Kiss me, Bonnie... or I'll go insane.

      Утро не отличалось решительно ничем от последних суток. Из-за чего Бони где-то в глубине души бессознательно начинала скучать по солнцу, по чистому воздуху, по растительности. Да, раньше у нее получалось просиживать недели и месяцы в своих лабораториях. Однако именно сейчас ее психическое состояние остро нуждалось в смене обстановки на более благоприятную. В спокойствии и свежести. Ее состояние было далеко не удовлетворительным, оттого и обострялись любые неудобства, окружающие повсюду – на что ни посмотри. Каждое из них ощущалось ножом, вгоняемым под неровно бьющееся сердце.       После подъема и осмотра оставшихся на конечностях отметин, трудно было не удивиться, насколько сильно веревки стягивали плоть – нескоро те еще пропадут. Сон на полу не повлиял на нее положительно – суставы, казалось, не гнулись и занемели. Черт возьми! - За тебя дали слово, так что можешь искать, кому нужна помощь. Работы полно как раз тебе на радость, - несмотря на эти правдивые слова, незнакомые люди перебрасывали ее друг на друга, как какой-то мячик.       Недостаточно прийти и попросить место. Окошки приема закрывались, лица отворачивались, никак не обнадеживая этим. За нее попросту никому не хотелось браться, но Боннибель было на это наплевать. Даже если она обременяет, даже если платить ей никому не хочется – без этого она никуда не уйдет. Потому что ей нужны деньги. Чтобы лечить Марселин…       Наверно, при взгляде на ее изнеможденное голодом и усталостью тело с ней никому не хотелось иметь дело. Пока Бони чуть ли не зубами вцепилась в очередной ускользающий шанс. - Я смогу переложить бумаги! Здесь нужно разложить все по датам, правда ведь? – пристала она к пожилому охраннику, на которого свалили эту обязанность. – Просто скажите им, что этим займусь я, и можете не беспокоиться! Я помогаю здесь.. Мне нужно с чего-то начинать, - настаивала она. - Ты? С одной рукой? – рассмеялся человек, одновременно доедая свой быстрый завтрак в пластиковой упаковке. - Не важно. Я смогу и так! – не отступалась девушка, уверенная в себе так, словно у нее не раскалывается голова, и нет никакой нужды в таблетках для сердца. А врать об этом приходилось максимально убедительно. - Ну раз так… Можешь начать здесь. Не сложно, но долго и муторно. Дня три или два у тебя на всё уйдет. Я предупреждал, - не сдерживал смешков в ее сторону «работодатель», направляясь сообщить о ее новом трудоустройстве стоящим выше.       Оставшись наедине со своими обязательствами, Бони подумала, как бы ей сейчас помогло задать еще пару вопросов… Но было уже поздно. Странный тип ушел, явно не собираясь возвращаться, а над ней нависла жестокая правда – либо она всё сделает, либо ее первое поручение станет последним. - Я справлялась с куда более сложными вещами, - попыталась приподнять себе безнадежно убитую самооценку девушка. Бывшая принцесса являлась сейчас уже совсем другим человеком.       Тело ощущалось таким – словно из прежней биомассы, как из глины, вылепили непонятно что и обожгли, придав постоянную до конца жизни форму. Довольно убогую. Как будто у создателя руки были явно из задницы. И поэтому все разваливалось.       Дешевый материал ее несменяемой распашонки измялся и сильно испачкался за вчерашний день – но заменить ее пока что было не на что.       Бони затяжно в который раз зевает и закашливается – словно с ней все «в порядке» и это просто усталость – но, на самом деле, ей смертельно хотется спать. А бесконечные зевки – это, можно сказать, аварийная сигнализация перед экстренным выключением организма.       Странная вонь стояла в комнате, похожей на библиотеку, где девушка оказалась. От старых бумаг, чего-то сгнившего и давно не мытого. И это все нельзя было выветрить – окон-то на подземном этаже не было и не могло быть. Все вокруг привыкли. У Бони нет права расклеиться.       В такие моменты стараешься смириться с ситуацией и «не возникать». Взяв в руку первую пару желтоватых листов бумаги, Боннибель попыталась вчитаться в написанное. Ожидалось увидеть имена пациентов, истории болезней, анамнезы лечащихся – но не они встретили ее там. Ничего этого не было. Большинство бумаг – росписи за электричество, газ и воду, новое оборудование, материалы. И смертность. Вот что остается от попавшихся сюда – запись о том, умер ты или нет. Кратко и емко. Короче некуда.       Что ж, разложить подобное по датам и папкам, систематизировать хаос и беспорядок – занятие, казалось бы, не особо далекое от того, чем ей приходилось заниматься. Однако… Тяжесть стопок бумаг стала скоро сказываться на самочувствии. Шов на культе раздражался без должного ухода, воспалялся, грозился загноиться. И мысли об этом осложнении возвращали ее к той страшной картине, увиденной в первые часы пребывания здесь.       Всякая жалость к себе растворяется в привычной пустоте. Ведь здесь есть человек, который на самом деле беспомощен. А Бони? Разве она вообще слабая в сравнении с этим? Нужно быть более наглой. Напористой, насколько это возможно! В ином случае возможности встать на ноги не даст никто. И на удачу особо надеяться не приходится. - Пожалуйста… Дайте мне ее полечить.. – шепот девушки канул в тишину библиотеки, чего и следовало ожидать. Глупо было требовать подобное. Но до чего же желание лечить прожигало ее изнутри, стоило обратиться к образу, запечатлевшемуся в памяти. Странная трясучка рук возвращалась время от времени. То ли от истощенности, то ли от чего-то еще. «Всего лишь» - успокаивала себя Бони, тревожно отслеживая новые симптомы в собственном теле.       Ее пострадавшая рука заканчивалась теперь чуть выше самого тонкого места кисти. Так что было вполне реальным подхватить что-нибудь левой рукой снизу, чтобы перераспределить нагрузку.       По ее внутренним ощущениям прошло всего несколько часов, и последствия отсутствия медицинской помощи начинали проявляться все отчетливее. В итоге не оставалось ничего другого, кроме как прерваться и отправиться за подмогой. Не зря она к себе прислушивалась. - Мне нужно снизить.. давление… Я больше не могу! – Бони невольно вновь стянула ткань в области груди, задыхаясь. Казалось, ухудшения провоцировал стресс. Но не тут-то было – теперь ухудшениям не нужна причина. - Без рецепта врача не положено, - сухо процитировал правила чей-то голос, на котором уже трудно было сконцентрироваться. - Это нельзя запускать! Оно развивается и не проходит! – начинала говорить наивными фразами неудавшаяся пациентка, потому что приближение нового обморока становилось неизбежным. Разговаривающая с ней медсестра все же остановилась. Во всяком случае, внешне ее «одеяние» не выделялось совершенно ничем от других. Из-под бесцветной маски выглядывали лишь светло-зеленые, сосредоточенные глаза. И разглядев их, Бони почему-то сразу вспомнила столь любимую травяную зелень на Земле, которую ей так хотелось увидеть. - Я сказала, что нельзя… Вы почему не слушаете? – выражение ее глаз теперь казалось строгим. Даже злым, как у разъяренного медбрата. И это пугало. - Я теперь работаю здесь.. Я заработаю вам очень много денег… Пожалуйста, - пыталась найти подход девушка, но медсестра совершенно не реагировала на подобные заявления. – Просто… Я умру. Если забить, я быстро умру! И не важно, что я выгляжу нормально. Вы понимаете.. – незаметно для себя ее пальцы вцепились в рукав работницы, замершей на месте, - Я не хочу умирать. Я не могу! Я должна вернуться к ней и вылечить ее… - Кого? – неожиданно спросили у нее так, словно хотели узнать, о ком она. - Марселин, - разоткровенничалась Бони, перестав скрывать свои истинные мотивы, двигающие к жизни. Смерив еще раз ее крайне отталкивающим, задумчивым взглядом, женщина выхватила из кармана пластиковую карту и разблокировала ящичек, стоявший неподалеку. Из этого сейфа та подала ей странную суспензию и приказала раскрыть пакетик сейчас же.       Никого рядом больше не было, так что, вероятно, поэтому нужно было торопиться и успеть, пока никто не прошел мимо. И ведь еще совсем немного и для Боннибель было бы уже поздно. Грубым движением пустой пакетик отбирается у нее и прячется в тот же нагрудный карман. - Советую подать на медицинскую страховку сегодня же, как раз закончились рабочие сутки. А то никто не посмотрит, что ты умираешь, будь ты каким угодно работником здесь. Больной врач не может никого лечить. - Спасибо.. – неловко обмолвилась было Бони, однако рядом с ней уже никого не находилось, и только распахнутая перед уходом дверь чуть не врезала по носу. Грубость и совершенное отсутствие манер поражали, но при всем при этом.. Она единственная обратила на нее внимание сейчас! «Можно было и вежливее» - расстроено заключила застывшая у стенки коридора девушка, воспринимающая буквально каждую мелочь близко к сердцу. Тяжесть симптомов долгожданно сходила на нет. Данное лекарство помогало на пять с плюсом. Но ей хотелось встретиться со своим знакомым доктором, расспросить его про страховку, возможность помочь Марселин, рассказать про свой первый рабочий день. Он казался куда более заботливым и интересующимся. И дополнительно к этому - что может какая-то неизвестная грубиянка в сравнении с влиятельным врачом? И почему она на секунду изменилась в лице, когда узнала, что Бони есть, кого лечить?       Ей известна Марселин? И если да, то как?.. Столько вопросов! Увидятся ли они еще снова? - Как успехи? – некто легонько похлопал девушку по плечу, найдя ее у стойки информации, - Еле нашел тебя. Молодец, что пришла сюда, - хвалил добродушный узнаваемый мужской голос. - Я хочу подать на рабочую страховку, - доверчиво развернулась к нему тут же Боннибель, - А то свои проблемы с сердцем мне не пережить… А еще нужны средства для обработки швов. - Надо же, и кто тебе так аккуратно все зашил! – рассмеялся врач, принявшись разглядывать воспалившийся обрубок руки, - Уж явно не в нашем отделении! - Вы правы… - не скрывала ничего сбежавшая сюда девушка, - Изначально меня лечили не здесь. - Но не долечили значит, - как ни в чем ни бывало продолжал он. – Обычно пациента с подобной проблемой на седьмые сутки отправляют на «заживление». Ну, это в приличных местах, не здесь. Теперь тебе придется как-то обходиться тем, что есть – раствор антисептика – максимум, который тебе дадут. - Я как раз здесь около недели… - погрустнела Боннибель, задумавшись о своей культе. На что доктор зашелся жизнерадостным смехом, как бы поддерживая этим. - Да ладно тебе, не переживай так. Я смотрю, ты неплохо справляешься без новомодных процедур. Работе это помешать не должно, - светло улыбался он, вынуждая довериться еще сильнее. - Я хотела спросить… Могу ли в свое свободное время найти одну пациентку здесь? Ее каталка стоит где-то напротив операционных, если ничего не передвинули. Мне важно найти ее как можно скорее! - А без этого никак? – резко стал серьезным прежний помощник. – Если будешь отлынивать, меня это нисколько не порадует. Да и вообще, там постоянно все передвигают. Ты ее не найдешь, - сказал, как отрезал, разбирающийся в больнице человек, умудренный опытом. - Совсем?! – замерла перед ним русоволосая девушка, - Я найду ее, чего бы мне это ни стоило! - Ох, ну ладно. Делай, как хочешь… - потерял весь задор и энтузиазм врач, - Но сейчас собирайся спать. Завтра я сам найду тебе что-нибудь посложнее. Около стойки висят часы – по ним в восемь утра что б была тут, понятно?       Похоже, что надеяться тут Бони может лишь на две вещи – свои мозги и свои ноги. Сухая кожа, мешки под глазами и ломкие, медленные движения – вот основные слова, которыми можно описать ее сейчас. Так что даже саму себя она сильно разочаровывала. - Понятно, - сползает по стене на пол девушка, готовая отключиться от усталости прямо в сидячем положении. Кажется, травмированному телу не хватит и 12-ти часового сна. А остается куда меньше. - Черт возьми, нет! - через некоторое время с таким криком ее сон, если его можно так назвать, прерывается. Паника, в которой оказалась Бони после жуткого кошмара, привидевшегося ночью, выворачивала изнутри. Ее пичкали снотворными, успокоительными, но вот теперь их эффект прошел. Даже физическая измотанность не давала никакого результата, потому что желание спать у Боннибель резко исчезло. Прямо как в самый первый день, когда, купируя тревогу, ей впервые ввели снотворное.       Что же это, бессонница? Страшная и бескомпромиссная. Да. Теперь у нее не выйдет спокойно уснуть от страха увидеть подобное снова – те самые воспоминания из прошлого. Точнее говоря, тот образ смерти, полный отвращения и неизбежности. Противный и мерзкий, вызывающий тошноту и помутнение в глазах даже у такой долгоживущей личности, как она. Потому что Марси не была для нее пустым местом. На ее памяти у нее даже не получалось привязываться к кому-то раньше. Либо не особо сильно, как будто эта способность была атрофирована у розововолосой принцессы.       В плюс к этому Бони понимала, что утром ее ждет целое море работы. Не важно, какое именно задание на нее повесят – когда за ночь не отдохнул ни мозг, ни организм – у нее ничего не получится. И этот важный факт завершающим грузом доводил буквально до слез, бесил и раздражал. - Почему я не могу уснуть? – вопрошала в пустоту скукожившаяся от холода девушка, обхватившая себя за плечи. По полу в самом деле дуло. Находясь тут уже вторые по счету сутки, она, наконец, отметила, что для разграничения дня и ночи (когда большинство, все-таки, спит) свет приглушают везде, кроме коридора. Засыпая в комнате стойки информации, Бони и не заметила, как всюду выключили свет, оставив слабое свечение одной единственной лампочки у входа взамен палящим световым панелям. Те были голубоватыми, и в самом деле напоминали день. И в коридоре это светлое время суток никогда не кончалось.       Казалось, способ прекратить это бодрствование был только один – дать себе то, что столь необходимо. Нет желания терзающего сильнее, чем вернуться к той самой каталке. Совершить те действия, которые она запланировала еще тогда – помыть, переодеть, причесать, перевязать… Последнее, пожалуй, не выйдет сделать, пока у нее нет доступа к новым бинтам. Зато переодеть ее в свежую чистую одежду, выданную для работы, можно. Покрывало, лежащее поверх нее неделю, наверняка провоняло и испачкалось. Хотя Боннибель точно не помнила, из какого оно было материала.       Осторожно опираясь рукой на стену, девушка скоро начала свой путь, перед этим внимательно разглядев схему некоторой части больницы на карте. Большой плакат висел в помещении, в котором она оказалась. Но даже на нем не умещалось и одной десятой всего подземного комплекса – настолько он был огромен. Каждый внутренний этаж был винтообразно «опоясан» коридором, как сбег резьбы самореза окружает его стержень.       На самих этажах наклона пола не было, зато все стены были неровными, словно из гнущегося гипсокартона. Хорошо, что глубоко в этот хаос Бони не нужно было заходить. Выбравшись из комнаты информации прямо в коридор, она решила не останавливаясь бежать наверх, потому что за время нахождения в медицинском центре ее постоянно тащили вниз. Что ж, простая тактика обычно самая успешная, ведь не нужно учитывать множество переменных. Главное узнать место, в котором они расстались.       Дверь с надписями, указывающими на операционные. Светодиодная табличка «не входить» поверх проема – вот пожалуй все, что удавалось вспомнить. Совершенно одинаковые каталки и беспорядочный мусор в виде неработающих машин не давали четкой картины.       Когда столь манящие надписи были узнаны ею из десятков просмотренных ранее, радость так и не пришла к девушке. «Ее оттуда скорее всего увезли. Ты ее не найдешь» - вдруг всплыли фразы врача, совсем забытые от обиды и истощения. Оглянувшись в отчаянии по сторонам, Боннибель старалась ухватиться за любую мелочь вокруг.       Но, похоже, врач ее обманул, либо случайно ошибся… Вновь накрытая на своем старом месте стояла та самая перевозка с истертыми колесами и свисающими из-под полога черными волосами. Наверно, от сложности ее передвинуть, ту и не стали трогать. Все здесь экономят свои силы.       Впервые эта особенность жителей сыграла Бони на руку. Срочно отдернув покрывало, сонная девушка осознала, что за эту ночь так и не закроет надолго глаз.