Лучшее на десерт

MAALA — Lose Your Love

      «Хлам. Бред полнейший. Нет, я не понимаю: зачем это вообще нужно?.. А это вообще нормально, дарить такое парню?!»       Юный мафиози испытывал полнейшее недоумение и отвращение, открывая одну за другой коробки с подарками на своё восемнадцатилетие.       В такой прекрасный, как казалось, день юноша надеялся лишь на то, что никто не будет его трогать, просто выдав нормальный выходной без тренировок и невероятно важных, по мнению босса, дел. Чуя, конечно, сделает всё, что прикажет Огай, из уважения к нему и верности мафии, но если просить никто не будет… Можно без всяких угрызений совести провалять дурака в своей квартире, которую Мори выделил парню к этому дню рождения.       До этого Накахара жил в большом штабе мафии, содержащем в себе и комнаты для молодых, подающих надежды мафиози, которые пока сами не могут жить отдельно. К тому же, босс намеревался держать таланты при себе, а сегодня бывший врач Портовой Мафии с улыбкой вручил пареньку долгожданные ключи от квартирки на окраине города. Рыжий, несомненно, мечтал, лелеял мысль о личном жилище, которое не пришлось бы ни с кем делить. Пожалуй, это действительно был лучший подарок за сегодня.       Это Накахара понял, распаковывая красочно обёрнутые коробки, полученные от коллег-мафиози.       Набор юного химика с колбами и материалами для домашних опытов от ужасного в шутки Каджи. Обязательно припомнит мужчине неуместность такого язвительного подарка.       Какой-то раритетный револьвер, вывезенный контрабандой из другой страны от старого доброго Хироцу. Вещь неплохая, но совершенно бесполезная с его способностью. Ну, будет носить в своей излюбленной портупее, чтобы не обидеть старика.       Акутагава… От такого неожиданного подарка глаза на лоб полезли: юнец посмел подарить одному из своих семпаев флакон лубриканта и целую пачку презервативов! Этот перепуганный взгляд, когда Рюноске буквально впихнул аккуратно упакованную коробочку в руки Чуи, рыжий не забудет никогда. Как же мальчишке повезло, что именинник отложил все свои подарки к новоселью.       Очаровательная Коё тоже не осталась в стороне: голубая юката, низ которой расшит пионами, а рукава усыпаны кружевами, заставила совсем забыть, что девушек бить нельзя. В этот момент он безумно разозлился на столь странный, совсем неуместный подарок. Но небольшая записка внутри коробки пояснила, что дама заказывала юкату в Токио, в лучшем ателье, и пригодиться столь шикарная вещь может не раз. К примеру, на разных заданиях с деловыми компаниями-пешками. Временами Чую отправляли на подобного рода произвол, и можно было уже привыкнуть, но нет — он вам не миловидная девчушка из высшего общества.       Подарок был отправлен в чулан, куда рыжий надеялся никогда в своей жизни больше не заглядывать.       Было ещё множество всякого рода писем и посылок с недешёвым вином и сигарами от коллег из соседних крупных городов, которые давно приметили юное дарование и мечтали переманить к себе. Но Чуя просто радовался единственным вменяемым подаркам, которые вполне пригодятся хотя бы сейчас.       Так, пока он сидел в гостиной среди множества разноцветных обёрток и лент, была распита бутылка Бордо.       Ближе к концу второй бутылки Накахара всё же решил дойти до спальни и, наконец, завалиться в мягкую постель. До этого юный мафиози не успел осмотреть квартиру, потому что остался в гостиной и раскрывал все свои подарки: некий детский интерес взял верх.       Каково было удивление юноши, когда, переступив порог, он увидел развалившегося на кровати напарника. Лёжа на одном боку, Дазай подпирал рукой голову и, чуть приподняв одно бедро, как-то сладко улыбался. Странно: сегодня даже без бинтов. Точнее, вообще без всего, лишь ярко алая атласная лента обвивала худое юное тело, покрытое множеством ссадин и шрамов. Ленты опутывали руки и ноги, словно бинты, только в меньшем количестве и как-то совсем свободно. Чуя уже видел эти ранения, чаще — не боевые, но сам Осаму редко давал на себя посмотреть.       — Я уж тебя заждался. Ну, и как подарки? Наверняка вручили много полезных вещичек. Хотя лучший подарок… — рука прошлась по бедру, медленно оглаживая, а милая улыбка стала такой слащавой, что тянуло блевать. — Припрятан на десерт.       Накахара протер глаза, пытаясь понять, зачем сегодня этот придурок решил так глупо пошутить. Рыжий скептически нахмурил брови и, кажется, заметил, как под его тяжёлым взглядом напарник лишь сильнее раззадорился. Не к добру.       — Выметайся. Устроил тут цирк и свободен. У меня праздник, не порть настроение своим существованием в моём доме.       Чуя был настроен крайне категорично. Сегодня он действительно не намерен тратить нервы и маленькие частички радости на наглого суицидника и всякую чушь. А эта шутка… Парень очень надеялся, что это просто больной юмор напарника, ведь если Осаму всерьёз так себя ведёт, так нагло развалился на его новой постели, ему придётся опробовать её мягкость на себе в полной мере.       Ударивший в голову алкоголь уже начал туманить рассудок, а в голове мелькали навязчивые мысли проехаться по этому улыбающемуся личику, после жадно слизывая выступившую от неслабого удара кровь. Рыжий мотнул головой, стараясь вытряхнуть глупые мысли. Хоть сегодня и по-своему особенный день, Накахара не собирался выходить за собственнолично поставленные рамки. Раньше обоим вроде как хватало долгих грубых поцелуев и быстрой помощи выпустить пар, который они сами создавали, жадно обшаривая тела друг друга.       — Ну Чу-уя, не будь врединой. Я так долго тебя ждал, а ты даже не поблагодаришь за старания? — обиженно протянул Дазай, рукой потянувшись назад и достав из-за спины красивую бутылку, также украшенную алой лентой и большим бантом на горлышке. — Даже принёс маленький бонус к основному подарку. Добыл из аукционных запасов Мори, — чуть приподнявшись, он достал припрятанный под подушкой штопор и протянул напарнику.       Слабо поверив в отсутствие двойного дна, тот принял бутылку, пытаясь скрыть радость, и устроился рядом с Осаму. Пальцы быстро развязали противный бант и, отбросив его за спину, принялись вытаскивать пробку. Штопор вошёл на удивление легко: мастер в своём деле, Чуя без особых заминок открыл бутылку, вырвав наружу громкий «чпок», и в нос ударил глубокий, яркий и сладкий запах вишни. С каким-то детским восторгом Накахара сразу же сделал несколько больших глотков, не тратя время на ненужные фужеры, заботливо поставленные на краю прикроватной тумбочки.       Пока рыжий наслаждался невероятно пьянящим вкусом, чужая рука легла ему на плечо, чуть оттягивая противный ворот рубашки, а мягкие губы легли на обнаженную шею, нежно покрывая ее поцелуями.       — Прекрати, идиота кусок. Сегодня ничего не будет, — немного повернув голову, безразлично бросил Чуя напарнику, но тот всё также старательно выцеловывал, спускаясь ниже. Руки перешли к пуговицам, поспешно расстёгивая. Закончив с верхними, эспер постарался расстегнуть портупею. Настырность напарника выводила из себя, и рука на автомате замахнулась, с силой проехавшись по лицу Осаму. — Я же сказал: не лезь!       Ударом рыжий обладал отменным: Дазай отшатнулся от чужой шеи, прикладывая ладонь к щеке, вспыхнувшей от боли. Отняв руку от лица, Осаму увидел на пальцах небольшой кровавый след: ему разбили губу. Он как-то блаженно расплылся в улыбке, пугая своим видом рыжего мафиози.       Шершавый язык прошёлся по грубой коже на руках, слизывая солоноватую жидкость. Дазай делал это со странным наслаждением, прикрывая дрожащие веки. Как же Чую бесил этот выскочка, так упорно насмехавшийся над старшим. Что ж, раз Осаму воплощает грязные мечты именинника в жизнь, то пусть хотя бы делает это не для себя.       С несвойственным Накахаре рыком, он ухватился за чужую руку, толкая Дазая назад на спину. Почти полная бутылка была скинута на пол, пачкая красным белое дерево. Приблизившись к лицу напарника, Чуя стал жадно слизывать выступившую на губе кровь. Осаму только самодовольно улыбнулся, перекидывая свободную руку тому через шею.       Вино так хорошо подействовало на разум юного мафиози, так сильно ударило в голову, что тот просто не смог остановиться, когда своеобразная добыча сама полезла в руки. Хотелось ненавидеть этого придурка, размазать об стену как какое-то насекомое, но сейчас… Этот чёртов Дазай не даёт так о себе думать. Просто не позволяет, сводя с ума собой и своими глупостями.       Чуя целовал долго, глубоко, не давая Осаму времени перевести дух. Просто не в силах был остановиться: его всего будто окутала пелена похоти, неизвестно откуда взявшейся. Привкус крови на губах, как оказалось, пьянил похлеще самого крепкого в мире алкоголя.       Дазай совсем не хотел разрывать поцелуя, которого всегда так долго приходится добиваться от дурака Чуи, но в этот раз сам попытался оттолкнуть юношу, чтобы отдышаться.       — Ч-чуя… — тяжело дыша, Осаму снова заулыбался, теперь уже совсем слабо и, наверное, поэтому особенно мило. — Ты же воспользуешься подарком? Я…       Рыжий не дал ему договорить, приложив палец к припухшим губам. Не только, чтобы заткнуть. Он быстро протиснул его между губ Дазая, охотно ставшего обводить языком, посасывать, причмокивать, словно это и не палец вовсе. Просто делавшего, что приказывали. Что приказывал Чуя: больше никто не сумеет одержать над ним верх, да и Накахара смог только потому, что напарник так захотел.       Вылизанные пальцы выскользнули из горячего рта и стали спускаться ниже, касаясь узкого колечка мышц. Тут сработал некий рефлекс, и Осаму стал протестовать, слабо стуча по спине Чуи.       — Погоди, давай хотя бы восп…       Именинник вновь не дал закончить, затыкая парня поцелуем. Нет, сейчас совсем не до болтовни.       Палец проник внутрь сразу на всю длину, заставив суицидника промычать что-то невнятное в губы Накахаре, который не стал останавливаться. Гладил горячие стенки изнутри, медленно двигал пальцем, вынуждая юношу под собой недовольно морщиться. Без нормальной смазки было сложно и неприятно, но тёплые губы заставляли забыть обо всём, так мешающем сейчас. Чуя нечасто позволял себя целовать, а когда напарнику удавалось получить столь желанный трофей, делал это весьма умело, вкладывая в поцелуй всю душу. Пожалуй, с другим партнером такой страсти и желания не испытает никто из них.       Поглощённый невероятным поцелуем, младший мафиози не успел понять, когда в него вошёл третий палец, но почувствовать это смог, снова протестуя сквозь поцелуй. Чуя не слышал его недовольных мычаний, а может – не хотел. Просто делал то, что, по его мнению, должен. Дазай просил такого? Нет, требовал. Получите – распишитесь.       На мгновение оторвавшись, чтобы вдохнуть побольше воздуха, Накахара вновь припадал к искусанным губам. Не хотелось их отпускать, но пришлось, чтобы выпрямиться и расстегнуть свою ширинку. Осаму только жадно дышал, отведя взгляд куда-то в сторону. Будь что будет, сегодня его день, день его Чуи. Можно и пожертвовать свой зад рыжему недоразумению.       Достав возбужденный член из трусов, Накахара потянулся назад, доставая из кармана брюк один из своих подарков. Распивая в гостиной вино, он просто не успел убрать всё на свои места, а эту дрянь спустить в унитаз.       — Эй, кусок дерьма, ты заставил Акутагаву вручить мне этот бред?       Дазай медленно перевёл взгляд на флакон лубриканта в яркой упаковке, который рыжий держал в своей руке. На лице расцвела улыбка.       — А я думал, что он испугается… Молодец, похвалю его в следующий раз.       Чуя лишь закатил глаза, в очередной раз поражаясь глупости этого придурка. Так глупо спалиться перед собственным кохаем… Благо мальчишка не станет ни с кем делиться своими мыслями, появившимися непременно в шальной голове.       Выдавив небольшое количество смазки на ладонь, он стал растирать ее по всему члену. Смазывал старательно, чтобы не было казусов или особо неприятных ощущений. Только вот Осаму досталось совсем немного — рыжий не стал тратить на него много времени, торопясь. Если чуть раньше он и не собирался ничем подобным заниматься, то сейчас треклятый «подарок» заставил его гореть от желания. Всегда язвительный и до отвращения противный напарник сейчас казался беззащитным и по-своему прекрасным.       Пристроившись между ног Дазая, Накахара неуверенно мазнул головкой по бедру, вынуждая его вздрогнуть, на мгновение зажмурившись от испуга. На лице Накахары расплылась самодовольная ухмылка, как только головка уперлась в слабо разработанное колечко мышц. Дазай попытался расслабиться, ведь понимал, что сейчас отступать поздно, а некий страх нужно перебороть. Суметь переступить через себя.       Головка плавно вошла внутрь, вырывая рваный вздох. Затем, резко качнув бёдрами, Чуя вошёл на всю длину, и Осаму уже не смог держать всё в себе, громко вскрикнув: его слишком плохо подготовили.       Дазай не любит боль, но терпеть её умеет мастерски.       Израненные ноги обвивали крепкое тело старшего, пока тот медленно двигался внутри, растягивая узкие горячие стенки до предела. Те сдавливали возбуждённый член, принося необычное болезненное удовольствие. Просто находиться внутри того, кого, как ты думал, всей душой ненавидишь, но на самом деле ценишь… Приятно.       Широкая ладонь легла на гладкую щеку, чуть оглаживая большим пальцем. Накахара сосредоточенно двигался, стараясь войти как можно глубже. Но стоило опустить взгляд на это краснеющее лицо, взмокший лоб, чуть приоткрытые для сладких стонов губы… Рука спустилась вниз, пройдясь по эрегированному члену парня, задержавшись на излишне чувствительной головке. Осаму захрипел, скользнув по лицу дорогого ему человека, и, вцепившись пальцами в мягкие медные пряди, оттягивал назад, когда толчки были крайне быстрые.       Медленно, мягко двигая рукой вдоль органа Дазая,Чуя приблизился к слабо обвязанной лентой шее. Покрывал поцелуями, прикусывал, тут же зализывая следы, оставлял расцветать яркие синяки: буквально осыпал грязными метками, но Дазай сейчас совершенно не был против. Только острые зубы сомкнулись на плече с особой силой, прокусывая до крови, оставляя кровоточащий след в надежде, что это станет новой причиной долгое время не снимать свои противные бинты.       Новый, довольно глубокий толчок заставил застонать в голос, расходясь по телу невероятным чувством, совершенно незнакомым и слишком приятным. Но удовольствие было столь мимолётным, что боль быстро вытеснила его из сознания. Чуя с наслаждением слушал столь приятные звуки. Каждую девушку, с которой ему удавалось побывать, он старался довести до криков и пошлых стонов, но слушая то же самое сейчас, из уст ненавистного, но глубоко любимого напарника, Накахара чувствовал совсем иное. И это было куда приятнее, чем стоны отборных потаскушек, падких на лестные слова.       В уголках глаз скапливались слёзы, дорожками стекая к подбородку. Руки обхватили лицо рыжего, который уже был не в состоянии что-либо понимать. Однако чужие прикосновения немного привели в чувство, и он посмотрел вниз: на лице Осаму расплылась болезненная улыбка, счастливая и печальная одновременно.       — С Днём Рождения, Ч-чуя.       Накахара несколько секунд пребывал в ступоре, не зная, что делать дальше и с удивлением смотря в покрасневшие глаза напротив.       Поспешив уткнуться лицом в изгиб шеи, он продолжил двигаться с большим усердием, стараясь задевать простату как можно чаще, пряча улыбку и яркий румянец. А всё из-за какого-то дурацкого поздравления.       Осаму, почувствовав это кожей, сам улыбнулся шире. Через несколько сильных толчков вырвался победный стон и тот излился себе на живот, сжимая собой плоть Накахары сильнее. Чуя сам не смог больше продержаться и излился прямо внутрь своего суицидника. Сил уже не хватало, чтобы держаться. Оставалось лишь свалиться вниз, придавив собой юношу.       Пальцы особенно нежно зарывались в медные пряди, мягко массируя кожу, но Чуя не обращал никакого внимая. Хотелось просто уснуть и еще долго не покидать квартиры, набираясь сил.       — Придурок, уронил дорогое вино. Теперь сам будешь… слизывать… с пола…       Голос был слишком уставшим и сонным, и Дазай решил закрыть глаза на то, что Накахара так просто уснул и даже не вышел.       Оставалось лишь уткнуться носом в изгиб любимой шеи и отправиться в царство Морфея вслед за любимым.       Теперь Чуя не сможет забыть, что следующий праздник через два месяца. Нельзя упасть лицом в грязь.