Kiss me, Bonnie... or I'll go insane.

      Заметив попытку Марси привстать, Абадир сразу же вжимает ее кисти в землю, наваливаясь на нее всем торсом. Отдых закончен, и впереди не виднеется никакой жалости. Монстр против монстра в схватке насмерть – любыми средствами.       Тяжело выдерживать такую тяжесть на себе, но ярость помогала Марселин творить чудеса – одним из таких стало особое явление, благодаря которому весь огонь сконцентрировался в тех самых участках рук, что впечатывались в поверхность. Подобно раскаленному железу она опалила его с такой силой, что от моментально полученных ожогов Хансон заорал и отшатнулся.       Недолго пришлось радоваться. Демонша подползает к отвесной скале, вблизи которой они находились, пытается схватиться за ее уступы и приподнять себя. Во время поднятия нечто позади протыкает ее внешнюю плоть практически насквозь. Учитывая размеры, необходимые для подобного действия, ее пронзили острейшим из валяющихся в округе обломков. Другого предмета попросту не могло оказаться на этом поле.       «Ты пытаешься подняться.. Пытаешься спастись… Но потом тебя настигает это, и ты, как насаженное на острие мясо, замираешь и не видишь впереди себя ничего».       Абадир второй раз и третий повторяет ту же траекторию, с усилием вдалбливая обломок ей в грудину, пробивая ее до конца. Развернуться и ответить никак не выходит – со спины он был недостижим. Чертова удача! Иди ты к черту! Марселин, стоило Хансону вытащить орудие, на неощущаемых ногах валится к земле и чувствует, что все намного хуже, чем можно было себе представить. Ее отец прицелился недостаточно хорошо, без опыта не зная ее точного местоположения внутри. Но он смог сильно задеть – камень проехался по боку демонши, сдирая кожу и немного задевая некоторые внутренние органы. А возрождать свое собственное тело Марси было не под силу.       Живот тут же скрутило адским вихрем, не предзнаменующим ничего хорошего. Спрятанную внутри раненную девушку охватила чудовищная слабость, сильно напоминающая ту, которая в убежище перед лесом купировалась уколом. Но сейчас укола с обезболивающим не было, и это совсем не месячные, хоть по силе и похоже. Это не пройдет.       Слабость сменилась тяжестью, под давлением которой Марселин безжизненно валялась на скалистой поверхности, обдуваемая ветром. Но Абадир как-то заметил, что его цель не потеряла еще связь с жизнью, из-за чего надолго задумался.       Удивляя своим решением, Господин ада стянул с себя амулет и сразу превратился обратно – в уставшего, неузнаваемо измотанного мужчину. - Марселин, - крепко сжимая наготове два своих главных способа защиты на выбор, тот приблизился к ее невероятно огромному глазу, смотрящему вникуда. Теперь он выглядел невероятно крошечным на ее фоне, хотя и был в выигрыше, как перышко на фоне чучела большой дикой птицы, - Я обращаюсь к тебе. В последний раз.       Его голос был неведомо доселе тихим и приглушенным. Как будто это она, а не он, победила его, а не лежит без движений. - Я никогда не понимал, что ты могла найти в ней, - едва держался стоя «победивший» из них двоих, - Я до сих пор не могу понять, почему. Это извращенно и совершенно неправильно, - осуждает их отношения с Бони отец, в яростном взгляде которого читалось глубокое презрение, - но это так! Да, это так – она нужна тебе больше, чем даже мне дальнейшее правление и улучшение Ночесферы! Именно поэтому, - как перед ее смертью подводит приговор Властитель подземного царства, на секундочку зауважав ее мотивацию, - Именно поэтому я решил предложить тебе, пока ты жива – способ ее спасти.       Шоку даже при ухудшающимся состоянии не было предела – что такое он несет? Как это вообще понимать? Способ спасти Боннибель – если он есть, то будет использован. - Мне не нужна твоя кровь так сильно, как ты целиком. У тебя получилось развиться до небывалых масштабов – и я это буду использовать. Нельзя такое упускать. Я прикажу телепатически своим демонам – думаю, ты знаешь, как с помощью заклятья Мятного это работает – я прикажу им всем не трогать ее и отпустить. Она спасется и заживет новой жизнью. Ты же хочешь этого? Ты ведь слышишь меня? – положение громадной головы монстра слегка сместилось, вторя его словам, подавая знак, что слушающая еще жива, - Хорошо, что слышишь. Я отпущу принцессу, если ты сдашься. И все будущие века и тысячелетия моего великого правления ты будешь моей безвольной, невероятно сильной марионеткой. Будешь служить мне, продолжая помнить, кем ты являешься, до бесконечности. Когда мы исполним эти обряды, колдовство Лича рассеется, и ты никогда не умрешь. Никак не отвечая за свои действия, которыми буду управлять я.       «Бони…» - онемевает то ли от ранений, то ли от необходимости столь страшного выбора она, - «Я должна спасти тебя! Мне придется обречь себя на вечное рабство в собственном сознании без возможности воспрепятствовать ему... Отчасти это даже похоже на то, как я жила раньше. Но намного тяжелее. Я слишком хорошо понимаю, из чего выбираю» - тяжело дышит младшая Абадир, - «Потому что мне не понаслышке знакома такая жизнь…»       Нечто, напоминающее захлопнувшуюся ловушку. Полная беспомощность и безысходность внутри, от которых хочется зарыться заживо под землю. Куда ни взглянь, куда ни посмотри – бесконечная трясина. Как и в этом случае, она не могла из этого выбраться.       В редчайших хороших снах она тонула в далеком прошлом и видела моменты из детства, приносящие не просто ностальгическую, а почти физическую боль. Ей могла присниться ромашковая поляна, на которой она без забот валялась под пристальным взором любящих маминых глаз. Или мамины обещания подстричь покороче волосы, лезущие ей в глаза. Когда девушке первый раз пришлось самостоятельно справляться ножницами с ними, было не по себе, вспоминая это. Как будто мама обещала и обязательно придет, обязательно сделает ей новую прическу. Только этого бесполезно ждать. Даже после сотен лет вампирского существования ей снилась мамина еда, только что приготовленная, горячая. Иногда даже воспоминания, как мать кормила ее с ложечки в ответ на детские капризы. А капризничала Марси довольно редко оттого, что ей просто нравилось ее внимание. Но чаще, намного чаще ей снилась обычная пустота. Которая неизменно окружала ее в жизни.       Во что же она выросла? Если случайно посмотреть ей в глаза в момент, когда они не притворны, то можно ужаснуться – врать ими у нее выходило хуже всего. В комнате очередной съемной квартиры Эша пара убивала время чем только можно, готовясь опробовать купленный парнем алкоголь. Всюду воняло затхлостью и гнилью, но Марси была слишком измотана, чтобы этим заняться, развалившись на краю скрипящей кровати.       На публике Эш превращался в более менее сносного, но вот дома становился все чаще невыносимым, издеваясь над девушкой по поводу и без повода. «Просто сложный характер» - думала Марселин, терпя все это и виня себя, - «Я же тоже так себе». Вряд ли мама бы одобрила такое, но она лишь пыталась почувствовать себя нормальной – с кем бы ни приходилось общаться в своем кругу, каждый отмечал, что ей нужно найти себе парня как и всем. Во время знакомства тот задаривал ее безделушками, которые казались милыми, сразу прихватил под талию, заявляя, что теперь она – его. Рядом с ним в последствии постоянно приходилось подстраиваться под него и играть удобную ему роль. - Марси, там в дверь к нам стучат, - махнул в сторону выхода он, разглядывая что-то и вертя это у себя в руках. Не задумываясь, вампирша медленно поднимается и уходит по темному коридору без обуви. На ней вообще ничего не было, кроме черного нижнего белья, но это не было проблемой, если приоткрыть дверь гостю не полностью. - Что нужно? – бросила она, пропуская тонкую полосу слабого лунного света в дом. - Мне нужна Марселин Абадир. Я искал ее, это вы? – незнакомца не было видно в щель, так что Марси продолжила отвечать ему так, вслепую. - Да, это я, - последовало ее признание, о котором ей пришлось позже еще пожалеть. Полотно двери было грубо распахнуто ногой, что ему удалось сделать от неожиданности. - Тогда получи по заслугам, сука! - выхватил нож высокого роста пришедший, оставляя его у нее в горле – буквально пригвоздив таким образом к стене напротив, - Не будешь больше задалживать так много, тварь! – уже собирался уходить он, но его ждало разочарование в собственном успехе. С усилием выдернув из себя клинок, Марси зажмурившись восстановила глубокую рану в своей шее, а потом метнула острие ему меж лопаток, тут же убивая ничего неожидавшего наповал.       При возвращении назад вампиршу вовсю потрясывало от случившегося – ведь она ничего не брала в долг, и тем более не пропускала всех сроков. Если один коллектор ворвался к ним в жилище, называя ее имя, то придут и другие – именно за ней. - Эш, какого черта? - А? Опять ты чем-то недовольна? – не поворачиваясь ответил ей ее парень, явно пребывая в курсе произошедшего. - Ты ебанный придурок, - не выдержала она общей складывающейся картины, - Странный тип пришел за моей головой по твоей вине. Сколько ты им задолжал и как давно? Какого хуя ты оставлял им мое имя? - А тебе сложно, Мар-Мар? Вроде как тебе не составит трудности справиться с ними. Я так и думал. - А если у них будет какой-нибудь парализатор? Я замру и не смогу воспользоваться своими силами. Зачем ты меня так используешь? Знаешь, что будет, если они вдруг так меня поймают?! - В любом случае ты же никак не помрешь, - смело парировал ее партнер, разворачивая и сворачивая в пальцах новую волшебную пустышку ради развлечения.       Отчаявшись до него достучаться, вампирша с босыми ногами устраивается вновь на старой кровати рядом с ним, но отворачивается в противоположную сторону, погружаясь в себя. Рука сама тянется к одной из подозрительных стеклянных бутылок, стоящих у ножек кровати в запасе. Подозрительных – потому что на них не было никакой этикетки, ни одного знака, говорящего о том, что в них находилось. Но от накопившейся внутренней тяжести вампирша пьет расслабляющую жидкость прямо из горла, после чего выплёвывает часть на пол. - Ну и говно ты купил! Что за ссанное дешевое пойло? - А ты не пей, если не нравится, - перехватывает у нее открытую емкость Эш, с жаждой прикладываясь к ней. Когда он закончил, вампирша вырывает бутылку обратно, и, недолго сомневаясь, осушает ее до самого конца – потому что чувствует, что сегодня, если так пойдет дальше, она сорвется. Напиваясь донельзя, она пыталась схватиться за шанс этого избежать. - Не смей забирать себе все наше бухло! – толкнул ее в плечо парень, отвлекаясь впервые на девушку, когда она взяла вторую. - Сходи и купи себе еще, - безразлично ответили ему. - Еще чего! – забрал у нее последнюю бутылку Эш, не давая отключить сознание выпивкой.       Вокруг них был раскидан всякий мусор, включая пустые емкости, едва отсвечивающие в темноте ночи от света луны. Но Марси знала, что все они были абсолютно пустыми, так как всегда допивала до конца. Им обоим плевать, что хозяин полуразвалившейся хижины на отшибе будет недоволен оставшимся беспорядком. Все равно окна в ней покорёжены, крыша зияет дырами тут и там, прикрывающимися на время дождя. - Ты бы сходила освежиться как-нибудь. А то от тебя несет даже хуже, чем от меня. Как можно так себя забросить? – без доли сожаления вновь ругался он, - Тебя только трахать и можно… - Что, блять? Ты совсем ахренел? – даже в безэмоциональном состоянии полудемонша была шокирована его словами, надеясь поскорее их забыть, - Ты настолько пьян, что ли? - Нет, - твердо возразил Эш, пододвигаясь к ней, - Просто хочу тебя, а ты мне всю последнюю неделю не даешь. Я так устал от этого!       Услышанное невольно вводило ее в панику. Давать ему ей вообще не хотелось. Если не уговорить себя возбудиться хоть чуть-чуть – будет пиздецки больно. И это не руку обжечь на солнце на секунду – это длится долго и мучительно, при этом ты никак не можешь все остановить. - Я тогда пойду в ванну… - от безысходности смирилась Марселин, желая отсидеться там подольше перед тем, как начать. Но за это время ее скорее сотню раз вывернет от тревоги, чем получится успокоиться, - Можно же? - Нахуй ванну, - Эш одернул желающую подняться с кровати девушку и положил на простыни. – Я тебя трахну прямо так, никуда не уходи, - но не послушавшись, демонша отталкивает его от себя, убегая в угол пустоватой комнаты и больше не сдерживая истерику. - Отстань! – выкрикивает она, раскрасневшись и расплакавшись – но не совсем из-за него, а скорее от внутренних факторов, им спровоцированных. Все смешалось воедино – ужас от будущего, от прошлого, ощущение потерянности в пустоте – когда ты есть, но для тебя самой тебя уже не стало. А голоса зверели от появившейся вседозволенности, начиная кричать на нее в голове и сводя с ума. В приступе девушка забывает, что может стать невидимой – ей вообще в этот момент ничего не подвластно, даже собственные мысли.       Что хвататься за голову, что рвать на ней волосы – ничего не спасает совершенно, пока Марселин сваливается на колени. - Ты такая сломанная.. – посмотрел сверху вниз на нее парень, ожидая, когда все прекратится. – Словно неудачный брак, - к счастью, не слыша его доводящих до крайности фраз, вампирша действительно являет миру облик, в котором она разбита. И кричит, пронзительно и истошно, раз за разом, выпуская наружу горечь. И без его дополнений она подошла к границе обрыва слишком близко.       Целых пять минут Марси не могла остановиться изнывать от происходящего в ее голове. Пока не разорвала зашитую подкладку своей валяющейся на полу куртки, вытаскивая оттуда прозрачный пакетик со светлым порошком. Эшу же было все равно, что она может хоть целую ночь провести так в бредовых припадках – если в другой комнате, то пускай. - Так вот где ты от меня заначку прячешь, - совершенно спокойно отметил он, усаживаясь на край кровати. - Эш… Помоги мне с ним, пожалуйста.. – без конца дрожала вампирша и не могла никак унять тряску своих рук, из-за чего приготовление спасения от нахлынувшей жести было невыполнимым. - Давай сюда, - ловко выхватил пакет из ее пальцев парень, высыпая на не самую чистую ложку, которая попалась ему под руку. Марси страдала чем-то похожим на шизофрению, в силу своего не совсем человеческого происхождения умело скрывая это. Но временами она прекращала быть подконтрольной, и тогда наступал полный хаос. Дискомфорт, от которого ты не можешь никуда деться, маниакальные желания вырвать себе все волосы, как пример, - У тебя вен нихуя нет, так что бей сама, - Эш достаточно скоро подал ей шприц с расплавленной необходимой жидкостью внутри, оставляя себе дозу на потом, и Марселин не оставалось ничего, кроме как наугад вдарить его в руку целиком. Маленькая ранка от грубого прокалывания не затягивалась – конечно, ведь регенерация требовала умственных сил. О каком осмыслении своих действий сейчас может идти речь? Особенно под сильнодействующим наркотиком, хранившимся на крайний случай.       Девушка свалилась на подушку в ту же секунду без памяти, успев лишь добраться до постели и залезть в нее. Дальше все было уже как во сне. Голоса действительно стихли, оставляя зудящую тишину в ушах, словно под толщей воды. Сильно мутные глаза слабо приоткрылись, когда чьи-то руки перевернули ее. - Что ты делаешь? – демонша захлопнула обратно веки, стараясь не думать ни о чем, так как это все заставляло срываться ее. - Мне так нравится кружевное белье.. Хорошо, что ты тогда его купила! Я думаю, в нем ты выглядишь пиздец сексуально! - Мне плохо, Эш… - она открыто посмотрела ему в лицо еще раз, надеясь на какое-то сочувствие, но в итоге отвернулась к стенке. - Как тебе может быть плохо под героином? Не пизди, лучше скажи - ты меня что, не любишь? - Он не перекрывает полностью все! – возразила демонша, практически не ощущая собственного тела, лишь липкие поглаживания по нему мужских ладоней, в основном в области груди, с увлечением расстегивающие лифчик. Отвращение не давало отвести взгляд от дощатой стены напротив. - Если любишь, то не ломайся так. Я даже сделаю скидку на то, что ты как бревно сейчас будешь, - он быстро стягивает трусы с ее бедер, оставляя вампиршу голой и не способной двинуться. Но его при таком раскладе все более чем устраивало.       Скоро тело девушки было опять положено на живот, свободно, так как она не сопротивлялась. И все, что было дальше, происходило словно не с ней – будто ты смотришь со стороны на то, как тяжело человеку, и одновременно почему-то все это чувствуешь. И так еще больше усиливалось нестерпимое желание отказаться от себя, которое и без того было сильным. В какой-то момент Эш заметил, что наркотик не помогает ей отключиться и не ощущать, но было уже слишком сложно остановиться. Перспектива ходить неудовлетворенным потом всю ночь его не радовала, да и пофиг, когда все начато. - Будешь вырываться – я тебе этой ночью кишки палкой через матку вытащу, понятно?! Под наркотой все равно даже не встанешь, хах! Привяжу тебя ими, блять, к батарее для надежности! – парень смеялся. Он не выпускал ее таза из своих рук, пока она безынициативно продолжала отдаваться ему, ведь даже шелохнуться сил не хватало, - Если что, это была просто шутка, хотя в любом случае, что ты можешь? Убить себя что ли? – специально надавил на ее бессмертность Эш.       Но сейчас Марси впервые не хочет умереть. Она избегает этого, во всяком случае избегала, потому что страшно потерять все то, что она сейчас имеет. Страшно исчезнуть сейчас, либо со смертью, либо с вечным подчинением – все это одинаково означает потерю самой дорогой для нее девушки, и причем – навсегда. Никогда больше на нее не взглянуть и не увидеть.       Сдаться. Не сопротивляться ради любви. Он предлагает ей это серьезное решение их общей проблемы – и, подумав, она соглашается, слабо закивав головой. Остаться таким образом жить – самая ужасная бесконечная пытка, которую можно придумать. И она даже не может взять и убить себя сейчас, потому что тогда сделка будет расторгнута.       Как и было обещано, Властитель приподнимает прихваченный в одной руке волшебный изумруд, сильно похожий на те, что хранились в замке и управляли волей Бони. Он долго настраивается на ее глазах на «нужную волну», зажмурившись и шепча знакомое заклинание. И после двухминутного напряжения выдает, что все готово – в самом деле, первые показавшиеся издалека демоны, как раз в этот момент побежавшие к Бони, внезапно остановились. Для них розовая словно исчезла с поля зрения. - Я сделал так, что если ты не сдашься демонам, приказ будет мгновенно обесценен! Когда моя армия прибежит сюда, ты должна будешь дать им себя четвертовать. Для безопасности, чтобы не было сюрпризов! Части тела тут же я повелю разделить по капсулам с особой жидкостью, благо, мои ученые, наконец-то, продумали на этот раз все до мелочей. С помощью разделения мы избежим всех неполадок до твоего обряда, после которого уже не будет пути обратно. Так что когда мы соединим части обратно, это тебе уже никак не поможет, - речи мужчины были полны внезапно появившейся радости, из-за чего в последние часы жизни своей дочери он позволял себе с ней по-мирски разговаривать, словно они друзья – хотя это и близко было не так. Разговаривать с приговоренным к казни человеком веселым тоном приносило ему, без преувеличений, особое удовольствие. За свою усталость и избитость он бы обошелся и не только этим – дабы привести себя в чувство.       Наверно Властитель ради подобного послушания долго заклинал их, собрав в одном месте. И демоны были в курсе, что им могут отдавать команды подобным мгновенным образом, поэтому чуть что - ждали их. А Мятный в тайне долго ходил за принцессой, чтобы потом влиять. После объединения эти технологии стали их совместными. В мысли закрадывается сомнение на счет того, что Хансон, исполнив свой план с нею, не отдаст демонам новых приказов поймать Боннибель. Если так случится, то все будет напрасно. Не важно, увидит ли она ее снова, нужно просто спасти ее! Не важно, что трудно - кровотечение в боку останавливается кое-как облепляющей ее черной субстанцией, соединяющей тело управляющей с внешней формой. В месте разрыва она появилась опять, и хотя бы резкая потеря крови теперь не грозила демонше. Однако непросто двигаться с такой раной – очень мягко говоря. Нужно сделать все возможное, чтобы справиться – но самое тяжелое, пожалуй, из всех вариантов и пунктов достижения цели – попрощаться с ней.       Когда она ввязалась в этот бой, чтобы добиться противоположного – теперь нужно было от всего отказаться. Потому что иррациональное желание быть с розововолосой не давало сдаться. А умереть нужно было. Она так полюбила быть собой, что жажда самосохранения била в ней ключом и мешала это сделать.       Наверно Бони смотрит на нее издалека и удивляется тому, как спокойно Марселин в своем ужасающем облике не встает, лежа на скалистой поверхности. Поединок почему-то закончился – и Хансон без лишних движений то смотрит на свои часы, то вглядывается вдаль, откуда бегут по одному все новые и новые служащие. Поединок закончился – и она никак не может понять почему. Как это могло произойти, когда недавно он не собирался прекращаться? И почему все обходят ее стороной, открывая дорогу к озеру?       Ее сердце сейчас не здесь. Оно там, лежит далеко у скалы в мнимой апатии ко всему. За то время, что принцесса наблюдала их драку, внешний образ Марси стал ей совсем привычен. Хотя если честно, ей просто не важно было, как она выглядела, когда это ее Марселин. Щекочущая ее, как ребенок, пока та печет блинчики поутру. Искренно благодарящая за простую прическу. Девушка, окружившая пониманием и сочувствием, когда было плохо... Ее руки, несущие от замка, невозможно забыть – Бони могла утыкаться ей в шею и спать на них во время побега, когда позади отправили погоню.       В конце-концов, Марселин – это ее семья. Они же сами об этом говорили.       А демоны бежали со всех сторон и щелей, как крысы. Их было чертовски много, и по примерным подсчетам преодолеть расстояние до Марси они должны через пять-десять минут, что совсем не хорошо. Их быстротечный смертоносный поток, устремившийся прямо к младшей Абадир, сильно пугал неизвестностью. Почему демонша не готовится отразить удар? Почему ее душа больше не сражается? Они нападут на неё первыми.       «За всё, что ты сделала для меня, Бони… Спасибо…» - продолжительно смотрела в пустоту демонша.