*Тем временем на фотостудии у парней*
Сережа и Арсений быстро вошли в маленькое помещение, которое им выделили для отдыха, и вокруг них тут же стали порхать несколько красивых девушек, легко гримируя их. — Не перестарайтесь, — грозно произнесла Олеся, как только оказалась в помещении. Она всегда отличалась особой добротой, и, даже когда ее голос был строг из-за необходимой ответственности, ее глаза то и дело говорили: "Я вас все равно люблю". — А то они опять будут выглядеть как гомики. — Эй, — возмущено воскликнул Матвиенко, — ты нас всех-то с этими двумя не ровняй. Попов закатил глаза, прошипев что-то в духе "Шипперы псы", но Олеся уже скрылась в дверях, направляясь на поиски остальных комиков. Антон только припарковал свою машину, и они с Позовым оказались внутри помещения, тут же получая нравоучения от Олеси за опоздание. — Мы уже здесь, не ругайся, — по-детски произнес Дима, улыбаясь Лесе. — Вас, как маленьких детей, никак не собрать, — обиженно произнесла девушка, направляясь куда-то по своим делам. — Да я же не напрашивался, она сама сказала "да"! — громко крикнул Матвиенко на всю гримерную, и именно в этот момент в нее зашел Шастун, холодно поздоровавшись с коллегами. Ему потребовалось всего пару секунд, чтобы понять, кто же является предметом их бурной беседы. Антон молча уселся в свое кресло, сильно сжимая кулаки. — Не хотела - не скидывала бы свой адрес, — чуть тише произнес Сережа Арсению. Попов, лишь бросив быстрый взгляд на Шастуна, промолчал, не желая усугублять ситуацию. Он никогда не любил все эти ссоры между Сережей и Антоном, которые, увы, в последнее время лишь увеличивались. Он всегда старался занимать какую-то нейтральную позицию, но если уж и был втянут в спор, то по причине более близких отношений с Сережей вставал на его сторону. Но не сейчас. На этот раз он просто не мог так сделать, так как сейчас речь идет не только об Антоне и Сереже. Сейчас речь идет о Ксюше. Арсений еще очень хорошо помнил, как эта девушка смотрела на Антона, как вздрагивала от его прикосновений, как менялись ее глаза, когда она видела его. Парень все еще помнил ту растерянность Ксюши, когда ее буквально заставили признаться в своих чувствах. В его памяти все еще свежо было воспоминание о поменявшейся в лице Мироновой, когда она приревновала Антона. Арсению не потребовалось много ума, чтобы понять, что между этими двумя что-то происходит, что-то большее, чем может показаться лишь на первый взгляд. Он замечал это по неожиданно изменившемуся поведению своего коллеги, по тому, как он вдруг снова становился юнцом рядом с ней. Арсений невольно нахмурил брови. Сколько они знают это девушку? Три дня? За столь короткий срок она уже успела стать неотъемлемой частью их жизни. Арсений чувствовал какую-то странную привязанность к ней, желание защитить, будто она была его младшей сестрой, девушкой, которой он бы никогда не желал плохого. Именно по этим причинам Попов на протяжении всего сегодняшнего утра пытался всячески намекнуть своему другу, что, когда вчера Ксюша сказала нет, этот был тот случай, когда женское нет, означает да. Но Сережа, казалось, пропускал все мимо ушей, находясь в каких-то собственных убеждениях. — Только надо еще с Тополь встретиться сегодня, — задумчиво произнес Сергей, пересаживаясь на диван. — Надеюсь, успею. Арсений продумывал план дальнейших действий, когда свой голос решил подать Антон. — Просто попроси кого-то другого завести ей телефон, — Антон пытался произнести как можно отстраненнее, будто его это совершенное не волнует. — Кого? Тебя, например? — тут же огрызнулся Сережа, поворачиваясь в сторону парня. — А почему бы и нет? — старался говорить Шастун, как можно спокойнее, но чувствовал, как постепенно кровь внутри него начинает закипать. — Я из вас всех с ней больше всех знаком. — Ребят, это не соревнование, — попытался внести свою лепту Арсений, дабы утихомирить парней. Две юные девушки, приводившие лица парней в порядок, тут же поспешили удалиться. — Шаст, ты свой шанс упустил, так что будь хорошим мальчиком и стой в сторонке, — ухмыльнулся Серёжа. Антон на секунду потерял контроль и, вскочив со стула, подошел ближе к коллеге. Сережа повторил действия парня, и Арсению пришлось встать между ними. — Парни, — тихо начал он, но очередная реплика Сережи заставила его замолчать и слегка отойти в сторону. — Она меня попросила, а не тебя. Шаст, в конце концов, умей проигрывать. Антон слегка размял шею, сжимая зубы и кулаки. Гнев с каждой секундой набирал свои обороты, туманя рассудок парня. — Да ты ей выбора не дал, — процедил сквозь зубы Антон. — А ты дал, и каков результат? — Матвиенко вел себя крайне уверенно, все больше выводя из себя коллегу. — У тебя было время с ней. Ну не понравился ты ей, ну бывает. Уступи дорогу и… Сережа попытался договорить свою фразу, но кулак Шастуна, заехавший в его нижнюю челюсть, помешал ему это сделать. На коже импровизатора показались несколько отметен от колец Шастуна, а тот лишь слегка дернул рукой, сдерживая тупую боль. На одно мгновение мир ,казалось, остановился. Антон с глазами полными ярости и злости смотрел на Матвиенко, а тот лишь слегка дотронулся до своей нижней челюсти и готовился к ответному удару. Арсений замер между ребятами, раздвигая руки в стороны, стараясь отстранить их друг от друга на максимально длинное расстояние. — Ах, ты сукин сын, — выкрикнул Сергей, накидываясь на Шастуна. Арсений с трудом сдерживал агрессию друга, как вдруг в дверях показался Дима, сразу пришедшей к нему на помощь. — Давай, попробуй, — крикнул Антон, пытаясь пробраться поближе к Матвиенко. Дима быстро обернулся к Арсению, пытаясь понять, что здесь произошло за время его отсутствия. Ребята пытались оттащить воюющих коллег в разные углы помещения, но если Попову удалось это сделать, то Позову, который был как минимум на голову ниже самого высокого импровизатора, было это сделать гораздо труднее. Парни не переставали выкрикивать бранные слова в сторону друг друга, пытаясь таким образом высвободиться от всего негатива, который скопился у них за это время. Угомонить разбушевавшихся комиков удалось лишь Олеси, которая очень вовремя оказалась в дверях гримерной. Четверо парней тут же перевели взгляд на девушку, которая замерла в дверях, сверля комиков взглядов. Антон и Сережа тут же отступили, переставая кричать друг на друга. Да, в их обществе всегда было место для ссор. Раньше они, конечно же, не заканчивались драками, но оскорбить друг друга, нажав на самые больные точки, парни умели. Но все это всегда прекращалось в присутствии Олеси. Только она могла так успокаивающе подействовать на импровизаторов. Им вдруг становилось как-то стыдно и неудобно ругаться у нее на глазах, да и вообще перед девушками. — Вы совсем обезумели? — закричала девушка и сделала несколько шагов в сторону Сережи, осматривая его лицо. — Быстро найди Вику и Настю, и пусть они что-то сделают. Не хватало все отменить еще из-за ваших разборок. Затем холодный взгляд девушки устремился на Шастуна, и тот тут же почувствовал себя маленьким напроказничавшим ребенком. — А ты иди проветрись, — произнесла Олеся, а затем обведя всех комиков взглядом чуть громче произнесла. — И что бы через пятнадцать минут все были в сборе! Девушка вновь обвела всех взглядом, и парни послушно кивнули. Она ненавидела быть такой злюкой и кричать на них, но иногда это было просто необходимо. — Стоило на один день Стасу оставить вас, как тут же началось не пойми что, — чуть тише произнесла девушка. Сережа собрался на поиски девушек, попутно беря с собой телефон Ксюши. — Ну уж нет, — тут же произнесла Олеся, забирая телефон из рук комика. — Я сама отдам Ксюше мобильник. Я в отличие от вас знаю не только, где она живет, но и где и когда работает. Матвиенко недовольно фыркнул и удалился из комнаты, а Антона терзали смешанные чувства. Все взгляды присутствующих людей в помещении было устремлены на Шаста. Никто не смотрел на него с осуждением, но он все равно не выдержал подобной обстановки и выскочил на улицу, желая наконец почувствовать успокаивающий вкус никотина, расходившемуся по его телу. Арсений на секунду взглянул на предмет своего обожания. Так странно, ведь в драке участвовал не он, но ему было куда более стыдно, чем им. Он сделал шаг навстречу к девушке, пытаясь обнять ее, но та, лишь отстранившись, убежала по своим делам. Антон закурил уже вторую сигарету, чувствуя, как с каждой затяжкой никотин все глубже пробирается внутрь, приятно туманя рассудок и слегка успокаивая его и приводя в норму. Почти сразу же на улицу вышел Дима, молча закурив сигарету, даже не смотря на Антона. Он слишком хорошо знал его, чтобы что-то сейчас говорить. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — первым начал Шастун, что и ожидал Дима. — Но не надо. Дай мне пять минут, и я буду в норме. — Я просто вышел покурить, — монотонно ответил Дима, слегка косясь на друга. У того лишь на секунду дрогнули губы, в попытке изобразить улыбку на лице. — Он сам напросился, — вдруг начал оправдываться Шастун, делая очередную затяжку. — Уверен, что он сейчас думает то же самое, — достаточно спокойно произнес Позов. "Дети" — только и пронеслось у него в голове. Антон непроизвольно закатил глаза. Говорить сейчас о Мироновой он совершенно не хотел. Он был зол на нее за то, как вчера спокойно она вела себя, словно не замечая странное внимание со стороны Матвиенко, как мило смеялась вместе с ним. Он был зол на нее за то, что со вчерашнего дня эта девушка так и не покинула его голову, заставляя раз за разом прокручивать в сознании ее образ, вспоминать ее манящие карие глаза, лучезарную улыбку… Антон снова выругался на себя, пытаясь вернуться в реальность. — Дам тебе лишь один совет, — тихо произнес Дима, туша сигарету. — Не наложай. Шастун непроизвольно нахмурил брови, пытаясь выразить полное непонимание, но, увы, Дима слишком хорошо его знал, чтобы поверить его выразительной мимике. — Все слишком быстро, — наконец, сдался Антон под гнетущим взглядом Позова. — А когда у тебя все было иначе? Всегда так и было. — Вот именно, что всегда. Печальный опыт таких отношений у меня уже имеется, — задумчиво произнес Антон, на секунду возвращаясь в прошлое. — Делай, как знаешь, — поддержал Позов. — Но знай, что пока ты думаешь, кто-то действует. Как и положено ребята через пятнадцать собрались на собственную фотосессию, оставляя все произошедшее позади. Антон и Сережа, как и полагается профессионалам, мило улыбались друг другу, смеясь над шутками коллег. Но как только Олеся громко произнесла, что на сегодня они закончили, все словно вернулось на круги своя. Парни тут же разошлись по разным частям комнаты, даже не смотря друг на друга. Олеся же, игнорируя все ссоры комиков, быстро собрала свои вещи и направилась к Ксюше. Миронова увидела сообщение на почте и уже поджидала подругу у входа в небольшое здание, мечтая, наконец, получить свой телефон. Зависимость, что уж тут поделать. — Ты вообще спишь, женщина? — громко произнесла Леся, подходя к подруге. — На пенсии отосплюсь, — спокойно ответила Ксюша. Ну что ж, какое настроение, такой и юмор. Олеся понимающе кивнула, передавая девушке предмет, вызвавший столь бурные споры и ссоры у импровизаторов. Она заметила на лице девушки немой вопрос, который так и не решилась задать Миронова. По той же причине она и сама не стала просвещать девушку в произошедшее сегодня между ребятами. Хоть что-то, но должно остаться лишь в малом кругу импровизации. — Прости, что пришлось так напрягать вас, — снова произнесла девушка. — Я бы и сама могла забрать. — Все в порядке, Ксюнь, — одобряюще произнесла Леся, обнимая подругу. — Мне пора. Еще увидимся. Миронова с благодарностью посмотрела на девушку и снова вернулась на работу. Долгий рабочий день шел к своему логическому завершению, и Ксюша сдерживалась из последних сил, чтобы не закрыть глаза, так как понимала, что тут же уснет. Она в буквальном смысле чувствовала, как напряглись ее веки, как они заставляли ее вновь и вновь закрывать глаза, моля о пощаде и хотя бы нескольких минут отдыха. Но девушка, игнорируя всю усталость, вновь пристально всматривалась в экран, пытаясь обработать несколько фотографий. Неожиданно какие-то листы пролетают у нее перед глазами, падая на ее стол. — И как это называется? — тут же раздался раздраженный голос Самойлова. Ксюша неуверенно взглянула на листы с текстом и фотографиями, которые она еще утром отправила в редакцию. — Твоя статья, — тихо произнесла Ксюша, отпустив глаза вниз. — Если она моя, то почему я ее не узнаю? Мой здесь только текст. — Ну ведь я же фотограф, так что… — попыталась девушка вставить свое слово, но капризный журналист вновь ее перебил. — Я тебе скидывал, какие фотографии ты должна была взять. Здесь нет и половины. Фотографии с шокерами совершено не подходят. Здесь ты переборщила со светом, тут наоборот добавила его слишком мало, здесь с качеством проблемы. Ксюша крутила в руках карандаш, слушая нотации Андрея. Чувства обиды, злости, желания что-то изменить, но в тоже время и беспомощности, переплетались внутри нее в какую-то одновременную бурю эмоций. — Главный редактор одобрил же, — попыталась защититься девушка, на секунду забыв, что это вообще возможно. — Но это моя статья и мне решать! — громко произнес Андрей на всю редакцию для самоутверждения собственного эго. — Статья должна быть сдана через пятнадцать минут. Исправляй. Девушка почувствовать, как карандаш в ее руке хрустнул, словно высвобождая часть ее злости. Она понимала, что подделать все под его требования за столь короткие сроки практически невозможно. А то, в каком состоянии она сейчас находится, ей явно не поможет. — Статья хорошая вышла, — вновь попыталась девушка. — Ты у нас тут самая умная? — съязвил Самойлов, сверля Ксюшу взглядом. — Я фотограф, — смотря куда-то перед собой, начала девушка. — Я училась этому у лучших преподавателей. Это моя сфера, и, да, я действительно знаю, как в данный момент будет лучше. Девушка выдохнула, снова и снова прокручивая у себя в голове сказанные слова. Ее рабочее время подошло к концу, и она официально могла идти домой, но нависший над ней словно коршун журналист явно не собирался так просто отпускать ее. — В конце концов, за это меня и взяли на эту работу, — практически шепотом произнесла Ксюша. Андрей удивленно посмотрел на нее, а затем громко рассмеялся, привлекая внимание всех в помещении. Ксюша вжалась в стул, замечая, как десятки пар глаз пристально уставились на нее. Кто-то смотрел с интересом, ожидая результат этого противостояния, кто-то с осуждением, словно уже зная правду. Какие-то парочки перешептывались, посмеиваясь над юным фотографом. Внутри неприятно заныло, а победоносный взгляд Андрея заставлял о многом задуматься. Думала ли девушка о том, что получила работу в таком известном журнале из-за своего знакомства с Самойловым? Неоднократно. Такие мысли постоянно посещали ее голову, но в период, когда она получила предложение о работе, ей очень было нужно чем-то заняться и еще больше нужны были деньги. Тогда вопрос о причине ее трудоустройства отходил на второй план. Затем, по мере своей работы, она подозревала, думала над этим, но ей так хотелось верить в то, что она заслужила свое место, что ее взяли на работу благодаря ее таланту, а не связям. Ей так хотелось верить в это, что в какой-то момент это стало для нее реальностью. — Так что исправляй, — уверенно произнес Андрей, словно чувствуя какую-то гордость от того, что смог указать девушке на ее место. Миронова застыла. Мозг отключился, и девушка уже мало чего осознавала. Видеть осуждающие взгляды коллег, которые все эти месяцы мило улыбались, хвалили ее работы, но думали или даже были уверенны в причине ее появления в редакции. Ксюша вздрагивала от всех возможных мыслей и сплетен, которые могли посещать головы ее коллег. Девушка неуверенно поднялась с места, быстро собрав часть своих вещей. — Мой рабочий день окончен, — тихо прошептала девушка, мечтая исчезнуть и поскорее оказаться в полном одиночестве. Самойлов сделал шаг в сторону, перегородив девушке путь. Его глаза были холодными, но в то же время словно метали молнии. — Еще один шаг, — прошипел парень, — и можешь искать новую работу. Миронова тут же почувствовала пустоту внутри, позволяющую открыться какой-то уверенности. Она чувствовала осуждающие взгляды, и совершенно не осознавала хоть малейшее переживание за будущее или страх. Ксюше лишь хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть. Миронова быстро взглянула на Андрея, человека, которого боготворила и слушалась долгие месяцы и даже годы. — Плевать, — вырвалось у девушки, и она сделал шаг. Шаг в неизвестность, шаг в будущее.***
Холодный вечерний ветер пронизывала девушку, заставляя ее вновь и вновь осознавать, что она сейчас совершила. К глазам подступили слезы и осознание внезапной свободы. С каждым новым шагом, движением вперед, ее дыхание выравнивалось, а мысли приходили в порядок. Так странно. Ксюша всегда верила, что именно Андрей являлся причиной ее спокойной и защищенной жизни. Но, разорвав с ним связь, беря свою жизнь в собственные руки, она, наконец, почувствовала себя живой. Раскаты грома раздались над Москвой, и холодный дождь тут же намочил одежду, заставляя ее неприятно прилипать к коже. Улицы тут же опустели, но Ксюша продолжала уверенно идти по направлению к собственному дому, оставаясь где-то внутри своих внутренних переживаний и мыслей. Несколько машин пролетело на небольшом расстоянии от фотографа, и лишь одна проехала так близко, что окатила девушку водой. Ксюша замерла, чувствуя, как очередной поток холодной воды скатывался по ее телу. Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела затормозившую знакомую машину. Окно с водительского места опустилось, и Ксюша заметила знакомую светлую голову. В глазах Антона читалась сожаление и чувство вины, а губы ели сдерживали улыбку и смех. — Прости, — выкрикнул он, замечая, как девушка слегка подрагивает под слоем мокрой одежды. — Шастун, серьезно?! — закричала девушка. Она была безумно зла на комика, но в то же время и благодарна- холодная вода заставила девушку очнуться, словно открывая дверь во что-то новое, неизвестное. — Садись, — с заботой в голосе произнес Антон. — Вся моя одежда мокрая, — вдруг запротестовала девушка, все еще стоя под дождем. — Я знаю. — Я намочу тебе машину, — не унималась девушка. — Миронова, — вдруг выкрикнул парень, беря инициативу в свои руки. — Быстро садись в машину. Антон открыл девушке дверь, включая печку и протягивая пассажирке свою кофту. Ему было крайне стыдно, что из-за его неуклюжести девушка теперь может заболеть, но вся сложившаяся ситуация вызывала у него лишь смех. А в голову пробиралась мысль о том, что какие-то высшие силы вновь и вновь связывали его с ней. Но, увидев ее лицо, опухшие от слез глаза, следы от потекшей туши, которые Ксюша тут же поспешила стереть, улыбка тут же пропала с лица импровизатора. Шастун не стал допытывать девушку, молча заведя машину. Как и Ксюша не спрашивала, куда он завернул, замечая, что машина направляется в другом направлении от ее дома, как и не стала спрашивала о небольшом покраснении на костяшках правой руки. Молчание. Тишина. Это не смущало их, позволяя каждому решить, чего же они хотят на самом деле.