Hot caramel

С переезда Криденса в дом мистера Грейвса прошло около года. За это время многое успело измениться, но основным переменам подвергся сам Бербоун. Из тихого, порой даже забитого мальчика, он превратился в «непослушного мальчишку» - так его называл сам Персиваль. Парень часто щеголял перед мужчиной в одном нижнем белье, а иногда и без него, демонстрируя упругие ягодицы и стройные ноги. Его излюбленным занятием стало дразнить мистера Грейвса. Понабравшись опыта, Криденс умело заводил Персиваля, он нашептывал ему на ухо пошлые фразочки и в подробностях расписывал, что сделает с его членом, и как глубоко возьмет его в рот. Мужчина рычал от возбуждения, вжимая податливое тело в диван, и кончал всегда внутрь. После столь бурного секса Криденс почти не мог двигаться, и Грейвс как джентльмен относил юношу в ванную, где в попытке вымыть его брал еще раз. Такое положение вещей устраивало всех. Грейвс, как и прежде, занимался бизнесом, заключал многомиллионные сделки, а Криденс проводил время в свое удовольствие и иногда фрилансил. Несколько раз он порывался устроиться медбратом в больницу, но как только ему выдавали документы для заполнения, Бербоун вздыхал, забирал бумаги и под удивленные взгляды персонала уходил. Нет, он хотел работать, но пропадать на сменах и возвращаться домой только утром, а то и ближе к обеду, юноша не хотел. Да и вообще, как выяснилось позже, он совершенно не переносит вида крови. «Если хочешь работать – работай, но у меня два условия. Первое – пятидневка. Выходные ты проводишь со мной. И второе – не снимая, носишь это кольцо. Если в твою сторону хоть кто-нибудь не так посмотрит – упокой Господь его душу, ты тут же увольняешься. Ясно? Ты мой». В этот день Персиваль подарил и лично надел Криденсу платиновое обручальное кольцо, внутри которого были выгравированы инициалы Грейвса. Бербоун, конечно же, обрадовался такому поступку, но поняв, что в коробочке всего одно кольцо, он немного расстроился. Сам же Грейвс предпочел умолчать о том, что у него тоже есть кольцо только с инициалами Криденса, которое он бережно хранит в своем портмоне. Криденс понимал, что такое решение далось мистеру Грейвсу с трудом. Насколько смог понять юноша, властный тон и собственнический взгляд – для Персиваля были проявлением чувств. Парень никогда не слышал от него банального «Я тебя люблю», но очень часто – «Ты мой». На основании чего Бербоун сделал вывод, что эти фразы тождественны. В один из погожих дней, Криденс не спеша шел по улице. Потратив целое утро на поиск подарка на День Рождения мистера Грейвса, он не нашел ничего. Это сильно печалило юношу, поскольку Персиваль заваливал его подарками по поводу и без. В прошлом месяце в качестве презента мужчина подарил Бербоуну недельный тур на Великие Озера с открытой датой. А два месяца назад – новый Porsche. Только вот за руль он пускал его на автодроме, не разрешая кататься по городу. Чувствуя неограниченность в финансах, Криденс терялся с выбором подарка. Он думал и о новых часах, и о запонках, и о телефоне. Только вот незадача: Персиваль имел внушительную коллекцию Piaget Altiplano, рубашки с французскими манжетами он не носил, а телефоном пользовался редко, хоть и был незаменим на работе. В растрепанных чувствах Бербоун и не заметил, как оказался возле пекарни, что открылась недавно, но успела наделать шума своей невероятной выпечкой. Дверь открылась с негромким звоном колокольчика, впуская в свой сладкий мир. От разнообразия запахов: горячей сдобы, шоколада, ванили и ягодного джема, у Криденса закружилась голова. Он медленно прошел вдоль витрин, выбирая себе и мистеру Грейвсу десерт на ужин. Его взгляд задержался на шоколадных эклерах и ванильных капкейках. - Я могу Вам помочь? – спросил мужчина за стойкой. - Да, конечно. У вас есть какой-нибудь фирменный десерт? - У нас все фирменное, но я бы рекомендовал карамельные пирожные. Их сейчас вынесут. Глаза Криденса загорелись при слове «карамельные». Он с детства обожал сливочную, сладкую тянучку, которая редко появлялась в их церковной общине. - Можно тогда четыре карамельных и четыре эклера. - Конечно. Мужчина добродушно улыбнулся и отошел, чтобы упаковать заказ. Пока Бербоун ожидал пирожные, он еще раз оглядел кондитерскую и только сейчас заметил прекрасно украшенные торты, от вида которых рот мгновенно наполнялся слюной. И тут его осенило: лучший подарок – это подарок, сделанный своими руками. Юноша быстро вернулся к кассе и окликнул мужчину. - Извините, а Вам персонал не нужен? Мужчина улыбнулся и просиял, завязывая на коробке ленточку. - Когда сможешь приступить? Бербоун со всех ног спешил домой, чтобы поделиться новостью с Персивалем. Он, наконец, смог найти работу, которая его полностью устраивает. Но придя домой, он не застал мужчину. На кухонном столе одиноко лежала записка, в которой было сказано, что мистер Грейвс уехал на несколько дней в командировку, и вернется только к концу недели. Это новость расстроила Криденса, но его горе было недолгим. Открыв коробку с пирожными, он вдохнул потрясающий запах шоколада и карамели и решил, во что бы то ни стало, научиться готовить такие же вкусные пирожные. На работу Бербоун вышел на следующий день, и добродушный хозяин Якоб Ковальски познакомил его с немногочисленным персоналом пекарни. Тина Голдштейн – заведовала хозяйственной частью, составляла список покупок и занималась документацией. Она была с Криденсом одного роста, с коротко остриженными волосами и всегда в брюках. А вот её сестра – Квинни Голдштейн, которая была кассиром и занималась рекламой, была куда ниже Криденса. Он с первой же минуты был очарован её непринужденностью и легкостью – она словно порхала между кассой и витринами. Её золотистые волосы, уложенные на манер 20-х, весело пружинили при ходьбе. Якоб добродушно похлопал Криденса по плечу и добавил: - Квинни – моя жена. Криденс посмотрел на него во все глаза и сказал: - Поздравляю! Вам очень повезло. Она такая красивая. - Да, очень. Якоб был ниже своей жены, но это нисколько не портило пару. В меру упитанный Ковальски и тонко звонкая Голдштейн прекрасно сочетались и дополняли друг друга. После первого дня на работе, Криденс спал как убитый. Его хватило только на быстрый, легкий ужин и душ. Парень упал на кровать, зарываясь в одеяло и притягивая к себе подушку Персиваля, которая все еще хранила его запах. Следующий день выдался ничуть не легче: Криденс учился правильно ставить опару, замешивать тесто и варить ту самую карамель, которой покрывали пирожные в пекарне. Хоть он и выучил рецепт наизусть, у него не получалось поймать тот момент, когда надо добавлять в кипящую смесь сгущенное молоко. Из-за этого карамель получалась либо слишком жидкой, либо слишком густой. Но Якоб не ругался, он лишь говорил Криденсу переделать всё еще раз, а неудавшуюся карамель, если она была слишком жидкой, кондитер превращал в пропитку для коржей, добавляя воды, а слишком густую – в сливочную тянучку, которую Бербоун без устали поглощал. И вот, раз на седьмой, у Криденса получилось – идеальная карамельная глазурь для пирожных. Его похвалила даже Тина, которая вообще редко улыбалась. После возвращения Персиваль не смог справиться с чувствами к Криденсу, и поэтому не выпускал его из постели практически всю ночь, но утром юноша подскочил по будильнику в 5:30, и к 6:00 убежал на работу. Грейвс еще даже и не думал вставать. До Дня Рождения Персиваля оставалось всего ничего – меньше недели. Криденс днями и вечерами пропадал на работе, учась печь правильные коржи и варить правильную карамель. По счастливой случайности праздник выпал на пятницу, и как раз, опять же по счастливой случайности, Якоб дал Криденсу выходной. С утра пораньше, когда мистер Грейвс уехал на работу, юноша сбегал в магазин и закупился всеми необходимыми продуктами. Ему надо было успеть испечь торт к вечеру, но боясь того, что у него что-то не получится, Бербоун решил начать уже сейчас. Замесив тесто на коржи, Криденс включил разогреваться духовку ровно на 180° - строго по рецепту. Когда температура приблизилась к 150°, парень поставил формы в духовку и принялся делать пропитку для коржей. Следуя заветам Ковальски, Бербоун делал ровно столько, сколько требовалось, но и еще немного, потому что «сахарную воду всегда можно добавить в чай». По кухне поплыл чудесный запах свежей выпечки, разбавленный крепко заваренным черным чаем. Из приоткрытого окна в комнату врывался свежий ветер, принося с собой запах весны. Когда первая порция коржей была готова, а следующая поставлена в духовку, Криденс начал готовить крем. В этом случае парень полагался на собственный вкус – он добавил немного Baileys для гармонии сладкого. Крем получился на удивление легким, воздушным и в меру сладким, с легким оттенком алкоголя. Духовка подала сигнал о готовности выпечки. Пока Бербоун собирал торт, Персиваль тихо наблюдал за ним, не желая отвлекать. Он закончил дела раньше, чем планировал, и решил, что его подчиненные справятся без него. Во всяком случае, ему могут позвонить. Мужчина глубоко вздохнул потрясающий аромат выпечки, и прикрыл глаза от удовольствия. Грейвс никогда не говорил Криденсу, но сладкое он любил наравне с мясом. Мальчишка был так увлечен готовкой, что не заметил наблюдающего за ним Персиваля. Криденс наклонился в поиске эмалированной чашки для приготовления карамели, но она стояла в самом низу тумбочки, заставленная другой посудой. От такого прекрасного вида, Персиваль не удержался и тихо подошел сзади, по-собственнически кладя руки парню на задницу. Бербоун вздрогнул и резко выпрямился, чуть не ударившись головой о шкафчик. - Мистер Грейвс! Вы меня напугали, - юноша прижал к груди ладонь, шумно выдыхая. - Ты так стоял, что я подумал, может, тебе нужна помощь, - эту фразу мужчина промурлыкал на ухо Криденсу. - Нет, спасибо. – лучезарно улыбнулся Бербоун, но потом погрустнел. – Я Вам сюрприз хотел сделать – торт испечь. Я думал, что вы только к вечеру освободитесь. Персиваль умилился такой открытости и с улыбкой сказал: - Ну, раз сюрприз, то не буду мешать. Глаза парня вновь вспыхнули энтузиазмом, и он принялся готовить карамель. Грейвс присел на высокий барный стул, наблюдая, как его мальчик суетится около плиты. Вид, надо сказать, у него был совсем растрепанный: на щеке остался след от муки, а губы влажно поблескивали, поскольку Криденс пробовал всё, что готовил. Его домашняя футболка задралась, обнажая поясницу, а штаны сидели так низко, что было видно резинку его плавок. Персиваль подумал, что, наверное, это и есть счастье, а потом, когда мальчишка опять наклонился, мужчину обдало горячей волной возбуждения. Грейвс поднялся со стула, и обойдя барную стойку, притянул Криденса к себе, жадно целуя его в шею. - Мистер Грейвс, стойте. Нет! Подождите! Персиваль его будто не слышал. Он облокотил мальчишку на тумбочку, заставив руками упереться в нее. Мужчина быстро сдернул с Бербоуна штаны вместе с бельем, прижимаясь к голой коже. Криденс ощутил, что у мистера Грейвса настолько твердо стоит, что сейчас он навряд ли остановится. Глупая привычка носить маленький тюбик смазки во внутреннем кармане пиджака не раз выручала их, когда страсть заставала в совершенно неожиданных местах. Вот и сейчас, мужчина ловко достал полупустой тюбик и выдавил прозрачный гель на пальцы, сразу же размазывая его между ягодиц мальчишки. Бербоун прогнулся в пояснице, отставляя задницу еще сильнее. Скользкие пальцы легко проникли внутрь, медленно растягивая податливые стенки. С губ Криденса сорвался первый судорожный стон, когда Персиваль задел его простату. - Мой сладкий мальчик. Грейвс развернул юношу к себе лицом и припал к его губам, слизывая с них липкость сгущенного молока. Мужчина быстро усадил Криденса на столешницу, закидывая его стройные ноги себе на плечи. Он быстро раскатал по стоящему колом члену резинку, и приставил его к расслабленной дырочке. Толкнувшись немного вперед и не почувствовав сопротивления, он полностью вошел в желанное тело и тихо простонал. - Боже, Криденс, ты такой узкий, - от этого ощущения у Персиваля перед глазами плясали разноцветные точки. Мальчишка не смог сказать ничего членораздельного, и поэтому просто застонал, толкаясь навстречу. Двигаться было неудобно: ограниченная и скользкая поверхность была сомнительной опорой. Поэтому Персиваль подхватил Криденса под спину и опустился с ним на пол. Мужчину обдало жаром еще неостывшей духовки. Он толкнулся вперед, срывая с губ Криденса сладкий стон, который утонул в поцелуе. Подстроившись под собственный ритм, Персиваль начал надрачивать член Бербоуна. Юноша чувствовал, что сейчас кончит, но Грейвс сжал его член у основания, заставляя громко застонать и широко распахнуть глаза. - Пожалуйста, мистер Грейвс! - Ох, мой мальчик! Грейвс всем весом навалился на мальчишку, кончая и позволяя кончить ему. Немного отдышавшись, он вытащил член и стянул презерватив, завязывая его на узел. Кончив, Бербоун забрызгал спермой фартук, который он так и не снял. - Черт! Карамель! Криденс быстро подскочил и кинулся к плите в надежде, что карамель еще можно спасти, но его ждало разочарование. Вместо прекрасного карамельного соуса, которым он должен был покрыть торт, его ждало тягучее нечто, что с трудом походило на что-то съедобное. - Ничего страшного, - Персиваль взял из чашки лопатку с налипшей на нее массой и попробовал. - Осторожно! Горячо! - Ммм, Боже, как вкусно, - мужчина прикрыл глаза от удовольствия. - Правда? - Правда, - Персиваль улыбнулся и продолжил. – Иди, переоденься. Я пока уберу лишнюю посуду. Криденс снял испачканные вещи и полностью обнаженным прошествовал в комнату под пристальным и жарким взглядом Персиваля.