Кодекс наемника

Я проснулась от странного дрожания всего тела. В горле было сухо, оно болело, и каждая мышца судорожно сокращалась. Странное ощущение на коже, будто я в холодной воде, поставило меня в тупик. Но, вспомнив, что таким образом реагирует тело на пониженную температуру окружающей среды, я поняла, что впервые в жизни замерзла. Обхватив себя руками, я подтянула колени к груди, пытаясь сжаться в комочек и согреться, но это не помогло. От тонкого одеяла проку тоже было мало. Дрожала даже нижняя челюсть, отчего зубы тихо постукивали. Поерзав, я недовольно вздохнула — ведь лето же должно быть, летом ведь тепло! Еще вечером температура была приемлемой! Повернувшись к Егору, я с трудом рассмотрела его слезящимися глазами в тусклом рассветном освещении. Он спал спокойно и совершенно не мерз! Я, конечно, знаю, что мужская и женская терморегуляция отличаются, но не могут же быть различия настолько кардинальными! Замотавшись в одеяло поплотнее, я высвободила ступни и в таком замотанном состоянии подобралась мелкими шажками к кровати мужчины. Не уверена, что среди симптомов замерзания есть головокружение, но сейчас это не так уж и важно. Главное — мне нужно согреться. Если у этого нахала есть возможность не мерзнуть, пусть поделится со мной своим теплом. Он спал на спине, заложив руки за голову. Большой, просто огромный, наверняка теплый... Пристроившись рядом, я положила голову ему на грудь, все еще дрожа и поражаясь температуре его тела. И как-то пахнет он неестественно. Не может же человек пахнуть как океанская вода! Но так вкусно... Поверхность согревания оказалась слишком маленькой — даже крепко прижавшись к его боку, я не могла согреться. Я чувствовала, что он теплый, но дрожать не переставала. Подстегиваемая мыслями о возможном обморожении, я неуклюже забралась прямо на мужчину. Егор вскинулся, издав невнятный возглас, ухватил меня за плечи. — Слезьте, — пробормотал он, аккуратно пытаясь спихнуть меня обратно на кровать. Я только покачала головой и вцепилась в его одежду изо всех сил, уткнувшись носом в теплую и чудно пахнущую шею, — слезьте с меня, — хрипло потребовал мужчина, вместе со мной приподнимаясь на локтях. Ничего себе, вот это сила... — да слезьте же! — прошипел он, опускаясь обратно на матрас и пытаясь меня помягче спихнуть. Я приподняла голову, не ослабляя хватку, чтобы заглянуть в его напряженное лицо, и ощутила, как под моим бедром стремительно твердеет его половой член. Изумленно приподняв брови, я еще больше удивилась, заметив очевидное смущение мужчины. Он воспользовался ситуацией и сбросил меня, тут же отвернувшись к стене, и глухо, словно в оправдание, буркнул: — Последние три месяца я провел в аду, у меня не было времени на женщин. Покусывая губу, я дрожащими руками плотнее закуталась в одеяло и, хоть и хотелось узнать подробнее про незнакомые слова, тихо пожаловалась: — Я замерзла. Тяжело вздохнув, Егор завозился, поворачиваясь ко мне лицом. Скептически оглядев меня, он приложил запястье к моему лбу, и его лицо вытянулось. Словно не поверив своим ощущениям, мужчина чуть отодвинул руку и снова приложил, а потом вдруг подался вперед и... Поцеловал меня. В лоб. Поцеловал. Прикоснулся сухими теплыми губами прямо к моей коже! Дрожа, я неверяще подняла взгляд на его сосредоточенное лицо, понимая, что хочу еще. Еще касаться его. Тактильный голод стал почти невыносимым. Интересно, а если я сама его поцелую? Но ведь это пары делают только... Но он же меня поцеловал! Мы теперь пара, да? — У вас температура поднялась, — проинформировал Егор. Кивнув, я потянулась было к нему, но он сел со своим вездесущим аппаратом связи, с которым, кажется, никогда не расстается, — я позвоню Константину, он скажет, к какому врачу поехать, — обиженно надув губы, я под одеялом скрестила руки на груди. Я ведь хотела вернуть поцелуй! — отнеситесь к этому серьезно, Дзио, — с укором протянул мужчина, приложив свое устройство к щеке, — скорее всего, вы подхватили какой-нибудь наш местный вирус. Осознав масштабы произошедшего, я зачем-то потерла нижнюю часть лица ладонью, будто это могло помочь мне справиться с давно побежденной в моем мире болезнью. Мой ничтожный иммунитет сам точно не справится, нужны препараты с антителами, но как узнать, какой это именно вирус, их же тысячи разных видов! На диагностику с этими древними технологиями уйдет несколько суток, а я за это время и умереть могу! Пока телохранитель совещался с Коном, я накрылась еще и его одеялом, уткнулась лицом в его пахнущую океаном подушку и тихо дрожала. Чем меньше я двигаюсь, тем ближе пульс к нормальному минимуму, тем меньше скорость кровотока, а из этого прямо вытекает меньшая скорость распространения вируса в моих клетках, если я правильно помню курс биологии. А я точно его правильно помню, я физически не могу ничего забыть! Лучше бы я не знала всего того, что может со мной случиться при дальнейшем повышении температуры и поражении клеток... Казалось, что я закрыла глаза всего вар, ну на два, но открыла я их только в освещенной по-закатному оранжевыми лучами солнца комнате. Егор спал, сидя на стуле, к моему предплечью была подсоединена тонкая прозрачная трубка с капельным механизмом посередине. Слабость во всем теле была единственным напоминанием об утреннем приступе замерзания, даже горло не болело. Неужели они так легко подобрали нужные препараты для меня? Я попыталась приподняться, стараясь не двигать рукой с подсоединенной трубкой, и Егор проснулся. — Как вы себя чувствуете? — подскочив, он нажал какую-то кнопку на стене и присел на край моей кровати. — Слабость, — прикрыв глаза, я прислушалась к себе, — и спина устала так лежать. — Это хорошо, — скупо улыбнувшись, мужчина встал, когда вошел доктор, — вам вводили самое мощное и эффективное имеющееся у нас иммуномодулирующее средство, да и вирус нам хорошо знаком, так что за пару дней вы придете в норму. Кивнув, позволила начать осмотр и, выполняя просьбы доктора, думала только об одном. Раз теперь нет опасности для моей жизни, можно поразмышлять об утреннем поступке Егора. Он меня поцеловал. Следовательно, проявил ко мне заинтересованность как в своем партнере. Теперь мне нужно что-то ответить на это невербальное предложение. Хотя он говорил, что кодекс не позволяет ему заводить со мной какие бы то ни было отношения, но тут же объявил, что без озвучивания нашего статуса относительно друг друга отношения не считаются нарушением кодекса. То есть, лучше не произносить вслух то, что мы теперь пара. Ну почему же все так сложно! Так, стоп. Я ведь хотела обдумать, хочу ли быть его парой, а тут уже в мыслях себя ей и считаю. Это ли не знак, что очень хочется... Почему этот человек так путает мои мысли? Может, вчерашний гормональный всплеск от его прикосновений все еще дает о себе знать? Но я так хочу, чтобы мы с ним стали парой! Егор ведь не боится боли, как он сам уже не раз сказал, а я, впервые в жизни став чьим-то партнером, точно буду очень нервничать и нечаянно влезать ему в голову. Представив, что можно будет в любой момент прикоснуться к нему и не услышать недовольное ворчание, я даже затаила дыхание, вспомнив чудесный запах его кожи и жар мощного тела. Тихонько переговорив с доктором у дверей, Егор вернулся ко мне. — Вас завтра еще нужно осмотреть, но, если хотите, можно вернуться... — запнувшись, он задумчиво покусал нижнюю губу. — Короче, туда, где мы с вами живем. — Хочу, — сев, я обнаружила, что трубку отсоединили, но ее часть осталась введенной под кожу и закрепленной белой плотной лентой, — и теперь ведь уже можно менее официально ко мне обращаться, ведь так? — С чего бы? — приподняв брови в знак удивления, мужчина снова присел на край кровати. Ну и как быть? Если нельзя озвучивать статус, но нужно ему сказать? Если я поцелую его в ответ, он поймет? — Мы ведь теперь пара, — все же решилась прямо сказать я. — Это еще почему? — изумленное положение бровей сменилось раздраженно-непонимающим, когда он нахмурился. — Ты же меня поцеловал! — сжав в пальцах одеяло, я заглядывала ему в лицо. Почему он ведет себя так, будто ничего не было? Или для него это ничего не значит? В этом мире что, каждого незнакомого встречного можно просто так поцеловать? — О боже, Дзио, я... — вскочив, Егор провел ладонью по своим коротким волосам. — Я просто... Я не знаю вашу этику и так далее... Это самый простой и быстрый способ проверить, не повышена ли температура тела, это даже не поцелуй был! Отлично. Опустив голову, я сильно прикусила губу. Для него это ничего не значит, вот как. "Даже не поцелуй"! А для меня еще какой поцелуй! И как теперь быть? Почему я всегда чувствую себя так глупо, когда разговор заходит об отношениях? Резко вздохнув, я сморгнула слезы и откинула одеяло, чтобы встать. Я уже себе напридумывала, распланировала... Одежда на мне была другая. Длинная, как платье, белая, мягкая. И меня кто-то переодевал? Опять кто-то видел меня в непозволительно обнаженном виде? Да и неважно! Уже все не важно. Важно только то, что этот сумасшедший мир опять меня расстроил. Переодеваясь, я с трудом заставляла мышцы работать. Хотелось лечь обратно и не двигаться. Еще раз потерять сознание и очнуться через пару лет, когда этот постыдный инцидент уже будет позабыт вежливо повернувшимся спиной ко мне телохранителем. Как же неловко теперь... Конечно, у него ведь есть гораздо более опытные женщины, зачем ему я. Меня нужно всему учить, да еще и боль терпеть в процессе, а они сами все умеют, не стесняются... Что ж, придется принять тот факт, что Егор моим партнером не будет никогда. И не жалко! Вот пусть катится! Вредный варвар... — Вы можете сами идти? — поинтересовался мужчина, когда я встала. Хотелось нагрубить ему, но я ограничилась только кивком. Он не виноват в том, что я неверно интерпретировала его поступки. Как ни непривычно такое осознавать, виновата я. Уж чему-чему, а ответственность за свои поступки осознавать меня научили. Нужно уходить в другой мир, как только найдут Дверь. Я не хочу здесь оставаться! Или попросить Кона предоставить мне другого телохранителя? Да нет, глупости. Судя по обрывку памяти Егора, он из всех возможных кандидатов лучше всех подходит на эту роль. А жаль... Интересно, а если бы на его месте изначально был кто-то другой, я бы испытывала такие же чувства? Скорее всего, любой мужчина этой профессии физически развит не хуже Егора. Я бы так же восхищалась им? Но такие резкие строгие черты лица разве могут быть еще у кого-нибудь? Ладно, что толку думать о том, что могло было бы быть. Путешествовать во времени не могут даже более развитые, чем мы. Может, это под силу тем, кто создал Двери, но что-то я сомневаюсь, что когда-нибудь встречу их, не говоря уже о возможности воспользоваться их технологиями. Устроив меня в транспорте, Егор молча взялся за управление. Я тоже не спешила нарушить относительную тишину. В плотном потоке разноцветных транспортных средств то и дело слышались гудки разной тональности, да и двигались вперед все очень медленно. — Кхм... Дзио... — нерешительно начал Егор. — Насчет этого... Я только рад быть вашим другом, но... — Я просто неверно поняла твой поступок, — ровно сказала я, стараясь убрать из голоса все эмоции, — ничего катастрофического не произошло. Давай сменим тему. Ему легко говорить, это не он уже представил светлое будущее в моих объятиях. Я ему, видимо, даже не нравлюсь в сексуальном плане. Если вспомнить ту женщину из его памяти — у нее более полные бедра, объемные ягодицы, грудь больше моей раза в два. Я же с полным отсутствием физических нагрузок выросла, поэтому у меня тонкие ноги, ягодицы не так развиты. Я видела в этом мире девушек такого же сложения, как я, но ведь у каждого свои вкусы и предпочтения. Егор любит не таких женщин. И на этом стоит перестать думать о нем как о возможном партнере. — Хорошо, — периферийным зрением я заметила, что он почесал кончик носа, и отвернулась, разглядывая стоящий рядом ярко-красный транспорт, — я вот о чем подумал днем, — женщина, управляющая транспортным средством, размазывала по полным губам что-то алое, — если у вас нет иммунитета, как же могли исследователи отправиться в гораздо менее развитые миры, чем наш? Откинув со лба медные чуть волнистые волосы, она посмотрела на свои ногти, тоже покрытые чем-то красным, такие длинные и острые, как коготки. Судя по тому, что я видела, у нее объемная грудь, да и личико очень даже... — Они были подготовлены, — рассеянно ответила я. Она красивая... — у них был с собой запас пищи, а еще меддрон с функцией охраны, работающий на энергии солнечного излучения. Как ты думаешь, — продолжая бестактно разглядывать девушку, я указала на нее пальцем, — она привлекательная? Егор чуть наклонился вперед, чтобы увидеть ее, и как раз в этот момент она повернулась. Пропорциональные тонкие черты лица мне понравились еще больше, чем в профиль, светлая кожа и рыжеватые волосы прекрасно сочетались с алыми губами и белой одеждой. Она очаровательно улыбнулась. Повернувшись к мужчине, я увидела, что он тоже ей улыбается — чуть нагло, раскованно и очень красиво. — Весьма эффектная, — протянул Егор, все же отводя взгляд, — все изучаете нашу эстетику? — Да, — пробормотала я, радуясь, что ее транспорт остался на месте, когда наш немного продвинулся вперед, — это очень забавно. Мне он улыбается не так, даже если улыбается. Он мне улыбается как другу. Наверное, иногда даже как несмышленому ребенку. Но ей он улыбнулся как женщине. Привлекательной, сексуальной женщине. И мне он так не улыбнется никогда. Хотя бы потому, что я не нуждаюсь в этих уловках с показыванием себя с лучшей стороны, чтобы завоевать партнершу. Почему, я не понимаю, почему я, Избранная из высокоразвитого мира, все еще подвержена этим грязным инстинктивным гадостям. Любая симпатия по признаку внешности имеет только одну причину — подсознательное желание дать потомству эти перспективные гены. И я сейчас на волне гормонов и инстинктов хочу, чтобы Егор был моим партнером, потому что мое подсознание считает его сильным и приспособленным к самым суровым условиям. Отвратительно. Почему столько лет прогресса не избавили нас от этой низости? — Вы весь день ничего не ели, не хотите перекусить что-нибудь? — предложил Егор. Я бы сейчас от злости перекусила даже металлический прут! Но он, разумеется, не об этом. — Почему бы и нет, — пробормотала я, потирая ладони. Зачем я вообще ему на нее указала? Теперь же окончательно уверилась, что никогда не буду в его глазах привлекательной женщиной, а не неуклюжей капризной барышней, что бы это слово ни значило. Есть в нем что-то такое пренебрежительно-презрительное... Вредный варвар. Ох и вредный же варвар! Думая о своем, я ненадолго абстрагировалась от происходящего, почти погрузившись в медитативное состояние. И мужчина нагло вырвал меня из него, вручив бумажный маленький тубус. — Я так понял, вам не нравится жирное, — произнес он, пока я пыталась осознать, где я и кто я, — там куриное мясо и овощи, завернутые в тонкий хлеб. Посередине зеленого тубуса была перфорированная полоска. С ее помощью сняв верхнюю половинку, я вдруг ощутила весьма аппетитный запах. Настоящее мясо, да еще и в таких количествах, где же они его берут... И снова медленное продвижение вперед. Егор ел то же самое, так что не болтал. Я тщательно жевала чуть вязковатый хлеб с начинкой и тоже не спешила что-то говорить. Какой же все-таки стресс за последние дни испытала моя пищеварительная система, учитывая, сколько всего нового я попробовала, даже удивительно, что я не испытываю дискомфорта или проблем. Но это странное блюдо для еды на ходу мне понравилось. Сунув пустые и невостребованные уже тубусы в небольшой отсек в своей двери, Егор откинулся, устроился поудобнее и спокойно ждал, когда все же уже начнется движение. — Может, музыку включить? — вдруг предложил он. Я пожала плечами. Все равно нечем заниматься, а так хоть какое-то дело. Мы сидели, слушали почти бессвязные слова, сопровождаемые разнообразным шумом. И, в принципе, я даже начала различать в этом шуме определенные ритмы, некоторые песни мне даже понравились. — Дзио, вы все спрашиваете, кто мне нравится, — сделав потише, мужчина повернул ко мне голову, — а кто нравится вам из нашего мира? Я как можно безразличнее пожала плечами, пренебрежительно фыркнув: — Никто. Вы слишком отличаетесь от людей, которых я привыкла считать привлекательными. — Вот как... — вернув громкость на прежний уровень, он стал тихонько себе под нос повторять слова песни. Отвернувшись, я прикусила губу и аккуратно, чтобы он не заметил, вздохнула. Мне не нравится никто из тех, кто может стать моим партнером, это правда. Какой кошмар, я солгала. Кажется, этот мир перекраивает меня под себя.