Любовная аддикция

      — Через час прополощешь этим горло. — На тумбочку с громким стуком приземляется склянка с мутной жидкостью. — После еды примешь антибиотики. — Об деревянную поверхность хлопается блистер с красно-белыми продолговатыми капсулами. — И да, на плите стоит кастрюля с бульоном, будь добр всё же поесть.              Тэхён, высунув голову из-под одеяла, молча наблюдает за дёрганными перемещениями Сокджина по своей маленькой комнате и лишь изредка кивает. Что-либо сказать он не в состоянии, горло режет так, словно по нему несколько раз провели остриём ножа. Кто же знал, что прогулка под дождём, сидение на холодных ступеньках в скейтпарке и пребывание в квартире Намджуна так быстро сломят его крепкий иммунитет.              — Я на работу, если что, звони или пиши, — даёт последнее наставление Сокджин и чмокает Тэхёна в щёку.              Когда до Кима доносится звук захлопывающейся входной двери, оповещающей о том, что в квартире больше никого нет, он тянется за телефоном и наушниками, не желая терпеть давящую на мозг тишину. Громкие басы фейерверком врываются в голову, отчего становится не так паршиво, и Тэхён сильнее закутывается в тёплое одеяло, поскольку плохо работающий обогреватель не в состоянии спасти от холода.              Намджун присылает множество беспокойных сообщений в KakaoTalk, на которые Тэхён спешит ответить, иначе взволнованный хён может без приглашения нагрянуть в гости. Что весьма нежелательно, потому что у Намджуна скоро выступление в клубе, где тусуются местные рэперы, а Тэхён не хотел бы его заразить и в связи с этим стать причиной срыва чужих планов. Сам он рэп-культуру не особо жаловал, но вот такие вот внезапные концерты хёна исправно посещал. Теперь, правда, придётся всё пропустить, но у Намджуна вроде как есть новый приятель — Юнги, которому вся эта тематика гораздо ближе, чем Тэхёну, поэтому вряд ли он сильно расстроится…              Тэхён глубоко вздыхает, стараясь подавить неуместную ревность, и печатает ответ на очередной вопрос о том, не нужно ли ему что-нибудь принести.              И да, надо сообщить старосте, почему его нет на занятиях.                     Чонгук замечает отсутствие Тэхёна в школе, лишь когда подходит время обеда, а на их месте никто не появляется. Чон впервые за последние дни обедает в одиночестве, и это настолько непривычно, что он пару секунд тупо зависает и просто пялится на еду. Говорят, к хорошему привыкаешь быстро. Видимо, болтливая рыжая заноза и была тем самым хорошим, что неутешительно.              На уроке экономики Чонгук впадает в прострацию при виде графика дефицита денежного дохода от общего объёма доходов населения, что мигает изломанными линиями и многозначными цифрами на интерактивной доске. Приходит внезапное осознание, что он сам испытывает своего рода дефицит, потому что привычного покалывания в затылке и на спине не ощущается. Тэхёна нет в классе, он не прожигает Чонгука взглядом, и этого парадоксально не хватает.              Индикатор настроения стремительно падает до отметки «ниже нулевого», когда Чонгук узнаёт от старосты, что Тэхёна не будет в школе как минимум неделю по причине болезни. Чон ощущает себя чёртовым трейдером, что не сумел обуздать рынок, прекрасно понимая: он обеспокоен не здоровьем Тэхёна, а самим собой. Его недовольство диктуется твёрдым нежеланием снова погрязнуть в одиночестве. Смешно, но жалкие тридцать минут совместного обеда давали видимость, что всё не так уж и плохо. Что на этой планете имеются люди, с которыми, несмотря на свой явный эгоцентризм, он в состоянии установить хоть какой-то контакт.              Погода словно считывает не самый радостный настрой с Чонгука и обрушивает на город настоящий потоп. Именно в такие моменты Чон жалеет, что когда-то отказался от услуг личного водителя. Но отступать от позиции самостоятельного мальчика и просить отца вернуть комфортную доставку в школу и обратно он не собирается. Это было выше его сил и никому ненужных принципов.              Неожиданно капли перестают биться об голову и, подняв глаза, Чонгук обнаруживает над собой зонт. Первые секунды он даже думает, что это больной Тэхён внезапно припёрся в школу, чтобы спасти его от дождя, но в итоге разочаровывается — парень рядом с ним не похож на рыжего придурка. Черноволосый коротышка с полными щеками и лисьим прищуром, он точно вызывает немалую долю умиления у женского пола, но никак не трогает душу Чонгука. То, что видит перед собой Чон, — не добрый поступок незнакомого парня, а ещё один раздражитель, на месте которого хотелось видеть совершенно другого раздражителя.              — Тебе куда? Я провожу, — сходу припечатывает парень, даже не удосужившись представиться. Наверняка, полон уверенности, что делает одолжение.              Так это или нет, Чонгук разбираться не стал, вынырнул из-под укрытия и молча поплёлся в сторону остановки. Чон не знает, что за хрен к нему только что прицепился, но полностью уверен в одном: если бы этим хреном оказался Ким Тэхён, он бы позволил проводить себя не только до остановки, но и до дома.              Чонгук терпеть не мог метро, поэтому обходился обычным автобусом. Людей гораздо меньше, часто появляется возможность занять сидячее место, в общем, самое то. Хотя порой транспорт забивался настолько сильно, что создавалось впечатление, будто окна вот-вот лопнут под напором людских туш. Но Чонгук подвергал автобусы некой романтизации, и это зачастую компенсировало все неудобства.              Чонгук прячется под навесом остановки, когда слышит через плотную ткань школьных брюк звук пришедшего смс. Кое-как достав замёрзшими руками телефон, он снимает блокировку экрана и читает:              «уроки закончились, не хочешь навестить больного? Твой хён-Тэхён»              Чонгуку хочется спросить, откуда у Тэхёна его номер, узнать, почему тот зовёт к себе в гости, если болеет, но не делает этого. Он нервно кусает губы, думая о том, чтобы сунуть телефон обратно в карман и притвориться, будто никакого сообщения никогда не было.              «у тебя же не маячит на горизонте какой-нибудь важный рэп-концерт?»              Чонгук теряется, не понимая, причём тут рэп-концерт, и пишет короткое «нет». В ожидании ответа он забивает номер Тэхёна в список контактов, удивляясь внезапному открытию: рыжий полудурок приходится ему хёном.              «тогда будет не так обидно, если ты заразишься и тоже заболеешь! Приедешь же?»              Чонгук собирается отказаться, правда собирается, но вдруг замечает проезжающий мимо автобус, на который из-за кое-кого не успел сесть, вспоминает о пустом доме и всё же даёт согласие:              «адрес, номер автобуса»              Пока автобус мерно покачивается, скользя между рядами машин, у Чонгука есть немного времени подумать над сложившейся ситуацией.              Чон не видел смысла врать самому себе: с Тэхёном действительно весело. Ким заряжает яркими эмоциями, словно проливает ведро красок на старательно выглаженную белую рубашку. Полисемантичный Ким Тэхён. Что-то в этом есть.                     Чонгуку давно не доводилось быть у кого-то в гостях — официальные приёмы родительских знакомых в честь какого-нибудь праздника не считаются. Поэтому, переступив порог квартиры Тэхёна, он пару секунд медлит, не зная, куда себя деть.              Тэхён шмыгает носом, смотрит на гостя покрасневшими глазами и улыбается, по-дебильному, в лучших традициях рыжих инопланетян. Он терпеливо ждёт, когда Чонгук разуется, и бесцеремонно затаскивает его в ванную.              — Примешь душ, шмотки наденешь мои. Твои будут висеть на сушилке, если что, — хрипит он, напоминая одновременно стрекот противного насекомого и карканье полудохлой вороны. Но Чонгук не возражает, он чертовски замёрз и ему откровенно не до пререканий.              Душевая кабинка узкая, Чон пару раз ударяется локтем о хлипкую дверцу, но едва обращает на это внимание. Он сосредотачивается на куда более важных вещах: искренне наслаждается тёплыми струями воды, что постепенно отогревают его застывшее тело, и шумно дышит горячим воздухом.              Одежда Тэхёна сидит на нём свободно, хотя по комплекции Ким гораздо меньше его. Чонгук поправляет образовавшиеся на худи складки, приводит мокрые волосы в относительный порядок и выбирается из тёплой ванной навстречу холоду.              Квартира оказывается непривычно маленькой в сравнении с домом Чонгука, а комната Тэхёна представляет из себя склад потерянных вещей, именуемый простым словом «бардак». Но Чону неожиданно нравится. Он с присущим первооткрывателям интересом исследует обстановку, не позволяя себе трогать чужое, но отчаянно желая почувствовать на кончиках пальцев окружающий его хаос. Раскиданная по полу манхва, американские комиксы про супергероев, какие-то диски — кто-то ещё пользуется дисками? На столе неровная стопка потёртых учебников, взятых из школьной библиотеки, кружки с изображением чёрно-белых геометрических фигур и гора скомканных тетрадных листов. Многие вещи находятся явно не на своих местах: одеяло раздражающе свисает с кровати, подушка валяется на подоконнике, а одежда висит на спинке компьютерного стула, хотя в комнате присутствует шкаф.              Тэхён не стесняется своей комнаты, суёт Чонгуку в руки кружку с горячим какао и спрашивает, какую пиццу он предпочитает. И, когда Чонгук честно отвечает, что не знает, потому что ни разу её не пробовал, лицо Кима смешно вытягивается, а взгляд становится неприятно жалостливым.              — Что-то не так? — спрашивает Чон, находясь в замешательстве от странной реакции на своё признание.              — Всё так, приятель, — шепчет Тэхён, которому всё ещё сложно говорить, и хватает со стола телефон. — Просто ты даже не представляешь, сколько потерял, не попробовав пищу итальянских богов. Но мы это исправим.              Чонгук пожимает плечами, не догоняя, что происходит, и с неохотой садится на кровать, куда его отправляют небрежным жестом руки. Он скользит взглядом по постерам известных кей-поп звёзд, по горшку с кактусом на книжной полке, где книг нет от слова вообще, и по совсем новым красно-белыми конверсам, что запрятаны в угол компьютерного стола.              Тэхён заканчивает говорить с кем-то по телефону, притаскивает в комнату второй стул и с широкой улыбкой заявляет:              — Сейчас будем делать из тебя нормального человека. Готов сыграть в овервотч?              Чонгук вдруг понимает, что ему хорошо.                     — Надо будет как-нибудь познакомить тебя с моими хёнами, — внезапно заявляет Тэхён, прервав свой же монолог о сырных палочках.              Прошло полторы недели, и он снова в строю, снова посещает школу, снова в обеденный перерыв работает на безвозмездной основе рассказчиком для одного единственного слушателя. И Чонгук, честно говоря, рад возвращению Кима. Сам он, на удивление обоих, так и не заболел, лишь заработал лёгкий насморк — не самое ужасное последствие, с которым, увы, позволялось ходить на учёбу.              — Зачем?              — Потому что тебе не нужно ограничиваться одним лишь мной! — Тэхён резко дёргает рукой, дабы придать словам большую значимость, и зажатый между палочками кусок водорослей с громким звуком шлёпается куда-то в траву. Увлечённый своими мыслями Тэхён не замечает этого, а Чонгук просто решает никак не комментировать столь неловкий момент. — Они классные ребята и обязательно тебе понравятся. Ну, Юнги-хён точно. Вы оба словно айсберги, найдёте общий язык между собой, я уверен.              — Столкновение двух айсбергов ведёт к не самым радужным последствиям, — возражает Чонгук, твёрдо уверенный в том, что никакие новые знакомства ему не нужны. — Один обязательно обрушится.              — Ну, если вы оба окажитесь равно крепкими, то просто затормозите процесс движения и отделаетесь малыми потерями.              — А такое возможно? — сомневается Чон, не до конца понимая, о чём сейчас идёт речь: о грёбаных кусках льда или же о характерах двух людей.              — Откуда мне знать, ты же гений, — возмущается Тэхён, двигаясь к Чонгуку ближе. Сегодня произошло серьёзное отклонение от вошедшего в обиход сценария: Тэхён сел не на соседнюю скамейку, а на ту, что по негласному правилу принадлежала Чонгуку. — Я видел фотографии, запечатлевшие процесс столкновения айсбергов. Было круто.              — Не для пострадавшего айсберга, — мотает головой Чонгук, запихивая недоеденный ланчбокс в рюкзак: часы над аркой предупреждали о скором начале урока. Да и серые тучи над головой не сулили ничего хорошего. Не хватало ещё попасть под дождь и снова заболеть.              Знакомство Чонгука с хёнами Тэхёна всё же происходит, но как-то спонтанно, будто само собой разумеющееся. Они случайно находят отличный магазин с комиксами, а потом Тэхён указывает куда-то в сторону задрипанных многоэтажек и хвастается, что там живёт самый крутой рэпер на районе. А потом тащит несопротивляющегося Чонгука в логово этого «самого крутого рэпера».              В итоге Тэхён вновь доказывает правоту своих слов: они действительно ладят. Особенно с суровым, но до смешного маленьким Юнги-хёном, волосы которого выкрашены в красивый мятный цвет. И да, Чонгук вынужден бороться с навязчивым желанием потрогать их.              Намджун тоже оказывается неплохим парнем, хотя изначально показался ещё большим придурком, чем является Тэхён. Но Чон быстро смекает, что хён на самом деле далеко не глупый, а когда узнаёт, что Намджун свободно владеет разговорным английским, впадает в неконтролируемый восторг — у самого Чонгука дела с иностранными языками обстояли откровенно хреново.              Так к списку мест для совместного с Тэхёном времяпровождения прибавляется квартира старших, которые не пытаются их поучить, не нудят над ухом, а, наоборот, призывают жить свободно и ни в чём себе не отказывать, если это, конечно, не противоречит закону.                     По мнению Чонгука, выбор термостакана — дело ответственное, ведь без горячих напитков жизнь кажется полным отстоем. Поэтому парни отправляются за ним не в обычный магазин, а в европейский, где продаются хипстерские и редкие вещицы, привезённые из западных стран. Но вскоре Чонгук осознаёт одну простую истину: брать с собой Тэхёна в подобные места лучше не стоит. Ким, словно юла, крутится между полок, грозя своими неуклюжими движениями что-нибудь уронить, пугает других покупателей громкими возгласами и стремится всё потрогать, пощупать, кое-что даже пытается надкусить.              Чонгук прекрасно понимает страдания продавца, что не сводит с его друга опасливого взгляда, поэтому быстро останавливает выбор на стакане с красочным изображением величественного Лондона и несёт коробку на кассу. И он точно слышит облегчённый вздох, когда, расплатившись, направляется к выходу.              — С тобой невозможно ходить за покупками, — недовольно ворчит Чонгук, но по-настоящему не злится: всё же своё он получил, покупка приятно тяжелила рюкзак.              Тэхён смеётся, замечая хмурую складку между бровей на прекрасном личике Чона, и тыкает в неё большим пальцем, заставляя того испуганно отшатнуться.              — Не хмурься, — поясняет Тэхён и тянет опешившего Чонгука в сторону кинотеатра.              Фильм оказывается откровенно дерьмовым. Чонгук скучающе наблюдает за беспорядочным мельтешением на экране, характеризующим себя как экшн-сцена, и не понимает, что он здесь забыл. Зато Тэхён явно в своей тарелке, сидит, слегка разинув рот и совершенно забыв о ведёрке с противным на вкус попкорном, — так сильно увлекло его происходящее на большом экране.              Опасаясь, что резко сменяющие друг друга кадры пробудят в нём приступ эпилепсии, Чонгук опускает взгляд на нижние ряды. В тёмном зале практически ничего не видно, но экран часто мигает ярким светом, позволяя на пару секунд рассмотреть, что творится с другими зрителями этого кошмара. Чонгук скользит по чужим макушкам и невольно останавливается на двух парнях, что сидят на два ряда ниже. На вид обычные приятели, друзья — как они с Тэхёном, — решившие сходить на показ новой картины японского производства. Только вот рука одного парня на внутренней стороне бедра второго совершенно не вписывается в общую концепцию мужской дружбы.              Антисоциальный Чонгук мало что понимает в отношениях между людьми, но он точно знает, что такое поведение двух мужчин не является нормой. Это девушки могут позволить себе потискать друг друга, чмокнуть в губы или как-нибудь ещё более извращённо проявить дружескую симпатию — и то не все, — но даже у них подобное вряд ли приветствуется. Чонгук — не дурак и быстро соображает: перед ним представители сексуальных меньшинств. Предположение подтверждается, когда объекты его наблюдения сплетают руки буквально на пару секунд, словно в чувственном порыве, не удержавшись.              Зал окончательно погружается в темноту — в фильме наступила ночь. Чонгук больше не может никого разглядеть, поэтому его взгляд вновь возвращается на экран, где уже ничто не скачет и не взрывается. Он слышит, как справа хрустит попкорном пришедший в себя Тэхён, и в голове возникает бредовая мысль: какое впечатление они производят на окружающих? Воспринимает ли кто-нибудь их как нетрадиционную парочку? Подобное вполне возможно, ведь Тэхён из тех людей, кто постоянно нуждается в тактильном контакте и не умеет соблюдать границы личного пространства. Его поведение не подходит под строгие нормы морали, под общепринятую мужскую дружбу. И кому-то его действия действительно могут показаться гомосексуальными, даже если не являются таковыми.              Как только зал озаряется ярким светом, Чонгук находит взглядом тех самых парней и в очередной раз убеждается в своих догадках: один что-то шепчет на ухо второму, то и дело прикасаясь к мочке губами, очевидно специально. Удивительно, что этого больше никто не замечает. Но почему-то замечает Чонгук.              Из кинотеатра он выходит в смешанных чувствах.              — Через полтора года выйдет вторая часть, мы обязаны сходить. — Тэхён жмурится и сыто потирает набитый попкорном живот, напоминая довольного кота. Чонгук невольно отмечает, что Ким много ест, но не толстеет.              — Ты думаешь, через полтора года мы будем общаться?              — Не будь пессимистически настроен.              — Скорее, оптимистически.              — Можешь сколько угодно ершиться, но я-то знаю, что ты не против нашего общения.              Чонгук даже не пытается возразить. Тэхён либо слишком проницателен, либо успел за короткий срок досконально его изучить.              Они прощаются на перекрёстке и расходятся в разные стороны. Оставшись наедине с самим собой, Чонгук неспешно бредёт к нужной ему остановке и мысленно возвращается к двум парням из кинотеатра. Он сам не понимает, почему эта ситуация его зацепила. Но факт оставался фактом: выбросить так просто из головы увиденное не получалось.                     Неведомо, как долго бы его мучила эта мысль, если бы однажды не произошло нечто неординарное.              — Вы трахаетесь, — вдруг заявляет Тэхён.              Чонгук, наклонившийся, чтобы завязать шнурки, теряет равновесие и заваливается на бок; Намджун, вышедший их проводить, давится газировкой; зато Юнги, лежащий на диване, но хорошо видимый в дверном проёме, — само спокойствие.              — С чего ты взял? — спрашивает самый старший из них, приподняв брови, которые одним своим видом могут заставить человека усомниться в собственных же словах. Но Тэхён не сомневается и всё так же спокойно отвечает:              — У тебя на запястьях синяки от пальцев — такое бывает с Намджуном-хёном, когда он оч-чень возбуждён, — а он не любит носить водолазки с поднятой горловиной, но почему-то сейчас в ней.              Намджун собирается возразить и одёрнуть обнаглевшего младшего, но Юнги его перебивает:              — Грёбаный Шерлок, вали давай.              И Тэхён с громким смехом покидает квартиру, не забыв захватить с собой опешившего Чонгука. Когда они выходят из подъезда, тот осторожно интересуется:              — А Намджун-хён и Юнги-хён, они…              — Да, — подтверждает Тэхён и внимательно смотрит на Чонгука, словно ждёт от него негативной реакции. Но её не следует, и Ким успокаивается, вновь становясь весёлым придурком.                     — Такое бывает с Намджуном-хёном, когда он оч-чень возбуждён, — повторяет Юнги слова Тэхёна, когда они остаются одни в квартире. — Серьёзно? Откуда он знает?              Намджун, успевший прокашляться после едкой газировки, страдальчески закатывает глаза и плетётся к своей самой большой любви — компьютеру.              — Ну, может быть, я когда-то сказал ему об этом. Мы знакомы давно и секретов друг от друга у нас нет. Ну, даже ты уже не секрет, я это имею ввиду.              Юнги хмыкает и вновь утыкается в телефон. А Намджун радуется, что смог избежать ревностной кары его «ещё не парня, но близко к этому». Ну не мог он признаться, что был у Тэхёна первым. Это было бы слишком.