О подарках, ностальгии и лисицах

29/04 Говорят, если слишком часто делать что-то, то рано или поздно тебе надоест. Даже если до этого наслаждался процессом. Можно разлюбить самую вкусную пищу, если постоянно питаться только ей. Можно потерять интерес к любимому хобби, заставляя себя заниматься им через силу. Чуя навеселился. Не в том смысле, что разучился смеяться, шутить или отлично проводить время. Просто чем старше он становился, тем больше понимал, что постоянные попойки, клубы, вечеринки и ночные заседания в баре откровенно наскучили. Гораздо приятней казалась перспектива провести вечер в небольшой компании либо с близким человеком, неторопливо наслаждаясь хорошим вином и интересной беседой. Вполне возможно, он всего лишь перерос тот период, когда хотелось безумия и неадекватных поступков. Коллеги по работе шутили, что он стареет, стоило отказаться от предложения сходить куда-нибудь после работы, и оставляли Накахару до позднего вечера разгребать документы и составлять отчеты. Чуя был тем еще трудоголиком. В подростковом возрасте ему еще не доверяли бумажную работу и отправляли на задания лишь в качестве атакующей силы. Теперь же помимо обязанности обеспечивать защиту и нападение в Мафии, на плечи завоевавшего доверие парня лёг груз ответственности в виде отчётности, проверки ценных бумаг, контроля денежных переводов и ещё куча дел, которые Накахара не особо любил, но очень хорошо в них разбирался. И конечно, он с усердием брался за любое поручение, не жалея времени и сил. В детстве Чуя думал, что раз он мафиози, то вся его жизнь теперь — драки, перестрелки и погони. Кто бы мог подумать, что через лет десять мечты маленького мальчика пойдут крахом. Портовая Мафия — это не только угрозы, допросы и войны за территорию, это огромный денежный оборот, десятки предприятий и множество секретных документов. И, как приближенный Мори, Накахара играл во всём этом не последнюю роль. С таким ритмом жизни действительно было не до попоек, хотя Накахара иногда выпрашивал у босса небольшие отпуски и уходил в запои, во время которых чаще всего пил один. Чего стоит тот случай, когда Дазай настолько вывел рыжего из себя, что обычное любование цветами закончилось для Чуи двумя днями пьянки. В том, чтобы сидеть дома, смотреть классику кинематографа и пить вино в одиночку, он не видел ничего плохого. Сегодняшнее утро началось для Накахары как обычно — ранний подъём, душ, завтрак, машина, Портовая Мафия. В кабинете его ожидала новая стопка бумаг и приблизительный список дел на сегодня. Ничего сложного — может, даже закончит пораньше и вернется домой прежде чем стемнеет. От работы его отвлёк стук в дверь и появившийся на пороге Мори. — Что-то случилось? — босс редко заходил без причины. Обычно сообщал какие-то новости или давал срочное задание, а чаще всего искал по всему зданию сбежавшую от дотошного опекуна Элизу. — Хотел поздравить первым, — Огай вежливо улыбнулся и достал из-за спины какую-то коробку. — Поздравить с чем? — Чуя напрягся, а потом зацепился взглядом за висящий на стене календарь. Двадцать девятое апреля, — Вот чёрт… — Так заработался, что забыл про собственный день рождения? — Мори весело рассмеялся, — Я думаю, мне стоит дать тебе отдохнуть. Он ставит подарок на стол. В элегантной подарочной упаковке на красном бархате покоились бутылка коллекционного красного вина и изящный винный бокал с золотой гравировкой. У рыжего от такой щедрости аж глаза расширяются и он расцветает в счастливой улыбке. — Спасибо. Правда, спасибо. — Ты очень вырос. От лица всей Портовой Мафии заявляю, что это гордость — иметь настолько преданного сотрудника. Чуя встает из-за стола и они жмут друг другу руки. Но жест выходит чересчур вымученным и официальным, поэтому Мори смеется и по-дружески сгребает Чую в объятиях. Всё-таки он помнит рыжего ещё совсем ребенком, а теперь этот двадцатитрёхлетний парень — его правая рука. — Отмечать будешь? — Эмм… Да… На выходных, наверное, — Накахара вспомнил о сегодняшнем событии десять минут назад, а его уже спрашивают о планах на вечер. — Сегодня суббота… Боже, Чуя, тебе точно нужна парочка выходных. — Это точно. Через полчаса Чуя выходит на перекур и подышать свежим воздухом, всё ещё немного шокированный своей забывчивостью. Хотя, предыдущий день рождения он уже не справлял. Но тогда парень хотя бы помнил и даже принарядился на работу, с радостью принимая поздравления от коллег и подчиненных, а вечером зашёл в гости к Коё. Сегодня же всё было крайне странно и спонтанно. А еще почему-то не было настроения никуда идти, осталось лишь желание поскорее вернуться домой и насладиться одиночеством. — Накахара-сан… — тихий голос возвращает в реальность. Перед ним стоит Акутагава и как-то немного застенчиво топчется на месте. Со стороны выглядело крайне забавно. Рюноске поздравляет его каждый год и каждый год делает это так, словно любое слово ему дается с трудом. Но Чуя же не Дазай, в конце концов, чтобы его бояться, поэтому приветливо улыбается коллеге, располагая к себе. Брюнет заметно расслабляется. — Это от нас с сестрой, — он протягивает небольшую черную коробочку, — С днём рождения. — Спасибо. И Гин тоже передай, — Накахара кивает в ответ попрощавшемуся Акутагаве и с интересом разглядывает подарок. Внутри лежал новый кожаный чокер. Чуя улыбается проницательности парня, потому что его аксессуар уже давно потрепался и разносился. Полезные подарки всегда поднимают настроение. Возвращаясь в кабинет, Накахара встречает еще несколько людей, желающих его поздравить. Не все из них выглядели искренне, а некоторых рыжий даже не знал лично, но всё равно приятно. Даже подчинённые помнят, а сам именинник забыл, бывает же такое. У входа в кабинет он замечает Элизу, которая упорно стучит в дверь и пытается допрыгнуть до дверной ручки. — Опять прячешься от босса? — Пф, да кому он нужен. Я тебе подарок принесла, а ты не открываешь! — Ну вот он я, давай, — парень смеётся. Эта маленькая девочка всегда забавляла Чую. Единственная слабость Мори измывалась над ним как могла, проявляя при этом невероятную доброту ко всем остальным членам Мафии. Две крохотные ручки обхватывают его за бедра, крепко сжимая в детских объятиях, в ответ Накахара взъерошивает светлые волосы. Элиза каждый год дарила ему какую-нибудь поделку, а он бережно хранил их на полке в квартире. Кажется, в прошлом году она слепила ему бутылку вина из глины, а ещё годом ранее собственноручно украсила обруч для волос. Сейчас в его руках оказался лист бумаги, еще немного влажный от красок. Примитивно нарисованный человечек с рыжими волосами и в шляпе курил на фоне пейзажа. Где-то на заднем плане были красной акварелью нарисованы мёртвые тела. Жутковатые заскоки Элизы не переставали удивлять. — Ты стала намного лучше рисовать с моего шестнадцатилетия, — Чуя немного криво улыбается, разглядывая рисунок, — Спасибо большое. — С Днём Рождения, Чуя-кун! Я побегу, а то этот старый дед меня опять потеряет, — топот маленьких туфелек было слышно еще некоторое время. И не успел рыжий закрыться в кабинете, как дверь придержали. За спиной стояла Коё. Сестрицу Накахара не видел уже пару недель: она снова была в разъездах, а потому встреча получилась очень теплой. Долгие, искренние объятия и улыбки на лицах обоих. Тут даже можно обойтись без слов и поздравлений — визит Озаки уже был лучшим подарком. — Такой взрослый, — девушка держит его за плечи и восхищенно разглядывает, — Я так тобой горжусь. Чуя немного робко краснеет, не зная, куда деться от такого внимания. Это так напоминало причитания мам, которые не заметили, как их сыновья вдруг превратились из ползающих карапузов в самостоятельных мужчин. Накахара видел такое в фильмах и по телевизору: настоящей семьей в Мафии мало кто мог похвастаться. А вообще, Коё провела с рыжим половину его жизни и её эмоции вполне можно понять. — Держи, твои любимые, — тонкие пальцы сжимали флакон духов, которые так нравились Чуе. Он неизменно пользовался ими на протяжении уже нескольких лет и отказывался от любых альтернатив. Его флакон как раз подходил к концу, так что подарок был как нельзя кстати. Накахара не сдерживается и обнимает Озаки еще раз, наигранно вздыхая, когда чувствует поцелуй на щеке. — Спасибо, сестрица. Рад, что ты приехала. Не хочешь зайти вечером? — Боюсь, что вечером меня уже здесь не будет, — грустные фиолетовые глаза выдают искреннее сожаление, но ничего не поделаешь. Когда Коё уходит, Чуя наконец возвращается к работе. На протяжении всего дня к нему еще много раз заходят, чтобы сказать пару теплых слов и отдать небольшие подарки. К вечеру на столе рыжего накопилась уже целая горстка различных вещиц. Портовая Мафия иногда может удивлять. Это место, где каждый готов в любой момент столкнуть тебя с лестницы, предварительно воткнув нож в спину, но одновременно с этим Мафия — одна большая семья. Накахара с трудом помнит размытые образы своих родителей, зато в памяти прекрасно сохранилась перебинтовывающая содранные коленки Коё и Мори, выписывающий лекарства от простуды, первое Рождество с элитой организации, когда он, будучи ребенком, ещё ничего не понимал из разговоров взрослых, а лишь катал по полу подаренную машинку, празднование по случаю покупки машины и даже похороны особо важных личностей. В такие дни люди зарывали свои предрассудки и корысть куда подальше, а Мафия действительно казалась домом. Чуя не имел привычки брать с собой пакеты или сумки — бумажник, ключи и пачка сигарет вполне помещались в карманах. Подарки было складывать некуда, и теперь коробочки и упаковки стройной вереницей плыли в воздухе вслед за покидающим здание владельцем. Гравитация — штука крайне практичная. Вождение являлось одним из любимых занятий Накахары. Садясь за руль, сосредотачиваясь на дороге, включая любимую музыку или просто слушая случайную станцию на радио, он успокаивался и даже в каком-то смысле отдыхал. В случаях, когда было некуда выместить злость или когда бывший напарник в очередной раз выкидывал что-то новое, Чуя всегда заводил машину и уезжал за город кататься по трассе. Рев мотора, ветер, бьющий в лицо, ощущение скорости — ради такого стоило жить. Дорога до дома не отняла много времени и всю поездку рыжий наслаждался городом в свете заходящего солнца и подпевал какой-то попсовой песне по радио, размышляя о том, что не так уж плохо прошел его День рождения. А главное — дома его ждет заслуженный отдых, мягкая кровать, фильм из списка, что ему порекомендовали коллеги, и немедленное уничтожение подарка Мори. Только вот дверь в квартиру оказалась не заперта. Чуя сначала даже напрягся, приготовившись оборонять территорию, но ещё на входе он услышал знакомый голос и всё встало на свои места. А пара ботинок, неаккуратно валяющихся в прихожей, окончательно подтвердила догадки рыжего. Дазай приходил поздравлять его каждый год. — Тщ, успокойся, а то он меня прибьет! Нет! Не трогай! — Осаму почти что недовольно визжал, а из зала доносился шум. Он что, припёрся не один? Стабильно раз в год одно и то же. Дазай уже не знает, как извернуться, придумывая оригинальный подарок, который в итоге оказывался скорее абсурдным. — Ты когда прекратишь вламываться ко мне в квартиру?! — Накахара практически с ноги врывается в комнату, где пищал бывший напарник, и замирает на месте. А вместе с ним замирает и Дазай, обернувшийся на появление именинника. Зато уверенно продолжает свои попытки вырваться лиса, которую шатен пытался удержать в руках. Лиса. Грёбанная лиса. Он притащил ему в дом лису. И пока напарники растерянно сверлили друг друга взглядами, несчастное животное с фырканьем умудрилось укусить Осаму за палец и вырваться на свободу. Рыжий комок шерсти испуганно забился в угол, выбрав журнальный столик в качестве укрытия. — Это что такое? — Чуя явно ожидал чего угодно, но не этого. Глаз нервно задёргался. — Это ты. Только она постоянно пытается разодрать диван, я честно держал, — шатен поднимает руки, мол «я сделал всё, что мог», — И ты её напугал. С Дазаем скучно точно не бывает. Плюнув на юродивого напарника, рыжий садится на корточки и протягивает руку испуганной лисице. — Иди сюда, — Накахара улыбается, когда зверь медленно подходит к нему и с опаской обнюхивает пальцы. А потом влажный черный носик доверчиво тыкается в ладонь. Довольно фыркая, лиса позволяет немного погладить себя по голове и кружится вокруг своего нового знакомого, постоянно задевая его ноги пушистым хвостом. — Только не говори, что ты украл её из зоопарка, — Чуя продолжает ласкаться с признавшим его животным, но это не мешает ему метать взглядом молнии в растерянного напарника. — Одолжил. Я одолжил её в питомнике. — Знаю я твоё «одолжил». Завтра уже плакаты с розыском висеть будут, — Накахара хотел развернуться к Дазаю, да только острые коготки впились в штанину, а мокрый язык провёл по щеке. — Эта лиса явно признала в тебе сородича, — смеётся Осаму, отмечая, что цвет шерсти хищника почти совпадал с рыжими кудрями Чуи, — Завтра утром надо будет вернуть её домой. — Я отвезу. И Дазая словно и не было вовсе. Главный нарушитель духовного равновесия Накахары буквально померк на фоне великолепной лисицы. Грациозность кошки и собачья ласка, яркий, красивый окрас и вытянутая мордочка — животное приковало всё внимание Чуи к себе, не желая отпускать. Да и новый рыжий друг явно пришелся зверю по душе — пока Осаму битый час пытался заставить ее усидеть на месте, отхватив в итоге пару новых царапин, Накахара спустя считанные минуты уже водил по воздуху одну из коробочек с подарком, играясь. Лисица же старательно пыталась схватить загадочный парящий предмет, обиженно бросая взгляд на мафиози, когда очередная попытка не увенчалась успехом. — Такая красивая. Как её зовут? — завороженно произносит Чуя, запуская пальцы в мягкий рыжий мех. Он даже не обратил внимания, что расселся на полу, как ребенок, и даже не переоделся после работы. — Не знаю. Я назвал её Чуя-2, — Дазай как-то обиженно пожимает плечами, обделённый вниманием. Они должны были умиляться лисе вместе, но что-то пошло не так. Расцарапанную щеку неприятно щипало. Накахара ничего не ответил, вернувшись к невербальному общению с лисицей. Осаму оставалось лишь наблюдать и убеждаться, что с подарком он точно не прогадал. Как и с именем. Чуя на самом деле иногда напоминал ему лиса и не только цветом волос. Своенравное животное, хотя и не нашло общий язык с Дазаем, не могло не приковывать взгляд. Грация: лисица бесшумно носилась по комнате, красиво изгибая спину, Накахара же изящно двигал руками предметы и даже на полу сидел как на троне. Черты лица: острая мордочка не могла не напоминать аккуратный нос бывшего напарника, а уж хищные оскалы у них точно были идентичные. Даже глаза, и те были похожи: глубокий, осмысленный взгляд, да и у выведенной в неволе лисы были такие же светло-голубые радужки. Задумавшись, Осаму даже не сразу заметил, что рыжий вместе со своим пушистым компаньоном ушел в спальню и вернулся уже в домашней одежде. Как обычно — длинная футболка (даже будучи домашней идеально чистая и выглаженная) и свободные спортивные штаны. Его любимый уютный Чуя. — Это настолько круто, что я даже не хочу свернуть тебе шею, — он садится на диван рядом с Дазаем, а лисица довольно запрыгивает на колени и сворачивается клубочком, тихо пофыркивая носом. — Рад, что тебе понравилось, — Осаму нагнетает драмы, состроив обиженный вид. Лисы лисами, а в центре внимания Накахары должен быть только один человек. — И считай себя прощённым за то, что куда-то пропал в прошлом году, — Чуя всё не может перестать умиляться, почесывая урчащего хищника за ухом. Кто бы мог подумать, что у него проявится слабость к животным. — О, так ты меня ждал, Чуя? — довольная улыбка украшает лицо Дазая, — Я тогда не совсем удачно повесился и пришлось пропустить торжество. — Не считая прошлого дня рождения, я уже семь лет отмечаю именно с тобой, придурок. Тут попробуй не привыкнуть. Накахара такой умиротворенный, поглаживающий задремавшую лисицу, смотрит напарнику в глаза и во взгляде нет ни капли злости. Может, те статьи в интернете про терапию животными не такие уж и бредовые? — Помню, на свое шестнадцатилетие ты напился настолько, что тебя вырвало прямо в такси. Ты еще хотел подкатить к девушке, пока не понял, что ей под сорок, — видимо, Осаму подхватил ностальгию, решив вспомнить подростковые годы. — Ой, зато через год ты испортил мне весь праздник, когда нажрался и не мог и три шага ступить без поддержки. Я тебя до самого дома тащил! — Ты хотел сказать «до кровати», — Дазай смеётся над беспомощностью моментально вскипевшего Чуи, который боялся потревожить спящую на нем лисицу, — Я хотя бы не прыгал в море с десятиметрового утеса… Хотя нет, прыгал, но не в свой восемнадцатый день рождения же. — А вот намешать виски с пивом и попытаться застрелиться прямо в баре — это отличная идея! Мне же было девятнадцать, а из-за тебя нас вышвырнули на улицу! Примерно через полгода после девятнадцатого дня рождения Чуи Дазай ушёл из Портовой Мафии. — Самой гениальной твоей идеей было в двадцать лет притащиться в бар, где мы постоянно сидели, и тыкать в бармена настоящими документами, заявляя, что мы целых четыре года нелегально тут пили. Не будь я в адеквате, нас бы избили! — Ты сам приперся тогда ко мне домой и предложил что-то вытворить. Подожди… эй! Это вообще была твоя идея! Дазай смеется и пропускает слова мимо ушей. — Жалею, что не сохранил записи твоих звонков, когда через год ты потащился бухать с Черными Ящерицами, но в итоге бросил их и решил поорать мне в трубку прямо на улице. Ты так смешно спотыкался, пока я вел тебя до машины. — Ты нас чуть не угробил своим косоруким вождением! Я ничего не помню с того дня, кроме гудка автомобилей, когда ты вылетел на встречку! — Ты кричал, чтобы я быстрее вёз тебя домой! Я пытался угодить, Чуя!, — Осаму поднимает брови, в очередной раз выигрывая словесную перепалку. — Да и хрен с тобой, — рыжий отмахивается рукой и тут же замирает, замечая, что лисица начала копошиться. Он осторожно поглаживает ее, восхищаясь мягким мехом, и вновь успокаивается, а голубые глаза добреют, — Знаешь, я пережива… думал, что в этом году ты тоже не придешь. — Только в случае смерти, — уголки губ шатена приподнимаются в нервной усмешке. — Моей, видимо, живучий ты сукин сын, — Накахара произносит это абсолютно беззлобно, скорее наоборот: веселится, зная, что Дазай еще всех их переживёт, — В коридоре в красной коробке подарок от Мори, принесёшь? — Только в честь дня рождения. Обнаружив бутылку вина и бокал, завернутые в бархат, Осаму победно хмыкает. Значит, его всё-таки не выгоняют. Он бы, конечно, всё равно не ушел, но это приятно. Прежде чем вернуться к напарнику, он заходит на кухню, доставая ещё один бокал для себя. А ведь Чуя даже не видел вторую часть подарка… Дазай застает рыжего с лисицей на руках. Эта умилительная парочка тыкалась друг в друга носами и, кажется, животное тоже улыбалось, облюбовав временного хозяина. Он не сразу решается войти в комнату, так и замерев на месте с двумя бокалами в одной руке, бутылкой во второй и штопором в зубах. — Тсюя, я вевную. Накахаре потребовалось полчаса и половина бутылки вина, чтобы уговорить свою рыжую подругу принять Осаму. Он инструктировал напарника, словно сам разводил лис годами, и ласково подталкивал зверя к шатену. Немного порычав, лисица всё-таки признала в Дазае союзника и теперь праздно улеглась на двух людях сразу, изредка довольно фыркала и утыкалась в ладонь Чуи мордочкой. Чтобы напиться, половины бутылки было недостаточно даже для рыжего, но алкоголь приятно согревал и освобождал от негативных мыслей. Спустя долгое время Накахара наконец расслабился. Они с Дазаем сидели совсем близко, соприкасаясь бедрами, чтобы их новой спутнице было удобнее лежать, и делились прошедшим за год. День рождения Чуи с момента ухода напарника стал единственным поводом встретиться, а также просто поговорить по душам. Без оскорблений, попыток поубивать друг друга, криков о предательстве и лжи. Они невозмутимо болтали о том, как меняется их жизнь, рассказывали что-то действительно значимое и абсолютно глупые бытовые истории. Как старые друзья, какими и были бы, если бы не тонны дерьма, давних обид и пепла от сожженных мостов. И, увлеченный беседой сонный Чуя, кажется, вовсе не замечал, что поглаживая лисицу по спине, Осаму всё чаще отводит руку слишком далеко, задевая чужое бедро. Сидел себе, откинувшись на спинку дивана и отрешённо разглядывал комнату, периодически посмеиваясь над историей напарника про Великого детектива Рампо, который вместо метро сел в междугородний поезд и проснулся уже за сотни километров от Йокогамы. А Дазай всё болтал и болтал, пока «гладил лису» все настойчивей, медленно приближаясь к Накахаре. — Что ты делаешь? — рыжий вздрогнул, когда почувствовал пальцы напарника в своих волосах. — Пытаюсь понять, у какой из лисичек мягче мех, — Осаму обладал уникальным талантом в любой ситуации сделать настолько ангельское невозмутимое лицо, что, казалось, он и людей убивал с этими невинно выгнутыми бровями и мило поджатыми губами. А Чуя даже не сопротивлялся, наоборот: довольно улыбнулся, разрешив самому себе насладиться небольшим массажем головы, и блаженно закрыл глаза. Когда вторая рука шатена ожидаемо перебралась с давно спящего зверька на бедро, Накахара лишь весело хмыкнул. Дазай разворачивает его лицом к себе и хитро, победно скалится. У него в уголках губ красные пятна от вина и это выглядит крайне забавно. И Чуе приходится упереться рукой в диван, чтобы не потревожить лисицу, пока он целуется с бывшим напарником. Каждый. Долбанный. Год. Ни любви, ни привязанности, ни громких слов, лишь физическое тепло и простая человеческая ласка, которой так не хватало этим двоим. Когда Дазай неуклюже роняет бокал на пол, животное пугается резкого звона, спрыгивает с нагретого места и забивается рыжему куда-то под бок. Чуя, наверное расстроился, а вот Осаму только рад свободе передвижения. — Пошли в спальню? — не нарушая атмосферу, он тихо шепчет напарнику на ухо. — Ты спишь на диване, — Накахара смеётся возможности лишний раз обломать обнаглевшего шатена. — Да не за этим. Ну пойдем, Чуя! Тут же вернув себе образ инфантильного дурачка, Дазай тащит его за руку. Сопящая лисица семенит следом, стуча коготками по полу. Рыжий не понимает цели такой внезапной смены локации и ещё больше не понимает, почему напарник вместо вполне ожидаемого приглашения на кровать вдруг полез куда-то на балкон, благополучно запутавшись в плотных шторах. Но Осаму быстро выныривает обратно, держа в руке огромный букет красных роз. И пока Чуя хлопает глазами от удивления, тот смотрит на экран телефона. Часы показывают 23:57. — Надо же, я еще успеваю. Дазай улыбается, подходя к напарнику вплотную, вкладывает букет в ослабевшие руки и целует рыжую макушку, потому что цветы мешают присесть и дотянуться до губ. Чуя такой милый и растерянный, а надоедливая лисица, которой Осаму еще долго не простит расцарапанную щеку, трётся об ноги. — С днем рождения, Малыш Чуя.