Найди меня, если сможешь

Казалось бы, время бесконечно. Оно идет своим чередом: постоянно разматывает веретено событий. Оно бежит и бежит вперед, иногда заставляя нас остановиться, оглядеться по сторонам, чтобы осознать, через что мы прошли, чтобы сейчас быть теми, кем мы являемся, чтобы сейчас стоять здесь, где мы остановились. Однако соблазн слишком велик: взглянул направо — взглянул налево, бросил кроткий взгляд назад… Зацепился за кусочек прошлого и уже не смог его отпустить. Почувствовал волю и через силу пробрался сквозь туманную завесу будущего.Понял, что не стоило. Расстроился. Забил ржавыми гвоздями дыру, которую проделал. Не помогло. — Если ты сейчас же не поднимешь свою задницу с дивана, клянусь, — объявил из коридора Тайлер, заметно повысив голос, — клянусь, что ты не получишь свой чертов ужин. — Не очень-то и хотелось, — лениво потягиваясь на месте, пробубнил Джош. — И завтра тоже. — Перебьюсь. От твоих кулинарных способностей меня уже тошнит, — без лишней скромности солгал Джош, ожидая ответной реакции мужа, которая удовлетворила бы его самолюбие. — А меня от тебя. Хлопок. За пару лет подобных выходок дверные петли довольно-таки сильно расшатались, поэтому в этот раз они чуть не вылетели вместе с дверью, от чего Джош соскочил с места так же резко, как и рыжий клубок шерсти, до этого спящий на соседнем кресле, в переполохе кинулся в другой угол комнаты, спрятался под кофейным столиком и поджал ушки. Второй хлопок. Но уже от удара кулаком об стену в коридоре. Костяшки пальцев начали кровоточить. Сказать, что Джош был в ярости — сказать ровным счетом ничего. Но, скорее, это была вовсе не ярость, а нечто среднее между злостью и отчаянием, которое настолько сильно засело в каждом сантиметре квартиры, в каждой пылинке и в каждом глотке воздуха, что сильнейшим образом пробирало до костей и плавно стало частью каждого из парней. Поэтому постепенно подобные сцены стали обыденным делом — нашлась бы только причина, даже если и вовсе незначительная на первый взгляд. Однако. Незначительных причин не существует. Существуют лишь недосказанность и усталость, которые, переплетаясь с ложью, создают отличное трио, разрушающее все. Даже то, что, казалось бы, вечно. Кот еще сильнее прижал ушки и, кажется, решил, что выходить из своего убежища сегодня опасно. — Вот что с ним не так, — прошипел сквозь слегка приоткрытые губы Дан, когда стал рыться в тумбочке в поисках упаковки пластырей. В этот момент Джош явно думал о том, насколько сильно его все достало и насколько сильно он заебался от рутины, в которую превратилась их с Тайлером жизнь. Работа, дом, выходные, которые они стали все чаще проводить порознь, и снова все по кругу. Понедельники сменяют понедельники, вторники — вторники, — ничего не меняется, и это угнетает сильнее, чем пусть и старые, но теплые воспоминания, которые почему-то вдруг всплывают в сознании, когда тебя разъедает от злости и твоя рука болит не столько от повреждения мягких тканей, сколько от осознания своего поступка. «Ты обыкновенное дерьмо, Джош», — бесконечно долго крутилось в голове, когда тот промывал ранки под струей воды, а Оливер вопросительно поглядывал на него из коридора. Джош мог поклясться, что даже чертов кот испытывает к нему отвращение. По крайней мере, он чувствовал это и был совершенно не удивлен. — Только не говори, что и ты устал от этого, — обращаясь к коту, начал он. — Наверное, думаешь, что я полный идиот, раз веду себя как уебок последний? — посмеялся сквозь проскальзывающую ухмылку, заклеил ранки и присел на корточки, — потому что я и есть уебок последний. Ты прав, Олли. Безынициативные стеклянные глаза кота смотрели на Джоша с той же предвзятостью и отречением, что и глаза людей, что отражались в его собственных зрачках. — Подумать только! — спокойная речь парня перешла на истерический смешок, — я бы мог сейчас заниматься всем, чем угодно, но я разговариваю с котом. Оливер, словно понимая, что речь идет о нем, привстал и лениво побрел на кухню, оставив Джоша одного со своими мыслями. Упущенные мгновения, потерянные во времени улыбки и не дошедшие до адресатов письма, — все это крутилось в голове, не отпускало, заставляло сожалеть о том, чего не было и чего быть не должно. Тогда Джош скатился по кафельной стене на холодный пол ванной комнаты, неосознанно потер костяшки пальцев и закрыл глаза, надеясь, что как только он их откроет, все будет как пару лет назад: его ждут вечером дома с кружкой горячего кофе и с фильмом, на который ни он, ни Тайлер, полностью поглощенные друг другом, все равно не собирались обращать внимание. Но, открыв глаза, изменений Джош не заметил никаких: посмотрев в зеркало, он наверняка бы увидел все того же жалкого тридцатилетнего идиота, за спиной которого кроме разваливающихся отношений с мужем ничего не стоит: ни хорошей работы, ни друзей, ни ребенка, о котором они оба мечтали. Ничего. К слову, Джош так бы и продолжил несвойственные ему самокопания, если бы не вибрация, пробегающая по полу. Было понятно — звонил телефон. Тогда мужчина лениво встал с места и пошел на источник звука. И даже совсем не удивился, когда обнаружил, что телефон звонил не его, а Тайлера. Если честно, то сегодняшнее утро, которое началось уже после двух часов дня, не задалось у них обоих: Тайлер пролил горячий кофе на свежевыглаженные брюки, а Джош так и не ложился спать, всю ночь играя в приставку. Поэтому не мудрено, почему второй попал под раздачу, а первый, вылетев в истерике из дома, забыл, по обыкновению, не только свой утренний поцелуй, но и телефон. Однако без такого поцелуя обходилось практически каждое его утро на протяжении пары последних месяцев, а забыть телефон для Тайлера было сравнимо катастрофе. И Джош это знал. На дисплее высветилось «Мистер Бишоп». И его Джош знал тоже. Во всяком случае, из рассказов Тайлера по типу «эта сволочь считает меня своей собачкой на побегушках» и «он чаще смотрит на мою задницу, чем на отчеты». Желания и права отвечать на звонок Джош за собой не чувствовал, — тем более сегодня, — поэтому, сложив руки на груди, он наблюдал, как телефон мало по малу скатывался к краю тумбочки.Удостоверившись, что звонок прекратился, он еще какое-то время находился в прострации, пока не осознал: если звонит босс, то это что-то важное… Наверное, подумал Джош, так оно и было, раз через пару секунд телефон вновь начал вибрировать и на дисплее высветилось то же самое имя. Телефон свалился на пол и продолжил по нему кататься — Джош осознал, что Тайлер, судя по всему, не добрался до работы. Тогда он снял с вешалки первую попавшуюся куртку, поднял с пола телефон и в чем был, выбежал из квартиры. На часах было около четырех, накрапывал дождь и в воздухе стоял такой привычный для этого города смог. Идти, не зная куда. Искать то, не зная что. И сказать то, что ты должен. Нечто подобное крутилось у Джоша в голове, когда он, перепрыгивая через лужи, не вынимал рук из карманов промокшей куртки. Ему казалось, что держа телефон Тайлера в руке, он хватается за ту ниточку, что разделяла их, размотавшись из клубка. И сейчас, хватаясь за последний шанс, Джош боялся. Он боялся потерять того, кто последние несколько лет своим присутствием в его жизни заполняет дыру, которая образовалась в его сердце еще в те времена, когда единственным человеком, на кого он мог положиться и кому он мог довериться, был он сам. Он боялся потерять того, кто дал ему то, что никто дать не мог — семью. Семью, любовь и внимание. Осознавать значимость кого-то в своей жизни всегда сложно. И, чертовски обидно, когда это осознание приходит слишком поздно. То самое «слишком поздно» начинало скрести в душе, от чего на глаза набегали слезы. В голове крутились парочка мест, куда бы мог пойти Тайлер: он не был фанатом шумных заведений и часто проводил вечера в небольших барах в паре кварталов от дома, рядом со своим офисом. А после он не спеша шел пешком домой, считая, что это время ему необходимо на «подумать». Дожидаясь такими вечерами Тайлера с работы, когда их рабочие дни совпадали, Джош поначалу пытался игнорировать тот факт, что его отказывались просвещать в личные дела, а потому он злился и всегда был раздражен, когда домой возвращался его муж. Но со временем все сгладилось: теперь раздраженными они были оба, так как вечерами после работы в барах стал засиживаться и Джош. Этим вечером Джош успел заглянуть в три бара и в две кофейни в районе офиса Тайлера. Однако эта прогулка под дождем кроме промокшей одежды и насморка ему ничего не дала. Ему казалось, что он самостоятельно отказывается от предоставленного ему шанса, что все это бессмысленно и единственный выход для него сейчас — пойти домой и надеяться. Просто надеяться, что клубок не размотался еще сильнее. Но оказалось, что он запутался в нитке. И Тайлер тоже. Потому что первыми, что заметил Джош по возвращении домой, были мокрые кроссовки Тайлера в прихожей. — Джош? — доносилось из спальни, — это ты? Довольный, видимо накормленный, кот показался в коридоре, безэмоционально глянул на Джоша и скрылся в спальне. — Погода сегодня отвратительная, — продолжил Тайлер. — Ты не промок? Потому что я вымок до нитки. Еще и телефон где-то оставил, видимо выпал из кармана. Ужасный день. — Я заказал пиццу, — будничный тоном добавил он. А затем и сам показался в коридоре. — Ты же не против? — Джош? — Тайлер показался из спальни. — Хей, Джош.? Было сложно понять, это слезы или капли дождя стекали по щекам Джоша. Его абсолютно пустой и между тем уставший взгляд и дрожащие губы заставили Тайлера испугаться. — Что случилось? — он подошел вплотную и осторожно коснулся щетинистой щеки мужа. А когда почувствовал, как тот поддался вперед на его касание, стал слегка ее поглаживать. — Джош? Но ответа он так и не дождался, потому что слезы сдержать он не смог уже сам. Им обоим стало понятно без слов, в чем причина тишины, которая застала их врасплох. — Я идиот, Тай, — притянув мужа к себе и жадно его обняв, пробубнил Джош, когда тот, потирая глаза, вдруг расплакался. — Идиот… — Я тоже, — опаляя теплым дыханием шею Джоша, прошептал Тайлер, обхватив руками его талию. — Я ненавижу, когда ты плачешь, — зарывшись носом в волосы Тайлера, признался Джош, — я не достоин твоих слез, поэтому, пожалуйста, — снова перейдя на шепот, он добавил: — впредь плачь только от счастья? — Идиот, — прижавшись еще сильнее к мокрому торсу Джоша, Тайлер вытянул из себя небольшой смешок сквозь слезы. — Ты не видишь, что это итак слезы счастья? — он нежно коснулся губами подбородка мужа, а затем добавил: — Может, примем ванну вместе? Ты весь промок. После этого дня Джош еще пару дней провалялся в постели с температурой, а Тайлер решил устроить себе по этому поводу мини-отпуск и, не отходя от мужа два дня ни на шаг, получил крупный нагоняй от начальства. Потому что никакой нагоняй так не страшен, как в один день вдруг осознать, что ты мог потерять то, за что боролся, и то, что ты любишь больше всего на свете — семью в лице человека, который каждое утро просыпается вместе с тобой на соседней подушке и дарит тебе самую очаровательную улыбку из всех, что тебе когда-либо дарили. Улыбку, ради которой стоит продолжать жить.