Сквозь века

      Поездка до порта в тряской бричке, удачно закрытой от чужих глаз, растянулась в целую вечность. У Софи уже слипались глаза, но она не позволяла себе заснуть. Охваченная нехорошим предчувствием и опасениями, не дающими покоя, она положила голову на плечо Клаусу, крепко ухватив его за руку, словно за спасительную нить. Пьер взял на себя управление повозкой и теперь пытался совладать со своенравными конями, которые лихо неслись вперед. Софи восхищалась смелостью своего брата. Она всегда знала, что он отважен, но сейчас он ее буквально поразил. Не поддавшись отчаянию, он ринулся на ее защиту, использовав все свои силы и возможности в сложившейся ситуации. Пожалуй, не будь у нее такого брата, как Пьер, Софи бы уже давно сложила руки, смиренно ожидая, когда люди Брэдберри придут за ней. И в этом ожидании она была бы не одна. Клаус, который находился рядом, не оставил ее, хотя он был волен это сделать, поддержал бы любое ее решение, и она ценила его просто за то, что сейчас он держал ее за руку. Хоть на душе и стало тревожно, она продолжала чувствовать то умиротворение, которое он ей дарил. — Сможем ли мы сбежать, Клаус? Сможем ли спастись? — прошептала она, подняв на него взгляд.       Он чуть улыбнулся ей, очертив пальцами линию ее скул. Верил ли он, что они все смогут спастись? Нет, он не верил. В подобных обстоятельствах остаются в живых не все, он это знал. Но Софи совершенно не обязательно об этом задумываться. Он, в любом случае, не позволит чему-либо случиться с ней, заслонит ее собой, даже если на него направят кол из белого дуба, он станет стеной, оградившей Софи от любых врагов. Он пообещал ее брату. Пообещал и самому себе. — Если сохранить светлую надежду, Софи, то всякое будущее преклонится, потому что лишь надежда спасает даже от неизбежного, — таким же шепотом ответил он, всмотревшись в ее ясные глаза. Софи кивнула, прислонившись к его щеке и прикрыв глаза. Надежда. Как она порой бывает обманчива.       Над лесом сгущались сумерки, и на небе сияла луна. Тени деревьев кривыми руками преследовали бричку, ведомую Пьером по тропе. Внезапно дорогу пересек еще один экипаж, от чего лошади тотчас взметнулись на дыбы. Пьер, не ожидавший такого, чуть не соскользнул со своего места на землю, едва успев удержаться за поводья. Из экипажа, вставшего у них на пути, вышел высокий господин, цепким взглядом осмотревшись вокруг. Полоска лунного света пробежалась по его лицу, и Пьер сразу понял, кто был перед ним — главный помощник инквизитора Колда, всегда отправляемый на поимку ведьм вместе с еще буквально целой свитой таких же «праведников». И вот из-за деревьев уже стали появляться люди, которые следовали пешком за экипажем своего командира. При виде них Пьер решительно дернул за поводья, заставляя лошадей сдвинуться с места, но не тут-то было: инквизитор вскинул руку, тем самым показывая своим людям задержать бричку. Пьер неспокойно поджал губы, осознав, что шансов сбежать не осталось, и теперь он мог лишь надеяться, что инквизитор не узнал его лица и отпустит с миром.       Софи хотела выглянуть в окошко, но Клаус вовремя ухватил ее за руку, потянув обратно. Он-то уже догадался, кто их окружил, и был готов каждому перегрызть глотку, если они только приблизятся к Софи. — Что… — начала фразу Софи, когда Клаус прислонил палец к ее губам, показывая замолчать. Она взволнованно взглянула на него, плохо понимая, что происходило, но догадываясь, что ничем хорошим все это не закончится. Они не должны были останавливаться, и раз Пьер не повел лошадей дальше, то просто так им уже не сдвинуться с места.       Клаус кинул взгляд в окно, закрыв своей спиной Софи, чтобы никто из инквизиторов снаружи не заметил ее фигуру. Но было поздно — дверь брички распахнулась прямо перед ним. Он почувствовал, как Софи отчаянно уцепилась за его плечо, услышал, как участилось ее сердцебиение. — Просим прощения за остановку, сэр, — с вынужденной вежливостью обратился к нему инквизитор, заглянув ему за спину и подняв фонарь. — Мисс, — позвал он ее, тем самым призывая показать лицо. Софи, сжав дрожащими руками ткань юбки, отстранилась от плеча Клауса, приготовившись к неизбежному. Затаив дыхание, она посмотрела на инквизитора, который чуть прищурился, а затем, разглядев как следует ее лицо, воскликнул: — Это она, та ведьма. Все сюда!       Он потянулся к Софи, намереваясь вытащить ее из брички, но Клаус тотчас грубо ухватил его за руку, оттолкнув назад. Инквизитор отшатнулся, наткнулся на Пьера, который уже стоял за его спиной, и оказавшись под лезвием его кинжала. Софи толком не успела уследить за их движениями, но уже в следующее мгновение ее брат и инквизитор поменялись местами, и кинжал теперь был у горла Пьера. Она вздрогнула, столкнувшись с его взглядом, умоляющим не сходить с места, что бы ни случилось, — он видел, что она уже рвалась прийти ему на помощь, позабыв, что окажется бессильной. — Нам поступил указ убить каждого, кто будет защищать ведьму, — произнес инквизитор, сплюнув кровь, появившуюся на губах после удара Пьера. — Но мы не убийцы и отпустим вас с превеликим удовольствием, если посланница дьявола не станет сопротивляться, — по его лицу было видно, как он наслаждался сложившейся ситуацией, в которой у него появилось редкое преимущество. — Ну же, мы не будем ждать, — железным тоном прикрикнул он, надавив кинжалом на шею Пьера.       Софи озадаченно посмотрела на брата, затем перевела растерянный взгляд на Клауса. Новая развилка, но теперь выбор стоял между ее жизнью и жизнью Пьера. Его потерять она не могла и за его жизнь переступила бы через черту, оградившую ее саму от страшной участи. Пойти навстречу смерти — кто в здравом уме на такое решится? Но рассудок теряется в подобных случаях, и именно поэтому Софи внезапно спрыгнула из брички, шагнув вперед. Клаус, отлично знавший, что она так поступит, кинулся за ней, потянув за руку назад. Пьер едва кивнул ему, благодаря за выполнение обещания. — Нет, Клаус, не надо, — беспомощно прошептала она, но все другие слова так и застыли у нее на губах, оставив после себя лишь рваный вздох. Она смотрела, как ее брат замертво пал на холодную землю, и, кажется, даже слезы не успели появиться на глазах в тот короткий миг, когда нож полоснул по горлу Пьера. Софи была настолько ошеломлена, что какое-то время просто бессмысленно смотрела на тело брата, словно ждала, что вот сейчас он поднимется. А затем, по прошествии, как ей показалось, невыносимой вечности, она поняла, что Пьер уже никогда не встанет с этой земли, и в ту секунду для нее все исчезло: она видела лишь остекленевший взгляд брата, устремленный куда-то вверх, будто он смотрел на звезды, как они часто вместе делали в детстве. «Звезды обо всем знают», — как-то сказал он, и Софи тогда с большим трудом смогла понять, что он имел в виду. Знали ли звезды о том, что сегодня Пьер погибнет? И если знали, то почему, почему остались в стороне? Неужели он не заслуживал жизни? Он заслуживал ее гораздо больше, чем Софи. И все равно, защищая ее, он пал.       С ее губ сорвался нечеткий шепот, когда она произнесла имя брата, будто он мог откликнуться. Ей хотелось закричать, заплакать, но все чувства будто были стерты: крик застыл где-то в груди, слез попросту не осталось. Была лишь пустота. Всепоглощающая, уничтожающая пустота, от которой впору завыть, застонать, но Софи не могла издать ни звука, словно боялась тем самым потревожить покой брата.       Она не почувствовала, как безвольно упала на колени, не увидела, как Клауса оттащили прочь трое здоровых ребят, не услышала, как он прокричал ее имя. Все пролетало мимо нее, словно вокруг нее все стало нереальным, словно она сама растворилась. Раздался рев Клауса, но она не смогла сказать, действительно услышала ли его или нет. Ее ударили по голове, но она не понимала, правда ли она окунулась в небытие или просто провалилась глубоко в собственное подсознание.