***
Сириус открыл глаза и его ослепил невероятный белый свет. Я не мог умереть раньше времени. Я не мог переписать историю. Или мог? — Мистер Армстронг! Хвала Мерлину, вы живы! — Голос школьной медсестры спустил Сириуса с небес на землю. Всё-таки не сдох. Дерьмо. — У вас такие неугомонные друзья. С тех пор, как вы здесь очутились, они не отходят от двери, — строго говорила женщина, поправляя подушку и ставя градусник. — Думаю, теперь их можно впустить. Мадам Памфри даже звать никого не надо было: Мародёры выломали дверь, когда услышали слова целительницы. — ТЫ ЖИВОЙ, МАТЬ ТВОЮ, УШЕПОК, ТЫ ЖИВ, СУКИН СЫН! — Взъерошенный и растрепанный Джеймс в два шага долетел до друга и упал на его кровать, а потом уже тихо прошептал другу на ухо: — Бродяга, ты напугал меня до усрачки, если ты ещё раз умрёшь, я тебя убью. — Это что ещё за слова в моем Крыле? Выгоню! — грозно сказала мадам Памфри, выходя из своего кабинета. — Да, мы все думали, что ты сдох, парень… — Джей-Си потёр лоб, шумно выдыхая воздух. — Не переживайте, я так рано не сдохну, — голос Сириуса был хриплый и едва различимый после нескольких дней в коме, — мы с вами все прекрасно знаем, когда я сдохну. Парни загоготали, в том числе и больной. Лили не нравилось, когда они шутили на эту тему. Да и вообще, как можно так спокойно об этом говорить? Лично она предпочитала об этом не думать. — А теперь объясните моей собачьей заднице, что произошло? Улыбки с лиц ребят слезли, они переглянулись. — А ты не помнишь? — Помню, как чистил морду Гойлу, а потом кто-то что-то выкрикнул и я почувствовал, как лечу... а потом меня расхерачило по полу… — Сириус нахмурил брови, пытаясь вспомнить. — Не знаю, что это было, но я тогда точно сдох. — Это был Нотт, — серьезно сказал Джей-Си. — Сохатый ему уже вставил по самые гланды, но, думаю, ты и сам захочешь это сделать... — Заклинание было какое-то отвратительное… всё внутри меня горело, я даже чувствовал, как из меня кровь вытекала. Я был в луже собственной крови, когда отбрасывал коньки. — Сириус опять задумался. — Сколько раз мы мочились со слизеринцами, никогда никто в меня такого не пускал. — «Сиктусемпра». — Все обратили взгляды на Фиалайт. — Это заклинание придумал Северус Снейп, когда учился в школе, с вами, между прочим. Видимо, он его на вас ещё не применял. — Нюнчик. Сдох давно, а всё нам гадит, — в сердцах сказал Джеймс, запуская руку в волосы. — Тебе повезло, что тебя вовремя нашли и обезвредили заклинание, иначе ты бы откинулся, — беспечно проговорил Джей-Си, пытаясь не выдать своей настороженности. — И кто меня спас? — Сириус переводил взгляды с одного на другого, — Кто знал противозаклятие? Фой? Ты же умница, ты, наверное? — Нет, Бродяга, я о таких заклинаниях только мельком слышала, о них вообще мало кто знает. Мы с Лили сидели в её комнате, а парни были в вашей комнате, когда это случилось. Сириус не понимал, почему они так на него смотрят и почему не могут нормально объяснить. — Он должен знать. — Джеймс глубоко вздохнул. — Лаффингтон. — Что?! — брови Блэка полезли на лоб и у него вырвался нервный смешок. — Да для неё волшебная палочка — модный аксессуар, как сумка от Prada или туфли от Dolche Gabbana. Нет. Не верю, что она знала контрзаклятие к заклинанию, которое знает всего пара человек. — Мы тоже не поверили, когда нас вызвала МакГонагалл, — вставил своё слово Ремус, — но Сирена сидела и рассказывала директрисе, как она шла по коридору и увидела бездыханное тело, как поняла, что это за заклинание, и как его обезвредила. Сириус перевёл глаза на остальных в поисках подтверждения. — Она плакала, Сириус. — Блэк перевел глаза на единственного присутствующего сквиба. — Она рассказывала и плакала, как обычная девчонка. Я всю жизнь думал, что она чёрствая ледышка, потому что я никогда не видел на её лице эмоций. Да что уж там, я думал, что тыквы на грядке Хагрида и те эмоциональнее. Но она сидела в кресле, поджав колени, и плакала, как маленькая девочка, потому что ты, мать твою, чуть было не умер у неё на глазах. — Что-то мне подсказывает, что она и сама удивлена, что ей удалось тебя вытащить из этого дерьма, — сказал Ремус, которого сильно знобило из-за приближающегося полнолуния. — Как только Проныра написала, что ты чуть коньки не отбросил, сюда начали сбегаться девочки. — После слов лучшего друга, Сириус огляделся по сторонам и заметил кучу самодельных открыток, конфет, каких-то свёртков в ярких обертках. — А ещё она написала про помолвку Гойла и Лаффингтон, так что мы знаем, почему ты пошел чистить ему морду, хотя не одобряем то, что ты пошёл делать это без нас. — Джим, — Лили дёрнула парня за рукав. — А что? Вот если бы мне сказали, что ты выходишь замуж за какого-то урода, то я бы взял в охапку друзей и пошел набивать ублюдку морду! — Сам себе что ли? — Девушка улыбнулась и вскинула бровь. Мародёры засмеялись, наконец-то, за несколько долгих дней обстановка разрядилась, впуская в их мир радость и смех. Мадам Памфри вышла и выгнала всех посетителей, когда Джеймс решил устроить вечеринку, впустив в Крыло всех фанаток Сириуса. Будучи переполненным любви и признательности друзьям, сегодня Сириус хотел побыть один. Она спасла его. Эта сучка, у которой ничто не вызывает таких серьезных переживаний, как сломанный ноготь, переживала за него. Звучало бредово. Стриус решил, что надо будет лично у МакГонагалл спросить или у Мадам Памфри, потому что эти придурки могли сговориться, чтобы постебаться над ним. Да, точно. Они, определенно, пошутили. Надо признать, шалость удалась. — Мадам Памфри, а можно вас спросить? — не удержался Блэк, когда целительница принесла крововосполняющее лекарство. — Вам не стоит задавать вопросов, мистер Армстронг, — строго сказала сухопарая, но бойкая женщина, — вы потеряли очень много крови, и за те шесть дней, что вы тут лежите, до конца её восстановить не удалось. Лучше поешьте шоколад, что принесли вам ваши друзья. — Я благодарен им и вам за заботу, мадам, и я обязательно всё это сейчас же съем, но будьте добры, скажите, кто меня сюда принес? — Сириус включил свой самый обаятельный блэковский взгляд, которым он любил наглым образом пользоваться, ведь на него клевали не только молоденькие девушки, но любые другие, всех возрастов. — Я думала, ваши друзья вам всё рассказали, нет? — Понимаете, их самих тут не было, поэтому их рассказ мог быть весьма неточным… — очередной взмах выразительными ресницами в сочетании с общим молящим выражением лица сделали своё дело. — Я только поставила готовиться новую порцию костероста, как кто-то начал выламывать мою красивую белую дверь, — более мягким тоном начала целительница. — Я открыла её взмахом палочки, как в мою палату вломилась окровавленная мисс Лаффингтон. Я уже организовала для неё носилки, как она промямлила что-то вроде "не я" и показала в сторону двери. Выйдя за дверь, я увидела вас. Это всё, что вы хотели знать, мистер Армстронг? — А что это было за заклинание? — не подавая виду, что он удивлен рассказом, спросил Блэк. — На моей истории, я видела раны от такого заклятия в этой школе два раза. Третий — ваш случай. — Сириус сглотнул. — Вам очень повезло, что мисс Лаффингтон знала контрзаклятие. Первого человека, которого им ранили на моих глазах, спасти не удалось. — Женщина горько поджав губы, собиралась идти в свой кабинет, как в дверь постучали. — Я же сказала, никаких больше посетителей! Тот, кто пришел, говорил очень тихо, так что из их с целительницей диалога были только слышны реплики доктора. После обмена некоторыми фразами, мадам Памфри впустила посетителя, закрыв за ней дверь, и удалилась в свой кабинет. Сириус попытался сесть на кровати, чтобы не выглядеть, как умирающий тюлень в глазах девушки, которая не побоялась взять на себя ответственность за его спасение. Казалось, любовники смотрели друг другу в глаза вечность, прежде чем Сирена сорвалась и обняла его. Просто обняла. Она не плакала, как рассказывал Джей-Си. Она не лезла целоваться и раздевать Сириуса, как делала это раньше. Теплое, даже дружеское, объятие, которого у них никогда не было. Отстранившись, она села на кровати, придерживая ровно осанку, не теряя достоинства. — Дай угадаю, тебя порывает что-то рассказать? В последнее время с тобой такое часто происходит, — пафосно закидывая руки за голову, сказала Сириус. — Начни с того, откуда ты знаешь, как обезвредить такую муть. Девушка молчала. Её красивые глаза мерцали из-за лучшей солнца, падающих из окна, а сам взгляд был какой-то отрешенный. — Си, — Блэк щелкнул пальцами возле носа девушки, — я к тебе обращаюсь. Обращение, которым любовник всегда её называл, вытянуло девушку из забвения. Он сам начал так её называть. Она до сих пор не знала почему, но стоило ему пару раз так её назвать, как она в ответ решила сократить его имя до трёх первых букв. — Мама научила. — Казалось, все эмоции, которые были минуту назад, растворились бесследно. — Я думал, в чистокровных слизеринских семьях учат самим черным заклинаниям, а не их контрзаклинаниям, — не менее самодовольно, чем обычно, сказал Сириус, закидывая кусок шоколада в рот и предлагая его девушке, которая, конечно же, отказалась. — На первых курсах слизеринцы меня гнобили из-за того, что я дочь изгнанницы. Мать показала мне несколько контрзаклятий к самым гадких заклинаниям, что могут быть у отпрыска Пожирателя Смерти. — Сирена, наконец, прекратила смотреть в окно и перевела глаза на Сириуса. Тот сделал едва заметный кивок, давая понять, что он понял её ситуацию. Всё-таки когда люди начинают делиться друг с другом мыслями, между ними образовываться некая связь, тонкая, едва заметная ниточка, которую нельзя разорвать даже после долгих лет без поддержания отношений. — Я не часто это говорю, а особенно я не говорю это тем, с кем я сплю, но спасибо, Сирена Лаффингтон. — Девушка опять отвернулась от него, щурясь из-за яркого света заходящего солнца. — А ещё я ненавижу быть у кого-то в долгу, так что сразу скажи, что ты от меня хочешь? Проси всё, что душа желает, у меня всё есть! — Забудь меня. Блэк ожидал, что она попросит денег, попросит договориться с кем-то ушатать Гойла, после их свадебки, чтобы она была счастливой богатой вдовой, или же просто попросит отправить её в оргазм-ленд на неделю, но никак не это. Видимо, это было написано на его лице, поэтому она так же безэмоционально продолжила: — Себастьян пришел ко мне и сказал, что я должна вести себя, как подобает невесте наследника знатного рода. В противном случае, Гойлы расторгнут помолвку, и тогда моя семья вновь будет в дерьме, ты и сам знаешь... Девушка закусила красивую нижнюю пухлую губку, а потом так же невозмутимо продолжила: — Мы с Себастьяном теперь ходим всегда вместе, за руку, чтобы показать миру наше "счастье". — А вечером он уходит от тебя к Нотту, — негодовал Сириус. — Разве не правильно было бы и тебе иметь любовника? Всё честно же. — Может быть и честно, но это я у него на крючке, а не он у меня. Мне придется делать, что от меня просят, да и терпеть все его выходки. — Сирена аккуратно встала с краешка кровати. — Избегая, ты отблагодаришь меня. Как только дверь за Сиреной закрылась, об эту же самую дверь разбился торшер, который Сириус в сердцах бросил.***
За ту неделю, что Сириус лежал в больнице, каждый из слизеринцев хоть раз да пострадал от рук Мародёров. Джеймс за неделю получил больше наказаний, чем за три месяца, что он уже тут. Ничего не могло сдержать его гнев, когда лучший друг при смерти. И не важно, что большинство слизеринцев даже близко не были от того места, где его чуть не убили, они все всё равно виноваты, потому что они отпрыски Пожирателей Смерти. Для Фиалайт и Джеймса младшего это так же было причиной задирать слизеринцев, хотя они нападали не на всех, а на Скорпиуса, за одно и на Роуз, потому что с ними у королевской четы были свои счёты. У обеих парочек были компроматы друг на друга, поэтому проблемы свои они решали молча. Молча и с мордобоем. Драки брата и сестры Малфоев стали официальным развлечением в Хогвартсе, люди даже приносили попкорн и газировку, когда видели этих двоих в одном коридоре. Но потом они так же благополучно получали наказание, во время отбывки которого, они опять же дрались. МакГонагалл устала посылать сов их родителям, но, казалось, эти двое серьезно предубеждены друг против друга. Полагая, что инициатива в драках исходит от дочери, которая не может смириться со своей новой семьёй, родители совсем не подозревали, что сына тоже надо хорошенько отругать, ибо парень ненавидел объявившуюся сестру, пожалуй, даже больше. Фиалайт наотрез отказывалась ходить на какие-то светские встречи и видеться с остальными родственниками, считая, что и родителей ей по горло хватает. А ведь очень многие горели желанием увидеть девушку. Астория пыталась объяснить дочери, что все эти взрослые люди будет безмерно счастливы увидеть её, что старые бабушки и тётушки готовы отдать ей в наследство много украшений и других фамильных ценностей. Так же девушку пытались заманить шикарными нарядами от лучших магловских и магических кутюрье, но как вообще чем-то материальным можно заманить девушку, радостью который до четырех лет были одуванчики? Прогулки Ремуса и Алисы стали одной из тем обсуждения учеников. Проныра, в конечном итоге, о них написала, после чего никто не мог пройти мимо Люпина, не похлопав его по плечу, не сказав, какой он красавчик, и не спросив, когда он её все-таки отжарит (этот вопрос больше всего Джеймса младшего интересовал). Что касалось Алисы, так ей всегда было плевать на мнение окружающих, она их просто не замечала. Но интересные истории Ремуса заставляли её смеяться ещё больше и громче, чем она делала это обычно. Отец Алисы, Невилл Лонгботтом, преподаватель по Травологии, был безумно счастлив видеть дочь, наконец-таки, с нормальным парнем, а не с оторвой Джеймсом или с кем-то из слизеринцев. И без того замечательные оценки Люпина по Травологии, стали ещё выше, а уж сколько баллов Ремус принес Гриффиндору всего за неделю — не сосчитать. И ведь Невилл понятия не имел, что с его дочерью гуляет его самый любимый преподаватель по Защите от Темных Искусств. Но самой, пожалуй, бомбической темой для обсуждения стал Альбус. Когда в один из дней обычно милый, с иголочки отглаженный, аккуратный, в форме, с идеально причесанными волосами Альбус вошёл в Большой зал на завтрак в огромных черных ботинках, невероятно узких черных джинсах с цепями, белой футболке и черной кожаной куртке, взъерошивая иссиня-черные волосы и демонстративно жуя жвачку, подошёл к столу Гриффиндора, сопровожденный удивленными вздохами и свистами, упал на сиденье рядом с братом, в зале воцарилась гробовая тишина. Все ждали реакцию Короля, но он был в таком шоке, что челюсть ему пришлось закрыть Королеве вручную. — Чё уставились! — голос Альбуса совсем не был похож на его голос. Гриффиндорки, на которых он рявкнул, отвернулись, смеряя нахала презрительным взглядом. — Ал, ты не заболел? — Лили-Лу вскочила со своего места и приложила ладошку ко лбу брата. — Со мной всё отлично, я просто хочу жрать, — Альбус резко взял вилку и наложил себе в тарелку вместо любимой овсянки блины с клиновым сиропом, который он терпеть не мог, — А с тобой-то что? Лили прикусила губу, потому что она тоже явно изменила свой имидж. Никто раньше не видел на ней и грамма косметики, а теперь она каждый день замазывала тональником веснушки и рисовала яркие черные стрелки. А уж то, что она укоротила форменную юбку, было заметно невооруженным взглядом. Джей-Си так и не смог ничего сказать, потому что он только сейчас обратил внимание, что и сестра выглядит как-то иначе. Не нравилась ему вся эта фигня. — Ну раз вам с Джеймсом можно привлекать к себе внимание и быть яркими, почему тогда мне нельзя? — объяснил Альбус, прожевывая блин. — Чё вылупились? Раз я Поттер, значит, по определению, я должен выделяться. Никто не мог на это возразить. Сохатый даже выгнул рот в перевернутую подкову, соглашаясь с внуком. Присутствующие ждали абсолютно любой реплики Короля, но никак не этого: — Предки выгонят меня из дома… У них и так уйма причин послать меня к кентаврам и лишить наследства, но то, что я испортил их единственного нормального сына, на которого они возлагали надежды — это конец. А то, что я сделал из милой сестрички сучку, на которую оборачиваются окружающие — это мой личный билет на фильм «Авада Кедавра» от создателей фильмов «Джеймс-Сириус», «Альбус-Северус» и «Лили-Полумна». Джей-Си положил локти на стол, придерживая руками голову, думая о том, что на самом деле с ним сделают родители, потому что сомнений нет — если они увидят своих младших детей, обвинят во всем именно его. Почему-то Джей думал, что рано или поздно Лили-Лу начнет ему подражать, и именно она начнет пафосно ходить в косухе и материться, но у Джеймса-Сириуса всегда всё через задницу. От Альбуса такого никто не ожидал, даже он сам. С того дня младший брат Короля начал приковывать к себе внимание окружающих. Матерился, смотрел на людей как на говно (как брат), смотрел на девчонок раздевающим взглядом, и, к слову, многие только сейчас заметили, какие у него потрясающие зелёные глаза, а ещё он даже схлопотал своё первое в жизни наказание. Джей-Си был так им горд, что готов был расплакаться, но пообещал, что устроит в его честь дикую вечеринку, когда Сириус пойдет на поправку. Какие-то девочки даже звали его в Хогсмид. САМИ! Он такого бурного эффекта не ожидал, но, определенно, было в этом что-то заманчивое. Хотя он до конца не был уверен, что всё это его: этот имидж, это поведение, но решил пока всё оставить так. Впрочем, кого он обманывал… Всё это он затеял, чтобы его заметила Алиса. Сначала слова брата он воспринял всерьёз и попытался убедить себя в их правдивости. Но потом Алиса каждый гребанный вечер начала ГУЛЯТЬ с Лукасом. Это его и задело. Когда он в первый раз увидел, как они вышли из Хогвартса и направились в Запретный лес, он решил, что это у них такие фетиши: делать это прямо в темном страшном лесу после заката. Представляя это, Альбусу самому дико хотелось сходить с Алисой в лес. Но потом они начали ходить туда каждый день, а после о них написала Проныра, и всё полетело к чертям собачьим. Их уже начали называть парой, хотя Альбус ни разу не видел, чтобы они целовались или держались за руки. Объединяет этих двоих только вечерние романтические прогулки в Запретном лесу с дьявольскими силками, кентаврами и акрамантулами. Но Алиса заметила его новый имидж и сказала, что он очень хорош. Мерлин, за две недели она заметила его лишь раз и сказала всего одну фразу, а у Альбуса снесло крышу.***
А сегодня должно было быть полнолуние, так что Лунатик уже закинулся своим волчьем зельем и ждал, когда его отведут под Гремучую иву. — Хорошо, что у нас теперь зелье есть, а то я бы без Бродяги Лунатика не сдержал бы, — сказал Джеймс, помогая Ремусу подняться с кровати. — Вы уверены, что хотите пойти с нами? — Что значит, уверены ли мы? — Джей-Си недоверчиво хмыкнул, закидывая руку Лунатика на свое плечо. — Это уже мой третий раз, и останавливаться я не намерен. — А я ещё ни разу не видела оборотная, к тому же я тоже могу помочь его сдерживать, если что, — внесла свою лепту Фиалайт, превращаясь в маленькую черную лисичку. — Плутовка, Бродяга — огромная черная собака, похожая на гримма, а ты маленькая черная лиса, которая умещается в тарелке. Смекаешь? — Джеймс поправил очки, которые собирались слетать. — Оборотни не опасны для любых животных. А вот зачем туда идут не анимаги — понятия не имею. — Я лично должна проследить за тем, как работает моё зелье! — Лили скрестила руки на груди, а потом одарила еле живого Ремуса теплым взглядом. — Хоть я и сквиб, но без меня вы его точно не дотащите до Визжащей хижины, дамы. Обычно Ремуса несли после заката и под мантией-невидимкой, но сегодня ребята решили отнести его чуть раньше. Всем, кто встречался им на пути, ребята говорила, что Лукас просто случайно выпил блевательное зелье, вместо сока, поэтому он сейчас такой зелёный. Все обходили их стороной. До Визжащей хижины добрались благополучно, посадили Ремуса на развалившийся диван и начали ждать полной луны, до которой было ещё долго. Время решили коротать за беседой. С тех пор, как пропал маховик времени, Мародёрам пришлось опять играть в детективов. Фиалайт в образе лисы гуляла по замку и разнюхивала всё и про всех. Джеймсу сильно не хватало Питера, потому что это всегда была его роль. Он намного меньше, чем Фиалайт. Но в отличие от Хвоста, Плутовка не только могла подслушивать, но и хорошо запоминала информацию и могла её потом в точности воспроизвести. — Забини собиралась рассказать Кроккет о том, что её отец тайно переводит золото, выделяемое на нужды больницы святого Мунго, себе в кошелек, как зашёл мой белобрысый братец и увидел меня — пришлось бежать. — У них и так не мерено денег, а они обкрадывают больничные фонды, — Джеймс в сердцах ударил по стене, которая развалилась от удара — пришлось отбегать. — Ненавижу этих чистокровных ублюдков! Единственный чистокровный ублюдок, которого я люблю — это Бродяга. — Насчёт него, — осторожно начала Лили, — ты отомстил абсолютно всем слизеринцам за него, а вот ту единственную слизеринку, что его спасла — не отблагодарил. — Ба, я думаю, он и сам её хорошенько отблагодарит, — усмехнулся Джей-Си. — Я уверенна, что и отомстит он за себя сам тоже, даже после твоей мести, Джим. Но мы ей ни одного доброго слова не сказали. — Это говорит человек, которого эта самая Лаффингтон, в составе Трио, чморила в начале учебного года, — Джеймс посмотрел глубоко в глаза любимой. Какое у неё всё-таки доброе сердце. У его Лили. — Если честно, лично она не особо принимала в этом беспределе участие, — Лили закусила губу. — Она больше пялилась в телефон, да и вообще она всегда выглядела какой-то отстраненной, как будто она вроде и с ними, но в то же время не с ними. Суверенное государство в составе содружества, если можно это так назвать. — Мне до сих пор снится, как эта высокомерная безэмоциональная стерва плачет, свернувшись в клубок на кресле в кабинете МакГонагалл, — шепотом произнесла Фиалайт, смотря на пол невидящем взглядом. — Никогда не думали, что будет, если вы погибните здесь, не вернувшись в прошлое? У каждого из вас там очень важная роль, которую вы ещё не выполнили. — Эффект бабочки, — Джей-Си поднял взгляд с пола, на который пялился вместе со своей девушкой.— Если вы не вернётесь, или вернётесь и что-то измените, то всё, что сейчас перед вашими глазами, — исчезнет. Задницей чувствую, будущее не будет точно таким. Возможно, и нас не будет. Возможно, и солнца над нашими головами не будет. — Джей-Си стоял, смотря в окно на потолке, Фиалайт встала с пола и обняла его сзади, возводя очи к полной луне, выходящей из-за кучевых облаков. Ремус душераздирающе закричал и выгнулся назад. Началось. Парень взялся за голову, чтобы заглушить невероятную боль, пульсирующую в каждой его мышце. Голова готова была взорваться от давления черепной коробки на мозг. Пальцы его рук по очереди начали удлиняться прямо на глазах, а ногти вырастали в считанные секунды. Довольно красивое, но испещренное порезами, лицо вытянулось, расширяя рот, из которого полезли огромные клыки. Из присутствующих Фиалайт единственная, кто видел это первый раз. На глазах впечатлительной девушки проступили слезы. Ремус терпел невыносимую боль, зная, что сейчас она утихнет и он будет смотреть на друзей глазами волка. Боль отключилась. Вместе с мыслительным процессом. — Рем, ты о'кей? — громко осведомился Джеймс, ограждая руками людей от оборотная. Хоть он последние два месяца был не опасен в полнолуние, всё же осторожность не помешает. За себя бы он не боялся, но в комнате было не анимаги, в том числе и его любимая Лили. Сохатому хватило секундного взгляда другу в лицо, чтобы понять, что зелье не сработало. — ЛИЛИ, БЕГИ! — вырвалось у Джеймса, когда Ремус собирался рвануть на запах человеческой крови. Сохатый обратился в оленя и попытался задержать оборотня рогами. — ФО-О-ОЙ, БЕЖИМ! — прокричал Джей-Си в ухо застопорившейся девушки, придерживая Лили за плечо. — Он мне не опасен, — тихо сказала девушка, превратившись в лису. Джей-Си, держа Лили за руку, очень быстро бежал по тоннелям Визжащей хижины. Когда напуганные бабушка и внук оказались на опушке возле Гремучей ивы, послышался самый настоящий вой оборотня, от которого кровь застыла в жилах. Когда люди оказались достаточно далеко, чтобы оборотень не чувствовал их запах, он прекратил метаться и начал обнюхивать животных. Олень одним взглядом пытался сказать лисе, что ей абсолютно нечего бояться, и был прав. Сохатый был удивлен, что ему одному удалось сдержать Лунатика. Бродяги сейчас, как никогда, не хватало. Пускай, на данный момент в теле оборотня не было молодого парня, но мозг его всё же, хоть и запертый, был. Ремус вспомнил, как выходил из убежища. Оборотень побежал к выходу. Олень и лиса помчались за ним. Неизвестно, что он учуял и куда бежал. Вся эта ситуация напоминала те книги, в которых автор любил мучить своих персонажей. Оборотень, действительно, побежал не просто так. Он почувствовал запах. Запах, который он вдыхал в течении последних двух недель. Алиса ничуть не расстроилась, не найдя Лукаса ни в гостиной, ни в его комнате, ни в библиотеке, она решила, что он уже в лесу ждёт её. История красноволосой девушки без шапочки. В короткие сроки оборотень набрал очень высокую скорость. Стоило ему выйти из тоннеля, как он рванул в лес, ничуть не мешкая. — Куда он побежал? — переводя дыхание, спросила Фиалайт. — Не превращайся, он может учуять! — обратившись в человека, сказал Джеймс. — Тем лучше, пусть он прибежит на наш запах, он хотя бы будет у нас на виду. Куда он мог побежать? Куда он обычно бежит? — Не знаю. Он так срывается только когда чует какой-то конкретный запах. Вот дерьмо. Бродяга, ты мне нужен! Люди превратились в животных и поскакали на поиски оборотня. Джеймс так ещё ни разу в полнолуние не переживал. — Лука-а-ас! Хи-хи, я иду тебя искать, — жизнерадостно кричала Алиса, аккуратно переступая через корни деревьев, пробравшиеся наружу. Она здесь была уже много раз, поэтому неплохо ориентировалась. Девушка думала, что друг может быть на той красивой маленькой опушке, трава на которой блестела, как будто, усыпанная миллиардом паеток. Алисе очень нравилось это место. Трава там казалась такой пушистой и волшебной. Лукас говорил, что так случается в тех местах, где на свет рождаются единороги. А однажды они даже видели одного маленького серебряного единорожка, который с удовольствием дал добросердечной девушке себя погладить. Улыбка на лице розововолосой девушке погасла, когда она вышла на полянку, а там не оказалось её экскурсовода. Но он был там. А, точнее, бежал туда. Озираясь по сторонам, девчушка встала в середине маленькой лужайке. Внезапно послышался звук хрустящей ветки, девушка повернула головку в ту сторону. — Лукас, это ты? — Алиса заулыбалась опять. — Я знала, что ты здесь, хи-хи. Между деревьями светились две жёлтые точки. А, следом, показалась и волчья морда. — Привет, волчонок! — У этой девчонки напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Волк оскалил зубы и в один прыжок повалил девушку на землю, обнюхивая и готовясь к тому, чтобы разорвать её. Вкусный запах. Вкусная кровь. Добыча волка лежала на земле и смеялась, не понимая, что она в шаге от того, чтобы умереть, или, если повезет, стать оборотнем. Открывая рот, готовясь к тому, чтобы откусить лакомый кусочек, оборотень пускал слюни, прожигая двумя желтыми глазами-фонарями свою добычу. За секунду до… оборотень был скинут с девушки и повален в сторону вместе с парой соседних деревьев. Черная собака каталась в клубке с оборотнем по лесу, заставляя мирно сидящих на ветках птиц содрагаться и улетать. Девушка смотрела на картину, как на рядовое представление, как будто так и должно было быть, а следом на опушку выбежал олень с черной лисой на спине. Лиса спрыгнула с оленя, получив от него кивок в сторону лежащей на траве улыбающейся девушки. Приблизившись, лиса обратилась в девушку, начиная осматривать восторженную девушку. — Фи, ты тоже пришла на представление! — глаза Алисы светились от удовольствия. Фиалайт даже была рада, что она ничего не поняла. Чем меньше вопросов она задаст, тем лучше для всех присутствующих. Поднимаясь на ноги, несостоявшаяся жертва оборотня обнаружила, что у неё ушиблена нога. Алиса была не намного выше и крупнее Фиалайт, так что брюнетка мужественно закинула руку пострадавшей на своё плечо и понесла в замок. Оборотень постоянно вырывался из лап собаки и копыт оленя, он целенаправленно хотел достать тот лакомый кусочек, который он не успел откусить. Какой-то он был сегодня буйный, наверное, потому что зверя не было уже два месяца, а теперь он вырывался на свободу и всеми силами хотел владеть этим телом, не давая человеку шанса. В одной из свирепых схваток оборотню удалось отбросить собаку и оленя в сторону и побежать к своему лакомому кусочку. — Давай, Алиса, ещё чуть-чуть, — подбадривала и без того напуганная Фиалайт хромающую девушку, оборачиваясь назад, высматривая оборотня или же собаку с оленем. Что касалось Алисы, она всё ещё улыбалась и светилась, но когда за спиной послышался уже знакомый рык, у обеих девушек волосы на загривках стали дыбом. Оборотень полетел на Алису, Фиалайт не ожидала, что сделает это, но девушка в мгновение ока превратилась в лису и набросилась на волка до того, как он долетел до жертвы. Маленькая черная лисичка кусала морду оборотня, вкладывая все свои силы. Довольно долго зверь метался, пытаясь скинуть со своей морды инородный предмет и в один момент ему это удалось. Лиса очень сильно ударилась о старый дуб и, падая на землю, превратилась в девушку. Розовые волосы были магнитом в густой чаще леса, хотя оборотень видел не столько её волосы, сколько чувствовал запах её волшебной сладкой крови. Волк предпринял ещё одну попытку напасть на десерт, как в полете его откинул довольно крупный и сильный олень, впиваясь рогами в живот и грудь, вырывая громкий вой. Сохатому и Бродяге удалось увести Лунатика от Алисы, но вот ни сама Алиса, ни Фиалайт были не в состоянии дойти самостоятельно до школы. А звать взрослых на помощь — грозило кучей проблем. — Алиса, у тебя есть телефон? — простонала Фиалайт, держась за окровавленный бок. — Позвони или напишу Джеймсу. Скажи, чтобы он пришел! Алиса понимающе кивнула и начала шарить по карманам в поисках телефона. — Кажется, я его обронила где-то в лесу, — девушка от удивления схватилась за голову. Фиалайт откинула голову назад, морщась от боли и негодования. Как же всё-таки жизнь несправедлива, потому что свой телефон она оставила в куртке у Джея. У неё была только палочка, но каким заклинанием можно было дать знак Джею? Пустить искры? Да их весь замок увидит, и тогда всех их накроет великий и могучий пиздец. Сейчас девушка очень жалела, что на палочках нет встроенного телефона, и решила для себя, когда она вырастет, если вообще не сдохнет раньше времени, обязательно поработает над многофункциональностью волшебных палочек. — Патронус! — Фиалайт просияла, — Патронусом можно передавать сообщения, но я ни разу его не вызывала, даже не пробовала… — Джей-Си всегда говорил, что ты самая талантливая волшебница на планете! — восторженная фраза Алисы вселила уверенность в раненого анимага. Дрожащими руками она достала палочку из кармана и начала концентрироваться. Самое счастливое воспоминание... Что это может быть? В последние месяцы все её воспоминания какие-то хорошие и плохие одновременно, девушка и не помнила, когда последний раз была сто-процентно счастлива. Может быть тогда, когда Джей признался ей в любви? Нет, она тогда была слишком расстроена мыслями о новой прибабахнутой семье и о том, что её держали в клетке. Может тот день, когда Джей-Си почти её убил, но в итоге оставил ей жизнь? Это даже звучало сомнительно, а после этого они только их общие проблемы и обсуждали, в виде будущего ребеночка. Нет, нужно воспоминание, которое целиком и полностью будет солнечным и добрым. Нужно вспомнить те времена, когда она не знала о проклятии, о настоящей семье, о другой чертовщине. Нужны те дни, когда она была по-настоящему счастлива каждое утро. — Я ЗНАЛ, ЧТО ТЫ ВОЛШЕБНИЦА, ОДУВАНЧИК! С ног до головы мокрый мальчик улыбалсч своей самой искренней и теплой улыбкой, россыпь веснушек покрывает его маленький вздернутый носик, а щечки румяные от суток напролет проведенных на солнцепеке. — Экспекто Патронум, — закрыв глаза, произнесла девушка. Из волшебной палочки вышла маленькая сияющая "облачная" лисичка. — Джеймс, спаси нас. — Не понимаю, почему зелье не сработало? — по лицу Лили вот уже пол часа текли слезы. — Я сделала всё так же, как и в тот раз, почему не сработало? Джей-Си прервал метания по гостиной и сел к заплаканной девушке, прижимая её к груди. — Ты не виновата. Просто это моя аура неудачника, — пытался отшутиться Джей-Си, а сам дико переживал за свою девушку. Он знал, что животным оборотень не страшен, но сердце его колотилось как ненормальное. Он прекрасно знал, что это их гребанная эмпатия, и понятия не имел, как и чем ей помочь. Сквозь дверь просочилось облако синего дыма, присмотревшись, ребята различили в ней до боли знакомую лису. — Джеймс, спаси нас. Джей-Си и Лили мчались по Хогвартсу со всех ног, не думая о том, что по Запретному лесу бегает разъяренный оборотень, а они ничем не защищены. Абсолютно ничем. Если Лили плохо ориентировалась в лесу, то для Джея это был почти родной дом. Чаще него тут только Бродяга и Сохатый были, ну и Фиалайт, когда жила тут в теле лисы. — Джей-Си! — взвизгнула Алиса, когда между деревьев показался растрепанный и запыхавшийся парень, — Фой, ей плохо. Пока Лили помогала встать Алисе, Джей подбежал к своей окровавленной любимой. Вся её футболка с эмблемой любимых Three Days Grace была в крови, а её светлое личико сейчас очень сильно контрастировало с темными длинными волосами, настолько она побледнела от потери крови. — Ты пришел, — еле открывая глаза, прошептала Фиалайт, на её лице образовалась вымученная теплая улыбка. — Разве я мог оставить свою королеву на растерзание оборотню? — поднимая девушку, произнес Джей-Си.***
С рассветом помятые и уставшие Джеймс и Сириус втащили Ремуса в комнату Мародеров. — Бродяга, я так рад, что ты пришел, — тихо, чтобы не разбудить спящих, сказал Джеймс, укладывая Ремуса в его кровать. — Сохатый, критические дни Лунатика — мои любимые дни месяца. Разве я мог их пропустить? Парни тихо загоготали, обнимаясь. — Ты только посмотри на этих милых щеночков, — Сириус окинул взглядом спящих на одной кровать Джея и Фиалайт, а на другой Лили и Алису. — Я думаю, они, скорее, оленята, — притворно-задумчиво ответил Джеймс, и они опять еле сдержали смех. Свободная кровать была только одна, но какими бы лучшими друзьями они ни были, они отказались спать вместе. Сириус сказал, что выспался в Крыле, так что Джеймс захрапел, как только его голова коснулась подушки. Сейчас всё было хорошо. Полнолуние пережито. Все живы и здоровы. Но они понятия не имели, что после этой ночи всё круто изменится.***
Прелесть Алисы в том, что она решила, что это было веселое представление, поэтому не пошла жаловаться директрисе или отцу, не пошла в Крыло (потому что Лили всё ещё ночью залечила), да и вообще, она единственная из всех, у кого даже лёгкого испуга не было. Но она всё же кое-что сделала, сама того не понимая. Рассказывая всем о весёлом представлении, которое для неё придумал Лукас, она не знала, что сдаёт Мародёров с потрохами. Ученики думали, что это её очередные придуманные сказки, которые она любила рассказывать, но проблемы начались, когда эта её история дошла до МакГонагалл. — Вы уверены в этом? — строго спросила, начинающая нервничать, МакГонагалл у целительницы. — Судя по её рассказу, всё было очень реалистично. Даже от магловского кино не бывает вывихов и порезов, да и оборотни там не вылетают из экранов и не набрасываются на зрителей. МакГонагалл оправилась в свой кабинет, рассекая воздух, её мантия раздувалась, как щеки кобры. Влетев в кабинет, она первым делом обратилась к портрету предыдущего директора: — Профессор Дамблдор, помните, я говорила, что ничего не скажу Гарри Поттеру о присутствующих здесь его родителях до тех пор, пока они не сделают что-то ужасное? — Минерва, вы, правда, думаете, что то, что они сделали той ночью, так ужасно? — Дамблдор с портрета говорил как и при жизни: громко, но спокойно. — Вы видели всё своими глазами, видели, что мистер Поттер и мистер Блэк смогли удержать мистера Люпина от бедной девочки. Вы видели, как мисс Малфой отправила патронуса с сообщением с первого раза — у этой девушки большое будущее! — Дамблдор покачал седой головой, а потом сощурил глаза. — Минерва, прошло уже два дня с полнолуния, а вы решили, что пора рассказать Гарри только сейчас. Может быть, дело не в провинности Мародёров, а в том, что вы хотите сказать Гарри о родителях, м? Даже будучи портретом, мудрости и проницательности Дамблдора не было предела. — МИСТЕР КИНГ, МИСТЕР АРМСТРОНГ, МИСТЕР ДОНАГАН И МИСС МАККЕНЗИ, ПРОЙДИТЕ СРОЧНО В КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА! — послышался по громкоговорителю голос директора. — Я с вами, — не задумываясь, вызвался Джей-Си, — постою на стрёме, если что, зайду и скажу, что это была моя травка. Мне всё равно терять нечего. — Вызывали, профессор? — войдя в кабинет и впуская друзей, сказал Джеймс. — Да, вызывала, мистер Поттер. Сначала Джеймсу показалось, что Джей-Си зашёл с ними, поэтому она обратилась к нему по фамилии. А потом он обернулся и увидел на лицах друзей ошарашенные выражения, а так же понял, что внук остался за дверью. МакГонагалл поняла, о чем они думают, поэтому сама же и продолжила: — Я знаю, что это вы, мистер Джеймс Поттер, и вы, мистер Сириус Блэк, — кивок в сторону Сириуса, — а вы мистер Ремус Люпин, — взгляд на Лунатика. — И, наконец, вы, мисс Лили Эванс, пока ещё не Поттер. Когда она по очереди называла их имена, они так же по очереди бледнели и раскрывали рты, а что-то в их животах делало сальто. Слов было подобрать невозможно. Хоть у неё и было много вопросов, но директриса держалась изо всех сил. — Джеймс, что ты тут делаешь, — послышался взрослый мужской голос за дверью, а потом она отворилась и Гарри с сыном зашли в кабинет. Абсолютно у всех подростков были разинуты рты, выглядели они как после встречи с дементором. — Профессор, вы сказали, что у вас ко мне что-то крайне серьезное, не требующее промедлений. Мне пришлось отложить много дел, чтобы сюда прийти, надеюсь, это действительно настолько важно. — Да, это крайне важно, мистер Поттер. — МакГонагалл мелко дрожала, её голос вот-вот готов был сорваться, настолько она нервничала. — Присядьте, пожалуйста в мое кресло. То, что я хочу вам показать… оно… в общем, крепитесь, мистер Поттер. Гарри понятия не имел, что же такого хотела показать МакГонагалл, что должно его, мальчика, который вырос в чулане под лестницей; мальчика, который вырос без родителей; мальчика который почти каждый год обучения в Хогвартсе так или иначе дрался с Волан-де-Мортом, и в конце его всё-таки уничтожил; мальчика, который потерял слишком много близких; мужчину, который повидал слишком много смертей, настолько должно удивить, что от шока он, предположительно, мог упасть в обморок. — Не знаю точно, что именно вы применяли, но снимите, пожалуйста, ваши маскирующие чары, — дрожащим голосом МакГонагалл обратилась к четырем путешественникам во времени. Ребята переглянулись, собрались силами и взмахнули палочками. На глазах у Гарри Поттера четыре едва знакомых ему подростка превратились в четырех до боли в сердце знакомых людей, они были точно такими же, как на тех немногочисленных стареньких колдографиях. На лице Ремуса ещё не было того количества шрамов, которые он помнил, глаза его ещё блестели огнем молодости, он был высоким и худым парнем и в общем-то очень похожим на Тэда, только вот волосы были пшеничного цвета. Под ложечкой Гарри засосало. Сириус, ещё не потрепанный Азкабаном, был полон жизни и сил, щеки его не впалые, волосы не такие длинные и спутавшиеся, да и на собаку он не настолько похож. Что-то в груди Гарри затрепетало, когда он увидел любимого крестного. Посмотрев на отца, он узнал себя, а, точнее, Гарри посмотрел на отца и своего сына, и понял, что они похожи как две капли воды, разве что у сына не было очков. Джеймс Поттер, парень, которому не суждено никогда стать взрослым мужчиной, которому не суждено воспитать сына, который должен погибнуть ради спасения жены и его, Гарри. Парень, о котором люди говорили с гордостью, что имели честь быть знакомыми с ним, с Джеймсом Поттером. Сердце Гарри сладко сжалось от мыслей об этом. Девушка, стоящая ближе всех к нему, была словно феей из сказок. Хрупкая, маленькая, безумно красивая девушка, красоту которой невозможно описать существующими словами, стояла и тепло улыбалась ему, Гарри Поттеру. Ради её голоса Гарри был готов маниакально встречаться с дементорами снова и снова. Глаза, которые смотрели на него обычно из зеркала, сейчас сверкали из-за еле сдерживаемой влаги. Что-то внутри живота скрутилось от этого полного любви и нежности взгляда, единственное, что смог вымолвить взрослый мужчина, повидавший много страшного за свою довольно трудную и не очень солнечную жизнь, было: — Мама… Джей-Си почувствовал себя невероятно неловко из-за того, что ему пришлось видеть, как его взрослый, всегда серьезный и умеющий себя контролировать отец, вытирал слезу с щеки. Да и сам он, честно говоря, раскис.