Kiss me, Bonnie... or I'll go insane.

      Чувство глубокого сожаления было сильно, как никогда. Главным образом из-за того, что до сих пор Бони не нашла возможности вернуться к ней. Это казалось предательством. Это было очень тяжело – а сравнивать ей действительно было с чем – и все-таки.. Невероятно тяжело видеть последствия своей «запоздалости». Осознание, что ты могла прийти раньше! И все могло бы быть лучше! Но теперь есть то, что есть.       Не обращая внимания на антисанитарию, Бони сплетает свои пальцы с ее пальцами на ближайшей руке и долго смотрит, не в силах прерваться. - Я должна прекратить этот беспредел, Марси, - трепетно обращается к ней девушка, отлично понимая, что ей не ответят. А может и не достаточно хорошо. Слишком сильно хотелось услышать от нее хотя бы пару слов. Желание было так велико, что Бони была готова поверить в это. И плевать, что подобное поведение означало бы, что она сошла с ума.       Девушка положила принесенную с собой сумку с вещами поодаль и начала раздумывать, с чего ей начать. Облик Марселин вгонял в апатию и будто говорил, что здесь ничего невозможно сделать.       Уже второй день она ничего не ела. Но это было не важно. Ей много чего дали, когда врач подтвердил, что она теперь работает здесь. Например, миску для выдаваемой по утрам еды и бутылку питьевой воды, которую та сразу же выпила. Забежав в туалетную комнату по дороге сюда, Бони стащила из нее мыло, а также наполнила свою пустую тару здешней водопроводной водой.       Все лекарства, данные ей для обработки швов (а потребовала она их специально побольше) пойдут вовсе не на них. Хотя ей может что-то и останется. Вместе с остальным содержимым сумки это все было выложено в ногах у темноволосой девушки. На удачу, их окружала тишина, и, казалось, никто не мешал ее делу.       Было безмерно жаль, что невозможно поменять эти пропитавшиеся гноем и запекшейся кровью бинты. Рука так и тянулась сорвать их, хотя Бони боялась, что начнется кровотечение. Казалось, что это лучше делать специалисту, а которого две руки, соблюдая всю технику процесса. Но невозможность оставлять это без изменений победила.       Она решилась разрезать их к черту ножницами, которые ей выдали перед завтрашней работой. Также у нее было немного марли для новой перевязки своей обрубленной руки, которую девушка понадеялась использовать в ином деле. Перед началом был отрезан ее маленький кусочек, который Бони пропитала спиртовым раствором, чтобы очистить руки и режущий инструмент. Он казался чище ее ран, но ей не хотелось заносить в них новые инфекции, которые на ножницах могли найтись.       Ее туловище было перемотано почти полностью – и верхняя его часть, и живот, а также правое плечо. Девушка вспомнила, что именно от плеча вниз шел крупный разрез, а еще рана сбоку, на уровне поясницы. Боннибель еще раз проверила ее дыхание и пульс, который был учащенным. После чего принялась разрезать дурно пахнущие повязки. Ткань резалась неохотно, так как пропиталась влажными выделениями, от усиливающегося запаха которых начинало откровенно тошнить. Повязки словно прилипли к телу и их пришлось чуть ли не отдирать.       Скидывая на пол использованные бинты, Бони не задумывалась о том, что делает что-то неправильно - у нее не было выбора. Перед ее глазами наблюдалась сильная отечность тканей, находящихся вблизи поражения. Казалось, запах отдаленно напоминал гнившее мясо. И упорно хотелось заткнуть себе нос, чтобы не мучиться пребыванием здесь.       Но тут, Бони даже пожалела, что раны девушки без должных осмотров и перевязок нагноились – удивительно, но швы были наложены качественно и добротно. Разумеется, зашивали ее не рассасывающимися после нитками, а обычными, которые нужно было снимать. Наверно, здесь сказался и ослабленный иммунитет пострадавшей, и малый вес, и дешевый материал, и отсутствие регулярной обработки после операции. Может быть, к ней ни разу так и не подошли. Не считая сегодняшнего, когда вновь накрыли покрывалом. Если бы все прошло гладко, то спустя неделю как раз можно было снимать швы и накладывать гипс, но теперь…       Обезвоживание и недостаток полезных веществ тоже внесли свой вклад в отсутствие заживления. Все разошлось. Края теперь придется иссякать и зашивать вторично. Как это будет тяжело для ее организма – Бони могла только гадать. Кроме того, ее нужно было переводить с автоматической вентиляции легких на периодически принудительную, чтобы она начинала дышать сама. Ее долгое применение может сопровождаться травмами, пневмонией и другими проблемами – оставалось надеяться, что хотя бы в этом им повезло. Хотя.. Если у нее будет повышенное давление, или начнутся судороги и одышка, отключить ее от кислорода не получится. А чисто внешне у нее и без того была широкая гематома, синим цветом залившая грудную клетку – видимо, последствия удара от Лича, довольно мощного. Скорее всего, в этом крылась главная причина перевода ее на искусственное дыхание, и с легкими что-то не так. Но без снимков тут не разобраться.       Одиноко разглядывая наложенные ей швы, Бони еще даже не успела дойти до бедра. Внутренне она надеялась, что его перелом заделали также хорошо и ничего там не воспалилось. Да уж, это тебе не запястья после неудачного самоубийства зашивать. Выкарабкается ли она теперь… Очень сложно предполагать. Можно разве что верить. И долго заботиться.       Делая из марли пропитанные перекисью дренажи, Боннибель не заметила, как истратила большую их часть на избавление от гноя. И их едва ли оставалось на то, чтобы просто закрыть ранения напоследок. Одной рукой было крайне неудобно работать. Куда лучше и быстрее справился бы нормальный человек.       От безысходности отрезав кусок ткани от новой чистой одежды и вылив на нее остатки разведенного антисептика, Бони использовала его, чтобы «помыть» девушку. В душ не сходишь, а взятое мыло, наверно, пригодиться в следующий раз. Неожиданно ей стало понятно, что без тазика с водой придется искать другой способ очищать кожу Марселин от грязи. И если не удастся достать тазик.. останется использовать в этих целях миску для еды, а в чем уносить пищу – еще найдется, наверное.       Этот способ был неплохим, но недостаточно тщательным. При взгляде на результат своих бесконечно длящихся действий, все острее ощущалась необходимость в бинтах, без которых нельзя. И это она еще не открывала бедро, а стоило бы…       Завершающим этапом была попытка одеть Марси – по очереди продеть ее бессильные руки в рукава халата, осторожно приподнимая туловище, когда нужно. Русоволосая непрестанно повторяла себе, что те, кто сдается - погибают. Но это не помогало. Сколько ей придется вот так выхаживать ее? Марселин даже не в курсе и не знает, что с ней происходит. Но Бони будет оберегать ее жизнь.       Даже земля с полями и океанами стала ей чужой. А сейчас все вокруг них тем более чужое. Где бы Бони ни находилась, любое место ей кажется необитаемой комической станцией, очередной остановкой на жизненном пути. Они столько раз останавливались передохнуть, что эти перерывы слились во времени. И теперь Бони чувствует себя чертовски одинокой везде, если Марси не смотрит на нее и не разговаривает… Когда оседлость в ее существовании перестала иметь какое-либо значение? От прежнего самоопределения ничего не осталось.       Их выкинуло на окраину космоса, далеко-далеко от прежней жизни, какой та была. Именно такой отрезанной ото всех Боннибель себя чувствовала, уставши перебирая темные волосы и примечая, наконец, во всех деталях обстановку вокруг нее. Работники не поскупились приставить к ней тумбочку, что дополнительно усложняло ее передвижение. Скорее всего, Марселин планировали оставить тут надолго вопреки словам знакомого врача.       После глубоких раздумий к ней пришла новая идея – ее порванная губа неизменно ныла и даже не была залеплена пластырем. Так что, промочив часть свисающего рукава антисептиком, девушка попыталась прижать его к лицу. Должно было помочь. Свою культю разматывать не хотелось, да и не было смысла. Не грязными же бинтами заматывать ее назад.       Коридор по-прежнему заливал яркий и похожий на день свет. Казалось, это то, что дарит некую постоянность всей больнице. Под ним нереально уснуть, если еще повезет, и не будет толкучки. Но не тут-то было.       Что-то потрескивает, и всюду – насколько хватает глаз – электричество отрубает словно по щелчку пальцев. И, мягко говоря, это повергло в шок. Значит, здесь часто бывают перебои в электропитании? Или это один такой исключительный случай, раз уж она заглянула? Вряд подобного не было последние сто лет. Главный вопрос теперь – как скоро все восстановят.       Пытающаяся успокоиться Боннибель с волнением оглядывает лежащую впереди фигуру, как вдруг осознает: без электричества вентиляция легких не работает.       Не работает! Никак! Рука Бони нервно сжимает простынь в попытках найти что-нибудь. Она изо всех сил умоляет себя не кричать. Пальцы в темноте цепляются за ручку тумбы. И к счастью, там лежало именно то, что могло помочь.       Спустя несколько часов коридор вновь озаряется мощными лампами. Может, их прошло два, может - три… Бони точно не считала. Оставив раненную на автоматической вентиляции, она почувствовала, как дрожат ее руки после перенапряжения и адреналина. Как бьет в виски головная боль. Как крутит в воображаемом вихре ослабевшее тело. - Никто из нормальных, трудоспособных врачей не станет лечить ее… Да кому это нужно?.. – перештопанное туловище и бедро Марселин вгоняли ее в глубокую тоску. – Эти сражения… Меня они так достали!.. – отшатнувшись назад и упершись в противоположную морозную стену, русоволосая дрогнула от прохлады. Ее внимание было так долго сконцентрировано на фигуре впереди, что можно было уже забыть о других вещах. А мир вокруг отнюдь не казался дружелюбным и принимающим. Было очевидно, что в таком состоянии он довольно быстро сломает и поглотит девушку… как бы та ни сопротивлялась.       В чем постоянство жизни, если ее так легко потерять? Упустить… Было бы лучше, будь Бони рациональной и беспристрастной сейчас, как раньше? Вряд ли бы это сильно поменяло положение дел. Да и вернуться к этому невозможно. Ее бы по-прежнему держали в своих крепких тисках измотанность и увечья. А если выбраться нереально, может, ее хотя бы похоронят рядом?.. Скоро восемь утра, и как вообще идти работать, зная, что здесь все останется вот так…       Вокруг поднималась суета. Становилось шумно. Другие люди нагло вторгались в их маленький мирок, разделенный на двоих. Что давало как следует почувствовать последствия нахождения в коридоре. Наверное, кучу раз они врезались в ее каталку, из-за чего та с грохотом ударялась о стену. Если бы не потеря сознания, ей бы пришлось очень несладко тут… Помимо своих проблем терпеть подобное отношение. - Эй! – впервые крик разрезал эту (пока еще) мирную тишину. – С минуты на минуту здесь провезут кучу новоприбывших. Они уже шумят колесами несколькими этажами выше и скоро окажутся на этом месте, - неужели хоть кому-то было дело до Бони и до того факта, что ее могли тут случайно задавить… - Спасибо, я скоро пойду, - растрогалась Боннибель, вовсе не в силах оторваться от лежавшей темноволосой девушки, предпочитая в глубине души остаться на месте. - Ты там плачешь что ли? – оторопела зеленоглазая женщина, именно та, которая встречалась ей раньше, так как скорее всего работала на этом же ярусе.       Не услышав ничего в ответ, случайная знакомая приблизилась к каталке с желанием понять, в чем тут дело. И, движимая простым любопытством поначалу, замерла рядом в итоге. - После короткого замыкания в главном и резервном блоке нам придется выносить много трупов в морг. Тебе показать куда их сдавать? – как ни в чем ни бывало спросили у тихой девушки, повергая в шок. - Нет! – словно ошпарилась ее колкой прямотой Бони, совершенно не ожидавшая подобного, - Марселин еще жива. Она дышит! - Удивительно… - легко переключилась на беглый осмотр раненной медсестра, отбросив сказанное несколько секунд назад, - Ты держала ее на ручной вентиляции столько времени? Как? У тебя даже нет второй руки для этого… - Но это бесполезно. Все равно. Ведь состояние такое тяжелое, - зажмурилась светловолосая девушка, не желая верить в сказанные слова. - Действительно, жаль - часть моей работы ушла насмарку, - продолжала удивлять странная медицинская работница, вызывая своим поведением множество вопросов, - Я так старалась хорошо зашить ее… И зачем, спрашивается? Знала же, что должного ухода здесь не будет.. - Стойте! – Бони прервала ее разглядывания ранений, одернув за кисть. - Да? – невозмутимо и слегка раздраженно уставилась та. - Что вы имеете в виду? – не могла связать и нескольких слов обессиленная девушка, - Неделю назад это вы лечили ее? - Типа того, - нехотя ответила загадочная личность, вновь устремляя взгляд к раненой. – Эта девушка, когда ее привезли, до последнего держалась, как могла, - пыталась припомнить подробности той ночи незнакомка, - Сама пришла в сознание и стонала… постоянно стонала, без конца. От огромной боли. Думаю, когда очнется, это всё повторится. А тебе даже нечем будет купировать этот жуткий болевой синдром.       Бони слушала медсестру, которая вовсе не у кого-то на подхвате, как думалось – а вероятнее всего являлась самым настоящим врачом. И радость ожидания пробуждения Марселин исчезла... Ее последняя ниточка, позволяющая держаться, порвалась. «Ведь реально в таком состоянии ей лучше вообще не просыпаться» - бледнела Боннибель, напоминая белоснежный лист бумаги. Страшно было узнавать детали тех событий несколько дней назад. - Ее организм брал силы как из воздуха, и я… удивилась этой целеустремленности. Рядом с ней ты выглядишь как безвольная тряпка, - искренне и открыто высказалась женщина, хотя русоволосая принимала любое ее слово без сопротивления, - Прекрати ныть, в конце концов! Прекрати уже! – ее рука несдержанно взметнулась в воздух, готовая дать Бони небольшую отрезвляющую пощечину. Но так и зависла над головой. - Спасибо за вашу операцию, - тело Бони валится ей в ноги, - Это сделали вы - спасли ее! Я так благодарна за это! – скромный халат в выстиранных разводах и пятнах до сих пор не давал осознать, что принадлежит врачу с таким высоким мастерством и образованием. - Что ты делаешь… - на секунду смущается незнакомка и позже продолжает заметно охладевшим голосом, - Кто она тебе вообще? Чего ты из-за нее так убиваешься? Я понимаю, когда расстраиваются родители, сестры.. Но вы на сестер не похожи. Даже на дальних. - У меня никогда не было семьи. Она не моя родственница.. –неловко думает, что же сказать, Боннибель, ведь признаваться во всем как есть – может быть очень опасно. Хотя эта проницательная женщина будто все понимает с полуслова. - Что ж, в любом случае, тебе придется ухаживать за ней. Ты ведь врач, верно? У тебя все получится. - Я скорее ученая, а не врач… - услышав такой самонадеянный ответ, зеленоглазая издевательски усмехнулась. - Тебе придется забыть об этом и добиться нереальных высот в медицине. Либо вкалывай смертельную инъекцию и убывай. - Все так категорично? Я думала, здесь наоборот лечат так себе… – немного расслабилась в общении с ней Боннибель. Пока, находясь в коленопреклонном положении, не усмотрела подозрительные полосы прикрытые рукавами на ее кистях. - Что пялишься? – незнакомка быстро заметила ее сконцентрировавшийся на порезах взгляд и не шелохнулась, как будто ничего не могло выбить ее из колеи. - Я? Н.. Ничего.. - Вокруг тебя мясорубка. Для пациентов, для медицинских работников. Ты как крыса, вырабатывающая своим бегом ток. Можешь не хотеть, но колесо уже захлопнулось. И я тебе не пожелаю третьего возможного варианта развития событий… Если ты не наберешься навыков или смелости, чтобы умереть.. Тебе отрежут оставшуюся руку вместе с ногами и будешь отрабатывать тем, что останется. Вот почему тебе нужно быть в учебе лучше всех.       Женщина украдкой максимально натянула рукава и сложила руки на груди, дабы не привлекать к ним больше повышенного внимания. Очевидно было, что разговаривать о своем темном прошлом она точно не собирается. Еще не полностью выйдя из ума, Бони это, к счастью, быстро понимает, отдав предпочтение иным размышлениям – неужели здесь в самом деле режут неугодных людей за просто так?       Мог ли врач, взявший за нее ответственность, в провальном случае распорядиться подобным образом? Скорее всего, с легкостью мог. Что его останавливает? Тем более, когда такие махинации здесь абсолютно безнаказанны. И это значит, что, даже зная их истинную звериную сущность, с ними придется быть вежливой. - Что касается девушки, - отчеканила строгим голосом незнакомка, по-прежнему с недоверием скрещивая руки на груди, - У нас пациенты делятся на два типа – по блату, и не очень. Одни с горем пополам выздоравливают, другие медленно умирают. Для этой я сделала исключение. Но ей до полного излечения как до ближайшей звезды. Даже те, что по блату у нас – это просто люди, о которых знакомые не забыли. То есть они на многое не рассчитывают. За них вносят, чтобы прикрепить к санитарке, записывающей весь процесс лечения и развозящей по врачам. - У меня сейчас совсем нет денег… - внимала ее словам русоволосая, - Нисколько… - Я знаю, - вновь удивила догадливостью ее спасительница, - Найдешь папку для бумаги, чтобы таскать ее с собой? Попрочнее. - Да, найду! – заверила Бони несмотря на то, что не могла подобного утверждать. - Я выпишу все назначения на обследования, которые ей нужны, завтра. И перешью. Только попробуй допустить, чтобы мои старания ушли впустую! - Вы станете нашим лечащим врачом, правда? – с надеждой улыбнулась Боннибель, - Пожалуйста! - А ты не поняла? Возьми с нее пример, в конце концов. Ее иммунная система на пределе, ты видишь? Обработай ее глаза как следует, а то начался коньюктивит. Если не взяться сейчас, будет поздно. До встречи! – женщина мигом перекинула всю свою заинтересованность к показавшимся вдалеке пациентам, стоило им встать на своеобразную финишную прямую по направлению к ним. Привыкшая работать в своем размеренном темпе, Бони понимала, что до такого профессионализма ей пахать и пахать… - А как вас зовут? Вы можете представиться?! – неожиданно опомнилась девушка, не имея возможности докричаться до незнакомки за рядами ввозимых каталок, обезличенно покрытых покрывалами, неотличимых друг от друга.       «Наверное, раз она пообещала, то сама найдет меня… Может, мы работаем рядом?»