Любовная аддикция

      к о г д а       л ю б о в ь       у б и в а е т

             Тэхён катает во рту слипшийся шарик мятной жвачки, потерявшей вкус минут пятнадцать назад, и чувствует, как начинает раздражаться слизистая желудка от выработанного сока. До обеденного перерыва ещё как минимум полчаса, в рюкзаке ланчбокс, заботливо упакованный Сокджином, а в организме Кима, если верить медсестре, нехватка железа. И, наверное, не позавтракать было глупым решением, но он вроде как жутко опаздывал, потому что банально проспал, а первый урок вела пожилая маразматичка в старомодных по всем канонам очках и с пунктиком на пунктуальности. Теперь приходится страдать от голода, пожинать плоды ночных посиделок в скайпе с интернет-приятелем из Финляндии, который изучал корейский язык и почему-то был похож на латиноса.              Перед Тэхёном сидит молчаливый, но до зубовного скрежета симпатичный парень, который перевёлся в их класс на прошлой неделе. Позади находится огромный пыльный шкаф с учебной макулатурой. По правую сторону — окно, выходящее во внутренний двор школы, слева — пустая парта. Тэхён словно в запертой клетке, ему отчаянно хочется поговорить, но не с кем, хоть об стены бейся. Только вот даже стен поблизости как таковых не имеется.              Он немигающим взглядом смотрит на широкую спину соседа и мысленно протыкает её тысячью болезненных китайских иголок, практикуясь в акупунктурном лечении. Парень, которого, если Тэхёну не изменяет память, звали Чон Чонгук, поводит плечами, ощущая на себе чужой взгляд, но не оборачивается, игнорируя существование человека позади. Не то чтобы Тэхёну обидно, он просто не рассчитывает силы и резко вставляет иглу в четырнадцатый переднесрединный меридиан зазнавшегося одноклассника.              Преподаватель закатывает долгий монолог на тему роли современного человека в социуме и комично жестикулирует тощими конечностями. Тэхён перестаёт сверлить спину новенького, сосредоточившись на усах маленького мужчины, что юрко наворачивает круги возле доски. Как же, чёрт возьми, хочется есть…              Звонок с урока словно услада для торчащих Тэхёновых ушей. Ему становится плевать на учителя, диктующего никому ненужное домашнее задание, на его игриво закрученные седые усы и на молчуна-соседа, который в отличии от остальных не спешит покидать кабинет. Единственное, что сейчас волнует Тэхёна, — еда, лежащая на дне рюкзака и травящая его голодную душу.              Он не идёт в столовую, полную людей, предпочитая обедать в школьном саду, где в большой перерыв обычно никого не бывает. Ким занимает усыпанную сухими листьями скамейку и достаёт ланчбокс, на крышке которого изображен Пингвинёнок Пороро. У мамочки-Сокджина что-то вроде перфекционизма, когда дело касается еды. Поэтому всё разложено аккуратно, как любит выражаться сам хён, «с заботой и безграничной любовью». Тэхёна тошнит от этой фразы, но он не в силах отказаться от приготовленного Сокджином обеда, поэтому вынужден терпеть подобные нежности ежедневно.              Его уединение прерывает непонятно откуда взявшийся Чонгук. Они оба замирают, растерянно пялясь друг на друга, а в это время где-то в галактике звёздная колыбель увеличивается в своей плотности, коллапсирует и образует новый небесный объект.              Чонгук отмирает первым, разворачивается с явной целью уйти, но Тэхён его останавливает, сам до конца не понимая зачем.              — Если ты собирался пообедать здесь, то я вроде как не против и мешать тебе не собираюсь, — скалится в дружелюбной улыбке Тэхён и действительно больше не обращает на Чонгука внимания.              Краем глаза он видит, как Чон мнётся на месте, видимо, решая, принять радушное приглашение одноклассника пообедать вместе, либо идти искать другое безлюдное место. В итоге долгого мыслительного процесса, за который Тэхён успевает прикончить половину ланча, он наконец занимает соседнюю скамейку, и это та самая отправная точка, которая приведёт их в последствии к мучительной любовной аддикции.              Они молча обедают в компании друг друга целую неделю, пока Тэхёну не становится настолько скучно, что он заговаривает с новеньким. И Чон Чонгук, на которого с первого дня пребывания в школе повесили ярлык нелюдимого парня, совершенно неожиданно идёт на контакт. И хоть он отвечает короткими рублеными фразами, порой состоящими из одного единственного слова, этого оказывается достаточно для любящего поговорить Тэхёна.              На третий день их недообщения Чонгук интересуется, как Тэхёна зовут, и Ким вправе считать это успехом.                     Погода «по-осеннему прекрасная» автоматически переходит в категорию «по-осеннему дерьмовая», когда Тэхён мочит любимые белые кроссовки в огромной луже, занимающей собой всё пространство. Совершенно некстати в противовес утреннему прогнозу погоды по центральному телевидению начался жуткий ливень, и единственная защита Тэхёна от него — капюшон толстовки, который ни черта не спасает.              Ким вынужден признать, что выбрал не самое удачное время для того, чтобы навестить старого друга.              Он забегает в подъезд и морщит нос от неприятного запаха. Лифт закрыт на ремонт, поэтому добираться до шестого этажа приходится пешком. Чёлка неприятно липнет ко лбу, подошва противно чавкает, оставляя мокрые следы на бетонных ступеньках. Тэхён добирается до нужной квартиры и долбит кулаком в дверь, потому что звонок не работает с прошлого ноября. Иногда Тэхёну кажется, что в этом проклятом доме не работает абсолютно всё.              Дверь открывается и перед ним стоит совершенно не тот, кого он ожидал увидеть. Мелкий тощий скелет с выкрашенными в мятный цвет волосами и острыми бледными коленками, выглядывающими из-под свободных шорт, — ни разу не Намджун, который определённо выше Тэхёна и волосы красит исключительно в белый. И ноги у Намджуна нормальные, мужские, а не по-девчачьи тонкие, как у этого нечто.              — Ты кто? — хрипит Тэхён, неловко топчась на месте.              — Если ты к Джуну, он ушёл за выпивкой.              Тэхён без стеснения проходит в квартиру, скидывает кроссовки и направляется в комнату. Он по-хозяйски устраивается на диване и выжидающе смотрит на застывшего в дверном проёме мятного типа.              — Ты его новый бойфренд или просто друг? — требовательно спрашивает Ким.              Парень садится рядом, так, что их коленки соприкасаются. Тэхён не сдерживает громкий чих, когда слышит исходивший от незнакомца запах табака, неприятно щекочущий нос.              — Ты тот самый Тэхён, — констатирует парень. — Джун говорил, что башку мне оторвёт, если я тебя трону.              — Вот как, — внезапно смеётся Ким. Ему нравится пренебрежительный тон парня. Несмотря на слова Намджуна, он не пытается быть с ним доброжелательным, и это подкупает. — Так что, вы спите?              — Мы вместе делаем только две вещи: бухаем и пишем тексты. Кстати, я Мин Юнги, можешь звать меня хёном.              Дальше разговор не клеится, и Тэхён говорит незамысловатое «Мне нравятся твои волосы», не ожидая услышать в ответ: «Могу сделать так, чтобы тебе нравились свои волосы тоже».              Вернувшийся Намджун застаёт их в ванной комнате и громко орёт, что ему её никогда не отмыть от ядовитого цвета, в который Юнги перекрасил его тонсэна. Но стоит Тэхёну виновато улыбнуться, а Юнги показать красноречивый фак, как Намджун затыкается, горестно вздыхает и лезет в интернет за номером службы уборки. Легче заплатить, чем заставить виновных в беспорядке прибраться или перебороть лень и сделать это самому.              На следующий день Тэхён заявляется в школу с волосами кислотно-рыжего цвета и с угольно-чёрной подводкой вокруг глаз, прямо как у «мужественного» Юнги. Новый образ делает его похожим на айдола, что вызывает бурный ажиотаж среди учеников. Преподавательский состав предсказуемо возмущается наглым нарушением школьной дисциплины и требует образумить хулигана, портящего репутацию учебного заведения.              Тэхён покорно выслушивает нотации пожилого директора, но их внезапно прерывает телефонный звонок, после которого его отпускают на все четыре стороны, даже не заикнувшись про вызов родителей в школу. Тэхён не понимает, почему так легко отделался, почему учителя больше не предъявляют претензии, а лишь молча зубоскалят. Но особо не радуется, потому что в желудке опять пустота — последствие пропущенного обеда, — впереди сложная контрольная, а галстук от школьной формы снова где-то утерян.              Ким предпочитает скрыться от чужих глаз в пустом школьном саду и совершенно случайно становится свидетелем разговора мимо проходящих одноклассниц. Девушки громко восхищаются новым образом Тэхёна, не замечая его, и Ким выделяет интересную для себя информацию: «такой внешний вид мог сойти с рук новенькому, у которого отец — важная шишка в городской администрации, но никак не нашему чудику».              Ким вспоминает телефонный звонок, после которого лицо директора приобрело багровый окрас, и в голове поселяются подозрения о причастности Чонгука к его спасению. Однако вмешательство Чонгука в скандал, который не имел к нему никакого отношения, кажется более чем нереальным. Ну не стал бы он париться из-за Тэхёна. Их разговоры во время больших перемен ничего не значат.              Тэхён в этом уверен до тех пор, пока Чонгук не находит его лежащим на скамейке, не садится рядом и вскользь не бросает, что ему очень идёт рыжий цвет.                     Чонгук морщится от того, что чипсы из высушенных водорослей с кимчи оказываются неприемлемо острыми для его вкусовых рецепторов. Он сплёвывает в мусорное ведро жгучую гадость и открывает следующую пачку, на этот раз с другим вкусом. Те идут гораздо легче, и удовлетворённый Чонгук покидает кухню, направляясь в свою спальню.              Дома как обычно никого нет. Он привык бродить по пустым комнатам, словно неприкаянный призрак, делать, что вздумается, ни с кем не считаться. По началу такое вынужденное одиночество его более чем устраивало, но со временем возникла потребность с кем-нибудь поужинать за одним столом или поговорить на обыденные темы за просмотром телевизора. В общем, быть наконец кем-то услышанным. Чонгук хотел пожаловаться маме на незаслуженную четвёрку, которую ему поставили только потому, что учитель не смог признать свою некомпетентность в вопросе, в котором разбирался его новый ученик. Чонгук хотел съездить с отцом на рыбалку, как это делали соседи — тоже отец и сын, — хотя не испытывал никакой тяги к ловле рыбы.              Большую часть жизни Чонгук один, и иногда ему требовалось чьё-то присутствие рядом.              Например, присутствие Ким Тэхёна.              Они разговаривают.              Да, чаще всего Чонгук с его рассуждениями не согласен. Но, несмотря на противоположность их взглядов во многих аспектах и порой откровенную непросвещённость Тэхёна в вопросах, о которых он затеял речь, слушать его сплошное удовольствие. Чонгук испытывает необъяснимое чувство удовлетворения, когда Тэхён пытается донести до него какую-то мысль.              Чипсы неожиданно заканчиваются, и Чонгук вновь колесит в направлении кухни, так и не дойдя до комнаты. Но ещё одной пачки не обнаруживается, и тогда Чон решает, что пора выйти на улицу, как следует проветрить мозги.                     Тэхён думает, что это судьба, протягивая выпавшую кредитку хозяину в лице Чон Чонгука. Сеул — город-миллионер, поэтому странно, что перед ним не незнакомый симпатичный парень, которого можно было бы пригласить на чашечку кофе, а одноклассник, тоже вполне симпатичный, но, чёрт возьми, одноклассник же!              Слова благодарности застревают в горле Чонгука, когда он видит перед собой того самого придурка с ярко выкрашенными волосами, о котором думал перед выходом из дома. Он забирает протянутую карточку и спешно запихивает в узкий карман джинсов — карманы кофты проверку на профпригодность, увы, не прошли. На дружелюбное «привет» Чонгук неловко машет рукой, что выглядит, наверное, по-убожески, но надеяться на голосовые связки сейчас не приходится.              — Куда идёшь? — не унимается Тэхён, мерно покачиваясь на пятках.              Чонгук понимает, что здесь одной жестикуляцией не обойтись, и, прокашлявшись, хрипит о необходимости зайти в магазин. Он надеется, что на этом разговор закончится, что Тэхён свалит по своим делам, но он этого не делает, а Чон его не прогоняет. Они так и стоят напротив друг друга, глаза в глаза, изображая природные камни, что тормозят течение из человеческих тел. Чонгуку происходящее нравится гораздо больше, чем унылое брожение в пустом доме. Ведь брожение — жизнь без кислорода, согласно Пастеру.              Ким Тэхён на один-два сантиметра выше, и это бесит. Почему-то Чонгук зацикливается на столь небольшой разнице, ему не всё равно. Где-то глубоко в подсознании возникает стойкое желание подавить визави даже в такой мелочи. Быть на пару сантиметров выше, заставить смотреть на себя снизу вверх…              — Хэй, мне тоже надо. Составлю тебе компанию. — Пока Чонгук зациклился на росте, Тэхён берёт инициативу в свои руки, не спрашивая, а утверждая.              От его низкого голоса Чонгук наконец отмирает, к взгляду возвращается осмысленность. Он неуверенно соглашается на странное предложение и плетётся в сторону ближайшего магазина. Тэхён, идущий с ним бок о бок, воспринимается как нечто иррациональное. Но весьма приятное.                     Полка заполнена чипсами в разных упаковках, разных размеров и разного производства. Чонгук хватает первые попавшиеся и бредёт к кассе, надеясь незаметно улизнуть, пока Тэхён выбирает воду без газа. Но его план проваливается ещё на первоначальной стадии, потому что Ким стоит возле выхода и интенсивно машет ему рукой, призывая поторапливаться. Чонгук не понимает, с какой стати ему спешить, но пальцы лихорадочно дрожат, когда он набирает пин-код.              — Серьёзно, чипсы? — скептически смотрит на его покупку Тэхён.              — Серьёзно, вода? — возвращает подколку Чонгук и натягивает капюшон, стоит им оказаться на улице.              — Жарко. — Тэхён чуть ли не одним глотком выпивает половину бутылки. — Будешь?              Чонгук вспоминает о заразности чужих микробов, о непрямом поцелуе, и отказывается. Однако, когда пачка чипсов пустеет — Тэхён любезно помог, хотя его об этом никто не просил, — Чонгук плюёт на свои принципы и подносит ко рту бутылку, ибо жажда сильнее разума.              Они каким-то образом оказываются в скейтпарке. Сидят в отдалении от всех, наблюдают за парнями, что искусно выполняют трюки на досках, и молчат. Наверное, Чонгуку давно пора было свалить домой, но там пусто, а здесь рядом сидит живое тело. Чонгук не знает, что движет Тэхёном, почему он прилип к нему, словно колючка, но, пока никаких неприятностей не наблюдается, почему бы и нет.              — Я спросить хотел. — Тэхён неуверенно косится на Чонгука, будто спрашивая, не переходит ли он черту. — Это ведь ты — да? — поспособствовал тому, чтобы директор от меня отстал?              Тэхён смотрит выжидательно, в глазах плещется пылкое волнение, словно он вот-вот увидит лицо своего героя. Чонгуку смешно от такого сравнения, а ещё смешнее от того, что Тэхён решил, будто достоин вмешательства Чонгука в его проблемы. Но, видимо, действительно достоин, потому что он и вправду влез в его проблемы.              — Да. Мне было скучно, и я решил развлечься.              — Развлечься? Привлекая отца к такой ерунде, как спасение задницы одноклассника?              — Я не привлекал отца, — мотает головой Чонгук, из-за чего лицо Тэхёна становится ещё более озадаченным. — Я сам звонил директору. Это был своего рода эксперимент.              — Что за эксперимент? — любопытствует Тэхён, однако лимит откровений Чонгука иссяк, и его вопрос игнорируют.              Чонгук не видит смысла объяснять, что ему, откровенно говоря, было плевать на Тэхёна. Он просто хотел узнать, насколько ограничена его власть в пределах школы, насколько сильно его боятся взрослые, а точнее боятся тех, кто стоит за его спиной. Почему-то руководство школы уверено, что родители Чонгука предпримут какие-то меры, если их сыну что-то не понравится. Хотя дела обстояли с точностью до наоборот.              Но его не послали.              Результат в какой-то мере развязывал Чонгуку руки.              — Почему ты перевёлся к нам только сейчас?              Глупо было надеяться, что Тэхёна хватит надолго. Чонгук тяжело вздыхает и поднимается на ноги. Наличие живого тела рядом больше не приносит чувство комфорта, оно раздражает, как и ярко слепящее солнце, которое вроде бы греет, а вроде бы нет.              Чонгук уходит, не прощаясь. Тэхён его не останавливает. Он почему-то уверен: настанет время, и они поладят.                     В квартире Намджуна царит холод. То ли этому поспособствовали открытые нараспашку окна, то ли прописавшийся в ней на неопределённое время Мин Юнги, одетый в одни шорты и майку. Стоит только взглянуть на него, как всё тело покрывается гусиной кожей.              Тэхён не спрашивает, зачем нужно было превращать квартиру в холодильник. Общение с Чонгуком научило не задаваться лишними вопросами. Он проявляет свой интерес, лишь когда запинается о коробку, напичканную старыми потёртыми книгами, половина из которых — сказки, а вторая — мифы и легенды. Намджун бормочет невнятно про благотворительность и про детский дом, что звучит немного странно из уст «крутого рэпера». Тэхён гораздо меньше бы удивился, узнай он о том, что хён подался в юнгианство исследовать человеческие комплексы и изучать через призму архетипов коллективное бессознательное.              Тэхён ложится рядом с Юнги, сильнее кутается в куртку, всем своим видом напоминая взъерошенного птенца, и прожигает взглядом спину Намджуна. Хён сидит за столом возле открытого окна, что-то быстро печатает, удаляет и снова печатает. Вслушиваясь в звук клацающей клавиатуры, Тэхён пытается представить текст новой песни, что зарождается буквально на его глазах. Возможно, там что-то о холоде чувств, либо о безответной любви, и комнатный холодильник нужен лишь для реалистичного погружения в атмосферу. Судя по довольному лицу Юнги, автор идеи — он.              Тэхён хочет спросить хёна о том, как они с Намджуном познакомились, но неожиданно засыпает. То ли организм так странно реагирует на минусовую температуру, то ли дело в усталости. Перед тем, как окончательно вырубиться, он чувствует ледяную ладонь Юнги на своём лбу.