***
Гермиона воровато оглядывалась на двери отделения, боясь, что оттуда сейчас кто-то выйдет, и это будет самый неловкий момент в её жизни. Хоть Малфой и поставил Отводящие чары на эту дверь, но ведь есть ещё и отделения ниже, по той же лестнице... Самому блондину явно было плевать на это. Он преспокойно закурил, выпуская густой дым в потолок, но окно всё же открыл. Они не смотрели друг на друга. Драко ждал, пока она скажет хоть что-то, а Грейнджер не понимала, что именно он хочет услышать. — В последний раз, когда я его видел, это он хватал тебя за руку. И тебе это явно не нравилось. — Будешь устраивать сцену ревности из-за малейшего физического контакта? — Без которого, определённо, можно было обойтись. Девушка фыркнула и развернулась к окну. Ревность ли это? Вряд ли, Малфой далеко не идиот. Ну и почему тогда он так напряжен? Почему не скажет, в чем именно проблема? — В спальне Оливера, в Хогвартсе, у его кровати до сих пор стоит колдография, где вы втроём. — Он ребёнок, Драко. Ты должен понимать. Как бы там ни было, Рон вырастил его, был его отцом. И ты не можешь... — Ты мне так и не рассказала, почему вы расстались. Тогда, в последний раз. Гермиона хлопнула ресницами, удивлённо смотря на него. Она совсем забыла об этом. — Не уверена, что хочу говорить об этом. — Это секрет? — Нет, это не секрет. Просто не самые лучшие воспоминания. Малфой кивнул, глубоко затягиваясь. — Может, мне спросить об этом у Ола? Раз его мама так тщательно скрывает от меня что-то важное. Или ты всё ещё считаешь, что я вам вообще никто, и не могу знать каких-то подробностей? Грейнджер вздохнула и покачала головой. — Хорошо. Я расскажу, но ты пообещаешь, что мы больше не станем говорить на эту тему. И никаких разборок ты не затеешь, хорошо? Мужчина кивнул, внимательно глядя на неё. — Ладно. Это произошло в Норе, на праздновании дня рождения Гарри. Мы с Роном снова начали общаться, но об этом никто не знал. Из семьи. Догадывались, наверное, но не подавали вида. Я знаю, все хотели, чтобы мы снова сошлись, и всё к этому шло. Как я узнала позже, Рон собирался в тот вечер сделать мне предложение... Даже кольцо купил. И всё шло прекрасно, праздник был чудесным. Уже под конец вечера, Рон с Олом ушли в сарай, что-то принести для Артура. Вернулись оттуда по отдельности. Оливер... На его щеке был след от пощечины. Что было дальше, я плохо помню. Я бросилась на Рона, даже пару раз заехала ему по лицу, судя по тому, как у меня болело запястье на следующий день. Меня оттащили Гарри и Джордж, и аппарировали нас с Олом домой. На следующий день я пришла в Нору, когда там не было Рона, но были все остальные Уизли. Конечно, все они были на моей стороне, а Артур был просто взбешен поступком Рона. Всё повторял, что вырастил семерых, ни разу даже близнецов не наказывал физически... Но я решила отказаться от их поддержки. Я не хотела, чтобы Рона сделали изгоем в семье, понимаешь? И я перестала с ними общаться. Со всеми. Даже с Гарри и Джинни. Грубо говоря — послала их, в ответ на предложение о помощи. И решила, что Рона больше никогда не будет в моей жизни. Так и было. Мы не виделись, даже в Министерстве — удавалось как-то не пересекаться. До тех пор, пока он не узнал, что мы с тобой... общаемся. И не пришёл тогда в мой дом. Ну ты сам видел, что было в тот раз. Вот и вся история. Драко молча слушал, почти прикончив уже вторую сигарету подряд. Он ожидал чего-то подобного, но услышать это в деталях было намного более неприятно, чем ему казалось. С большим трудом погасив в себе волну раздражения, блондин щелчком отправил оплавленный фильтр в окно, и взял Гермиону за руки. — Нечего было бояться, нужно было рассказать сразу. Какой реакции ты ждёшь? Что я поднимусь, и раскрою рыжему уроду череп? Да, такое желание имеется, но я разумный человек, Грейнджер. На тот момент я вообще был никем ни для Оливера, ни для тебя. И, наверное, не имею права ничего предъявить Уизелу за тот его поступок. Да и ты сама прекрасно с этим справилась, правда? Девушка улыбнулась и обняла его. — Ты прав, этого я и боялась. Что ты не сдержишься, и начнёшь разборки. Я даже не знаю точно, что там у них произошло. Ол сказал только, что заслужил ту пощёчину... Но я не хочу даже мысленно возвращаться туда. Это прошло. Сейчас всё по-другому. — Конечно. Забыли. Но я рад, что ты рассказала. — Потому что я не считаю, что ты нам — никто. Болван. Как вообще подумал о таком? Малфой рассмеялся, и крепко сжал её в объятиях. — Обожаю, когда ты ругаешься. Это... возбуждает. Я извращенец? — Ещё какой... Пойдём, нам нужно прорваться к Гарри.***
Вернувшись домой, Гермиона пребывала в прекрасном расположении духа. Гарри чувствовал себя хорошо, и рассказал всё, что поведал ему Рон. Девушка вспоминала, как вытягивалось лицо Малфоя по мере рассказа Поттера, и улыбалась. Блондин не мог принять так быстро, что Рон продолжал "играть за хороших парней", особенно, после всего произошедшего. Но ему ничего не оставалось, кроме как поверить в это. Они застали мальчишек в гостиной, за просмотром не совсем подходящего им по возрасту "Цвета ночи". То, как подростки увлечённо следили за происходящим на экране, заставило Драко ухмыльнулся, а Гермиона совсем не поддержала его настроения. — Интересно? — громко поинтересовалась девушка, входя в комнату. Мальчики вздрогнули от неожиданности, и резко развернулись. — Мама... — пробормотал Оливер, отчаянно краснея, — Но... Брюс Уиллис?.. Он же только в боевиках снимается! — Как видишь, не только, — сердито проворчала Грейнджер, погасив экран телевизора с пульта, — И это очевидно с самых первых минут, правда? Ол понуро кивнул, переглядываясь с Марком. Мальчик увидел, как отец еле сдерживает смех, и сам чуть улыбнулся, но вовремя заметил, что мама всё ещё наблюдает за ним, и сразу сделал очень серьёзный вид. Гермиона закатила глаза: — Ладно, хватит уже притворяться, будто тебе и в самом деле жаль. Пойдём в кабинет, позвоним Лауре. Нужно заманить эту женщину к нам, на Рождество, любыми путями. Оливер ушёл вместе с матерью, а Драко посчитал, что это самый лучший момент для разговора с Марком. — Ну что, как ты, Марк? Всё в порядке? — Спасибо, сэр, всё хорошо. Если не считать того, что я зачем-то нужен опасному убийце, так вообще замечательно... Мальчик горестно вздохнул, а Малфой лишь хмыкнул. — Знаешь, я искренне не советую тебе думать обо всём этом в таком ключе. Ты под защитой Министерства, Марк. Конечно, это не исключает опасности. Ничто её не исключает, но... Это лучшее, что может быть. Лучше давай подумаем, зачем ты можешь понадобиться мистеру Перо? Есть мысли? Уильямс, не раздумывая, отрицательно покачал головой. — Я много думал об этом, сэр. И не могу даже примерно понять, почему он хочет заполучить меня. Знаете, если этому человеку нужны деньги или типа того, то логичнее ему было бы охотиться за Олом. Ну, то есть, мисс Грейнджер и вы можете заплатить выкуп, но не мой отец. Даже если бы у него и были бы деньги, он бы не стал платить за меня. — Ты начитался маггловских детективов, не так ли? — легко улыбнулся Драко, прямо смотря на подростка, — Киднепинг — их фишка. Открою тебе секрет, парень — волшебникам в преступном мире деньги не нужны. Видишь ли, сами по себе, они — довольно редкое явление, а спрос на их услуги есть всегда. Отсюда и получаются просто дикие цены на те самые услуги. Так что, я уверен, деньги — последнее, что интересует этого человека. Нужно подумать, в чем он ищет выгоду, желая похитить тебя. И лучше тебя самого никто не может знать ответа на этот вопрос, Марк. Мальчик задумался. Не первый день он задавался этими вопросами, но так и не мог понять мотивов мистера Перо. Действительно, Марк был самым обыкновенным подростком. Из самой обычной семьи. Мама его была чистокровной, а отец — магглорожденным волшебником. Мать погибла, а папа никогда особо не интересовался сыном. Не первая подобная история в мире, но... Зачем-то же опасному преступнику понадобился именно он? Зачем? — А вы не думали, что, на самом деле, ему нужен не я, а Ол, например? — тихо спросил мальчик, посмотрев Драко в глаза. Мужчина покачал головой: — Этот вопрос отрабатывался аврорами. Видишь ли, в окружении Перо работает агент аврората. Человек, которому преступник доверяет. И сам Перо вполне открыто говорит о своих мотивах, однако, агент в них сомневается. — То есть, вы знаете, зачем я ему?! — Это только предположение. Повторюсь — опытный агент Аврората не верит ему. Но, если хочешь знать... Перо хочет заполучить тебя, и воспитать в тебе преемника своего дела. То есть, сделать своим последователем. Уильямс опешил. Такое ему в голову даже близко не приходило. — Знаешь, почему он выбрал тебя? — продолжал Малфой, будто не замечая реакции мальчика, — Он считает, что ты подходишь для воплощения его целей, потому что знает о твоей тяге к новейшей истории. И о твоём отношении к последней войне. Откуда-то ему известно, что ты не во всём считаешь правильными действия Ордена Феникса. — Но это вовсе не значит, что я бы поддержал идеи Волан-де-Морта! — возмущённо воскликнул Марк. Драко вздрогнул, и машинально схватился за левое предплечье. Эти дети... Они родились уже после победы над Тёмным Лордом. Или были совсем маленькими, и не знали подробностей. То, как свободно они произносили то самое имя, напрягало всех участников событий тех ужасных лет. — Я понимаю, — мужчина взял себя в руки, — Кстати, всё хотел поговорить с тобой об этом. Ты ведь знаешь и мою историю? Поверь, не был бы я воспитан в семье приспешников, никогда бы не допустил себе такой судьбы. Тёмный Лорд был чел... кхм, был существом, которому нельзя было существовать. Знаешь, уже будучи взрослым, я думаю об этом, и всё больше понимаю, что мне в какой-то степени даже жаль его. Несчастный ребёнок, не знавший ничьей любви. И потому он никогда не воспринимал это чувство всерьёз. И ненавидел само это слово. Нам было запрещено произносить в его присутствии любое слово, похожее или подразумевающее любовь, в любом смысле. Всем сыграло на руку то, что он не верил в любовь. Первой, огромной его ошибкой было то, что он поверил моей матери. А ведь это было тем самым, чего он боялся. Нарцисса любила меня, больше всего на свете любила. И только из-за материнской любви в тот момент она пошла на это — солгала ему в глаза. Знала, что умрёт, если обман вскроется, но сделала это. И сам Лорд... Он погиб, потому что недооценил силу материнской любви. Той, которую вложила Лили Поттер в своё последнее заклятие... Но, впрочем, об этом ты знаешь и без меня. Малфой замолчал, молчал и Марк. Он видел, как тяжело было мужчине говорить это всё. Будто он наживую вскрыл старую, гноящуюся рану. И будто бы ощущал физическую боль, говоря о том времени. — Скажи, Марк, есть ли в мире кто-то, кого ты любишь? — Оливер, — не задумываясь, произнёс мальчик, — Он мне, как брат. И мисс Гермиона, наверное... Она всегда очень добра ко мне. С тех пор, как мы подружились с Олом в Хогвартсе, она никогда не оставляла меня без подарков, ни на день рождения, ни на то же Рождество. Она приглашал меня каждый год на каникулы сюда, в их дом. На зимние обычно я соглашаюсь, а летние вынужден проводить дома. В общем, Грейнджеры для меня, как семья. Я их обоих люблю. — О чём это нам говорит? — Малфой улыбнулся, — О том, что у Перо нет шансов, даже если он попробует затащить тебя в свою игру. А насчёт Ордена... Они совершили много ошибок, это так. И многие расплатились своими жизнями за них. Но, поверь, это никогда не было сделано специально. Где-то сыграл обычный человеческий фактор, где-то — простой эффект неожиданности приводил к непоправимому. Но они всегда боролись за правильные вещи. Не стоит обвинять Орден в том, что они справлялись, как могли... — А история Гарри Поттера? Тоже какие-то факторы? — спокойно спросил Уильямс. Драко вздрогнул: — Откуда ты знаешь? То есть, что ты имеешь ввиду? Малфой знал, что истинная история Поттера не была широко известна в волшебном мире. Дамблдора было принято почитать и восхвалять, а не осуждать. — Мы с Олом долго говорили об этом, — пожал плечами мальчик, — Он рассказал мне. Поступки Альбуса Дамблдора нельзя считать только правильными, правда? Блондин вздохнул, и положил руку на плечо подростку: — Думаю, не нам с тобой судить его. Лично я считаю итогом то, что сделал Поттер. Знаешь, как зовут его среднего сына? Альбус. Альбус Северус, точнее. Это говорит многое о его отношении к двум этим людям. Так что... Можно долго рассуждать, и это даже дастся тебе легко, но... Поверь, не зная, не видя всех тех событий, ты не сможешь дать всему адекватную оценку. Я пытался, и не смог, даже учитывая то, что был там, и всё видел. Поэтому мне проще не думать об этом, только и всего. И тебе советую. Марк кивнул, и улыбнулся. Не впервые он слышал подобный совет — просто не пытаться рассуждать на эту тему. Но всегда отмахивался от них, потому что обостренное чувство справедливости не давало покоя юному волшебнику. Сейчас же, услышав мнение человека, причастного к войне больше многих других, мальчик решил послушаться этого совета. — Пойдём, сейчас в кабинете будет "шоу",— Драко встал, — Тебе понравится.***
— Но, мам... Я же даже с ней ни разу не виделся, и не разговаривал! Как я позвоню? Прям вот так?! — Прям "вот так", — Гермиона передразнила сына, и настойчиво протянула ему мобильный. — Ты звонишь не кому-то там, а своей бабушке. Пусть и троюродной. Её мать была Малфой, в вас одна кровь, Оливер. Если верить прочитанным мной за всю жизнь сотне книг о чистокровных магах-родственниках, ваше общение сложится наилучшим образом. Давай, хватит сопротивляться. Ты знаешь, кто такая Лаура Адела! Она отлично воспримет твой звонок. — Ага, как же, — пробурчал Ол, — Воспримет. А зачем ты прочитала сто книг о чистокровном родстве? — О, — шатенка виновато опустила глаза, — Ну, это было связано с твоим отцом. В смысле, с Роном. Пусть вы и не прямые родственники, но всё же, через несколько поколений. Скорее всего, он твой четвероюродный или пятиюродный дядя по линии... — Нет, пожалуйста, — простонал мальчик и разблокировал телефон, — Звоню я, звоню, только не продолжай. Гермиона усмехнулась, глядя, как сын выискивает в списке контактов имя Лауры. Что Оливер и не любил, так это разговоры о многослойных кровных связях. Всегда сбегал из-за огромного стола Уизли, если заходила эта тема — кто кому кем приходится. Это и понятно — ребёнку меньше всего хочется разбираться в подобном, особенно, если его это особо и не волнует. — Вот, Лаура, — прочитал Ол и посмотрел на мать, — Звоню? — Да. Представься, и пригласи её к нам на Рождество. Обязательно скажи, что очень хочешь познакомиться. Потом отдашь мне трубку. Мальчик кивнул, поправил упавшую на лоб платиновую прядь, и решительно нажал на кнопку вызова. В этот же момент дверь в кабинет открылась. Гермиона сразу показала Драко и Марку жестом, чтобы молчали, и снова принялась следить за мимикой сына, чтобы понимать, куда заходит разговор. — Алло? Оливер сузил глаза, прислушиваясь. — Алло? Лаура? Нет, это её сын. Здравствуйте. Трубка помолчала, потом что-то невнятно пискнула, и снова затихла. Ол улыбнулся: — Да, это я. Извините, что поздно звоню... Мы с родителями приглашаем вас к нам, отпраздновать Рождество, кхм, в кругу семьи. Трубка снова что-то заверещала, заставляя мальчика сильнее разулыбаться. — Да, я знаю. Мама рассказала. Спасибо, мне тоже не терпится познакомиться с вами. Драко молча следил за сыном. Видя его, было очевидно, что Оливер нервничает. Но по голосу сказать подобного невозможно — мальчик держался, как истинный джентльмен. И Малфой-старший почувствовал настоящий прилив гордости, наверное, впервые в жизни. Ощущать такое за своего ребёнка, который в неполные пятнадцать лет умеет идеально держать себя в руках, общается не нарочито-вежливо, а с уважением и собственным достоинством... Мужчина всё ещё не мог понять, как смог произвести на свет нечто, столь идеальное. Прекрасный внешне, наполненный позитивом внутренне, ещё и блестяще умный. Возможно, каждый родитель склонен идеализировать своё дитя, но здесь Драко был уверен — он не преувеличивал. Оливер — прекрасный ребёнок, и растёт умным, добрым и достойным человеком. Когда трубку взяла Гермиона, и тихо заговорила с Лаурой, отойдя к окну, парни вышли из кабинета. Малфой проводил их взглядом и подошёл к своей девушке. Грейнджер поняла его без слов, и переключила мобильный в режим громкой связи. Гермиона, я... Прости, пожалуйста. Мне нужно было рассказать, и я хотела... Голос Адела полился по кабинету, заставляя пару неловко улыбаться — Лаура, не оправдывайся. Всё в порядке, правда, я понимаю. — Нет, подожди, пожалуйста. Дай мне договорить. Я хочу, чтобы ты поняла. Мы с Драко долго решались на тот шаг... И я говорила ему, видят боги, говорила! Что не нужно было устраивать спектаклей, а просто рассказать тебе правду! Но, пойми, мальчик очень переживал... Он боялся, что окажется ненужным вам... Боялся, что Оливер не воспримет его, а тебе и подавно не будет нужен. И я согласилась. Прости, я просто хотела, как лучше... — Ну всё, перестань, — вклинился в речь тётки Малфой, — Лишние оправдания, правда. Она всё давно поняла, так ведь, Гермиона? — Именно так, — поспешила заговорить шатенка, испепеляюще посмотрев на мужчину, — Драко грубый, но, по сути, он сказал верно. Я давно поняла ваши причины, обоих, и ни на кого не сержусь. Это ведь и есть тот повод, из-за которого ты не хотела приезжать, Лаура? — Ну, в целом... — Вот и прекрасно, — перебила подругу Грейнджер, — Раз все всё выяснили, тогда мы ждём тебя. Завтра? — Так, — протянула Адела и зашуршала какими-то бумагами, — Завтра утром у меня интервью местному изданию... — Местному? — снова вклинился Малфой, — А где ты? — Я сейчас в Париже, — так же медленно произнесла женщина, продолжая шуршать в трубку страницами ежедневника, — В принципе, вещи я могу отправить с утра, а к вечеру аппарирую сама. Устраивает? — Чудесно! — воскликнула Гермиона и посмотрела на Драко, — Мы тогда днем всё приготовим, закупим... — Подождите секунду, у меня важный вопрос. Что любит Оливер? Что ему подарить? — Хороший вопрос... — протянула шатенка, но Малфой снова перебил её: — Он любит квиддич, просто обожает. Но тут такой момент — на каникулы он приехал не один, а со своим лучшим другом. Чтобы ты понимала, этот мальчик практически член семьи. Подробности потом, просто имей ввиду — подарков должно быть два, и примерно одинаковых. — Поняла, — деловито ответила Лаура. Гермиона задумалась, глядя на Драко. Девушку не столько удивило то, как мужчина говорил с тёткой и как та ему отвечала — строго и по факту, а то, что он вообще упомянул Марка. Это было неожиданно, но приятно. Возможно, та ругань в ресторане, свидетелем которой стал Ол, и сказанное Гермионой после, заставили блондина пересмотреть некоторые свои взгляды. И это не могло не радовать Грейнджер.***
В своей квартире Рон предпочитал ничем не заморачиваться. Питался он в ресторанах, любовниц предпочитал встречать на нейтральной территории, а уборку считал делом исключительно женским. Жизнь с Гермионой заставила его пересмотреть этот момент, но законы, продвинутые бывшей женой, касаемые домовых эльфов, заметно облегчили жизнь холостяков всей волшебной Британии. Молчаливая крохотная эльфийка приходила в его квартиру раз в неделю, быстро наводила порядок, и исчезала до следующего воскресенья, но идеальная чистота сменялась стабильным холостяковским срачем уже через сутки. Единственным местом, никогда не тронутым пылью и грязью, оставалась полка на стене в гостиной. Мужчина заколдовал её три года назад от внешнего воздействия, и с тех пор ни разу не прикасался. Только, иногда, подходил и подолгу вглядывался в стоящие на полке колдографии в рамках. Разглядывание счастливых лиц членов его бывшей семьи не приносило облегчения, но привычка смотреть на них, особенно перед сложными решениями, никуда так и не ушла. Рон понимал, что потерял их. Не сейчас, пару месяцев назад, с появлением Малфоя в их жизни; а ещё тогда, в позапрошлом году. Подняв руку на мальчика, воспитываемого Уизли с рождения, он сломал свою жизнь. Не было ни дня, чтобы Рональд не корил себя на все лады за тот свой поступок. Но ненависть к себе не помогала, и не решала проблему. В тридцать два года мужчина остался совершенно один, и прекрасно понимал, что виноват во всём сам. Ревность, невменяемая и неадекватная, убила любовь единственной женщины в его жизни. Он любил Гермиону так, что терял голову. Сама мысль о том, что его идеальная жена могла поманить пальцем любого, и он побежал бы босиком по углям за ней, сводила молодого аврора с ума. Он скандалил в те времена даже не с ней, а сам с собой — со своей собственной глупостью, неуверенностью и ревностью, но выливал это всё на неё. Понимал, что, возможно, однажды это приведёт к катастрофе, но остановиться просто не мог. И так и случилось. Он в подробностях помнил тот день, когда во время очередного скандала Гермиона повела себя не так, как обычно. Она старалась успокоить Рона, всегда уверяла его, что все эти надумки — пустые. Но те слова имели обратный эффект, даже несмотря на то, что муж верил ей. Верил, начинал чувствовать себя виноватым, и психовал ещё больше. Но в тот раз она ни в чем его не уверяла. Просто молча слушала очередные обвинения, пристально смотрела на некогда любимого супруга, и дала ему возможность уйти. Да, такое было не впервые — он действительно уходил несколько раз. Доходил до двери, но девушка начинала взывать к здравому смыслу, и Рональд оставался. А в тот раз — не начала. Молча, и слишком спокойно наблюдала, как он медленно тащит свой чемодан к двери. И позволила ему уйти, насовсем. Огромное количество алкоголя и чужих женщин в его постели доказали, какое он ничтожество на самом деле. И каждый день того ужасного, двухмесячного периода, он хотел вернуться домой. Хотел, но понимал, что его больше там не ждали. Гермиона отпустила его, но без возврата. Навсегда. Ненавидеть себя было бы сложнее, если бы Грейнджер была хоть в чем-то виновата. Но даже в то время он прекрасно понимал, как много ошибок совершил. Как много нелепых скандалов закатывал, как много пустых обвинений высказал, и как много боли доставил женщине, которую безумно любил. Сломав свою жизнь окончательно, он не имел шанса что-то исправить. Даже не заслуживал этого шанса. Как люди начинают "новую" жизнь? Нет однозначного ответа. Ситуация усложнялась тем, что Рон продолжал любить Гермиону, хоть большая часть его души кричала, что ненавидит. Хотя бы за то, что тогда, в самый последний раз, даже не попыталась остановить его. Возможно, всё бы изменилось. Возможно оба бы поняли, что этот раз — последний, и им стоило попробовать ещё один раз. В редкие минуты просветления Рон понимал, что ищет себе оправдания. Он часто делал это. Сейчас не было шанса. Не было возможности допустить хотя бы одну, самую малейшую, ошибку. Это была по-настоящему последняя ситуация, в которой Рон мог бы хоть что-то доказать бывшей жене. И если он сделает всё, как запланировал, у него будет возможность доказать Гермионе, что он не тот, кем был раньше. И будет шанс вернуть её. С этими мыслями мужчина решительно встал и направился к двери. Сейчас, когда он выйдет за пределы своей собственной Норы, начнётся дикая гонка. Эмоции внутри напоминали то, что семнадцатилетний Рон ощущал перед Битвой за Хогвартс. Но эта борьба будет сложнее. Тогда их было трое, сейчас — он совершенно один. Поддержка Гарри есть, да, но он не знал, где и как она проявится. Поэтому, положиться Уизли мог только себя. Снаружи дом выглядел заброшенным, но Рон знал — эта видимость создана для магглов, что живут в этом неблагополучном районе Лондона. Внутри двухэтажный особняк был чудесно обустроен для максимально комфортного существования. И именно это место Мистер Перо считал своим домом. Здесь сейчас Рона ждал неуловимый преступник, в окружении своих невидимых помощников. В этом было безусловное преимущество Феликса — количество его "помощников" не было известно никому, даже Рон ни разу не видел ни одного. Просто знал, что они есть, и их много. Практически уверенный, что люди действуют под заклятием Империус, а после их помощи им попросту стирают память. Уизли даже не спрашивал о них самого Феликса. Достаточно было знать, что они существуют. Внутри дома было тихо, Рона встретил только большой, пушистый кот, у которого не было имени. Перо так и называл питомца — Кот, но рыжий сразу догадался, что это книззл. Он всю жизнь терпел Живоглота, и прекрасно знал повадки этих созданий. Кот внимательно осмотрел гостя, принюхался к воздуху от двери, и решил, что вошедший не достоин его внимания. Рон усмехнулся, и направился к кабинету. Перо как будто ждал его — сидел лицом ко входу в кресле, поглаживая пальцами пузатую бутылку огневиски, стоящую на столике рядом. Мужчина улыбался так, что любой человек покрывался мурашками от холода такой улыбки, но Рональд уже привык, поэтому только скупо улыбнулся в ответ. — Мистер Уизли, — проникновенно произнёс Перо, не сводя взгляда с гостя. — Феликс, — Рон кивнул, и сел в соседнее кресло. — Вам налить? — Спасибо, откажусь. В последнее время всё чаще отказываюсь от алкоголя. Так голова работает... — Это важно, — усмехнулся преступник, — Особенно в нашей ситуации. Как поживает мистер Поттер? Рон еле сдержался, чтобы не сглотнуть моментально образовавшуюся во рту слюну — от последнего вопроса буквально веяло могильным холодом. Рыжий достал из кармана сложенный втрое пергамент и протянул мужчине. — Письмо от моей сестры, Джинни. Как только я получил его — сразу помчался в Мунго. Во-первых, Гарри при любом раскладе был и остаётся моим другом. А во-вторых, согласитесь, было бы странно, если бы я вообще не поинтересовался его состоянием? Рон отчаянно блефовал, но делал это профессионально. Письмо, наскоро написанное Джинни перед уходом из госпиталя, должно было стать доказательством для мистера Перо в правдивости слов Уизли. Так и вышло — мужчина прочитал несколько строк, и словно успокоился. — Вы совершенно правы, мистер Уизли, — уже намного мягче улыбнулся Феликс, протягивая пергамент обратно, — Это было бы странно для всех. И что же случилось с вашим другом? Здесь сказано, что он отравился... — Да, отравился, — Рон внимательно смотрел в лицо напротив, — Он думает, что проблема в несвежей еде, которую он заказал в каком-то ларьке фаст-фуда ночью, на окраине, после очередной операции. Знаете, я очень хочу надеяться, что Гарри прав в своих подозрениях... Перо встал, подошёл к окну, и с минуту задумчиво глядел на заснеженные деревья за своим домом. — Я понимаю, к чему вы клоните, Рональд. Смею вас заверить — мне нет никакой нужды причинять вред мистеру Поттеру. Аврорат пытается поймать меня уже... Сколько? Лет тридцать? Им это никогда не удастся. Сам я ещё столько же не протяну, а они явно отчаялись, и отложили моё дело на дальнюю полку... Рон с силой заставлял себя не думать о том, что само лезло в голову. Проверяет ли его Феликс? Какой стадией легилименции владеет киллер? Понимая, что игра принимает всё более крутой оборот с каждой секундой, мужчина подошёл к окну и встал рядом, лицом к Перо. — Вы правы, они вряд ли поймают вас. Особенно, сейчас, когда я ушёл. Навешивая на лицо самую мерзкую ухмылку, на которую был способен, Уизли и не понимал, какой успех его ждёт. Феликс пару секунд смотрел на собеседника абсолютно непонимающим взглядом, а потом расплылся в широчайшей улыбке: — Разумеется, с вашим уходом Аврорат понёс невосполнимые потери! Уверен, они будут жалеть об этом всё оставшееся время своего существования. Вы ужинали? Рон продолжал беседу с убийцей уже абсолютно обыденно. Такой глупый и откровенный блеф принёс неожиданные результаты — Феликс окончательно уверился в идиотизме своего "союзника" и успокоился. И это означало только одно — у них появился реальный шанс поймать его. Впервые за много лет, авроры были очень близки к мистеру Перо. Сидя в небольшой кухне за столом, Рон окончательно расслабился, и даже позволил себе полстакана сухого вина. Феликс, видя это, решил начать важный разговор, в целесообразности которого сомневался ещё сегодня днём, но не сейчас. — Рон, я решил, что заберу Марка завтра. Готовьтесь, вы мне понадобитесь в Хогвартсе. Уизли оторопел — он никак не ожидал этого разговора в такой обстановке. И тут, впервые, он почувствовал настойчивое "влезание" в свою голову чужого разума. — Как раз хотел сказать вам, — рыжий быстро взял себя в руки, максимально заблокировав собственные мысли, — Мальчика нет в школе. Он в доме Гермионы, вместе с Оливером. Она забрала обоих на каникулы. Перо будто и не заметил сказанного — он внимательно вглядывался в голубые глаза напротив, никак не выдавая, о чем думает. — А я знаю, — внезапно заговорил киллер, — Знаю уже пару дней. И всё ждал, когда вы скажете мне об этом. Спасибо, мистер Уизли. Теперь наше соглашение пришло в полную силу. Я ознакомлю вас с планом на завтра после ужина. Рон выдержал пытливый взгляд, отсалютовал своим бокалом, и на секунду позволил себе подумать о том, как теперь ему связаться с Гарри.