Поссум Спрингс, с любовью

      Одни уезжают, чтобы вернуться, другие остаются, мечтая уехать, вырваться и начать наконец жить по-другому, неважно как — просто по-другому. Въехать на шестнадцатый этаж высотки, дышать каждый день густым смогом большого города, может, записаться на фитнес и начать считать калории в пицце.       Би всерьёз думает, что могла бы к такому привыкнуть. Подкинь ей кто счастливый билет в один конец. А потом возвращается Мэй, и всё — как всегда, — катится ко всем чертям. Чем дальше, тем больше все эти мечты о другой жизни кажутся чушью, может, к чёрту это всё. Она не так уж плохо устроилась. Её жизнь достаточно странная; более идиотских привычек, чем в этой дыре на отшибе мира, в ней ничего уже не воспитает. Мегаполисы помешаны на странном, мелком, суетливом, придурковатом иногда, хотя кто не грешил, но всё же. Придется бросить курить, потому что там в моде — «здоровый образ жизни» везде, где его можно пропихнуть хоть каким боком (хотя что здорового в этом Би сложно сказать). В Посум Спрингс до моды нет дела никому. Сигареты — дерьмо, но дешёвое. Как раз хватает, чтобы протянуть.       Студенты колледжа — либо оторвы, либо выхолащивают в себе практичного сноба с пелёнок, которого неплохо бы иметь при себе на случай, если придётся иметь дело с бухгалтерией, но не дальше. Каждый зациклен на себе. Такие дела.       Мэй продолжает бодро впаривать чушь, Би кивает. Кому-то здесь стоило остановится на одной банке пива.       — Слышишь, Би? — Мэй рыкает, икает, болтает банкой, махая руками во все стороны. — Это всё… большая… куча… дерьма!       — Да, да. Как скажешь. Идём, уложим тебя спать.       Мэй вяло сопротивляется, но всё-таки позволяет забрать пойло и дотащить себя до дивана. Грэг виноват — слишком тёмное пиво, слишком затянувшиеся проводы, чересчур растрогавшийся бойфренд. Сейчас проще всего спихнуть всё на одного.       Не важно. Утром будет видно. Мэй трёт глаза и тянет руки.       — Би…       — Да. Я здесь. Всё будет нормально. Настолько, насколько у нас вообще бывает «нормально»… и как ты так быстро засыпаешь, Мэй Боровски?       Би вздыхает. Мэй сопит, глупо улыбаясь сквозь сон. Могло быть и хуже.       Би встаёт и идёт на кухню, нашаривая пачку в кармане. Грэг, непривычно тихий, — по крайней мере, Би не может к такому привыкнуть, — Грэг говорит что-то, наверное, важное, заглядывая Ангусу в глаза. Тот стоит напротив и молча кивает. Кажется, его это успокаивает. Би немного неловко, но не настолько, чтобы тихо развернуться и уйти. Грэг оборачивается, когда их зовёт.       — Мэй одолжит ваш диван сегодня. Надеюсь, вы не против.       — А, да ладно! Она напилась? Опять?       — Сам виноват, Грэг. На твоём месте, я бы проследила, чтобы содержимое её желудка не оказалось на вашей обивке.       Все прислушиваются. Из гостиной тянется жалобное мычание.       — О, дерьмо! Держись, чувак! Не вздумай!..       Грэг тараторит без умолку, уносясь в гостиную, оттуда кажется в ванную, — Би наблюдает из проёма кухни, хмыкая и вздёргивая уголок губ. Ангус коротко откашливается.       — Полагаю, они справятся сами, — заключает Ангус, поправляя очки. — Я провожу тебя до дома.       — Не стоит, — Би отталкивается плечом от косяка, — в городе снова мертвенно, невыносимо нудно тихо. Забыл?       Ангус позволяет себе тихий смешок. Би видит, как он улыбается, стоя на своей кухне, и думает, что так, наверно, больше не будет. Кажется, это действительно проводы, — осеняет почему-то только сейчас.       — Да, — Ангус кивает, — мы со всем разобрались.       — Да.       Они замолкают. Би находит потёртую плитку на полу вдруг невыносимо интересной, как будто она сейчас треснет по швам, как шахта, и всех их затянет только глубже. Грэг гремит чем-то в гостиной, громко причитая. Это возвращает в реальность.       Би поднимает взгляд. Ангус смотрит прямо.       — Я провожу тебя, — настаивает он, но тушуется, — на улицу.       Би пожимает плечами. Что угодно, только дайте ей, наконец, закурить.       Они проходят через пустую гостиную — Грэг и Мэй окопались в уборной. Ангус щелкает замком, и сквозняк обдаёт по ногам. Би с тоской смотрит на мятую полосу, пересекающую пачку на треть, чиркает зажигалкой и закуривает, пока лестница ведёт её и Ангуса вниз. Две сигареты всё-таки оказываются сломаны. Достав целую, последнюю, Би сминает пачку и выбрасывает, как только на глаза попадается мусорка.       Воздух на улице продирается прохладой в самые лёгкие. Би затягивается, отгоняя это странное чувство. С Ангусом всегда было уютно молчать, поэтому она расслаблена. Дым рассеивается спиралями, статика воздуха отпускает его прямо вверх. Ангус оглядывает пустую, притаившуюся глухим молчаньем улицу, спрессованную ночью в аляпистое папье-маше. Завтра их с Грэгом здесь уже не будет.       — Иногда…       Ангус обрывается, задумываясь. Би стряхивает пепел и оборачивается. Ангус снимает очки, вздыхает. Подцепляет край рубашки и принимается протирать стёкла.       — Иногда кажется, будто тот кто уезжает, перестаёт существовать вообще. Для тех, кто остаётся.       Би хмыкает, скрещивая руки на груди.       — Раньше так, наверное, и было. В смысле до того, как человечество изобрело интернет, мобильную связь и автобусы по расписанию.       — Наверное, — кивает Ангус. — Но знаешь…       Он цепляет очки обратно. На отполированных линзах фонарь мигает бликами особенно остро. Би наблюдает, как пепел слетает с рыжего пятна и рассыпается у самых ног.       — Знаю, Ангус, — выверенным тоном соглашается она, — но всё будет в порядке. У вас с Грэгом всё получится. А я останусь здесь и прослежу, чтобы Мэй не встревала в неприятности. Слишком часто.       Уголки губ дёргаются вверх. Против воли.       — Там пиццу, наверно, едят в кафе. Или ресторанах. Что-то такое.       — Ага. Что-то такое, на что нам придётся собираться целый месяц.       — Тогда вы можете приезжать не реже раза в месяц.       Би подносит сигарету к губам, пряча усмешку. Притворяясь, что щурится она от дыма.       — Вам ничего не мешает приезжать, когда будет получаться. Если, конечно, вы не станете слишком хороши для нашей забегаловки.       Ангус ухает с закрытым ртом, посмеиваясь.       — Кто знает.       — Дай знать, если Грэг вдруг начнёт носить поло и интересоваться политикой. Мэй быстро выбьет из него всю дурь.       — Не думаю, что это понадобится.       Они переглянулись. Не специально, но как-то само собой получилось. Второй окурок полетел в мусор. Запоздавший мальчишка Коллинзов проносится вниз по дороге на велике. Они стоят ещё немного, пока в гостиной не загорается свет и напротив окна не начинает мельтешить Грэг. Ангус, попрощавшись, уходит проверять сохранность квартиры, оставленной на двух раздолбаев. Би идёт вверх по улице, оглаживая в руке зажигалку. В голове ещё немного вязко от выпитого, но почти не ощутимо. Блажь выветривается, кажется, с каждый шагом вперёд.       Би укладывается спать, оставляя ключи от машины на тумбочке. Мэй вряд ли выдержит завтрашнюю поездку, но коробки с вещами менее привередливы — подкинуть их с Ангусом до автобусной остановки не составит труда. Мэй прогуляется с Грэгом пешком. Расскажет, как уезжала. Он поделится, как оставался.       Би смотрит в потолок. Ничего интересного там не показывают, поэтому она думает. О том, как Мэй вернулась. Как уезжают Ангус и Грэг. Как она сама остаётся, — ещё раз. Студенты колледжа назвали бы её скучной, если узнали, но ей наплевать. Она останется, чтобы другим было к кому возвращаться.