Бессовестный мальчишка

      Ты задумывался о том, куда тебе идти?       Что ж, Юрочка, что сделано, то сделано. Ты же сам думал о том, чтобы сбежать, вот тебе помогли, считай. Ты, конечно, рискнул и даже умудрился спиздить остатки своих, кровно заработанных, во время скандала. Уверена, что за это тебя возненавидят еще больше и уже домой никогда не пустят.       Немного успокоившись и перебрав все возможные варианты дальнейших действий, к Юре приходит, наверное, самая бредовая из идей. Он никогда не просил помощи, считал, что это удел слабых, и вот первый раз, когда он просит ее не просто у кого-либо, а у своего босса, блять, но рискнуть можно. Он боится звонить, он решает написать смской.       Юрий Плисецкий       03.48       Яков, у меня проблемы. Меня выгнали из дома. И я не знаю, что мне делать.       Яков Фельцман       03.50       Что? Ты вообще нормальный? Где ты сейчас?       Юрий Плисецкий       03.51       Где я? Босс, ну извините, если меня выгнали, то на улице, наверное.       Яков Фельцман       03.52        Ты меня озадачил, конечно. Я не в Москве сейчас.       С этими словами растворяется Юрина надежда. Хотя, откуда она могла вообще появиться? Сам же осознавал, что эта идея слишком бредовая.       Тяжело вздохнув, Плисецкий облокачивается на спинку скамейки и от безнадеги закуривает уже третью сигарету подряд. Обычно в день уходило по две, максимум по четыре, но сегодня, видимо это исключение.       Парень отрешенно смотрит в темноту, которая, удобно устроившись напротив большим темным сгустком, смотрела на него. Единственный еще исправный фонарь помигивал где-то на краю двора. От остальных же пользы было не больше, чем от гомеопатии и других пустых вещей, наполнивших мир.       Из апатичного состояния Юру выдернула вибрация телефона в кармане. Посмотрев на экран, юноша просто не мог поверить в то, что ему написали.       Яков Фельцман       04.10       Расклад такой:       Покупаешь билет на экспресс до Петербурга, я тебя встречаю на вокзале.       Кое-кто согласился тебе жилье обеспечить. Думаю, ты знаешь этого человека.       Остальные вопросы решу по мере их поступления.       Яков Фельцман       04.12       И еще. По приезде ты мне объяснишься с тем, что произошло. Ты всех за 20 минут смог на уши поднять! За внезапную ночную нервотрепку я вычту проценты из твоего следующего гонорара. Телом можешь даже не пытаться откупиться, на мне это не работает. Понял?       Но Юре уже было плевать на проценты, на то, что ему придется отчитываться. Он ликовал. Чувствовалось, что один из множества камней свалили с его плеч, и стало гораздо легче.       Ночь, холод, он скитается по безлюдным улицам с рюкзаком за спиной, пытается убить время. До утреннего экспресса надо было шататься где-то еще минут сорок. Идет снег, мигает иллюминация, везде сплошные елки и различная другая новогодняя лабуда, которую уже начинают потихоньку убирать.       Как Юра праздновал этот новый год? Да никак. Поковырялся в оливье под обращение президента, буркнул под нос «с новым годом» во время боя курантов и устранился в свою комнату сидеть в интернетах. Новогоднего настроения не было. Ушедший год слишком многое отнял.       Юра идет по полностью пустой улице, дует ветер, издали, из-за домов раздается непонятный гул, шум дороги с примесью каких-то других звучаний. Юра подходит к фонарю, он уже замерз. Он откровенно залипает на то, как подсвечивается и искрится снег от теплого фонарного света. Руки уже озябли от холода. Перчатки он проебал. Понял это еще когда, сидя на лавке, потянулся в карман за зажигалкой. Он сейчас находится в достаточно неприятном положении дел, так еще и руки отморозит походу.       — Просто охуенно. — Обдав руки теплым дыханием и потерев одну руку об другую, Плисецкий ежится от холода.

***

      Весь день с приезда Юрий болтался хвостиком за Яковом, который постоянно ворчал про то, сколько лишних дел ему подкинул мальчишка.       — Будто мне заняться нечем, как перерывать всех своих знакомых и пристраивать тебя куда-то. — Послышалось басистое бормотание после очередной подписанной бумажки. — Выгнали, значит, и все: «Босс, помогите». А как на площадке хамить, так мы первые.       — Босс, спасибо вам… — Юра не знал, как еще ответить. — Я у Вас в долгу.       — Конечно в долгу. Я тебе такой контракт составлю, беглец, блять. — Пихая бумаги в какую-то папку, отвечает Фельцман. — И запомни, ответственности я за тебя не несу.       — Д-да, естественно не несете. — Плисецкий сглотнул от резкого, грубого тона, который явно мог ставить по стойке смирно вообще любого. — Я подпишу, Босс.       На последнюю фразу был слышен грубоватый смешок мужчины и легкая ухмылка.       — Ловлю тебя на слове, фея.       Юра никогда не видел Питерских дворов «колодцев», но они сразу же у него стали ассоциироваться с чем-то депрессивным и мрачным. Тем более вечером, когда уже было совсем темно, да и днем все было не так радужно, в Петербурге практически нет солнца. Многие говорили, что там, в воздухе, витает меланхолия. Ничего не хочется делать, просто валяться на кровати после жутчайшего сушняка, ведь сколько бы ни критиковали песню «В Питере пить», там все равно пьют. Удивительно, что по состоянию подъезд, в который они с Фельцманом вошли, был примерно идентичен московскому.       Видимо обхарканные полы, нарисованный хуй маркером на стене и богом забытые пустые банки яжки — часть русской культуры. Наверное, если бы тут был лифт, то он обязательно был бы обоссанный или с выбитым зеркалом. Зачем вообще в лифтах зеркала? Юрий плелся за Яковом на пятый этаж. Они остановились у двери, состояние которой было намного лучше, чем у соседних. Фельцман не медля, звонит в дверь. Слышится лай собаки и какое-то шараханье на фоне.         — Неужели этот бездарь опять все забыл на белом свете? — Процедил мужчина сквозь зубы.              Стояли они у двери минут пять, прежде чем лай собаки прекратился и им не открыл тот самый… две премии AVN Awards*?! Марк Десадов?               — О, Яков, а ты… ой я совсем забыл опять, бли-и-и-н. — Юрия обдало каким-то слабым алкогольным запашком.         — Виктор, ты не забыл. Ты просто опять нажрался, как всегда. — Начал бурчать Фельцман, уверенно проходя в квартиру без какого-либо приглашения, будто именно он ее хозяин. — Загнешься же скоро. Вот уже от одиночества собаку завел. Печень-то еще не пропил или мы на верном пути к этому?       — Но у меня же давно собака! — Понимая, что его не слушают, «актер» картинно закатывает глаза, словно маленький ребенок, на которого не обращает внимания взрослый.       Юрий не мог понять. Что происходит. Ему вообще удавалось мало что понять в последнее время. Жизнь была слишком нестабильна, и пока ты осмысляешь одно событие, тебя уже накрывает с головой другое и далее. Они словно снежная лавина. А сейчас происходила перед глазами вообще какая-то комедия.       Яков отчитывает взрослого мужчину как нашкодившего подростка. Это выглядело слишком нереалистично и странно. Складывалось такое чувство, будто он герой чьего-то дешевого романа, где события ну слишком преувеличены.       — Вот мы и снова встретились, Фея. Ты так вырос. Юра? Да? — Очаровательно улыбающийся мужчина немного наклонился к Юре, чтоб глянуть в его глаза, чего сделать не позволили и только сильнее попытались спрятаться за длинной челкой.       — Здрасте. — Немного опешив, пробормотал Юра.         — О, располагайся как дома. Не стесняйся, проходи-проходи. — Юра стаскивает ботинки с курткой. Его легонько приобнимает за талию одной рукой Виктор и ведет на кухню-гостиную, где чувствовался легкий запашок перегара. Таким неоднозначным жестом мальчишке будто напоминают, с кем он связался.              — Виктор, если сделаешь с ним что-то серьезное, останешься без отчислений за свою посредственную книжонку, нет, вообще без всего останешься. — Послышался хриплый бас Якова, который сразу обратил внимание на то, где находилась рука Никифорова.              Однако тот, услышав слова Фельцмана, моментально ее убирает. Юра облегченно вздохнул, ведь хоть какая-то гарантия на спокойную жизнь у него была, но это не точно. Уже уходя, мужчина начал сыпать Юрия и Виктора наставлениями, но ключевой фразой всей его болтовни было: «Учитесь отвечать за свои поступки, вы, двое безнадежных балбесов».       Юре теперь казалось, что его жизнь начинает превращаться из просто трагедии в какую-то трагикомедию.       Он теперь какое-то время будет проживать с взрослым мужчиной, точнее, одной из звезд порно-индустрии. Осознать всю ситуацию он смог только тогда, когда его усадили за стол и налили чая. Виктор закурил, и из-за этого Юре резко самому захотелось до жути просто, до дрожи в пальцах. Его даже в какой-то момент обеспокоило то, что за последние несколько часов он докурил всю пачку, которую купил только вчера. Привет, зависимость.       — М? Хочешь тоже? — Виктор обратился к нему, будто к собачонке, которая умоляющим взглядом просила какую-нибудь вкусность со стола. — Бери, осуждать не буду.       Пододвинув пепельницу к подростку и протянув полупустую пачку, проговорил Никифоров. Ему было интересно наблюдать за мальчишкой, его действиями и поведением. В какие-то моменты он себя начинал осуждать за то, что смотрит на Плисецкого как на питомца, нет, как на новую игрушку. С детским неподдельным интересом, который очень тяжело скрыть за любой из масок, коими он так умело пользовался.              — Ты так изменился за два года. — Сладко протягивает мужчина.              — А ты нет.       Юрия совершенно не смущало, что он сейчас дерзит взрослому человеку, который, как бы, не отказался приютить у себя маленькую звездочку порнушки. И сейчас, возможно, уже жалеет об этом. Подросток не мог понять реакцию на свои колкости. Его это раздражало и бесило еще больше, чем факт того, что Виктор согласился взять его под свое крыло не просто так, ой как не просто так. Юра чувствовал себя очень странно. У юноши до сих пор в голове не укладывалось происходящее.       Затягиваясь сигаретой и тяжело вздыхая, он смотрел ошалелыми глазами на Виктора, пытаясь уловить хоть малейшую реакцию или эмоцию, кроме фирменной улыбочки, которая уже начинала порядком надоедать. На фоне тихо играла какая-то ненавязчивая джазовая мелодия. Юра, отхлебнув из чашки, продолжал в открытую пялиться на Никифорова, который без каких-либо стеснений и неловкости пялился на мальчика в ответ. Они даже и представить не могли, насколько по-идиотски смотрится такая картина со стороны.       Ой, Виктор, возможно, уже представил. Наконец сняв свою дежурную улыбочку, он решил разбавить неловкое молчание.         — Ну, рассказывай. Что побудило Якова привезти тебя в Петербург ко мне?  — Почувствовав, что вопрос задан не корректно, Виктор моментально исправился. — Точнее, что тебя привело в Питер?        — Это личное. — Твердо ответил Юра. Вот еще один его принцип. Никогда и никому не рассказывать про свою жизнь. Потом этим начнут очень мастерски манипулировать. Одному человеку он уже позволяет это делать. Никакого желания ничего говорить не хотелось. — И вообще, тебя это волновать не должно.        — Вот как значит. — Ухмыльнулся мужчина. Наблюдая за стряхивающим пепел с сигареты подростком, Виктора умилял тот факт, как ребенок старался быть взрослым. Его умиляла напускная злость и раздражение. Юре никогда не скрыть, что он добрый малый даже за слоями агрессии и грубости. — Ты сбежал, или тебя выгнали?       — Чего?        — Ты великолепно понимаешь, о чем я. Тебя глаза выдают, Юр. Плохо играешь дурачка. — Сказать, что подростка это задело — ничего не сказать. Его это реально взбесило. Как так можно вообще? Они перебросились всего парой фраз, а Виктор уже бесит. Это же какой талант надо иметь, так искусно раздражать?       — Выгнали. Но я и сам хотел уйти. — Коротко бросил Юра, стараясь не проронить ни одного лишнего слова.              Рукав толстовки немного задрался, оголяя один из множества синяков на запястье, когда Плисецкий вновь потянулся к пепельнице, чтобы затушить бычок. Эта деталь не осталась без внимания Виктора.       — Понятно. — Выдохнул Никифоров и опустил взгляд, по которому было видно на долю секунды, что в голове появляются какие-то свои неприятные воспоминания. Поняв, что маска начинает спадать, мужчина сразу же подправляет ее, возвращая прежнюю улыбочку, переводя тему. — Надо бы разобраться в теперь уже твоей комнате. Половину вещей в шкаф запихнуть, другую — на балкон. Или может что-то даже выкинуть. — Вертя в руках сигарету, задумчиво сказал Виктор, будто уже представляя, что куда разложит.       — Вы…ты серьезно настроился на мое долгое проживание? — С явным непониманием спросил парень. Он думал, что это так, на неделю-две, а потом можно и о съеме квартиры подумать, не без помощи некоторых, конечно. Однако, видимо, у Якова были совершенно другие планы, и париться с арендой жилья для пятнадцатилетнего подростка в них явно не входило.              — Ну как настроился. Позвонил среди ночи раздраженный Яков, что меня очень удивило. Я же вроде как уже не снимаюсь где-то полгода. И значит, говорит: «То да се, туда-сюда, можешь Фею к себе взять на какое-то время?» Ну и я не отказался. Один же живу.              — Скучно стало? — Юра не унимался.              — Слушай, ты есть хочешь? — Вставая из-за стола, спрашивает Никифоров. Он опять резко перевел тему, от чего Юра раздраженно вздохнул и, нахмурившись, посмотрел куда-то в сторону.              — Можно. — Юра не хотел подавать вида, что хочет есть. Все-таки он очень сомневался в Викторе как в человеке хорошем. Так же он не ел весь день, но заметил это только сейчас. Хотя, все равно кусок в горло не лез.               — Вот смотри, тут… — Открывая холодильник, мужчина резко замолчал. Он был пуст. Давно стухшее молоко, майонез и остатки вчерашних суши были не в счет. — Могу предложить суши, а вообще по-хорошему надо завтра сходить в магазин.               Как только перед Юрой ставят тарелку с немного вяленькими роллами, тут же пулей прилетает громадный пудель и чуть ли не сбивает подростка со стула. Плисецкий опешил от такого поведения животного.               — Маккачин, Фу! — Стукнув по столу еще не открытой бутылкой вискаря, мужчина прикрикивает на пса. — На подачки не рассчитывай.               Немного погрустневшая собака смирно ложится под стол.               — Как голодный… — опрокидывая в себя стакан с алкоголем, коротко бросает Виктор. После же, немного порозовев и опустив взгляд под стол, с наигранным возмущением произносит: — Дорогой мой, я тебя разве не кормлю?              В ответ, из-под стола, доносится разочарованный вздох. В какой-то момент, кажется, будто там лежит не собака, а самый настоящий человек.              Юрий всегда симпатизировал кошкам больше, чем собакам. Ну как больше, просто видя кису на улице, он обязательно бы подошел ее погладить. Он подкармливал дворовых котов около дома. К собакам же относился нейтрально, ему никогда не приходилось сталкиваться с ними вблизи и уж тем более жить, а жить ему уж как придется. Молча поедая роллы, парень пытался вникнуть в суть поведения Виктора. Разгадать его мотивы, намерения. Вообще, Плисецкий предполагал, что тот не прочь был бы трахнуть восходящую звездочку разок-другой. Ну не мог Никифоров просто из чисто благородных побуждений предоставить практически незнакомому мальчишке возможность нормально жить. Виктор же тем временем пытался упорно выстроить события воедино и продумать дальнейший план действий, правда, выпитый алкоголь ему явно в этом мешал.       Проблема была в том, что Виктор знал Юру только по одной встрече, которая была и то года два назад и из его игры в фильмах. Никифоров не редко подмечал про себя, что Юрочка, когда ему доставались роли трепетных, стеснительных мальчиков-зайчиков — полная противоположность и играть ему их ой как не просто. Другое дело, когда он становился совратителем «отчимов», Лолитой, желающей своего Гумберта, или находился просто в бессюжетном порно, где акцент делался на позах и самих действиях. Однако Юрочка был не таким, коим считал его Виктор: маленькой чертовкой, скрывающейся за ангельским личиком. Юра относился ко всему, как к работе, хоть ему и в правду было не в кайф играть дрожащих няшек-стесняшек, которые всхлипывали от каждого прикосновения, ибо по натуре сам был не таким. Юра вообще старался не думать о способе своих заработков. Он был отличным от тех персонажей, которых играл. Он был сам собой, немного колковатый, грубый, недоверчивый, но добрый, и отношения к порно это не имело никакого.              Виктору было скучно, и Юру он решил приютить тоже от скуки. Плисецкий был наслышан от некоторых личностей в «сфере», что Марк Десадов просто психологический монстр, правда другие возражали и говорили, что он достаточно приятен в общении, хоть иногда его мотивы не понятны. Юрий же был уверен в первом.        Часто рассказывали, о Викторе как о легенде: появился из ниоткуда. Яков привел его еще мальцом, но к удивлению трахался тот мастерски для своего возраста, да и на внешность он был удивительно красивый, по сравнению со своими ровесниками. В голове никак не укладывалось, что могло привести мальчика к такой жизни. Ходили слухи, что он сирота и Яков его подобрал, или что он мог являться даже его внебрачным сыном, которого так тщательно скрывал, а потом решил эксплуатировать миловидную наружность. Самая правдивая версия была про то, что он очередной сын какой-то придорожной шлюхи или родителей алконафтов, которые за бутылку водки могли и ребенка своего отдать.  Но об этом чуть позже.       — Ты не устал? — Видя, как мальчик немного вяло смотрел в тарелку, разбавил тишину Виктор. — Можем спать вместе.              — Нет, спасибо, я правда устал. — Юра устало постарался отсечь одну из ожидаемых проблем на корню. Он догадывался, к чему клонит мужчина со своим «можем спать вместе».               Юра еще не настолько опустился, чтобы к когда-то знакомому порноактеру, который пару раз его трахал на камеру, бросаться в объятья и чуть ли не мнить спасителем.  Виктор же рассчитывал на обратное, он думал, что Фея, попавшая в такую неприятную ситуацию, будет искать поддержки и защиты в любых людях, но Юра был не так прост. Он гордо делал вид, что все нормально и будто так и должно быть.              — Ну как знаешь, белье там. — Никифоров разочарованно вздохнул и указал на шкаф-купе. — Вторая полка снизу.              Комната, которую щедро предоставил Юре мужчина, была завалена всякими вещами. Видимо, бывали в ней не часто и просто сваливали в нее непонятный хлам, короче, выполняла она роль дачи или гаража, в простонародье. Стены были белыми, как и во всей квартире, сквозь барахло все же проглядывались отголоски стиля, в котором была выдержана вся квартира. Приятные пастельные тона и темная мебель.        Сгребая хлам с декоративного диванчика, Юра кое-как улегся, усталость взяла верх и даже неудобства шли нахуй и мимо.              — Связался, блять…