Триада

1.

Наверное, когда Минато-сенсей говорил о командной работе он имел ввиду нечто иное. Наверное, командная работа — это не засыпать в одной постели и не делить дом, не делить чувства и мысли на троих, а что-то не настолько личное. Но они частенько были склонны преувеличивать и теперь вышло так, как вышло. Какаши проснулся из-за того, что его рука затекла и теперь болезненно ныла. Добрую половину ночи Рин использовала ее в качестве подушки. Куноичи и сейчас мирно посапывала, облокотившись на руку джонина и ему стоило огромного труда высвободить конечность, при этом не разбудив напарницы. Не проснулся даже Обито, лежавший позади девушки. Уткнувшись лицом ей в спину, также не выпуская ее из объятий, он продолжал размеренно дышать во сне, только поморщившись от неприятного копошения по близости. Но не проснулся. Хатаке частенько подмечал, что даже втроем они засыпали словно ветви лианы. Опутывая друг друга всеми конечностями, переплетаясь, как только можно, несмотря на то что жарко и неудобно умудрялись заснуть в самых немыслимых позах, но все же плотно с друг другом пересекаясь. Рин неизменно засыпала в середине. Последнее время она часто оказывалась зажата между ними двумя и не только в сугубо физическом плане. Эти отношения и правда напоминали нечто оплетающее, душащее, тропическое. Но отказаться от них и разрезать стягивающие путы казалось процедурой слишком болезненной, и они продолжали тонуть в этом медленно нагревающимся молоке, не чувствуя опасности. Никто из них не знал, когда это началось. С того момента прошло уже больше трех месяцев. В такой истории не обойдется без алкоголя и те полторы бутылки саке выпитые на троих несомненно послужили своеобразным толчком. Но как бы было все просто, если бы все дело было только в количестве выпитого спиртного. Хатаке не признавался своим товарищам по команде в том, что он помнил, что идея принадлежала ему. Он также не признавался себе, что был тогда слишком трезв чтобы все списать на дурную пьяную голову. Саке лишь поселило в его голове мысли оправдательного характера. О том, что он так нравится Рин и что он ее так хочет, а Обито ее так любит, и единственный из всех возможных вариантов с этим жить – дать волю своим чувствам. Им обоим. Нохара должна была ответить ему звонкой пощечиной, а не смущенными хихиканьями. Ведь он не смеялся и не шутил, он только заговорщицки улыбался и смотрел ей прямо в глаза, наслаждаясь ее смущением и замешательством, такой непохожий на себя в этот момент. До последнего куноичи была уверена, что ее напарник просто пьян и просто неудачно шутит, но Какаши несколько раз повторил безумное предложение и не позволил Обито спутать свои планы. К его стыду, Учиха слишком быстро перестал сопротивляться, заметив, что Рин действительно задумалась, не сменяя растерянного выражения лица. - Я… Согласна, - дрожащим голосом ответила девушка, потянувшись за очередной порцией саке и улыбка Хатаке растянулась пропорционально широко тому, как распахнулись от удивления глаза Учихи. Рин, смущаясь их внимательных взглядов, переставляла рюмки по столу, бесцельно мотая их из стороны в сторону. Дальше они не медлили. Дом Какаши пустовал слишком часто для того чтобы его единственный житель злоупотреблял ночами в одиночестве, а Рин слишком долго и трепетно любила Какаши, чтобы в какой-то момент не попробовать полюбить кого-то еще. Не получилось, как потом отметил Какаши, замечая с каким трепетом она касалась его губ своими. Но старалась. Подмечал он, удивляясь тому как быстро Рин вошла во вкус, выбросив из своей головы все мысли, что могли ей помешать в ту злополучную ночь. В ту злополучную ночь Обито краснел и отводил взгляд, но ни слова не проронил о том, что это может быть неправильно или что им нужно остановиться. Он не слышал собственных мыслей из-за тяжелого дыхания Рин и Какаши, из-за того, что он не слышал, как дышал сам, он не был уверен в том, что сможет дышать этим удушливым воздухом в такой просторной для них троих комнате. Любые мысли в его голове могли бы сбить пелену неизбежности всего происходящего и в самых потаенных углах его сознания жила мысль о том, что возможно он так и хотел, так все и представлял, но не мог подумать о том, что все это так реально и чувство ревности, доселе возникавшее стоило Рин улыбнуться Какаши, навсегда покинуло его в ту злополучную ночь. В ту злополучную ночь Какаши снял маску так, словно его лицо ни для кого и никогда не было секретом. Это, пожалуй, значило куда больше, чем, когда он снял с себя всю остальную одежду. В том числе и для него. Но было бы оскорбительно сохранять для себя хоть какие-то баррикады, если тогда они так самозабвенно рушили перед друг другом все существующие барьеры: духовные, моральные, физические. Ей было больно. Он догадался, когда она ногтями впилась в его плечи и зажмурила глаза, к счастью, Обито обратить внимания не успел. Шиноби привыкли к боли. Она бы даже могла ее прекратить. В конце концов – медик. Но не стала. Таким образом расплачиваясь за свои желания. А Какаши надеялся, что ее ноготки оставят на его спине красные полосы, чтобы ему тоже было больно, хотя бы чуть-чуть также, как ей. Ему было стыдно. Он громко стонал, жмурился, сминал простыни, храбрился, но стеснялся и не знал куда деть руки, хаотично покрывал ее тело поцелуями, оставлял неумелые отметины и не смотрел в глаза Какаши. Только один раз. Мимолетно. И сразу отвернулся, покраснев еще пуще прежнего. В любой другой момент Какаши не сдержал бы снисходительной ухмылки, но в ту ночь был словно заворожен и время от времени забывал дышать, в последствии хватая воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Он запоминал каждую секунду той ночи. Следующим же утром они уже проснулись переплетенные с друг другом. Рин точно также спала посередине, тогда предпочитая в качестве подушки Обито. Проснувшись, Какаши даже пытался убедить себя в том, что все это было ошибкой, что произошедшее неправильно, аморально, недопустимо для шиноби и что он сотворил величайшую глупость. Но наблюдая за тем как солнечные лучи проникают в окно и небрежно касаются его мирно спящих друзей. Он не смог. Не смог, вспоминая как затуманенный алкоголем рассудок ликовал, так проворно откликаясь на предложенную им авантюру и каким удовольствием было видеть ее в его руках, время от времени поворачивающиеся и к нему тоже, ласково приглашающую присоединиться к этому безумию. Запретному безумию, о котором некому было рассказать и которое некому было объяснить. О таком не писал даже Джирайя, такое не было предусмотрено даже кодексом шиноби, о таком Какаши никогда бы не рассказал даже отцу, и что делать с появившимся чувством удовлетворения внутри он не знал. Можно было бесконечно задаваться вопросами, извиняться, краснеть и придумывать оправдания. Можно было бы этого не замечать. Они, вспоминается, так сначала и сделали, но с каждым разом выпивая все меньше, произошедшее повторялось все чаще, однажды мутировав в навязчивую идею, в постоянную потребность. Он по-прежнему хотел ее, но только с ним, а Обито по-прежнему любил ее, но только теперь их. А Рин попросту не могла подобрать слов к тому чувству, затопившему изнутри и не умевшему справиться со своей двойственностью. Только перестав разгадывать порывы собственной души и решать кто из них является причиной неизвестных эмоций, чувство правильности принятого решения затопило с головой. Оказалось, так просто обладать двумя и отдаваться двум. Они, конечно, все скрывали. Никому не было позволено вторгаться в этот союз и узнай кто-нибудь посторонний об их запретной связи, их хрупкий мир, построенный вдали от всех, мог бы быть разрушен. Их бы непременно разлучили. Или хуже того – заставили выбирать, не понимая, что они давно потеряли возможность выбора, отказываясь от него в пользу того, что получили взамен - друг друга. К счастью, дом Какаши находился на окраине и соседей было совсем немного, а тех, кто был, не интересовало почему Обито и Рин так часто остаются у него ночевать. Они могли жить спокойно, вдали от посторонних глаз, наслаждаясь только друг другом, если только их размеренный быт не прерывала какая-нибудь миссия. Минато поощрял их командую работу. Удивлялся тому, что перепалки между Какаши и Обито были сведены к минимуму. Они теперь работали словно единый механизм, читая мысли друг друга и предсказывая решения на несколько ходов вперед. Заканчивали друг за друга предложения. Отмечали малейшие перемены в настроении. Действовали слажено. Так будто всю жизнь им приходилось завершать друг за друга дела. В деревне же старались оставлять себе самое ценное – вечера и ночи. Днём занимались своими делами. Так что сегодня, когда Какаши, как это бывало в большинстве случаев, встал первым, Рин и Обито упрямо оттягивали наступление дня, когда всем им придется на некоторое время разойтись разными дорогами и расцепить цепкие объятия. Какаши ловко поставил кипятиться чайник и достал три кружки с верхней полки. Здесь у каждого из них была своя кружка. Спиной он чувствовал, что Обито, все же отреагировав на его шевеления, уже расцепил один глаз и наблюдал за товарищем. - Тебе чай или кофе? – буднично поинтересовался Хатаке, не поворачиваясь к другу. - Тссс, - яростно зашипел на него Обито в ответ, - Рин еще спит. Рин действительно еще спала, но как бы Какаши не хотелось сохранить для нее сладкие минуты сна, им пора было выметаться. Они решили не появляться на тренировке одновременно, чтобы лишний раз Минато-сенсей не задавался не нужными ему вопросами и потому Обито как обычно опаздывал, Рин приходила раньше, а Какаши в точно указанное время, как и всегда. Учиха нежно коснулся губами плеча Рин и по ее довольной улыбке определил, что Нохара хитрит. - Мне чай, - не открывая глаз и не сдерживая улыбки ответила девушка и Какаши, только по голосу поняв, что та улыбается, улыбнулся в ответ, все также не поворачиваясь к друзьям. - Хорошо, - шиноби открыл нижний шкафчик стола и принялся там рыться. Заварного чая больше не осталось, а в единственной уцелевшей упаковке чая в пакетиках покоилось только три штуки. Ухмыльнувшись собственному везению, Какаши собрал их все и с той же энергией принялся разливать кипяток по кружкам. Тем временем Рин все же преодолела нежелание вставать и счастливо потягиваясь, босыми ногами шлепая по деревянному полу, ушла в ванную. Какаши и Обито взглядом проводили ее обнаженную фигуру. - Только бы миссию не дали, - почесывая затылок отчего то вспомнил Обито. Он натянул брюки и направился к упаковке с сладостями к чаю. Хатаке задумался, переваривая слова друга. Миссия – это вполне вероятно. Все же – война. Шиноби с каждым днём все меньше, шиноби с каждым днем отдают жизни все чаще, а развязки пока не видно и скоро, он это чувствует, скоро война доберется и до них. - Не должны, - понимая, что молчит слишком долго, ответил Какаши, закончив с чаем. Три кружки он поставил на стол в то время, когда Обито уже уминал всухомятку пряник. С набитым ртом он продолжал рассуждать о том, о чем Какаши предпочел бы с утра не думать. - Если не сегодня, то завтра. Отправят. Я знаю, - с долей равнодушия разглагольствовал Учиха, размахивая пряником и рассыпая крошки по столу. Хатаке следил за каждой, что падала с сладости на чистую столешницу. Он, конечно, уже привык к неопрятности Обито, но старые привычки – штука такая. - Отправят так отправят, выполним, - устало шиноби сел за стол. Удивительно как пара слов с утра могла вогнать его в усталость. Обито ножом вспарывал свежие раны. Он уже думал об этом. Он уже понял, что они на их команде нарисовали огромную мишень. Он уже представлял на какие необдуманные поступки теперь способен каждый из них, только бы сохранить жизни друг другу. Неосторожно отхлебнув горячего чая он тут же обжог небо и неприятно поморщился, представляя, что боль от возможной утраты будет в сотни тысяч больнее. - Обжегся? – заботливо поинтересовался Обито, несколько даже удивившись неосторожности друга. Какаши смог ему ответить только скорченным кивком так как горло все еще саднило. - Не спеши, у нас еще много времени, - одновременно с тем, как он услышал ее голос, он почувствовал ее руки у себя на плече. Горячие, невесомые, нежные и настолько привычные его коже, что он даже не вздрогнул, когда она его коснулась, подойдя совершенно незаметно. Рин первоклассный шиноби. И Обито тоже не отстает. Им ничего не грозит. Он зря переживает. - Я обещал встретиться с Гаем до начала тренировки, - Какаши и правда обещал. В противном случае Гай может затаить обиду, он, конечно, никогда в этом не признается, но легче от этого Хатаке не станет, так что лучше судьбу не испытывать и поторопиться. - Зачем? – сделав выводы из ошибки Какаши, Обито горячий чай пил теперь крайне аккуратно, громко хлюпая. - Понятия не имею, - сделав еще один глоток, ответил шиноби. На этот раз обошлось без ожогов. И Рин присоединилась к их трапезе, забравшись на стул с ногами. На ней была футболка Обито и мало что могла прикрыть, так что чаепитие у них затянется, если они не поспешат. Это чувство насыщения друг другом им до сих пор было незнакомо и Какаши раздумывал над тем, что возможно в их случае оно невозможно. Рин протянула ему пряник. Снова раскидав крошки. Насколько сильно надо было любить человека, чтобы прощать ему крошки на столе? Какаши отрицательно покачал головой, отказываясь, и сделал еще два больших глотка, перед тем как поставить кружку в раковину и приступить к сборам на тренировку. Перед которой, безусловно, следовало навестить Гая. - Я ушел, - сказан он, перед тем как захлопнуть дверь. И, понимая, что возможно выглядит слишком мрачным для не самого плохого утра, подмигнул Рин и Обито, а после все же скрылся на улице. Но никакими подмигиваниями их было не обмануть. - Он переживает, - грустно выдохнула Рин, равнодушно наблюдая за закрытой дверью. - Какаши просто предпочитает быть готовым к худшему, - Обито пожал плечами и собрал кружки. Проходя к раковине за тем чтобы их вымыть, шиноби обнадеживающе чмокнул Рин в макушку и ненадолго это развеяло ее мрачные мысли.

2.

- Я пришел, - Какаши спрыгнул с крыши дома прямо перед Гаем, но привыкший к внезапным появлениям друга Майто даже не шелохнулся. Помимо него тут же были Генма, Эбису и Анко, что не могло предвещать хоть что-нибудь хорошее. - Как всегда вовремя, - тут же ухмыльнулся Ширануи, обнажив зубы, в которых, как и обычно был зажат сенбон. - Значит, мы можем начинать, - хлопнул в ладоши Гай и Какаши показалось, что у него от этого хлопка разболелась голова. - Начинать что? Меня, честно говоря, ждут, - неумело оправдывался Какаши, кивнув в сторону развилки, венчавшей улицу. Но на него никто не обратил никакого внимания. - Соревнования! – радостно воскликнул шиноби. Ну, конечно, что как не соревнования может начинать Гай. - Нет, - тут же поспешил отрезать Какаши, - я, действительно, опаздываю - Не с тобой, - лениво вмешался Генма, - с Анко Хатаке удивленно перевел взгляд на подругу. Та, в подтверждение словам Генмы, кивнула. - Вот как, - не ожидая такого поворота событий Какаши даже позабыл о своем первоначальном решении сбежать. Все же если он впредь будет не единственным соперником Гая, то это выкроит ему лишнее свободное время, которое, по правде говоря, лишним то и не бывает. Ради такого даже можно было задержаться. - И в чем суть? – он даже почувствовал интерес к происходящему. - Отсюда до центральной площади наверху мы расставили мишени, кто уничтожит их всех и первый достигнет финиша, победил, - пояснил Эбису, важно поправив сползшие очки. В знак того, что он все понял, Хатаке кивнул. - Тогда давайте все равно побыстрее Все произошло и правда довольно быстро. Эбису ожидал на финише, они с Генмой должны были отслеживать выполнение задания и так как расстояние было не большое, мишеней не много, а Анко с Гаем неслись как угорелые, все это не заняло и полчаса. У Какаши даже было время поздравить Гая с победой, внутренне погибая от осознания того, что теперь он решит, что Анко недостаточно хороший соперник и вернется к Хатаке. О лишнем свободном времени можно было даже не мечтать. - В тебе просто недостаточно силы юности! – крикнул Гай вслед уходящей Анко, та ответила ему что-то нецензурное, смутив тем самым ничего плохого не желавшего Гая. Будущий зеленый зверь Конохи немного расстроившись выдохнул, но ощущение триумфа не дало ему долго грустить. - Ничего, Какаши, завтра этот же забег повторим мы с тобой, битва будет напряжённее! – хлопнув по плечу друга, констатировал Майто. Какаши вымученно улыбнулся. - Ух ты, гляньте, - неожиданно оживился Генма. Все тут же повернулись в сторону, куда он смотрел. Недалеко от них уж слишком близко друг к другу шли Рин с Обито, счастливо смотрели друг другу в глаза, смеялись и улыбались. Сцена как из подростковой мелодрамы тут же вызвала довольные улыбки у всех присутствующих, кроме Какаши. - Странно, - простодушно Гай почесал затылок, - мне казалось ты нравишься Рин Какаши автоматически фыркнул, но взгляд его потемнел. Он скорее переживал за то, что друзья зря привлекают ненужное внимание и ведь точно также с Рин когда-то также может прогуливаться он, и точно также они будут смотреть друг на друга, и что тогда подумают остальные? - Третьим лишним в команде будешь, Какаши, - выдал Генма. Вряд ли он хотел задеть Хатаке действительно не подозревая у того чувств к Рин, но все же замечание Какаши не понравилось. Благо маска позволяла скрывать эмоции даже тогда, когда их не получалось контролировать и к тому же благу Гай тут же перетянул одеяло на себя. - Хорошо у нас в команде нет девушек. Нет девушек – нет таких проблем, - в знак командной сплоченности он крепко обнял за шеи Эбису и Генму, которые сразу же попытались освободиться. Однако, это было не так просто. - Какаши, в каком-то смысле ты тоже часть нашей команды, - руки у Гая были настолько длинные, что в групповые объятия он хотел завлечь и Какаши, но не любивший такое проявление чувств его друг успешно вывернулся, избежав захват. - Я спешу, - на этот раз серьезно повторил он и поспешил догнать Рин с Обито. Он шел за ними сзади. Довольно близко и удивлялся, и злился тому, что они до сих пор его не обнаружили. -Эй, - наконец окликнул он, не выдержав. Друзья тут же обернулись на знакомый возглас. Рин счастливо улыбнулась, едва сдерживаясь от того, чтобы его не обнять, хотя не прошло и часа с момента их расставания. Конечно, она любит его также, и смотрит на него точно также. Он, конечно же, не ревнует, но они подставляют их всех. - Генма решил, что вы встречаетесь, - холодно и серьезно проговорил Хатаке, как будто отчитывая их за публичное проявление чувств. Обито хотел что-то ответить, скорее всего возмутиться, ведь в действительности ни о каком проявлении чувств и речи не шло, но что-то заставило его замолчать. И почувствовав чакру сенсея, Какаши сразу понял, что. - Ревнуешь, Хатаке? – Минато выглядел с самого утра полным энергии и сил, он счастливо улыбался и Хатаке уже не помнил, когда его сенсей был в плохом настроении. Его желтая копна волос просто не позволяла ему выглядеть хотя бы чуть менее жизнерадостным. - Еще чего, - буркнул Какаши. Услышав собственный голос он с отвращением подумал о том, что сам бы себе не поверил. Но он не ревновал. Только не к Обито. Его душу заполнял липкий страх, что если хотя бы кто-то догадается… - Вы сегодня как-то… Все. Одновременно. «Вот оно,» - подумал Какаши метнув недовольный взгляд в сторону товарищей. - Гай объявил соревнования Анко, ему нужны были судьи, - не затрудняясь выложил он. - Вот как, - Минато обернулся в сторону. Там все еще копошились Гай с Эбису и Генмой. Два последних отчитывали Майто за тоже самое, за что хотел бы выругать сейчас Какаши своих сокомандников – излишнее проявление чувств. - Надеюсь это не отняло у вас много сил, - тон Минато неожиданно стал излишне серьезным, а улыбка сошла с лица, - Сегодня наша последняя тренировка. - Перед миссией? – вопрос Какаши опередила Рин. - Да, завтра. – он кивнул. И не смотрел ни на кого из них, взгляд его был поверх их опустившихся голов, куда-то вдаль. Минато не боялся. Никому из них не было страшно. Это было их долгом – принять участие в этой затянувшейся войне. Они могли оказать непосредственную помощь, и они должны были это сделать. Какаши стоило больших усилий скрыть недовольство, но он не мог позволить себе запереть Рин и Обито дома, огородить их от того, что происходит за пределами деревни ведь они были шиноби, такие же как он. И сейчас, сжав кулаки, были полны решимости выжать все из предстоящей тренировки. Какаши последует их примеру. Он никому не позволит разрушить их хрупкий мир.