История о том, как мышь хотела утку поиметь...

Я уже не могла сидеть на месте! Хотелось едва ли не визжать от восторга. Я смотрела в зеркало и видела вовсе не себя. Профессиональный мейкап на моем лице, аккуратно завитые локоны, белая футболка идеально подчеркивала мою грудь, а поверх нее черная кожаная куртка с завернутыми рукавами, ко всему прочему на ногах брюки, но обувь была моя. А все остальное принадлежало Руки. Я до невозможности была на него похожа. Я все еще любовалась собой в зеркале, а Томоко, улыбаясь, продолжала что-то печатать на ноутбуке позади меня, когда в комнату вошел Хотей и неодобрительным тоном сказал: — Привет, Руки. Нарастил волосы? Они и так длинные у тебя были, а это уже слишком… — Грудь третьего размера тоже нарастил. – Ответила ему Томоко и поперхнулась от смеха, смотря на непонимающее выражение лица начальника. — Зачем? – с опаской спросил он. Томоко ответить уже не смогла и так засмеялась, что я сама не удержалась от смеха. Вот тут-то Хотею, наконец дошло! — Рин, ты что ли? — Извините, но я не Руки. – Выдавила я, заливаясь едва не слезами. Хотей долго смеялся, даже попросил Хитоми сфотографировать нас вдвоем. Кажется, я прилипла душой к этому светлому человеку. — Иди, покажись парням, думаю, им понравится. — Но… — Давай-давай, если что это я тебе разрешил надеть костюм Руки. — Хорошо! – ответила и мигом выбежала в коридор. Навстречу мне шли Томока и Кай, драммер был тоже приятно удивлен, и, когда я сказала, что иду показаться остальным, подруга направила меня в комнату отдыха, и пообещала что сейчас придет вслед за мной, желая увидеть лицо подлинного Руки. Но как только я зашла за поворот едва не подпрыгнула от резкого грохота и звука разбивающейся посуды. И когда я стояла в дверном проеме комнаты отдыха я была где-то на краю пропасти. Глаза все видели, а вот мозг напрочь отказывался обрабатывать увиденную информацию. За то все услышанное было мною понято. — Черт! – сказал ошарашенный Рейта, глядя на меня. – Руки с сиськами! Я даже не могла огрызнуться в ответ. Язык словно онемел и отсох, когда глаза смотрели на весь этот творящийся хаос в маленькой комнатке. Челюсть медленно, но верно отвисла на несколько секунд, но потом победила сила мата. — Твою ж мать! Я в ужасе схватилась за голову, при этом ломая свою прическу. Передо мной на полу лежал Руки, на нем Уруха. Ну, вот, уже и до этого дошли… яой!!! Все было усыпано осколками битой посуды, возле них перевернутый стол, и все это меркло с тем фактом, что на полу были пятна свежей крови. Из рук обоих мужчин капала кровь. — Оу, Руки, ты и тут, и там! – ляпнул Аой и засмеялся, при этом убив остатки моего самообладания, по телу била неприятная дрожь, на глазах незамедлительно хотели появиться слезы, но гнев сейчас был сильнее всех остальных чувств. — АОЙ!!! — взвыла я не своим голосом. – Закрой рот. Уруха слезь с него! Яойщики хреновы, вы что… — воздух закончился в легких! — Охуели совсем? Что вы тут натворили, мать вашу! Сука… кто это все убирать будет… хах… Тут до меня дошло еще кое-что… вазы, тут стояли вазы Хотея, а теперь ни одной. Все разбито и валяется на полу. — Вот дьявол, что она несет? – в недоумении произнес Руки с округленными глазами. — Видимо это русский мат. – Ответил Уруха. Меня с моей истерикой, словно не замечали. Я в коме, а им важен мой внешний вид. Дар речи, кажется, совсем меня покинул. Убью паразитов!!! — Отличный косплей. – Похвалил меня Рейта. — Черт тебя возьми, Уруха! Я понял! – прозрел Руки продолжая лежать под гитаристом. – Так ты это меня трахнуть хочешь! — Что? Чего?– переспросил Уру, а я же на миг отвлеклась, едва не взвизгнула. — А что нет? Она же копия меня. – Руки уже светился своим привычным самодовольством и самовлюбленностью. — Теперь мне все понятно. Ну, мать вашу, мне не понятно! Не знаю о чем они, и из-за чего весь этот бардак, сейчас было не так важно. Если Хотей увидит… — ТОМОКА!!!! Подруга явилась через секунду и едва не упала возле меня в обморок. — Если Томоясу увидит свои вазы… — ее голос, кажется, сорвался и растворился в ужасе, рука прикрыла рот. Но тут ко всему еще одно несчастье, кровь… — Я за аптечкой. – Произнесла я. Когда я вернулась, Уруха и Руки сидели по разные стороны баррикад. Ближе ко мне был вокалист. Я глубоко вдохнула, перед тем как села перед ним на колени. — Покажите свои руки. – Я не ждала ответа, лишь вежливо сказала это, но на деле мне сейчас хотелось его убить или припечатать к стене. Не важно, что тут было, почему тут такое творилось и кто виноват, но вместе с ним пострадал и Уру, а я лишь краем глаза могла смотреть на него, пока уделяла внимание этому гному. Не смотря на не глубокую рану и всего лишь один осколок, крови было предостаточно, но это было не так страшно, как казалось на первый взгляд. Всего лишь минута, и я уже перематывала ему руку. Я боялась смотреть ему в глаза, но чувствовала на себе два испепеляющих взгляда: его, Руки, и Урухи. — А ты действительно на меня похожа, лишь глаза не мои. – Шепнул он, и его тон заставил меня встрепенуться, необычно глубоко, волнующе… Это заставило меня понять, что, несмотря на мои желания, он уже считает меня своей собственностью. Или же какой-то вещью, но все равно не имеющей ни каких прав и свобод. Страх заставил мои руки дрожать. За спиной я услышала треск, мигом обернувшись, смотрела, как из комнаты уходит Уруха, оставляя за собой дорожку из капель крови. — Сами завяжете! – прошелестела я и, схватив аптечку, кинулась вслед уходящему счастью. Но далеко бежать не пришлось, он просто сел на лавочку в коридоре. На какой-то миг я застыла. Частичка меня боялась к нему подходить, я не знала, что он мне скажет, если я к нему прикоснусь. Он выглядел таким подавленным, и если я подойду к нему…. Хуже всего для меня будет услышать от него направление в неизвестную сторону. Или вообще ничего не услышать. Но капля за каплей все падали на пол. Как и несколько минут назад, мне было не важно, что произошло, неважно и сейчас. Я лишь села перед ним на колени. Руки все так же тряслись, боязнь крови так и осталась еще с детства, но если я ничего не сделаю, он так и будет сидеть весь в осколках. Едва не потекли слезы, когда раскрыв ладонь, увидела раны пострашнее, чем царапина у Руки. — Какой кошмар…