Kiss me, Bonnie... or I'll go insane.

- Что происходит? – трудно было понять девушке, провалившейся в никуда на время. Было лишь ясно, что это вершина скалы, только каким образом она тут очутилась? Кто ее сюда принес? Потому что ей было слишком тяжело сейчас приподняться и сесть на колени, с удивлением оглядываясь вокруг. Там, внизу, творилось невесть что. Сидя у самого ее края, Охотница постепенно осознавала, что все это именно ее рук дело, и только ее.       Бони защищала свою подругу, беспомощно закрываясь стеной, напоминающей слой толстого стекла. Вновь и вновь, хоть это и выглядело столь бессмысленно со стороны – две маленькие фигурки против целого вооруженного отряда. - Что за черт.. – прикрыла себе глаза ладонью Колдунья-Охотница, по-прежнему в состоянии наблюдать за всем сквозь пальцы. Ей просто не хотелось бы этого видеть. А с другой стороны, эта картина, как результат ее действий, совершенно не отпускала. Вонзающиеся в их плоть осколки – даже издалека можно было разглядеть, как их было много – это только начало, да? А что потом?       Взгляд уловил знакомые черты в одной из фигур, гордо стоящей впереди шеренги и командующей ими. Столь алчен и самодоволен был, судя по всему, его настрой, абсолютно далекий на самом деле Охотнице – вспоминающей, как эти две девушки недавно еще ничего не подозревали и верили в лучшее. Они верили! И надеялись! Им так хотелось отвоевать свое счастье, прямо как и ей. - Это так неправильно, Рин.. Просто сломать их жизнь. Ты такой идиот, – с тяжестью, словно ее придавило каменной глыбой сейчас, проговорила наемница, будто вымещая на нем свою злость на себя, - Ты так глуп, что слушаешься его просто так! Ничто не обязывает тебя поступать так! Я сама та еще дура… - обратила, наконец, ненависть в свою сторону она. - Ты тут! – как всегда неожиданно встревожил низкий мужской голос, - Должен сказать, хорошую услугу ты нам оказала. Скоро здесь будут все отряды, что у меня есть. А без твоего сигнала мы могли упустить их. Не хотел бы отдавать эту работу Мятному, - словно закидывал ее камнями, произнося это, старший Абадир. Ведь ей было очень тягостно признавать это. - Господин… Что вы хотели сделать с ними потом, когда поймаете? – буквально зависая над пропастью в секунде от прыжка, сгорбилась Охотница. - Я же давно говорил об этом, ты будто не помнишь? – стал более раздраженным от ее вопроса Хансон, - Их будут использовать по назначению. Для чего еще они нужны? Принцессой в замке займется Мятный Лакей, без ее порабощения его дела не клеятся. Ну а я.. Черт, да ты и так прекрасно знаешь, что с ними будет! Не притворяйся, что не в курсе! - Я правда знаю. Это... Хуже, чем смерть, - не выдержала психика девушки того напора, что оказывало лишь представление всего, что с ними будет по ее вине. Ее тихие всхлипы от чужой боли, проникшей ей в душу, не остались незамеченными опешившим Властелином. - Я вдруг подумал.. – подошел поближе к ней он, делая свой голос презрительно радостным, - Ты действительно заслужила свой лес. Такая жертва должна окупиться по полной. Побуду милосердным и отдам тебе его, - не думая расставаться с нелишними землями раньше, Хансон вдруг резко изменил свое решение на подобную милость, расслабленно улыбаясь. - Нет, - резко закрыла себе руками уши наемница, не желая слышать этих, казалось бы, столь долгожданных слов. - Как это нет? – прикинулся непонимающим он, - Ты этого хотела! Ты это получишь! - Неет.. – не выдерживала тяжести совести избитая прежде девушка, ветром сносимая прямо к обрыву. - Да! – грубо отбросил ее в сторону Абадир, пристально наблюдая за ее искаженным страданием лицом, - И я тебе еще не заплатил за работу. Возьми свою плату, - рука мужчины мигом достала из-под накидки сложенные бумажные деньги, видимо всегда лежавшие у него наготове. Но внушительная сумма, вынутая на свет, не производила на Охотницу должного впечатления – напротив, она стала отодвигаться от них, пятясь назад, как от огня. На что Господин кинул ей бумажки в лицо, и половина из них тут же разлетелась со случайным порывом ветра, - Бери, я сказал. В том новом мире, что я устрою вокруг, они тебе еще пригодятся. Бери, черт возьми! – под его мощный крик руки Колдуньи-Охотницы сами собой потянулись к брошенным деньгам, с отвращением собирая их по земле. Они были как будто проклятыми. - Не надо, Господин.. Мне не нужно больше ничего… - попыталась остановить его она, понимая, что уже и этого достаточно – такой позор сейчас, когда все свершилось, ей не выдержать. Она думала, что поступает логично? Что это и есть истинный выбор? Что ей нужно себя и свою мечту спасти? Что ж, наслаждайся своей победой. Покрытая синяками рука девушки взметнулась к глазам, укрывая их красноту и слезы раскаяния, стекающие по лицу. Даже все равно уже было, кто на нее смотрит – кажется, ей сейчас уже на всё плевать, - Бони.. Марселин… Я убила вас, - не скрывая ничего от Хансона с бессмысленным сожалением произнесла Охотница, на что Господин должен был бы разозлиться – как-никак, его наемница сожалеет при нем о проигрыше врага. Но в очередной раз замахнувшись, он опять передумал бить – а ей так сильно этого сейчас хотелось! Несколько смертельных ударов – и тогда все закончится. Она даже не будет сопротивляться в ожидании заслуженного конца. - Ты хуже, чем убийца. Осознай это. - Прекратите! – поднялась на шатающиеся ноги Охотница и побежала от него прочь – она знала, где эта скала резко сбавляла в высоте и почти равнялась с землей. Далеко, но оттуда можно было направиться прямо к несчастному лесу. Лишь бы не слышать больше его язвительных фраз! Они концентрированной кислотой прожигали ее кожу, и ей совершенно нечем было от них защититься.       Бежать… За ней никто не гнался, кроме ее собственных укоряющих мыслей. Это глупо и низко, но у нее нет выбора. Разве можно убежать от самой себя? Можно только попробовать.       Уже в окружении до чертиков знакомых деревьев, не вызывавших больше ни одной приятной сердцу эмоции, Охотница ломала без памяти их ветки, неслась всё дальше.. Как будто водитель, вдавив в пол педаль газа, выпрыгнул с сиденья машины, оставив ту лететь вперед.       Под ногами хрустели какие-то палки, птицы то и дело взмывали в небо – обычно они никогда не тревожились ею. Но только не сейчас.       Даже такой привыкшей ко всему, как она, девушке было трудно продолжать бежать. Казалось бы, упади без сознания здесь, какая разница? Но нет, только не здесь! Если она просто сляжет на земле, то потом очнется, ввергаемая в еще больший ужас от недавно произошедшего. «Радуйся полученному». «На этом останется их кровь».       Тот край леса, до которого она целенаправленно добежала, кончался высоким уступом над протекающей далеко внизу рекой. Некогда лиственные, зеленые и душистые деревья кончались за несколько метров до границы перепада высот. Этот обрыв совсем не как тот, что был в скалах. Он покрыт не успевшей окончательно поредеть иссохшей растительностью, и внизу у него умиротворяюще шумела бурная вода. И нигде не было того мучительно проникающего внутрь взгляда! Если ей после всего действительно хочется умереть, то именно здесь, падая больше чем с высоты двадцати метров – и наверняка. - Бони.. – Охотница мысленно уткнулась раскалывающейся от боли головой в плечо розововолосой и замерла над краем на какое-то время, окончательно прощаясь с воспоминаниями о тех, кого точно больше не увидит. Трепетно-теплое плечо уютной колыбелью манило наклониться еще больше вперед, навстречу ей. С учтиво-взволнованным взглядом сбоку наблюдала за всем Марси, и тихо улыбалась, пытаясь приободрить. Однако вызывая этим абсолютно противоположную реакцию, доводя до решающего срыва, - Я больше ничего не хочу… - последними словами прощаясь с пустотой вокруг, когда-то лучшая наемница теряет связь с поверхностью земли и под тяжестью своего веса устремляется на острое, благодаря заточенным волнами камням, речное дно.       Тем временем, разогреваемые до сверхвысоких температур плоть и кровь демонши не оставляли ей обратного хода, кроме как достичь наивысшей точки кипения и понять, к чему это ведет. Откуда ни возьмись появлялась все новая и новая энергия, наполняющая ее до отказа – пожалуй, она шла из ее бесконечной злости. Так много природной ярости еще никогда не скапливалось в ее сердце.       Ее мать никогда не боялась защищать ее. Никогда. Чего бы ей это ни стоило. Хансон порой специально привязывал ее и делал с Марси все, что ему в тот момент вздумается, вверяя девочку в полное отчаяние от своей беспомощности. И Эвелин при каждом ударе, задевшем ее любимую дочь, заходилась рыданиями и так кричала, как никогда не позволяла себе, если били ее. Так он «поддерживал порядок», расставлял все по местам.       Страшно представить на самом деле, сколько сердечных приступов получила бы женщина, если бы могла видеть казнь Марселин через пытку кольями. Наверное, от одного взгляда на деревянную, целиком залитую кровью ее дочери площадку вблизи церкви ее уже не стало бы. А ведь это случилось отчасти по его вине… Не будь они связаны кровными узами, предрешившими ее судьбу.       Марси представляла временами, что было бы, если бы мама увидела ее тогда. В разодранных обрывках одежды, давно пропитавшихся темно-бордовым оттенком, без сознания времени и места, почти без признаков жизни на изможденном теле. Нет, ей нельзя было этого видеть… Демонша все бы сделала, чтобы она там не была. Ева слишком сильно вкладывала в Марселин всю свою душу.       Мама говорила ей в детстве, что ни за что не позволит, чтобы ей было плохо. И действительно, не смотря ни на что, та пора была наисчастливейшей. Наверно, нужно бороться, даже если боишься, даже если тебя парализует страх. Просто отбросить все это к черту.       А Марселин боится. Боится, что не успеет ничего сделать. Что вновь увидит его пугающие глаза, ломающие без применения силы. Они никогда не были к ней милосердны. Поэтому существуя целую тысячу лет как в сплошном ночном кошмаре, демонша и не задумывалась вернуться к нему, чтобы отомстить. Однако сейчас… Вся она – это жажда мести! Ради Бони!       Розовая ни на секунду не спускала взгляда с убегающей девушки, ощущая, как ее тяготит усталость. Израсходовав свои как волшебные, так и физические силы, все, на что ей хватало их теперь – это жалобно звать ее назад. С потайной надеждой, что демоншу в ближайшее мгновение не застрелят.       Все меньше и меньше становилась родная по очертаниям фигура вдали, оставляя ее в одиночестве. Столь противном одиночестве, без возможности услышать стук ее сердца и знать, что она рядом. Без возможности обнять ее тело и забыть о том хаосе, что происходит вокруг. «Странно, - подумала Бони, отчаянно вглядываясь в пространство перед собой, - Это так не рационально - быть привязанной к ней. Но я хочу побежать следом прямо сейчас. Куда она захочет. Куда угодно, Марселин».