Студентка по обмену.

Как это больно — расставаться

И в моем сердце пустота.

Куда же мне теперь деваться?

Я не увижу никогда

Твоей улыбки, глаз зеленых,

И не обнимешь ты меня.

Как тяжело мне расставаться,

Как больно жить мне без тебя.       Я сидела на кровати, комкая одеяло и кусая подушку. С самого утра я не удержалась и начала рыдать, ночью было не так тяжело, все поглотил сон, теперь же я не могу спать — мне надо встать и спуститься вниз к лимузину ректора, который отвезет меня в больницу к ушастой. Не прийти к ней я не могла, она уже стала «кем-то» в моей жизни здесь и никого дороже нее и недолюбовника не было. Даже мимолетные друзья были не тем, что мне надо, они не понимали меня, а я их.       Через пять минут было оговорено встретиться внизу, а мне было стыдно идти к Фелю с красными глазами, потекшей тушью и помятым лицом, я еле успокоилась в эту же минуту, глубоко вздохнула, умылась и начала краситься, легко, естественно, как делаю это всегда. Я незначительно опоздала, но получила от ректора по голове, отхватив знатный подзатыльник. Фель никогда не смотрел на меня так… он, будто бы, хотел просто разорвать меня на части, стоя сейчас рядом со мной. Я шла к нему гордо, с высоко поднятой головой, но сейчас потерялась, он всегда делал того, что я не могла ожидать. — Доброе утро, ректор Фель, — коротко ответила я ему на подзатыльник, тихо вздохнула и села в машину и, когда дверь за мной закрылась, потерла затылок, который очень болел после такого незначительного удара.       Странно, что всю дорогу он молчал, ничего не говорил мне, даже не ответил на мое «доброе утро», которое больше было издевательским… видимо, поэтому.       Я всё ещё люблю его. Ничего не могу с этим сделать, руки так и тянуться к нему для объятий, слезы наворачиваются на глазах, видя его бесчувственное лицо, а руки комкают легкое платье от нервов. — Приехали, Миронова, не смей ничего чудить в больнице и трогать. Под мою ответственность ты там, — ректор вышел из машины и открыл мне дверь, дожидаясь, пока я выйду. Галантность. Засунул он бы ее себе в задницу, не она мне нужно сейчас. Сволочь. — Не волнуйтесь, в этот раз я ничего не испорчу, — пожала плечами я и опять шмыгнула носом, сдерживая слезы, он это заметил, жаль, что я не смотрела на него сейчас, поняла бы, что я ему не безразлична — в глазах блеснуло сочувствие, на пару секунд…

***

— Я не хочу вас расстраивать, но с ней всё хуже и хуже, нужна операция, Мефисто-сама, родителей у нее нет, поэтому вся надежда на вас. Делаем? — Миронова ничего не слышала, сидя в стороне от мужчин, которые сейчас говорили о Миямото, которая была практически без сознания, ее разум уже покидал ее и вряд ли бы она дожила до завтра без операции. — Нет, никакой операции, выкарабкается своими силами — будет жить, если нет… хм… на то воля Бога, милейший, — Мефисто ухмыльнулся и развернулся на каблуках, подходя ко мне. Я видела лицо ошарашенного врача, который явно чего-то не ожидал от ректора, но чего же? Может, он что-то хорошее сделал? — Иди, Булкоголовая, прощайся со своей подругой, ей завтра на тот свет, жду тебя в машине, у тебя пятнадцать минут, — я не сразу среагировала на его слова, слегка повернула голову и сглотнула, всматриваясь в его глаза, в которых не было ни единой эмоции, говорящей о том, что это шутка. Теперь не сдержалась, смогла только развернуться от него и заплакать, закрывая лицо руками. — Не опаздывай, — Дьявол развернулся и пошел в сторону выхода, врач сразу же подошел ко мне. Я понимала, что Фель поставил шах и мат, отомстив мне за вчерашнее по полной. — Успокойтесь-успокойтесь, у нее еще есть шанс выкарабкаться, хотите с ней попрощаться? — я убрала руки, смотря на врача заплаканными глазами, он явно не понял, что сейчас сказал. — Она не умирает, ясно вам?! — я оттолкнула его и побежала за ректором, только он мог помочь, только он. — Мефисто, подожди! Мефисто! Пожалуйста, остановись! — кричала я на родном языке, чтобы не привлекать внимание нашим разговор, или же, хотя бы, чтобы никто не понял о чем мы говорим, тема не для чужих ушей. Правда, с "не привлекать внимания" было не очень, все поворачивались на меня, считали диковинкой, ведь было похоже на то, что медведи читают реп, когда я быстро говорю на русском. Мне так Рин сказал однажды. — Что случилось? — демон развернулся ко мне, повел бровью в сторону, как бы спрашивая, в чем дело. — Ты ведь можешь ей помочь, гребаный Дьявол, ты все можешь, но не делаешь этого! — я снова заплакала, только теперь уж не закрывала своего ужасного ревущего и покрасневшего лица. — Я многое могу, но не делаю того, в чем нет смысла, Миронова, — спокойно произнес ректор, рассматривая меня сверху. — Я сделаю все, что ты захочешь, только помоги ей, ты ведь… обещал мне. — мне стало плохо, кружилась голова, а слезы не переставали течь, Фель это понимал, поэтому встал ближе и начал придерживать меня за талию, чтобы я не грохнулась. — Это была ложь, — он хмыкнул, но потом призадумался над моим предложением. — я согласен, Миронова, завтра она встанет, сможет пользоваться руками, все будет так, как должно быть, но платить за нее будешь ты, — ректор рассмеялся и вот тогда я окончательно потеряла контроль над собой, падая на коленки и утыкаясь ему макушкой головы в ноги. — Тут девушке плохо, помогите кто-нибудь! — Мефисто начал изображать правильного смертного, пытаясь помочь мне, подхватил меня на руки, донес до палаты, которую ему предложили для меня. Глаза были открыты, я видела его, что со мной делали, но сил шевелиться не было, просто какой-то вакуум образовался вокруг меня, безумно хотелось спать и рыдать, спать, рыдать, спать, а потом снова рыдать.       Как жаль, что я всё ещё его люблю…