***
Здание, находящееся рядом с церковью, было не слишком большое. Приходская школа, куда дети ходили из низкого слоя населения. Строгий монах ругал детей за малейшую оплошность или за неправильную букву на бумаге. Афина боялась его, поэтому делала всё аккуратно. В классе, когда был обед и дети побежали по домам, Афина осталась одна за партой, смотря в окно. Она не заметила как к ней подошёл мальчик и протянул яблоко. — Новенькая, зря ты тут сидишь, сейчас придут старшие и не то, что вежливо, даже грубо выпихнут тебя от сюда, — Афина посмотрела на темноволосого парня и взяла яблоко. — Я Марко, мы с моим другом хотим прогуляться. Не хочешь с нами? — кареглазый улыбнулся. Афина кивнула и встала из-за стола.***
— Дай угадаю, ты с Севера? — спросил Марко, смотря на девушку. Они пришли на луг, что был за городом. Афина покачала головой и легла на зелёную траву, растопырив руки. — А может… — Марко, прекрати, по ней сразу видно, что с Востока, — ухмыльнулся Жан, тот самый друг Марко, вечно ухмыляющий и спорящий с ним. — На кой ей чёрт, с Каранеса приезжать сюда? — Ботт присел рядом с девушкой и вырвал осоку, просунув её меж зубов. — А на кой ей чёрт, с Севера, где безопасно, переезжать сюда, а? — два упёртых барана, так решила про себя Афина. Но это смешно выглядело. Решив, что скоро мальчики передерутся от своей правоты, девушка решила подать голос: — Я с Юга, с Шиганшины. — Матерь Божья, да ты говорить умеешь! — с сарказмом сказал Кирштейн. Наступила тишина, мальчики стали обдумывать то, что она произнесла. Вскоре стали расспрашивать о том, что там случилось. Говорить ей не хотелось, особенно об этом, поэтому Афина лишь молчала и отводила взгляды. Марко, поняв, что ничего не добьются от неё, попросил Жана больше не расспрашивать об этом. Последний обиженно надул губу, встал и, найдя несколько камней, кинул их в противоположную от ребят в сторону. Туда, куда дул ветер. Ветер в будущее, ветер в завтрашний день. Зима Кто-то кинул в окно снежок. Снег стекал по окну, оставляя мокрые следы. На одном снежке дело не шло, в окно попал второй, третий, четвёртый. Афина открыла окно и посмотрела на тех, кто это делал. — Слышь, мать, выходи, поиграем, — сказал Кирштейн и улыбнулся. — День хороший, Новый год на носу, надо ж как-то повеселиться, правда? Райн закрыла окно и, взяв перчатки со стола, побежала вниз к ребятам. По пути она быстра обула на себя ботинки и накинула куртку. Тётя даже не успела ничего сказать, потому что девочка бежала со скоростью света. Она была рада, что у Афины появились друзья. — Она стала более… живой, что ли?! — произнёс мужчина, покуривая трубку. — Ты прав. Зима была очень снежной, так сказать, настоящей зимой. Ребята успели построить башни и замки, которые будут защищать, когда будут лететь снежки. Всего три замка и три башни. Чей замок и башня развалится, тот проиграл. Битва была жесткой, мокрой, потливой. Много кто получил в лицо снежком, иногда в нём была примесь и льда, что делало ещё больнее тому, кто получил. Марко и Афина заключили заговор против Жана, который, кстати, и проиграл. — Так нечестно, вы сговорились! — возмущался светловолосый. — Нечестно! — Никто не запрещал этого, Жан, всё было по чесноку, — сказала Райн. — Кто тут у нас такой маленький, кто тут у нас возмущается. Утю-тю-тю, Жа… — Афина получила снежок в лицо. — Утю-тю-тю, Афи, — передразнил Кирштейн. — Как дети, ей Богу, — засмеялся Ботт, которого принялись обстреливать Жан и Афина. Весна — Сколько раз мы говорили, чтоб ты не лез! — начала отчитывать шатенка светловолосого. — Они старше и сильнее, на кой-хрен, простите, ты полез к ним? — Они забрали твои сладости, ты была расстроена, — сказал Жан. — Да у меня этих сладостей дома полно, поэтому и Бог с ними. Пожалуйста, Жан, не лезь к ним больше, — жалобно произнесла зеленоглазая. — Нам с Марко не очень приятно смотреть на твои раны и особенно на разбитый нос! — Верно сказано, Афина, — сказал темноволосый, подсев на скамейку рядом с Жаном. Девочка мокрой тряпкой протирала кровь, сочащуюся из раны на коленке. Светловолосый опустил свой взгляд, что-то пробурчал и только после этого посмотрел на своих друзей. Вечером ребята пришли к Афине домой. Тётя радостно приняла детей и усадила их за стол, опаивала чаем и поставила перед ними много сладостей, которые сделала буквально недавно. Они в последнее время часто начали приходить к девочке в гости. Здесь всегда радостно принимали, давали вкусного и поддерживалась дружеская атмосфера. «Тебе повезло», — как-то сказал Афине Марко. Про своих родственников Жан умалчивал, а Ботт редко говорил о своей семье, с которой он перебрался в Трост с южного городка Джинай, который был по пути у титанов после Шиганшины. Допив чай, они поднялись в комнату к Афине, где расселись кто куда: Афина на кресло-качалку, Жан на кровать, а Марко на стул. — Знаешь, Афи, я тут подумал, что через три года уйду в солдаты… — признался Жан, смотря на девушку. — Но не один, — закончил темноволосый. — Кидаете меня? — спросила шатенка, даже не смотря на мальчиков. — Это же трудно, как физически, так и морально. — Мы знаем. Вот, хотели предложить, может с нами, а? Смотри как классно будет: ты, я и Марко, убивающие титанов на два счёта, уничтожим и раскромсаем, чтоб ни одного не осталось. — А если… Если мы, точнее я, физически не выдержу. Я ведь слабая, ни на что не способная. — Ты преувеличиваешь, — выдал Ботт. — Причём на много. — Ну, я не знаю…***
— Может, конфеток возьмёшь? Я сделала твои любимые… — Дорогая, отстань ты уже от Афины, и так много уже напихала в неё этих конфет, — сказал дядя, обнимая свою жену за плечи. — Иди уже, Афина, удачного пути, встретимся же ведь ещё, — сказал он и подмигнул девушке. — Я вас люблю, — с улыбкой сказала зеленоглазая, подбежав к родственникам и обняла их. — Когда-нибудь я вас точно навещу! — и выбежала на улицу, но перед этим положила в сумку те конфеты, которые всучила ей тётя. — Она так выросла, — прижав к груди руки, сказала тётя, глаза которой уже наполнялись слезами. Перед ними закрылась та дверь, которая не откроется впредь. Это была их последняя встреча. Встреча, когда в этом городе не обитали титаны, когда жизнь кипела на всех улицах, когда все радовались каждому дню.