Не в себе

— Я терпеть не могу эти ваши кровоточащие дни, — кричал Драко из ванной комнаты, кряхтя и шипя. Он изо всех пытался правильно надеть прокладку, но ничего не получалось, он только извивался, прилипая руками к крылышкам и случайно склеивая их между собой. — Да чёрт подери! — Дай я помогу! — ворвалась в ванную комнату сама хозяйка тела в виде блондина, пока сам Малфой откинулся на унитазе в ожидании, когда же ему приклеят чертову прокладку. Через пару мгновений всё было идеально. Оба вышли оттуда: целиком одетый парень и девушка в нижнем белье. — Я в дурдоме, — прошептала Джинни, глядя на обоих из-за книги. — А ты представляешь, какого было мне, когда я очутилась в этом теле?! — громко вздохнула Грейнджер, грустно усаживаясь на собственную кровать. Драко в это время одевался. — Я и подумать не могла, что когда-либо узнаю о чем-то подобном. Какие-то сверхъестественные штуки. Как в комнате мамы Гарри, в том доме, где у нас была рождественская вечеринка.       По ногам и рукам Гермионы пробежались мурашки, она резко вцепилась в телефон, набирая что-то в интернете. Найдя то, что нужно, девушка вдруг заулыбалась, счастливо показывая найденное Драко, еле натягивающему облегающую майку. — Триггер… Что такое триггер? — удивился он, выправляя длинные волосы из-под майки и нервно их собирая в хвост. — Если брать в понятие общий смысл, то это некая причина возникновения события. То есть, у нас была какая-то причина. Мы поругались в комнате с кучей старых артефактов миссис Поттер. И этот повод — наши крики про ненависть. Помнишь? — Да я бухой был, я ничего не помню, — рявкнул он, дергая за волосы из-за неудавшегося хвостика. — А… Погоди. Это когда я тебя трахнуть хотел? В комнате со страшными картинами и статуями? — Да… Ты хотел меня там трахнуть? — удивилась Гермиона, но в ответ получила лишь размахивания руками. — Не суть важно. Лили Поттер говорила, что много из найденных штуковин могут быть заколдованы, но я с детства считал это глупостью. Это же глупости, так? Такого не бывает. — О чем ты говоришь, Малфой?! Ты, черт возьми, стоишь в одних трусах и майке, пытаясь собрать длинные волосы в хвост. И у тебя есть сиськи! И ты смеешь говорить о том, что чего-то не бывает? — вспылила Грейнджер, закатывая глаза. — Может, вам стоит разобраться за каким из артефактов стоит эта ситуация? — подала голос Джинни. — Хорошая идея. Мы туда съездим и попробуем разобраться.

***

      Ближе к двум часам дня они уже сидели в машине Малфоя, но не так, как следовало бы: «Гермиона» сидела за рулем. Доехали они без приключений, так что уже в половину третьего оказались возле входа в коттедж. Войдя, они быстро пролетели в комнату с этими артефактами, но тут же замерли. Обоим вспомнился момент ссоры, стало не по себе. Подходя к каждой картине, они извинялись, обращаясь к портрету, говорили, что всё поняли и готовы вернуться к себе в тело, а после каждого обойденного предмета пошли обратно в сторону машины. Сев так же, как и до этого, они поехали обратно в университет, где более не пересекались. На следующее утро они проснулись с великой надеждой на улучшение, но абсолютно ничего не произошло. Они по-прежнему не в себе. Через день всё повторилось, и так было всю неделю до следующих выходных. — Что нам делать-то? — говорила Грейнджер, складывая руки на коленях, аккуратно сидя на собственной кровати. На ней же чуть позади развалился Малфой, раскидав ноги в разные стороны, притом надел самые короткие шорты из всех имеющихся. — Нашла гуру всемирной информации, — закатил он глаза. — Может мы недостаточно хорошо извинились? — Нет. Дело не в этом. Триггер в нашем случае должен привнести какое-то изменение в наших жизнях. — Ничего хлеще, чем подобного рода изменения, и быть не может. Я в бабском теле, и мне ужасно плохо. А ты наверняка ни разу за всё это время не трахалась, — ныл Малфой, резко замечая разъяренный взгляд серых глаз. — Безусловно ни разу! Я не лесбиянка, чтобы с девушками что-то подобное иметь. — У тебя сейчас мой член, тебе вообще нет смысла париться. Это будет выглядеть, как обыкновенный… — Закройте эту идиотскую тему, — вдруг выпалила смущенная Джинни, прерывая Драко. Тот хмыкнул, поворачивая голову в сторону окна. Гермиона вздохнула, грустно опуская голову. Кажется, всё потеряно. Они навсегда останутся в этих телах, до конца своих дней. Ей придется всю жизнь прожить с Асторией, которая, между прочим, всё это время беспрестанно домогается до «Драко». Никакого покоя нет. — Ладно, решено. Скоро конкурс, осталось два месяца, а ты всё ещё ничего не умеешь, Малфой. Садись ровнее, начну тебя учить пению. — Будешь заставлять меня распевать ноты? Ха, смешно, — недовольно буркнул он, на что получил толчок в ляжку. После этого он моментально сел рядом с Грейнджер. — Никаких нот, голос у меня рабочий уже. Буду сразу учить песне, — заявила она. Джинни села поудобнее на кровати, откладывая учебник. «Малфой» встал с кровати, заглядывая в один из шкафов и вызволяя оттуда гитару. Юноша удивился, так как прежде не замечал там музыкальный инструмент. Достав из портфеля толстую тетрадь, Гермиона открыла её на предпоследней песне и села поудобнее, проверяя звук гитары и слегка его исправляя. — Кхм, это возможно та песня, которую ты будешь исполнять на конкурсе вместо меня, — она стала медленно перебирать по струнам, играя мелодию, так что Драко притих, слушая. Когда Гермиона приступила к пению, то и юноша, и Уизли удивились, вслушиваясь в приятный голос. Исполнив песню до конца, Грейнджер замолчала, открыв глаза, которые во время пения закрыла. — Ты как так успела развить мой голос? — удивился Малфой. — Он был таким, когда я ещё первый раз спела, — вдруг ответила девушка, так что парень замер. — У тебя у самого природный талант к пению, а ты занимаешься не пойми чем. — Очень классно! Только вот смысл песни развратный, ты точно хочешь её ставить на выступление перед всем университетом? — подала голос Джинни, на что сама конкурсантка стушевалась. — Даже не знаю. У меня есть еще одна, но я не хочу её перед всеми петь. Она не для всех ушей, скорее всего. Ну, я подумаю. Но пока буду тренировать тебя на эту, — последней фразой она обратилась к Драко, который хмыкнул. — Пробуй петь, давай.       Малфой попытался спеть, но Гермиона сразу поняла, что он берет слишком низко там, где нужно выше и наоборот. Мягко поправляя его, Грейнджер даже получала удовольствие от подобного, параллельно исполняя песню сама. Время летело очень быстро, день за днем они тренировались. Март уже вступил в свою силу, снег таял под лучами весеннего солнца, становилось теплее. С каждым новым месяцем Драко всё тяжелее переносил «кровоточащие дни» Гермионы, но терпел. Он же мужик!       Отец до сих пор не простил «Малфоя», а Нарцисса стала чаще звонить сыну, чтобы спросить, как его раны. Гермиона вежливо отвечала, что всё прошло. Всё же мать у юноши далеко не такая отвратительная, как считала изначально Грейнджер. Лишь к семнадцатому числу «Драко» поступил звонок на телефон с действительно пугающим именем «Отец». Гермиона ответила, твердым тоном произнося: — Да? — Сын. Я подумал, что ты вполне искупил свою вину под таким наказанием. И я прощаю тебя. Жду сегодня вечером в нашем поместье, будет серьёзный разговор, — после этих слов вызов был сброшен, а онемевшая Гермиона даже села на кровати, выпрямляясь и тараща глаза на Блейза. — Кто звонил? — равнодушно поинтересовался он. — Отец. Ждет вечером дома. На разговор, — отчеканила она, заставляя брюнета действительно удивиться. — Серьёзно? И ты поедешь? Завтра же у Астории вечеринка, у твоей девушки! — Да пошла она к черту, — выпалила девушка, вскакивая с места и вылетая из комнаты, лихорадочно рассматривая все комнаты в женском крыле. Залетев в нужную, она вдруг столкнулась взглядами с полуголой «Гермионой». Драко даже не прикрылся, стоя в одном нижнем белье. — У меня для тебя новость. Твой отец простил тебя, — сходу выпалила хозяйка женского тела. — Что?!