно сказала Токо. — Про то, какие там правила и какие строгие требования предъявляются к школам. Любая ошибка, хоть какой-то скандал. И особенно теперь, после всего того, что было. Ребята очень упрямы, но ты-то должен понимать… Ания только хмурился. Токо была права. С каждым годом требования, предъявляемые к школам, которые хотели попасть на Кошиен, становились все строже. Их репутация должна быть безупречна. Любой намек на скандал — и их отстранят. — Они слушают тебя, — продолжала между тем Токо. — Они смотрят на тебя. И это ответственность, не меньшая, чем быть капитаном. В другой раз Ания бы раздулся от гордости, все-таки он был по-своему тщеславен, и ему нравилось, что последнее слово всегда оставалось за ним. Но сейчас все было по-другому. Он разрывался между неприязнью к Омуре, своим нежеланием подчиняться и слушать, какие бы разумные вещи тот ни говорил, и здравым смыслом, который твердил, что Токо права: надо закрыть рот и слушаться, потому что, если они хотели попасть на Кошиен, выбора в общем-то и не было. Но стоило ему посмотреть в холодные глаза Омуры, услышать пренебрежение в его голосе, внутри поднималась такая волна упрямства, что перед ней отступали самые весомые доводы разума. Будь он просто строгим и требовательным — это одно, но он смотрел на них, как на пустое место, и этого Ания стерпеть не мог. — Что вы будете делать? — между тем поинтересовалась Токо. — Не знаю, — буркнул он. — Вам лучше извиниться. Ания ничего не ответил. От одной мысли об этом его начинало тошнить. Токо тоже примолкла. Видимо, поняла, что больше ничего от него не добьется, а если настаивать дальше, это только разозлит. Так они и дошли до ее дома. — Спасибо. — Угу! — Кей-чан… — Ну, — он вдруг почувствовал какую-то ужасную усталость. Утром — Секикава, вечером — Вакана. — Если хочешь, оставайся на ужин. У мамы вечерняя смена, но она приготовила карри. Обещаю, что не буду тебя поучать. Ания усмехнулся. — Я не в настроении, так что лучше домой. Мои предки больше привыкли к такому, чем твой отец. — Это как сказать, — она улыбнулась. — Тогда до завтра. — Ага!