Когда расцветут радуги и запляшут единороги

Обнадеживать Влада Андрей пока не стал, тем более, судя по всему, тот был занят навалившейся реалью по самые уши. Они иногда только пересекались на кухне по утрам, но при посторонних только пожимали друг другу руки. Тем более все очень как-то уж подозрительно отслеживали каждое их совместное движение, особенно, если Славка задерживал ладонь Андрея в своей и подпольно проводил по внутренней стороне большим пальцем, напоминая, что ничего не забыто и все в силе. Уединиться же им просто не давали, все время кто-то влезал, то Игорь, то Олег, а то даже Федор, пошля про вкусы Владислава на всю Ивановскую. Но ниточка у Андрея все же была, и она сработала в полной мере, ему позвонила сама мама Толи. Встретились они на следующий день. Для этого Андрей трясся в рейсовом автобусе, добираясь до областной битый час. Он мог, конечно, попросить Мишку подбросить, тем более и повод был замечательный — Валечка. Но решил все же поехать один. — Толик… он не помнит многого. Но тут выдал, что знает вас, и попросил найти некого Андрея Зеленина, что живет в студенческом общежитии и учится на первом курсе географического. Алексей Филиппович подтвердил, что вы его искали и проходили с моим сыном в одно и тоже время реабилитацию в детском центре. Он мне и дал ваш номер сотового. Женщина, по сравнению с теми картинами памяти, что ему тогда показал Анатолий, сильно осунулась и постарела, но это была точно она. — Вы не пугайтесь, он еще подключен частично к приборам, но уже может говорить. И идет на поправку, врачи считают это настоящим чудом, — мама Толика представилась просто Ларисой, и когда он переспросил ее отчество, только отрицательно мотнула головой, мол, этого не нужно. — И хотя мозг восстановился после травмы, но процент того, что он очнется, был очень низок. — Толя рассказывал мне про свою тетю Тамару и Севастополь, как вы обещали его свозить на море и показать настоящие военные корабли, — вспомнил Андрей и, увидев, как женщина вытирает слезу из печальных глаз, извинился. — Простите, я не хотел. — Да ничего, просто сам Толик это не помнит. И вы мне напомнили наши бывшие несостоявшиеся планы. Теперь я более чем уверена, что он и правда был вашим другом, прошу… — теперь его пропустили в палату к тому, кто наконец-то приобрел свое утерянное тело или душу, став единым. И, улыбнувшись своему полулежащему сыну, оставили наедине со словами: — Вы тут пообщайтесь, а я схожу в буфет поем. Андрей подошел к лежащему, что его отслеживал удивленными распахнутыми во всю ширь глазищами, и скромно присел на стул рядом с кроватью. — Ну, и как я выгляжу? — голос был хриплым, Толька ворочал языком еле-еле. Волосы ему пока не подстригли, отчего сходства того задорного пацана с мячиком и этого иссушенного болезнью было проследить трудно. — Откровенно? Не фонтан. — Ага, и я того же мнения. Спасибо, что пришел. До последнего думал, что воспоминание о тебе, мертвом псе и прочем… это мои больные глюки. — Знаешь… про глюки, это я думал, что ты самый что ни на есть глюк или привидение. Толька хрипло заржал: — Ну да, здорово, наверное, тебя достал. Но я ни о чем не жалею. Как Лайк? — Он ко мне не приходил. — Так позови, ему одиноко, уж поверь. — Ты мне скажи, как пользоваться этими твоими чёртовыми радугами. Я вообще думал, что у меня совсем крыша того — ту-ту, когда два придурка в тельняшках полезли из зеркал своими окровавленными граблями. — Не смеши меня, — еле отдышались после следующего приступа смеха. — Мне пока трудно смеяться, вся гортань горит после трубок, да и легкие работают вяло. А по поводу радуг, их нужно просто представить на стене, вот и все. — Вот так просто представить? Я думал, их надо выдавить из себя силой воли. — Ну, это ж не дерьмо, — еле справлялись от хохота со своим языком, а потом, успокоившись, воззрился на Андрея. — Спрашивай, ты ведь ради Стаськи пришел сюда. Это отрезвило, если даже Толька не помнил что-то из прошлой жизни, то из потусторонней похоже не забыл совершенно. — Ты сказал, что он иной, не дух умершего и не такой, как ты — потерявшаяся душа. Тогда кто он? — Ты разве еще не догадался? — скривили губы, а потом через промежуток времени продолжили, все же встряска смехом давала о себе знать, Толька уставал прямо на глазах. — Сам подумай. Наташка была умершей, ее тело было в этом мире, но уже не живым, а я блуждал во тьме, пока мое тело было подключено к аппаратуре… — Не понимаю, так где тело Станислава? — прошептал запутавшийся Андрей, смотря на ослабевшего Анатолия. — Оно там, за гранью, вместе с ним, поэтому он и иной. — Как это? — Просто другой с силой, похожей на твою, провел его через запечатанные врата, взломав их. — Илья… — догнал тогда Андрей. — Я, честно, думал поначалу, что тогда ты говорил о Славке, когда показал мне траншею. Потом решил, что ты упоминал Наталью, которую в ней нашли. — Нет, я говорил про Илью, — слабость накатывала на Толика, и он даже на пару минут отключился, а когда пришел в себя, Андрей засобирался, обещая, что придет потом. — Надо сейчас, боюсь, что в следующий раз… я тебя просто не узнаю. Я чувствую это, не спрашивай почему и как, я не отвечу, — Толька снова сделал перерыв, а потом продолжил. — Вот расскажу все… что ты захочешь, и забуду напрочь свою паранормальную жизнь. Без этого я не смогу дальше двигаться, жить, дышать, любить, быть с мамой. — Хорошо, ты знаешь, как он протащил Славку вместе с телом за грань? — Ты уже догадался, не отрицай… — бессильно прикусили свою губу. — Зеркала? — Да. — Где? — На месте выхода древней силы. — Как мне его вернуть в наш мир? — Это сложнее, Илья уже мертв, даже если ты найдешь его дух, он не сможет вернуть Славку обратно. А по законам того плана может вернуть только тот — кто отправил, или… Тольку снова рубануло и, судя по глубокому дыханию, надолго. — Ну как, поговорили? — Лариса с озабоченным лицом заглянула в палату. — Да, но он очень слаб и уснул. — Поверь, он куда сильнее, чем в первые дни, — заверили бодро друга сына. — Я, наверное, приду в следующий раз, — начал было Андрей, как Толька снова очнулся и недоуменно воззрился на него непонимающе, хрипя: — А ты вообще кто? — Андрей Зеленин, мы только что говорили, вспоминали пса Лайка, наших общих знакомых… Стаську, Илью… разве ты забыл? — опешил Андрюха, подспудно понимая, что это все и второго раза не будет. — Я тебя не знаю… — ответили насуплено и Андрею ничего не оставалось, как извиниться перед изумленной Ларисой и удалиться из жизни радужного Толика насовсем. *** Мама Толика еще пару раз ему звонила, извинялась, что вытащила в такую даль, а ее сын забыл своего закадычного друга. «Он вспомнит. Ведь Севастополь вспомнил и тетю Тамару, и тебя тогда назвал, надо только подождать», — заверяли радостно в трубку. «Это конец», — думал про себя Андрей, хотя Ларисе конечно говорил противоположное, что он конечно же верит, конечно к Тольке вернется память. Но в душе окончательно понимал, жизнь брала свое. Анатолий его не обманул по поводу своих ощущений и полностью забыл время своих блужданий на другой стороне, пока его тело находилось в коме. Славку получилось выцепить вечером в пятницу, Игорь сбежал до очередной юбки. На кухне квасил походу весь этаж из тех, кто не укатил до мамок и папок, и Федор, как тамада, заруливал туда каждого, даже с соседних. Как только все паразиты сгинули, этот громила вернулся к старому, оказавшись довольно компанейским и веселым — центром любой заварушки, особенно сдобренных спиртным и украшенных зажигательными девицами. Девочки, кстати, тоже прилагались в количестве пяти штук. Так что пацаны отрывались по полной, распуская перед слабым полом свои расписные под хохлому хвосты. Андрей потусил с ними недолго, просто отметился, чтобы все видели, что он тоже был тут, а потом, увидев промелькнувшего из душевых Славку, просочился за ним. Владислав явно не был любителем таких сборищ. Он протопал к себе, не глядя даже в сторону кухонного гвала, но когда замешкался у дверей, повернувшись, был приятно удивлен идущему за его спиной улыбающемуся Андрею. Просто один протянул руку и другой сжал ее в полыхающей своей. И Андрея утянули в комнату, тщательно запирая дверь в случае непредвиденных гостей или случайного появления второго хозяина. — Скучал? — Очень. — Как аврал? — Немного разгреб. Они целовались запойно, словно оба сорвались и не могли остановиться. Пытаясь каждый отвоевать лидерство, поочередно впечатывая друг дружку в стену, а потом рухнув на глухо охнувшую полуторку. — Пиздец как жарко, — Славка стянул с себя свитер через уши вместе с рубашкой прямо на пол, туда же полетела футболка Андрея. Они крутились на пятачке, наматывая на себя покрывало то одним концом, то другим, оба прекрасно понимая, что хотят ведущую активную роль, и не уступая друг другу. Кончилось тем… что просто стало невмочь, Славка вжикнул ширинку у себя, приспуская себе штаны спереди, потом помог выпростать зажатый налитый член Андрею. Древки тыкались друг в друга, иногда волной вздрагивая от остроты возбуждения. Губы не отлипали ни на секунду, целоваться нравилось обоим. — Дрочка? — отлип на секунду от рта Славки Андрей, предлагая беспроигрышный вариант, устраивающий на данном этапе и того, и другого. — Давай, — собрали напряженные члены в один кулак и, поймав одну из рук Андрея, накрыли сверху, — помогай… мне… — Ага-а-а-а… Пот катился градом, стало душно, словно в парилке, пространство сузилось до граней кровати. Монотонные движения рук, серьезные взгляды, пронизывающие, не отрывающиеся, заглядывающие прямо в душу. Славка раскрывает рот, охает призывно, громко, Андрей накрывает его своим, гасит их звуки страсти, но тут же практически сам в немом крике широко распахивает саднившие губы. Оргазм накрывает их вместе общей волной, и они, одновременно пачкая свои ноющие от напряжения руки, кончают, жадно захлебываясь друг другом. После молча лежат рядом, крепко впиваясь руками, смотрят на блеклый потолок и гуляющие по нему тени от деревьев за окном. Даже здесь слышно, как парни раскрутили девчонок спеть, и теперь те выводят громко пьяными голосами мартовских кошек. Звуки рикошетят по коридору, распространяясь по всему этажу. — Твой брат жив, — начинает Андрей. Он чувствует, как Славка жмется к нему еще сильнее. — Но есть загвоздка, он за гранью вместе с телом. И вытащить его походу оттуда может только Илья, а он уже мертв. Влад не отталкивает Андрея от таких жестких слов, наоборот сильнее тянет на себя: — Ты же его… любишь, да не меньше, чем я? «Любишь» громко сказано, что же Андрей испытывает к тому Славке, что застрял за гранью. Что это? Привязанность, желание, жалость, ответственность… Все вместе, по отдельности? Как это охарактеризовать? Но точно то, что Стасик ему небезразличен. И он согласно кивает внимательным прошивающим зеленью влажным глазам. Врать им он не может, чтобы ни испытывал, но бросить второго близнеца Андрей на произвол судьбы однозначно не способен. Влад улыбается ему, как даун от счастья, а потом тихо шепчет: — Я тебе верю, ты найдешь выход. И я помогу тебе всем… чем смогу. Обещаю. Они засыпают в обнимку, проваливаясь без сновидений, впервые за весь этот период Андрей спит, как младенец, а утром их будит Игорь, вламываясь в запертую в кои-то веки изнутри на крепкую щеколду дверь.