Kiss me, Bonnie... or I'll go insane.

- Бони… ты знаешь, у меня есть нечто, что я очень боюсь сказать.. Но думаю, что когда-нибудь попытаюсь. - Почему ты не можешь это сказать? – удивлялась розововолосая, непринужденно оглядываясь по сторонам во время их пути от леса к горам. - Мне мешает что-то.. Потому что я сама еще не разобралась окончательно - что мне нужно чувствовать. Я только знаю, что все мое существо жаждало разобраться с этим давно. Но я боялась ответов. - О, вот значит как, Марселин, - не совсем понимая, о чем та говорит, продолжала расслабленно идти Бони. Ее завораживала природа, столь резко изменившаяся по непонятным причинам, иней на траве поутру, раскидистые кроны голых деревьев. Откинув прочь свою чересчур взрослую, беспристрастную сторону, которую мало что интересовало, теперь Боннибель напоминала впечатлительного ребенка, которому все в новинку. Относительно благополучное прошлое девушки не выжигало ее изнутри, из-за чего, например, Марселин даже приятные вещи чувствовала через призму страха и сожаления.       Розовая жила ложью, поэтому всего избежала. И теперь ей нужно будет много времени, чтобы посмотреть на всё пережитое открыто и честно. Пока что она словно не помнит, что с ней происходило вообще. - Постой.. – резко хватает ее за плечо демонша, плавно разворачивая к себе, когда принцесса увлеченно убегает вперед. И в итоге они замирают, - Это серьезнее, чем ты можешь подумать. Если вдруг что-то случится с нами, Бони.. я обещаю, что должна буду тебе это рассказать. Я никому в жизни… об этом не говорила. И в тот момент, когда раскроется эта тайна, я откроюсь тебе сильнее, чем когда-либо. - Что?.. – недоумевала розовая, приоткрыв рот от удивления, вызванного ее словами. - После раскрытия поцелуй меня, Бони, пожалуйста – и можешь отпускать. Если такова ситуация… Я не буду сожалеть, что это конец. - Что ты такое говоришь? – неуверенно усмехнулась розововолосая, - Что это за ситуация такая будет, чтобы я дала тебе умереть? Я не хочу с тобой прощаться и не буду.       В ответ на ее усмешки Марси лишь глубже ушла в себя и с задумчивым видом продолжила идти, больше не возвращаясь к этой теме. Она бы рассказала Бони всё, что хотела, сейчас же – если бы точно понимала, что чувствует по отношению к этому. Но ей до сих пор непонятно. Что должно произойти, чтобы у нее вышло докопаться до истины? Что-то совершенно из ряда вон выходящее и невообразимое.       Когда принцесса видит охотницу, взбирающуюся по скалам, к ней приходит осознание всех связанных с ней событий без капли лжи. Ее чуть не лишили способности видеть, когда «незнакомкой» в ее лицо был брошен увесистый камень. Ее слова сломали Бони изнутри на выходе из подвала, и лживая натура сказала себе не предаваться чувствам. Восстановиться на раз-два. Отбросить. Снова выкинуть переживания. Но на самом деле, оглядываясь на этот случай без фальши – Бони впервые захлестывает сильнейший страх лишиться Марселин. В тот момент она запихала его куда подальше, дав ему проявиться лишь во сне, и уже на следующий день говорила, что все в порядке – но ее чувственная сторона чертовски испугалась потерять поддержку демонши, как в болоте твердую поверхность под ногами.       Путь ко лжи для нее был отрезан. Он рассыпался, как карточный домик, хотя мозг очень долго не принимал простого факта – что ее подданным она не нужна. Им неважно ее управление, они сожрут и выплюнут ее, когда подвернется такая возможность. И вдруг одна из них появилась-таки в лице Мятного Лакея. Разрушая ее привычный уклад жизни в пух и прах. Мозг отказывался прекращать себе врать.       Когда принцесса видит вдали бьющуюся Марселин, уже осознав все это, ее мир бледнеет. И она спасает ее от демонов, вытаскивает из ледяного озера, вяжет почти что смертельные раны. И тут, неожиданно, Марси с ней прощается!       Она рассказывает ей о том, что прощает пытавших ее людей, и просит поцелуя. Молит о нем отчаянно, но Бони всё колеблется. Ведь этот поцелуй - как способ отпустить. А принцесса этого отчаянно не хочет. Но все же целует ее в итоге.       «Я тоже..» - тихо шепчет Боннибель, стараясь перетащить любимую девушку после песчаного шторма в бункер, - «Кажется, мне тоже незачем обижаться на тех, кто меня предал, Марси. Но без тебя я бы не поняла этого»       «Спасибо, что рассказала об этом и открылась мне. У меня никого не было ближе тебя…». - Лич… Это последний раз, когда я думаю обращаться к тебе, - произносит мятный, находясь за тысячи километров от происходящих событий, от дома у озера, от Хансона, с которым его соединяла лишь прерывающаяся связь.       Решив, что Властитель ада с Марселин, так и не утратившей свои силы, не справится, он решил воспользоваться «услугами» Лича еще раз. Если бы это было так просто…       Ему даже и не думалось пытаться наслать на них обычную армию, лучше перейти сразу к максимально решительным методам. Пусть и рискованным. Кому еще, как ни ему знать, что в бункере Бони уже будет не достать? Если у Абадира не получится предотвратить их побег, то тут поможет только крайне действенное оружие.       Если Лич поразит и Боннибель проклятием, то с ним она проживет достаточно, чтобы оставить после себя наследующего престол. Но самое главное – в момент попадания проклятия в тело, принцесса потеряет сознание. И не сможет открыть свое укрытие голосовым кодом вкупе с мудрёным паролём, известным лишь ей одной. - Я выпущу тебя из заточения окончательно и навсегда, если ты поразишь таким же образом, что и Марселин, Императрицу Сластей. Мне это необходимо, - в ответ на его «приказ» могущественное зло, которым являлся Лич, воздействовало на его мысли телепатически, передавая свои условия и вгоняя Мятного в панику.       «Откуда мне знать, что ты выпустишь меня, простой смертный, заигравшийся черной магией?» - Я обещаю.. - струсил Мят, ощущая всю тяжесть сопротивления его контролю над разумом. Входить с ним в контакт могли далеко не многие, успешно оставаясь в себе. Потому как ему приходилось уже второй раз делать это, его воля не выдерживала давления снова. Первый раз ему приходилось договариваться с ним из-за Хансона. А теперь… Это, возможно, их последний шанс. К тому же, отпускать его Мятный не собирался – это недопустимо. И убедительно соврать было практически выше его сил. Но у него не было выбора.       Неясно, догадался ли Лич, что его обманывают. У Мятного была возможность магическим образом контролировать великое зло и даже отдавать ему приказания. Но как долго он будет удерживать его в невидимых тисках – зависит лишь от его выносливости. Достаточно ему ослабнуть, и Лич освободиться из-под его временной власти. Уж лучше бы, наверное, Мят не доставал его из многовекового заточения. И не подвергал опасности всех.       Однако с тех пор, как они с Хансоном объединились, нет пути назад. На нем лежала ответственность за успех своей миссии.       Глупо считать, что они работали друг на друга - скорее на самих себя. Когда Марси вернулась в замок, лакей не стал сдавать ее отцу, потому что думал, что Боннибель и без этого под его контролем. А значит пошел этот дьявол к черту со своими проблемами, которые больше его не касаются. Ха! Если бы так! Мало того, что у Бони оказались таблетки, возвращающие ей свободную волю, так она еще и сбежала с ней!       Хочешь-не хочешь, но договариваться пришлось. Мятный даже в знак объединения прислушался к его совету срочно получить от принцессы нового элементаля, избавившись от нее потом за ненадобностью.       Той тихой безмолвной ночью, когда непримечательному дворецкому впервые попались на глаза вылазки принцессы из замка вместе с вампиршей – все изменилось. Неужели императрица подумала, что ей позволят отдавать меньше сил на правление, прогибаясь под губительным влиянием полудемонши? Ни в коем случае! Он просто не мог дать ей догадаться, что в замке она никому не нужна, если бы не правила народом. Однако править этими безмозглыми оболтусами может любой, кто владеет элементалем. И у кого хватит образованности. А у Мятного знаний хватит и еще останется. Только бы получить ту первородную конфетную составляющую, которую в своей биомассе, образовавшейся тысячу лет назад, хранила Боннибель. Как на зло, принцесса игнорировала любые попытки свести ее с принцами и мужьями, которых подгонял Мят, пока он не начал действовать радикально. - Ты будешь свободен, если выполнишь это, - стал каплю серьезнее будущий управляющий империей Сласти, когда к нему пришло осознание всей важности произносимых слов. – Займись этим прямо сейчас, а то станет слишком поздно…       «Если ты считал.. что и второй раз сможешь все провернуть..» - запугивал Лич, транслируя слова прямо в его голову и готовясь к выходу, - «То ты нереально туп» - глухо закончил фразу он, морально убивая свою жертву холодом странного голоса.       И действительно, Мяту не хватило сил на второй раз. Да и в первый ему пришлось не сладко. А сейчас у него просто не получилось. Что стоило ему жизни.       В том месте, где прятали Лича, в этой пещере в вершине гор, в совершенно далеком крае от всего живого, там он и остался, бывший прислужник принцессы. Его сознание было выпито, как из треснувшего ореха, а перед концом он потерял-таки над собой контроль – чего боялся сильнее всего. Ему почему-то казалось, что с ним этого не случится! Он был уверен! К чему теперь попытки сделать из конфетных людей еще больших зомби, чем они и так являются? К чему старания завладеть империей, за которой он следил с младенчества и искренне желал создать из нее нечто стоящее, не принимая никаких послаблений ни для кого? Они теперь пусты и не важны, ведь весь мир канет в темноту перед великим злом разрушения.       Ему стоило знать, что старший Абадир задумал расширить преисподнюю наверх, стерев его королевство с лица земли. Ведь именно он работал над обращением Марси в нового марионеточного правителя, видя в Хансоне нечто схожее с собой. Просиживал в подземельях ада кучу времени из-за того, что ее обратить было не так-то просто. А потом просто махнул на него, когда она сбежала. Казалось, принцесса и так под контролем его чар, не позволяющих думать ни о чем, кроме империи. Абадир всегда был слишком самонадеян… Также как и он. И они поплатились за это одинаково, хоть и презирали друг друга по-своему.       Его устройство перенесло Лича прямо в предполагаемое место, где должны были находиться двое наследниц, чтобы их достать. И вновь этот взрыв… Который для очнувшейся Марселин будто предстал из памяти – когда прошлый раз ей довелось наблюдать такой же. Даже не видя непосредственно его облик, Марси поняла, что он здесь. Что его отправили сюда зачем-то. Но воздействие на окружающую обстановку им было куда хуже – словно его теперь ничто не держит… Все рушится. Абсолютно все. Без какой-либо жалости и промедления.       «Больно…» непонятно кому шепчет она за пару минут до его появления. Шепчет так, что Бони ее даже не слышит – очень слабо и тихо. При этом вокруг шла трещинами земная твердь, что несло за собой нереальный грохот. Так что Марси не было слышно вовсе.       Она видит за закрытыми глазами себя из далекого детства. Как, резко отрывая от плеч мамы, Хансон потащил ее куда-то прямо за волосы.       Эвелин обнимала ее крепче крепкого, но в какой-то момент Марси прекратила чувствовать ее тепло, взамен этого терпя сильную головную боль. Ее еще пытались выдернуть из этой уверенной хватки, но попытки были бесполезны и глупы – Абадир отшвырнул женщину тут же в угол, не смотря на крики задыхающейся от слез. - Ты думаешь, что сможешь защитить ее от всего? – наслаждался своим выгодным положением он, не прекращая жестко стягивать пряди подросших волос и тащить вперед, - Что грозит девушке в этом мире, ты же отлично понимаешь? Я ее убью, и она избежит всех этих мучений! Ей станет легче! - Не смей!! – срывалась Эвелин, лежа на полу после удара затылком об стену, буквально впиваясь испуганным взглядом в свою дочь, - Либо меня тогда тоже! - Что ж, - разочаровался ее ответом Абадир, - Я покажу ей, что ее ждет. Раз ты так хочешь. Очень плохая мать. - Прекрати сейчас же! Прекрати! – приподнялась над уровнем пола она на полусогнутых руках, после чего Хансон поднял от нее Марселин в воздух, вырывая отдельные пряди на ее голове с корнем. Но девочка почти не кричала, сжимая что есть сил зубы. Ей не хотелось пугать мать больше того, что и так есть.       У нее едва получалось видеть маму где-то внизу, рыдавшую и молящую о ее помиловании. Но всем, кроме нее, понятно, что его не будет, и не нужно его просить. В ее объятиях девочке было так тепло…       «Очень больно» - чуть громче прежнего произносит Марселин в пустоту, говоря то ли за себя из прошлого, то ли за себя сейчас. Но ее тяжелые стоны никому не слышны. И их приходится переживать наедине с собой.       «Наверно, именно это..» - Марси никак не отпускает образ сопротивляющейся матери на коленях, увиденный ею сквозь пелену слез, - «Та живая любовь, которой меня любили. Которая вообще может быть…»       Жизнь медленно, но покидала ее тело. От сильного убытка крови все сильнее бледнела кожа. Ее недостаток сильно сказывался на силах девушки. Слабо приоткрывшиеся глаза осмотрели первое, что оказалось перед ними – трещавшую по швам землю. И уже скоро ей стало понятно всё. - Это Лич, Бони.. - максимально громко и отчетливо предупредила ее она. Продолжая дальше наблюдать за горизонтом, пока ее со спины на пути к бункеру осторожно везла по высохшей грязи Боннибель. - Что ты сказала? – как будто не слышит ее принцесса, продолжая начатое и пребывая как будто не в себе. Дереализация значительно влияла на ее сознание, против воли уберегая от стресса. Так что смысл доходил до нее чуть позже и шокировал медленнее, - Что?! – закричала от отчаяния розововолосая, когда постепенно все частички пазла сложились в ее голове воедино – Мятного нет, потому что он был занят Личем, который и спровоцировал этот взрыв.       Подхватив ее под руки увереннее, Бони, насколько это было возможным, ускорила свой шаг. Теперь она буквально неслась к одинокой двери, в десяти метрах стоявшей позади. Но имело ли это значение? С какой вообще стороны Лич объявится? - Марси, где он? Ты его видишь? – спрашивала паникующая от безысходности принцесса, давно выбившаяся из своих сил. Но Марселин действительно его увидела. Пока розовая торопливо осматривалась по бокам, направо и налево, бывшая демонша не сводила взгляда с далекого чернеющего горизонта, где могла различить его пугающие глаза.       Чтобы ее не подчинили, уже через секунду девушка отвернулась, ощущая, что еле успела. Смотреть на Лича никому не следует. Ведь так ты уже войдешь с ним в контакт. - Он… Там, впереди… - предприняла еще одно усилие раненая. - Где?? – Бони не сразу поняла, про какое направление говорит ей Марселин. Где «впереди»? Как понять, что это обозначает? Потому что на первый взгляд рядом с ними и близко никого не было. Так где же она его усмотрела? В какой дали?       Делая еще один рывок, приближающий их к деревянному дому, Боннибель вертелась из стороны в сторону, в нетерпении разглядывая окружающую местность. И из-за этих движений в нее не попало.       Лич метился прямиком в розововолосую, хоть она об этом и не знала. Но промахнулся… Последнее, что его сдерживало перед началом глобального уничтожения жизни – приказ. Попытавшись выполнить его, он больше даже не думал об этих двоих, наплевав на их дальнейшее существование. Ведь в его планах гораздо более масштабные вещи. По исполнению которых ни от кого не останется ни следа в любом случае.       Его меткость была не настолько плохой, как могло показаться. Издалека он направил удар ровно по беззащитной фигуре слившихся друг с другом девушек. И он не промазал мимо нее. А просто попал не в императрицу. Для пары силуэтов, выглядящих как один, такая ошибка была вполне ожидаемой.       Однако Бони вместе с Марселин, пораженной проклятием теперь уже дважды, отбросило с ног практически ко входу в жилище. И сначала совершенно не было понятно, что произошло.