Над городом медленно сгущались сумерки, время катастрофически поджимало, а волнение с каждой секундой усиливалось и нисколько не помогало сгладить обстановку. Парень ловко, по его мнению, перевернул блин на сковороде, но в том и беда, что ловкость была лишь в его голове, а не в руках.
— И зачем я только решил приготовить всё самостоятельно? — уже который раз за вечер проклинал он себя и свои руки, растущие не из того места.
Нет, на самом деле руки росли и буквально, и в переносном смысле, откуда нужно, но в таких состояниях, близких к панической атаке, все его способности словно сговорившись, дружно махали ручкой и растворялись, как призраки в заброшенном замке. Надеясь всё же реабилитировать ужин, парень, задумчиво прикусив язык, вернулся к плите, нервно провёл по волосам и превратил себя в седовласого старца из-за муки, осевшей на руках. Внезапный тихий, но настойчивый стук в дверь вывел неудачливого повара из и так хрупкого душевного равновесия.
— Я в дерьме, — максимально коротко подвёл черту он под своим состоянием и с тоской посмотрел на дверь, а потом перевёл взгляд на кухню. Если оценивать открывшуюся перед ним картину как оптимист, то можно сказать, что торнадо, прошедшееся по кухне, было скорее всего довольно милым и приветливым. Ну, нужно же видеть плюсы во всём. А тот блин, который свисал теперь с потолка, очень даже вписывался в интерьер комнаты, она была в теплых карамельных тонах. «Просто солнышко на потолке, такое же милое солнышко, как и я», — подумал молодой человек, обреченно вздохнул и направился к двери. Как раз в этот момент стук повторился уже громче и настойчивее. Резко распахнув дверь, Стайлз внезапно обнаружил кулак Хейла в каких-то миллиметрах от своего носа. Предельно неловкая пауза затягивалась; оба поочередно открывали рты и хлопали глазами, стараясь собраться с мыслями. Первым к финишной черте пришел Хейл. Опустив, наконец, руку и переступив с ноги на ногу, он, как обычно криво усмехнулся.
— Прости, забыл, что у тебя шило в заднице. Не ожидал, что ты откроешь дверь так резко.
Стайлз же, судя по всему, споткнулся где-то в самом начале забега и теперь ползком добирался до финиша, поэтому никак не мог вернуть себе способность мыслить и тем более говорить.
— Я не собирался тебя бить, — усмешка стала еще более наглой, открывая идеально белые зубы.
Наконец перевалив через финишную отметку, Стайлз резко помотал головой, приводя в порядок мысли и осыпая попутно всё вокруг мукой.
— Чтобы ты знал, я тебя не боюсь, я… — он поднял голову и выдавил из себя усмешку, которая вполне могла конкурировать с той, что была у его собеседника. Он внезапно осёкся, встретив холодный взгляд зелёных глаз. Хейл спокойно, медленно, не сводя глаз с хозяина квартиры, стряхивал муку с черной кожаной куртки. И выглядел он в тот момент совсем не дружелюбно. — Хорошо, возможно немного и боюсь, но чтобы ты знал…
Стайлз не успел договорить, потому что его бесцеремонно отпихнули с прохода. Гость быстро снял уличную обувь и в одних носках прошел в квартиру.
— Эй, я вообще-то тапки для тебя вынул, — уныло крикнул в широкую спину сконфуженный Стайлз.
Понял, что спина, как и остальные части тела, возвращаться не спешит, уныло вздохнул.
— Чёртовы американцы, никаких представлений о манерах!
Он зашаркал ногами вслед за Хейлом, поправляя на ходу слезающие растянутые домашние штаны. И тихо бурчал про невоспитанных людей, разгуливающих по чужим домам в верхней одежде.
— Тут погром на кухне.
Невоспитанные люди, приходящие в чужой дом да еще и оскорбляющие кулинарные способности хозяина. Стайлз вздрогнул — зелёные глаза снова тщательно обследовали его фигуру.
— И ты был в эпицентре, — закончил осмотр Хейл.
Накаляющуюся атмосферу спас Локи — пёс со всех ног бежал прямиком к гостю, высунув язык и радостно тявкая. Он пролетел мимо Стайлза, словно не заметил своего хозяина. Притормозив у ног Хейла, он завертелся вокруг него, восторженно скуля. Дерек усмехнулся и наклонился потрепать шустрого хаски.
Дома у Дерека жил только хмурый кот по кличке Маффин, который формами очень напоминал хлебобулочное изделие, в честь которого его назвали. Передвигался он так часто и с таким воодушевлением, что легче было принять его за шерстяной коврик, чем за кота. Несмотря на это, Дерек мог заставить любую собаку, какая бы ни попала в его поле зрения, выполнить команду любой сложности. Он и Локи виделись далеко не в первый раз — часто пересекались на вечерних пробежках, которые Стайлз использовал одновременно как для поддержания собственной формы, так и для выгула непоседливого, как и он сам, хаски. Когда Локи впервые увидел Дерека, он помчался за ним как угорелый, а потом и вовсе прыгнул на спину и свалил его на траву. Хейл вовсе не был пушинкой, но эффект внезапности сработал отлично. Пока он пытался отбиться пса, который так и норовил облизать его лицо, подоспел запыхавшийся и покрасневший до кончиков ушей Стайлз. Бубня себе под нос и тараторя извинения, он протянул руку и помог встать пострадавшему. Хейл лишь улыбнулся и отшутился: «У меня дома кот живет. С утра спал на моей одежде для бега. Видимо, твой пес почувствовал запах и решил поиграть». Дерек улыбался до ушей и ласково тормошил шерсть Локи, в то время, как хозяин собаки пытался рассчитать, сколько сил ему надо, чтобы поднять челюсть с земли. Улыбающийся Дерек Хейл — это что-то невероятное, к такому зрелищу надо готовиться месяцами. После этого маленького инцидента и повелась традиция совместных пробежек по утрам и разговоров о питомцах, из них Стайлз и узнал о Маффине и его забавных повадках.
Стайлз часто задумывался над загадочным талантом Дерека Хейла управлять собаками, но спрашивать не хотел, ощущал на интуитивном уровне, что с этим связана тайна, знать которую ему не следует. Однако сдерживать своё любопытство было трудно даже тогда, когда у него было достаточно физических и психологических ресурсов. Сейчас же он был, мягко сказать, не в своей тарелке, постоянно переминался с ноги на ногу и теребил край растянутой красной футболки. Поэтому он осознал, что голос, задавший вопрос, принадлежит ему лишь спустя несколько секунд.
— Откуда у тебя такой дар к дрессировке собак?
У Хейла напряглась спина — свидетельство того, что интуиция сработала на пять с плюсом. Но еще до этого кухню оглушил звонкий хлопок — Стайлз зажал себе рот, явно не рассчитав силы.
— Черт, — потирая подбородок, он метнул взгляд в сторону гостя — тот возился с Локи, не давая возможности изучить своё лицо и реакцию на вопрос, хотя всё и так было ясно как день.
«Я просто в наиполнейшем дерьме».
Стайлз глубоко вздохнул и приготовился выдать целую речь, но осёкся, услышав тихий ответ.
— Мои родители держали питомник для бездомных собак…
«Итак, ты в дерьме, которое растет в геометрической прогрессии», — заключил Стайлз.
— …Я часто помогал им и научился паре трюков.
«Замечательно, по крайней мере, теперь я точно знаю, что ничего плохого за этот вечер больше не случится, ведь самое ужасное уже произошло», — Стайлз старался оставаться на позитивной волне и не поддаваться панике и желанию дышать в пакет. — «Я затронул тему родителей. Его семьи. Его мертвой семьи».
Проработав с Дереком бок о бок в больнице уже целых пять лет, Стилински знал о коллеге ровно столько, сколько и все остальные, а если конкретнее — то практически ничего. Известно было, что Хейл выпустился из престижного колледжа одним из лучших учеников, на его счету огромное количество успешно проведенных операций, а вся его семья погибла в ужасном пожаре, от которого Дерека спасло чудо — так вовремя сломалась машина. Всё остальное, о чём шептались врачи и санитары, было лишь плодом воображения сотрудников больницы. Неудивительно, что вокруг Хейла вилась целая туча слухов, напечатав которые, хватило бы на нехилый многотомник. Нелюдимый доктор редко с кем разговаривал, не считая поручений, которые он отдавал во время операций. Холодно приветствовал коллег по утрам и не менее прохладно прощался в конце рабочего дня. Его невозможно было вывести на разговор, хотя он мог внимательно слушать собеседника и даже периодически кивать.
Больничный кафетерий и комнату для сотрудников он никогда не посещал. Никто не знал, где он обедает и обедает ли вообще. Его часто можно было увидеть со стаканчиком американо из автомата, но уровень кофе не изменялся в нём в течение дня, и никто не видел его пьющим. Из-за всего этого даже пошли абсолютно нелепые слухи о том, что он вампир, который создает видимость нормального человека, таская с собой этот кофе. А работа врачом даёт ему допуск к донорской крови, и по мнению некоторых особо впечатлительных медсестер, прекрасно подходила для ненасытного дитя ночи. То, что Хейл спокойно выходил на улицу в солнечную погоду, похоже, не смущало любителей пофантазировать и поболтать за спиной. Впрочем, оно и ясно — когда у людей нет точной информации, они начинают додумывать в меру своей испорченности. Да и сам Хейл не слишком старался развеять слухи, которые, несомненно, не проходили мимо его ушей. Однако спустя месяц интерес к доктору-вампиру пропал даже у самых болтливых медсестер. Возможно, это было связано с тем, что новые сплетни не появлялись, а старые всем приелись, а может с тем, что в штат поступил неженатый мужчина-ортопед, на которого сразу переключила своё внимание прекрасная половина человечества. Так Хейл и превратился в призрака, которого никто особенно не замечал. Никто, кроме Стилински, который по натуре не любил оставлять загадки и тайны неразгаданными.
После инцидента на пробежке Стайлз мог похвастаться тем, что знает о коллеге чуть больше остальных, и неважно, что это была только информация о коте лучшего хирурга больницы. Всё их общение на прогулках сводилось лишь к обсуждению Маффина и Локи. Удивительно, ведь Стилински мог и мертвого разговорить, но с Дереком его талант не работал. Однако, Стайлз любил загадки и трудности и никогда не останавливался на полпути, поэтому, не обращая внимания на хмурый и порой злой взгляд из-под густых бровей, настойчиво таскался за Дереком как хвостик.
— И что же ты собирался приготовить? — насмешливый тон Дерека наконец выдернул Стайлза из воспоминаний. — Дай угадаю, блинный торт? Судя по крему и блину на потолке. Хотя кто знает, сколько он там висит.
— … — Стайлз несколько раз открывал и закрывал рот, стараясь сформулировать мысль, однако сильное эмоциональное перенапряжение давало о себе знать.
Не дождавшись ответа, Хейл поднял голову, игнорируя лапу Локи, бьющую по колену, и тепло улыбнулся, чем вогнал Стилински в краску, а заодно и в панику. Как будто недостаточно ему на сегодня нервных срывов.
— Я знаю одно неплохое кафе… Тут рядом. Там работает мой знакомый. Не модный ресторан, конечно, — усмехнулся Дерек. — Но в меню блюда точно получше, чем блин с потолка. Что скажешь?
— Да, отличная идея! — к Стилински, наконец, вернулась способность говорить. — Только я это, переоденусь.
Дождавшись короткого кивка, Стайлз юркнул в свою комнату. Захлопнул дверь и прислонился спиной к прохладному дереву. Нужно постараться отдышаться и собраться с мыслями. Итак. Всё не так уж плохо. Да, он разгромил кухню и поднял малоприятную тему, хотя задницей чувствовал, что нужно промолчать. Но ведь Дерек до сих пор тут, не наорал на него и более того, позвал в кафе. Стайлз пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, замедляя пульс. Потом резко вздрогнул от промелькнувшей мысли — а вдруг всё это сон? Может он, в пылу борьбы со сковородой, ударился или надышался дымом и просто отрубился? И всё, что он сейчас видел и слышал, — просто плод его фантазии. Ну нет. Стайлз усмехнулся и помотал головой, словно хотел буквально вытряхнуть мысль из головы. Во-первых, несмотря на всю его нескладность и «везение», такого не могло с ним произойти, ну, а во-вторых… Если бы это был просто сон, всё бы прошло в другой… плоскости. С его-то хорошей фантазией вряд ли бы мозг предоставил такое скучное сновидение.
Окончательно придя в себя, Стилински быстро стащил с себя грязную одежду и покидал её в разные стороны, не особо заботясь о клубах муки, которые отлетали от штанов и футболки.
***
Переодеваясь, Стайлз плавал в своих мыслях, поэтому мало обращал внимания на то, что надевал. Наконец выплыв из фантазий, он бросил быстрый взгляд в зеркало и с огромным усилием подавил нервный смешок.
— Да уж, чёрные официальные брюки и худи — это последний писк моды, — засмеялся Стайлз, возвращаясь к шкафу.
Однако как по волшебству мысли снова вернулись к Дереку, и мозг просто отключился.
Только он вышел за дверь, как Дерек встал, отряхивая шерсть с брюк, и замер, исследуя его глазами.
«Неужели опять худи напялил?» — испугался Стайлз, заметив реакцию Дерека. Однако его выражение лица было скорее восторженным, чем ехидным.
— Приоделся? — скорее уточнил, чем спросил Хейл. — На выпускной идём?
Стайлз хлопнул глазами и оглядел себя в зеркале.
Стайлз нервно дернулся из-за шутки и потеребил край пиджака, опустив глаза на начищенные до блеска ботинки. Может, и правда перестарался? Когда он вообще в последний раз так наряжался? На собеседование? Снова поглощенный своими мыслями, он не заметил, что Хейл подошел ближе, всё так же разглядывая его фигуру.
— Я могу переодеться снова, я и правда перестарался, оделся слишком… официально, — промямлил Стайлз, уже собираясь развернуться, но внезапно замер. Крепкая рука легла ему на плечо, не сильно, но настойчиво удерживая на месте.
— Не стоит, мне нравится.
Что-то было не так. Такой интонации в его голосе Стайлз никогда не слышал и пытался лихорадочно истолковать, что за ней стоит, но не успел — его резко дернули в сторону двери.
***
Стилински нервно стучал тонкими пальцами по рулю синего Вольво, оглядывая пробку, которая и не собиралась рассасываться по меньшей мере в этом столетии. Он старался не замечать Хейла — его взгляд словно намертво приклеился к Стайлзу с момента выхода из квартиры.
Стайлз откинулся назад, вспоминая, как Хейл продолжал шутить, пока они ехали в лифте и шли по парковке.
«Может позвонить другу, чтобы поставил свечи?»
«Мой дом по пути, можно всё же заскочить и переодеться».
«Кстати, есть хороший цветочный магазин на углу».
С каждой новой шуткой Стайлз всё больше краснел и мямлил, и, казалось, Хейл безумно наслаждался его реакцией.
Стилински еще никогда не видел его в таком хорошем настроении и вообще не представлял, чем оно было вызвано, и что важнее — как себя вести с таким Хейлом? Стайлз уже привык к этой «вечно небритой сердитой роже», как он величал коллегу про себя, и мог с легкостью идентифицировать все «50 оттенков хмурости Дерека Хейла». Но то, что он видел сейчас, выходило за пределы этой вселенной и этой реальности. Да, Дерек периодически улыбался, но чаще всего улыбка быстро исчезала с его лица и появлялась на нём минимум через недели три. С чего же сейчас лимит улыбок был израсходован на годы вперед? Снова где-то на задворках сознания мелькнула мысль о сновидении, и Стайлз даже тихонько ущипнул себя, решив всё-таки проверить эту гипотезу. Однако, когда он открыл глаза, перед ним был всё тот же бесконечный поток машин и чувствовался обжигающий взгляд с пассажирского сиденья.
Он так и умрет тут. Умрет от смущения посреди пробки, и даже то, что рядом с ним первоклассный хирург, никак его не спасет. Потому что именно этот врач и будет причиной его смерти. Эй, а как же клятва Гиппократа? Кажется, его молитвы были услышаны, и машины, наконец, сдвинулись с мертвой точки. Доехав до перекрестка, Стайлз резко крутанул руль вправо, съехал на небольшую пустынную улицу, игнорируя возмущенный писк навигатора.
— Дворами будет быстрее, я хорошо знаю этот район, — ответил Стайлз на молчаливый вопрос Хейла.
Дорога была приятно пустой, и Стилински расслаблено развалился в кресле, держа руль одной рукой. Редкие встречные машины озаряли их лица светом фар на несколько секунд. Плавный шум мотора действовал лучше седативных, а тот факт, что Хейл теперь смотрел в окно, добавлял еще больше спокойствия.
Однако идиллия длилась недолго. Стайлз выругался и резко крутанул руль, в последнюю секунду уходя от лобового столкновения с фонарным столбом.
— Что это, черт побери?
Нет, его и раньше подрезали, но он не мог вспомнить случая, когда другая машина со всей силы влетала в бок его авто.
Черный седан, возникший из ниоткуда, снова пошел на обгон, явно с намерением повторить маневр.
— Эй, да что за хрень? Что происходит? — Стайлз увеличил скорость и вильнул влево, блокируя агрессивного преследователя.
Седан забрал вправо, однако он был готов к этому и снова перекрыл возможности для маневра, скользнув в ту же сторону. Крепко сжав руль, Стайлз нервно усмехнулся — не зря он брал уроки экстремального вождения.
— Стайлз.
Услышав своё имя, Стайлз нервно дернулся, но однако не отвел глаз с бокового зеркала, в котором мелькали фары преследующего их автомобиля. Тихий, дрогнувший голос Хейла пугал до чертиков, и Стилински усилием подавил нервный смешок и крепче сжал руль, мимоходом покосился на пассажира. Хейл был бледным как смерть, зубы плотно сжаты, челюсть словно выступила вперед, удлиняя лицо. Стайлз готов был проклясть своё воображение и полутьму, царившую в салоне, так как он явно видел, точно видел, он мог поклясться, что видел. Лицо Дерека менялось на глазах. Сглотнув, и резко мотнув головой, Стайлз перевел взгляд на дорогу. Нет, он не видел белоснежных клыков, медленно выползающих из-под верхней губы. И нет, определенно точно нет, не заметил красной вспышки в глазах и тихого рычания. И абсолютно точно ему стоит пересмотреть свои представления о нормах потребления кофеина и следовало бы спать больше четырех часов в сутки. «Только бы это всё прекратилось, пусть это будет просто страшный сон, пожалуйстапожалуйстапожалуйста», — перепуганно повторял он про себя как мантру.
— Прости, Стайлз, прости, что втянул во всё это… — теплая сильная рука легла на его бедро, вызвав рой приятных мурашек. Сейчас он был уверен, что длинные желтоватые когти не померещились.
Вопрос, который хотел задать Стайлз, повис в воздухе, потому что седан, сбавил, а потом резко набрал скорость и, ловко вильнув, въехал в бок Вольво.
***
— Если бы твоя мать была жива, она, наверно, прокляла бы меня за безответственность. Хотя, она может сделать это и сейчас.
Тяжелый вздох заполнил воздух легким ароматом виски и сменился звуком отодвигаемого стула.
***
— Эй, бро, непривычно видеть тебя таким… тихим и неподвижным.
Что-то мимолетно коснулось его руки, вызвав смешанные эмоции. Нравится ему или нет? Схватить эту руку или оттолкнуть? Слишком сложно, трудно думать.
— Серьезно, это пугает. Ты даже когда спишь, шумишь больше. Помнишь, как ты умудрился выползти во сне из спальника и свалиться к ручью, когда мы были в походе? И ты не проснулся даже тогда, когда мы нашли тебя утром и по тебе скакали белки!
Легкий весёлый смех прервался так же быстро и внезапно, как и начался.
***
— Он точно жив? Выглядит он хреново. У меня даже аппетит пропал от такого вида, я вообще не люблю овощи, а ведь…
— Джексон! — высокий женский голос гневно прервал грубый мужской. — Ты слепой и не видишь, что он дышит? — уже тише и мягче спросила девушка.
— Вокруг него мухи летают!
— Да ты эту муху и запустил, когда зашел! Она за тобой летела!
— Ну да, во всём всегда я виноват! Я — повелитель мух!
— Тише вы! Устроили тут разборки. Бро, не слушай их, выглядишь ты как всегда — супер! — Скотт постарался разрядить обстановку.
Скотт.
— Скотт?
Не может быть, чтобы этот отвратительный скрипучий звук вырвался у него из горла. Если бы он был на месте Скотта, он бы точно не понял, что означает этот скрежет, а может друг и не понял…
— Стайлз? Черт, зовите врача, срочно, он пришел в себя!
Топот ног, крики — всё смешалось в один сплошной гул. Веки были словно отлиты из свинца и никак не хотели подниматься. Собрав все силы, он смог чуть-чуть приоткрыть глаза, однако всё, что разглядел — размытые цветные пятна, которые постоянно перемещались.
— Стайлз? Стайлз!
Он снова ощутил головокружительное чувство падения и покорно сдался. Стайлз видел, как яркие пятна, выкрикивающие его имя, постепенно уменьшались до размеров песчинок, чтобы затем и вовсе исчезнуть. Безмолвная тишина снова крепко стискивала его в своих крепких объятиях, унося прочь все мысли и страхи, которые проснулись вместе с ним. Но теперь это неважно, он снова вернется туда, где можно спокойно отдохнуть без них.
***
Мерзкое протяжное пиканье какого-то прибора вырывало из сладкого забытья. Хотелось натянуть одеяло на голову и умоляюще простонать «ну еще пять минуточек», а затем снова погрузиться в такую уже знакомую темноту. Словно желая и правда подтянуть одеяло, он сжал пальцы и тут же болезненно поморщился — в вене на сгибе локтя что-то болезненно ужалило.
— Стайлз?
Снова приятный слабый запах виски. Такой родной и знакомый.
Жжение в руке теперь не прекращалось, а лишь нарастало с каждой секундой. Каждая клеточка тела словно ожила и давала о себе знать, вот только ощущения совсем не приятные. Казалось, каждую клеточку сильно побили и обидели. И теперь они наперебой жаловались о своём состоянии, вызывая головную боль от нахлынувшего потока информации.
Застонав, он распахнул глаза, понимая, что путь назад, в уютный мир беспамятства для него теперь закрыт.
— Сынок.
Стайлз медленно, стараясь игнорировать возрастающую боль, повернулся на звук. Он встретил глазами встревоженное лицо отца и постарался улыбнуться. Видимо получилось у него на кол с плюсом, потому как щека Джона дернулась, а сам он судорожно выдохнул.
— Наконец-то ты пришел в себя, — справившись с эмоциями, старший Стилински улыбнулся в ответ.
В голове у Стайлза вертелась куча вопросов, но из всего этого роя он выбрал тот, что волновал его больше других. Однако задать его он не смог. Вместо слов вырывались какие-то нечеловеческие звуки, которые затем перешли в кашель. Подошедший медбрат попросил пациента открыть рот и положил на язык тонкий кусочек льда. Стайлз нетерпеливо ждал, когда сможет достаточно прийти в себя, чтобы поговорить с отцом.
— Дерек? — наконец проскрипел Стайлз. — Как он? Чёрт… — судорожно вздохнул, игнорируя занывшие от движения ребра. — Он жив?
— Дерек? Ты о чём сейчас, сынок? — Джон ласково улыбнулся, легко поглаживая Стайлза по голове, стараясь не задеть многочисленные ушибы и царапины, что было почти невозможно.
От такого ответа по спине Стайлза пробежал неприятный холод, руки сами по себе внезапно зажали накрахмаленные простыни, а в ноздри сильно ударил запах медицинского спирта. От панической атаки остановила только внезапно озарившая его мысль: «Они же не знакомы, он не знает про Хейла». Стайлз засмеялся от осознания собственной глупости, однако тут же закашлялся из-за резкой боли, напугав своей странной реакцией стоящего рядом отца.
— Стайлз…
— Коллега. Ехали вместе. Кто-то подрезал. Но уверен, ты разберешься, — Стайлз слабо улыбнулся, отдыхая после слов, которые дались с бóльшим трудом, чем он надеялся. Но отец почему-то смотрел на него с нескрываемой грустью. И что это? Страх в его глазах?
— Сынок, я не знаю, о ком ты говоришь, но ты ехал один. В машине кроме тебя никого не было. Давай я позову врачей, чтобы…
Стайлз едва мог различить тихий голос отца за сильными ударами собственного сердца.
— Что за?!
