Симфония ночных кошмаров

Перед Камиджо сидела девушка. Девушка красавицей, увы, не являлась, однако было в её лице что-то завораживающее, что-то неуловимо гармоничное. Её короткие тёмные волосы были уложены аккуратной "волной" - такую причёску Камиджо видел только в фильмах. Её глаза были жирно подведены чёрной подводкой, а губы отливали сливовым, - но это смотрелось совсем не пошло, скорее необычно. Девица словно вынырнула из 20-х - казалось, она только вернулась с дансига, где лихо отплясывала чарльстон под саксофоны негров в белых пиджаках. Пиджаки очень контрастировали с их чёрной кожей и казались неуместными. Камиджо осмотрелся. Они сидели на балконе. Пузатая луна пыталась выглянуть из-за острого облака, но ей мало что удавалось. Густые заросли плюща облепили деревянную раму и неаккуратными клочьями стремились вниз. Вдали слышалось лаяние собаки, чьи-то крики и почти неслышно - музыка. Почему-то вокалист был уверен, что это не Токио. И, видимо, был уверен правильно, потому что девушка вдруг сказала: - Только что проезжали Монпарнас - там вавилонское столпотворение. Все столики у "Клеопатры" заняты. И это при том, что у них там чашка кофе стоит столько, сколько она бы стоила, если бы они её несли из Колумбии, причём пешком. Голос у неё был низкий, с хрипотцой и было очевидным, что она - курильщица со стажем. - Езжали бы на Монмартр. Там свободнее. Вдруг совсем рядом с девушкой обнаружился мужчина - явно южанин. Он был совсем молод, но у бровей уже обнаруживалась предательская складочка. Над губами его были стильные усики, а рубашка была залихватски расстёгнута у ворота. "Денди" - про себя отметил Камиджо. - Ну незнаю. Там всё равно целая куча туристов. Таких, как Юджи. Правда? Девушка обернулась к вокалисту и последний дёрнулся. Он и не знал, что люди видят его и, похоже, хорошо знают. - Что? - спросил он по-французски и девушка засмеялась. - Сразу видно, что вы иностранец. Ваш французский хорош так же, как это вино, - она указала на откупоренную бутылку, стоящую на подоконнике. Только Камиджо успел осмыслить это, безусловно, оскорбление, как на балконе появился ещё один мужчина. Он был мускулист, упитан, вихраст и морщился на луну, которая всё стыдливо выглядывала из-за облака, словно барышня из-за ширмы. Он точил старую ржавую бритву, то и дело проводя ею по кожаному истёртому поясу. "Прямо таки адский цирюльник" - снова подумал Камиджо и нервно хихикнул. Общество таких странных личностей его явно не прельщало. - Луи? - обернулась девушка к мужчине и заулыбалась. "Луи" она произнесла как "Льюи", и именно поэтому имя приобрело какой-то пошловатый оттенок, - Как там моя стрижка? - Всё будет в лучшем виде, - улыбнулся Луи и ещё раз провёл бритвой по поясу, - Только музыку включу. Он вернулся в комнату и оттуда послышалось аргентинское танго, сопровождаемое потрескиваниями и пугающими, хоть и небольшими промежутками - граммофон был старый. - Луи лучший в своём роде. Будешь самая стильная в Париже, - сказал мужчина с усами и девушка обольстительно улыбнулась. Луи вернулся на балкон. Камиджо успел заметить, что на его плечах появились старомодные подтяжки. Он смотрелся до невозможности глупо, так как рубашка была красная, в белую клетку. Луи смутно напоминал фермера. В руках он нёс небольшое ручное зеркальце, которое выблескивало в свете луны и которое он, впоследствии, вручил девушке. - Смотри и говори, как нравится. Камиджо с каждым их словом и действием удивлялся всё больше. Ситуация граничила с абсурдом - похоже, они задумали стричь девушку (или брить налысо?), ночью, в темноте, ржавой бритвой (ладно бы хоть ножницами!) да ещё и явно подвыпившие. Впрочем, последнее обстоятельство явно всё объясняло - завтра вся троица будет жалеть об этом, а мужчинки вполне могут схлопотать по шее за всю эту парикмахерскую заваруху. Вокалист усмехнулся. Он не собирался их останавливать. Девушка взяла в руки зеркальце и удовлётворённо в него посмотрелась. Она явно была довольна своим внешним видом, но по её выражению лица было видно, что она ждёт чего-нибудь более грандиозного. Мужчина в кресле рядом усмехнулся. Луи приблизился к девушке сзади и положил пальцы правой руки к правому же её глазу, а бритвой, которая всё ещё была в его руке, провёл по глазному яблоку. Крик застрял в горле Камиджо. Он с ужасом смотрел, как вылазит наружу внутренность глаза, похожая на желе, как начинает сочиться кровь, издевательски поблёскивая. Он слышал это, успевшее стать жутким, аргентинское танго и восхищённые возгласы девушки, которая продолжала смотреть в зеркало и, казалось, совсем не чувствовала боли. Камиджо вскочил на ноги. Бокал с вином, который стоял рядом с бутылкой на подоконнике, покачнулся и упал, однако не разбился. Вино мутной лужицей растеклось у ног вокалиста. Попятившись назад, Юджи случайно наступил на ножку бокала и она треснула, издав жалобный, несчастный звук. - Уже уходите, Юджи? - удивилась девушка, переводя на Камиджо здоровый ещё глаз. Тот только промычал что-то нечленораздельное и выбежал в комнату. Краем глаза он успел заметить, как острое облако прорезает полную, идеально круглую луну. Кровь перестала течь, глаз был прооперирован аккуратно и ловко. Камиджо казалось, что на самом деле всё в порядке, просто он чего-то не понимает. Девушка засмеялась. *** Камиджо проснулся. В ушах всё ещё стояло проклятое танго. На экране телевизора - море и огромный песчаный пляж, по которому ковыляли, оступаясь и падая, мужчина и женщина. Разум был затуманен, как всегда бывает спросонья. Вокалист встал, ставя фильм на паузу и подходя к столу. На нём откуда-то появились старая ржавая бритва и истёртый кожаный пояс. Хотя, вполне возможно, что они там были изначально. Камиджо, нахмурившись, взял бритву в руки и усмехнулся. Через секунду мобильный был уже у него в руках. - Хизаки? Доброго тебе вечера. Ты не занят? Хизаки ответил, что не занят. Камиджо снова усмехнулся и провёл бритвой по поясу. - Приедешь? Острое облако прорезало полную, идеально круглую луну. Хизаки засмеялся.