За окном идет снег, убогая квартира. В доме нет отопления, по углам сыро. Старая кровать, под ней много пыли. Ни воды, ни света, за долги все отключили. На окне сидит мальчик, двенадцать лет. Мечтает, что зайдет мама, скажет: "Сынок, привет! Как там в школе? Что нового учили? Читали книжки или может где-то были?" И тут открылась дверь, разговор короткий: - Сынок, пойди, купи матери водки! - Мама, какой водки? Я тебя люблю! - Не слушаешь, я отца щас позову! - Вы посмотрите на себя, да кем вы стали? Люди семьями, а вы со мной хоть раз гуляли? У всех детей День Рожденья, подарки, торты, свечи, А у меня что есть? Дома, только пьянки вечно. - "Ах, ты, засранец, тебе так плохо жить?" Батя взял ремень и давай меня лупить. Безжалостно. У меня руки в крови. Выкинул за дверь: "Вот теперь здесь и живи". Они дальше бухать, я на ступеньках в слезах. Кровь, синяки, в душе детский страх. "Почему все так? И за что все это? Нету никого, ни бабушки, ни деда. Зачем мне эти родители-алкаши? Боже, что мне делать? Прошу, подскажи" Тихо открыл дверь, забрал вещи с квартиры, Бежал без остановки, минуты 3-4. "Матушка-богородица, за что мне наказание? Неужто жить без счастья мое призвание?" Слезы на глазах, промокли ноги, Я пришел к учительнице и уснул на пороге. Небо над головою, слезы сотру рукою. Боже, прошу, ответь мне, в чем виноваты дети? Небо над головою, слезы сотру рукою. Боже, прошу, ответь мне, в чем виноваты дети?
Сквозь грязное, поросшее грибком, стекло окна, не встречая препятствия в виде лохмотьев, напоминающих, возможно, занавески, свет тусклого солнца едва просачивался в сырую грязную комнату с потрескавшимися стенами. Потолок был весь в следах от дождя, что просачивался через крышу, как только приходило время небесной воды. На полу чернела из-за холода проросшая лебеда. Из дыр из-под подоконника неимоверно дуло, даже сквозь с болью в сердце впихнутые туда детские игрушки. Они валялись, так же как и остались тогда, пять лет назад, у разбитых скрипучих кроватей, придвинутых к плесневелым стенам. Температура в комнате явно была за минус, и руки без перчаток мёрзли. Толку от постоянного трения о кофту не было. Ноги тоже медленно остывали в теплых ботильонах. Взяв грязную, потрепанную игрушку-кошечку, девушка медленно осела на кровать, едва стоявшую на своих гнилых ножках. Матрас под весом противно заскрипел пружинами, ворча по поводу возвращения хозяйки. А в голубых глазах той застыли болезненные слезы. Глубокий вздох не избавил от горьких воспоминаний. - Куда руки тянешь?! - возмущенный возглас сопроводился ударом по детским ручкам. - Мам, но Белла плачет, - виновато промямлила подросток, но вмиг обрела решимость. - Она есть хочет! - Есть она хочет, - зло усмехнулась пьяная хозяйка квартиры, а сидящие за столом собутыльники пьяно засмеялись. - Да ладно тебе, Зинка, пусть вон, - прервала мамашу настолько же пьяная соседка и протянула банку, - сало возьмет, все равно не едим. Схватив подачку, пока взрослые не передумали, девочка с опаской посмотрела на мать, прижимая её к себе. - Иди с глаз долой, - зло кинула ей та и, взяв бутылку с плохо наклеенной этикеткой от водки, наполнила ее содержимым рюмку. Шестиклассница как можно скорее умыкнула с кухни, она скрылась в соседней комнате, где надрывалась от слез ее младшая сестренка. - Ну все-все. Успокойся, - тихо шептала она, прижимая кровиночку к груди и одной рукой доставала кусочек сала. - На, поешь. Отказывать было не вариант. К тому же, голод не тетка. Пустой желудок не наполнился принесённым старшей сестрой со школы пирожком, так что, проглотив противный ком в горле, малышка надкусила соленый кусок и попыталась прожевать. Подросток же оставила её и, как можно незаметнее, стала прятать банку в комнате. Буквально через десять минут дверь комнаты с размаху открылась. Задремавшая малышка подскочила на своей кровати, а старшая, крепче сжимая зубы, повернулась к вошедшему, откладывая уроки. - Астрид! - приказным голосом позвал подростка отец. - На-ка к тёть Лиде сходи, принеси водки. - Папа, какой водки?! - девочка старалась, чтобы голос не дрогнул, но появившийся в горле ком помешал этому. - Ты посмотри на себя, пап! - взорвался ребенок, вскочив с кровати. Девочка моляще смотрела на отца мокрыми голубыми глазами. - Ты же раньше никогда не пил! А что сейчас? Пап, у Беллы снова был приступ. Хоть один день обрати на нас внимание. Сходи с ней больницу. Мы же твои дети. - Я не понял, тебе что, внимания не хватает? - клокоча пьяной злостью, спросил отец, кладя руку на бляшку ремня. Схватив сестренку, которая буквально слилась с матрасом, Астрид запихнула ее в шкаф, приперев его стульчиком, пока отец возился с ремнем. Сама же она уже знала, что не убежит... Тыльные стороны ладоней сачились кровью, как и предплечья, через тонкую футболку виднелись старые и новые синяки и кровоподтёки... Девочка сидела, забившись в угол комнаты, словно мантру шепча "Ненавижу". Про нее забыли после очередного избиения. Дверь шкафа с характерным скрипом едва приоткрылась, и серые глаза устремились на старшую сестру. - Астрид... - выговаривая в свои три года "р", она тихо позвала ее. - Больно? - осторожно выходя из своего убежища, сероглазая с сожалением подсела к старшей. - Все хорошо, Белл, - всхлипывая, отозвался подросток, - хорошо. С злостью сжимая кулаки, Астрид подскочила с насиженного места, игнорируя жгучую боль. Она перевернула свой старый рюкзак, десятки раз подшитый и перешитый, вытряхнув оттуда всё, что там только было. Глотая слезы, девочка складывала как можно больше своей и сестрёнки одежды в рюкзак и как можно быстрее. Ее руки тряслись, но она всеми силами старалась справиться с ними и одеть младшенькую. "Все хорошо" - в слезах шептала она. Накинув на себя старую кофту и не забыв рюкзак, Астрид одела сестренку в свою куртку. Выглянув из своей комнаты, девочка убедилась, что все пьют в закрытой кухне. - Тише, Белла, - попросила она, поднимая кровиночку на руки. Они покинули квартиру, а их никто и не заметил. Да и дела до детей никому не было... - Возможно, здесь, - с надеждой в голосе голубоглазая отпустила руку сестренки. В очередной раз нерешительно взглянув на дверь квартиры, пшеничноволосая глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Тонкая исхудалая ручка в побоях, едва дотянувшись, нажала на кнопку звонка. Раз. Тишина.... Два. Глаза снова наполняет соленая пелена. Три. Все та же тишина... Четыре. Она так легко не сдаётся... - Эй! Ну-ка не хулиганьте, - раздалось из дверей лифта. - Вы кто такие? Девочки обернулись. В голубых глаза еще ярче зажегся огонь надежды. - Дядь Паш, - всхлипывая, обратилась старшая, - дядь Паш, это я, Астрид... - Да, - ответил на звонок шатен, напряженно вглядываясь в не понравившее ему облако дыма. - Иккинг, по адресу, что я тебе дал двадцать минут назад вызвали пожарку и скорую, - как можно спокойнее старались сказать на том конце. - Что? Почему ты раньше не сказал? - понимая, откуда дым, взревел зеленоглазый. - У меня как бы обед был, - объяснился Эрет. - Брендон, там постройки доисторические, боюсь, пожарная машина может там не проехать, поэтому прошу.... - Поздно Эрет... - последний раз заворачивая, Хедок пропускает красную машину, что, по всей видимости, уже поехала искать другой подъезд к полыхавшему дому. - Не глупи.... - уже коротким гудкам говорит Эрет. Черный пес обеспокоенно всматривался в лобовое стекло автомобиля, что, словно бешеный, влетает во двор горящего дома. Языки пламени облизывали старую постройку. Вокруг бегали люди с ведрами, тщетно заливая дом водой. Родители уводили детей из соседних домов. Очень отважные выносили жителей из огня, а оставшийся пожарный принимал вместе с врачами потерпевших и всеми силами удерживал других храбрецов. Хедок выскочил из машины раньше, чем остановилась его машина. Беззубик не заставил себя долго ждать и последовал за хозяином. Шатен бежал к карете скорой помощи, наталкиваясь на людей. Он не чувствовал под ногами землю, парень буквально летал, всматривался в лица людей, искал светлую макушку. У врачей он не нашел одноклассницу. Ни в одной карете... Черный пес под ногами едва не опрокинул хозяина, тот устоял на ногах, а из кармана того вывалился лишь голубой телефон. Гаджет заинтересовал четвероногого. Обнюхав его, Беззубик громко залаял, привлекая к себе внимание. Разворачиваясь и убегая в сторону полыхающего дома с легкой пробуксовкой, Дог сбивает людей, несущих ведра, отчего содержимое оказывается на нем. Однако пес не обращает на это никакого внимания. Он бежит на такой знакомый добрый запах... Едва услышав питомца, Иккинг бежит за ним в огонь, уже понимая, что Астрид, скорее всего, еще в здании... Крики и сирена с улицы разбудили уснувшую в воспоминаниях блондинку. Все звуки сливались, а сознание еще спало. Она все также сидела, облокотившись на душку кровати. Комната была полна едкого ядовитого дыма, отчего голубоглазая закашлялась. Это заставило ее мгновенно все осмыслить и понять. Пшеничноволосая подскочила, словно ошпаренная, из литых окон все так же доносились звуки с улицы. Она кинулась к закрытой двери и, выломав ее, шагнула в полыхавший коридор. Как оказалось, огонь почти добрался до её квартиры. На лестничной площадке раздавался треск и грохот. Угарный газ разъедал нос и драл глотку беспрестанным кашлем. Закрыв дыхательные пути рукавом свитера, девушка решилась спускаться вниз, но не успела спуститься и пролет, как пожалела об этом. Обстоятельства этажом ниже были еще хуже... Горели двери, шкафы, перила лестницы. Лупилась и без того потрескавшаяся краска. Племя обнимало все, что горело и не горело. От жара и дыма невозможно было открыть раздраженные глаза. Каждый шаг становился все тяжелее. С каждым разом при кашле легкие готовы были покинуть юный организм. Голубоглазая буквально летела по лестнице, но ее полет становился все медленнее. Она уже спустилась на третий этаж в самый очаг возгорания. Ее оглушал звук огня. Выбившись из сил, пшеничноволосая уже даже толком не понимала, что она делает. Чисто животные инстинкты заставляли ее перемещаться вниз. Из груди вырывался беспомощный крик. "Помогите!" - звала на помощь она... или не она... Жертве огня уже было все равно. Предатель-каблук решил пожить своей жизнью в самый неподходящий момент, и лишь чудом девушка не покатилась кубарем по лестнице. Пылающие стены и шипящая краска обжигали бархатную кожу, отчего Астрид в следующий момент падает уже на пол. Немецкий дог быстро преодолевает нескончаемые ступени лестницы. Его хозяин только и успевал замечать, как питомца поглощают языки пламени. Однако он, особо не раздумывая, нырял вслед за любимцем. Сквозь шум пожара доносился заветный голос, молящий о помощи и раздробляющий все сознание. Уже через минуту парень заметил сквозь огненную стену падающую фигуру. Сердце будто защемило, он не помнит, как оказался около девушки, которую уже пытался всеми силами поднять огромный пес. Та в бессилии смогла лишь перекинуть через его холку руки и едва стояла на коленях. - Астрид! В беспамятстве воскликнул шатен, поднимая одноклассницу, что мантрой сквозь кашель едва шептала "Помогите...". В ее глазах стояла пелена, она чувствовала, что ее кто-то нашел. Твердость пола под телом исчезла, уступая пустоте. Сознание отправлялось на покой, не слыша дальнего взрыва, сирену, крики и голоса врачей. Белый потолок - первое, что увидели голубые глаза, как только девушка их открыла. Все тело болело от долгого пребывания в одной позе. Голова будто бы находилась отдельно от всего остального. Она болела и отказывалась толком соображать. Сделать хоть какое-то телодвижение казалось невозможным. Глаза наткнулись на полусидящую рядом фигуру парня. Так как он спал, оперевшись на тумбочку и спрятав лицо в сложенных руках, пшеничноволосая не сразу поняла, кто это. Преодолев себя, Астрид позвала шатена, но от долго молчания она лишь тихо прошептала что-то нечленораздельное. Дискомфорт в носоглотке заставил зажмуриться и повернуть голову в сторону, руки автоматически потянулись к горлу. Прошло мгновение. Но за это мгновение дверь палаты открылась, и в нее беззвучно вошли. - Хедер, - обрадовалась блондинка. - Ш-ш-ш... - вмиг зашипела зеленоглазая, призывая к тишине и излучая доброе счастье. Быстро, но поразительно тихо брюнетка обошла кровать подруги с противоположной от одноклассника стороны и осторожно положила свою ладонь на ладонь голубоглазой. Ее глаза медленно становились стеклянными, а милая улыбка излучила покой и радость. - О, Астрид, как ты нас всех напугала! - прошептала Хедер. - Почему?... Почему ты не отбивалась? Ты же с легкостью могла остаться дома. - Хедер... Прости... - виновато прошептала Хофферсон, не чувствуя боли. - Я просто не могла, - по уголкам глаз стекали капельки слез. - Что случилось? - Астрид... - неверяще продолжала шептать подруга. - В соседнем подъезде бухали по чёрному, как раз на третьем этаже. Все как в обычной бытовухе: непотушенный окурок - большой пожар. Про то, что тебя привезли никто не знал, так что даже не думали кого-то искать. О, Астрид... - тщетно сдерживая слезы, Вареск закрыла рот руками, будто сдерживая болезненный стон, и отвернулась к окну. - Как же вовремя тебя нашли Брендон с Беззубиком, Астрид.... - Ш-ш-ш... - успокаивала обеспокоенную подругу Астрид. - Тихо. Все в порядке. Все хорошо. - Как только он добежал до кареты скорой, - справившись с противным комом в горле, продолжила шептать зеленоглазая, - в твоем подъезде взорвался газовый баллон, а следом еще один. Еще более-менее устоял первый этаж. Некоторые части дома попадали просто от старости и собственных неполадок. Ас... - боясь, что эти слова все же слетят с ее побелевших губ, Вареск закрыла их ладонями, из уголков ее глаз вырвалась капелька слезы, а голова в отрицании закачалась из стороны в сторону, опровергая всё, что могло случиться. - Доктор сказал, что ты в рубашке родилась, - усмехнулась Вареск искренней добротой, - легкое отравление угарным газом и незначительный ожог носовой полости. Парочка ожогов на спине, плече от краски и слегка подожженные волосы, думаю, можно не считать по сравнению с тем, что могло произойти. - Думаю... - усмехнулась в ответ голубоглазая и перевела взгляд на одноклассника. - Он не отходил от тебя, - даже не думая, что одноклассницу, возможно, это не интересует, сказала Хедер. - Как вы узнали, где я? - специально закатив глаза, спросила Хофферсон и отвернулась от шатена. - Я не знаю, Ас... - покачала головой Вареск. - Иккинг первый тревогу забил. Я сначала думала, ты проспала, но после стольких пропущенных даже на домашнем. В середине третьего урока он ушел. По пути из столовой я позвонила тебе, а потом он перезвонил и сказал, что тебя забрали, типа, родители. Ас, почему? - Они и забрали... - подтвердила голубоглазая. - Я хотела через пару часиков уйти. Все равно бы не заметили. Вот только уснула. - Все же согласилась на ночную? - блондинка на это кивнула. - И вот чем она вышла, - подвела итог подруга, - а так бы давно сбежала и не лежала здесь. - Все хватит. Долго мне еще с этим лежать? - перевела тему Хофферсон и указала на кислородную маску. Говорить на тему родителей, ночной смены и всего того, что касалось сегодняшнего (или уже вчерашнего) дня, абсолютно не хотелось. Всё вызывало отвратительные чувства, что едва ли не душили до слёз. - Сейчас доктор с обеда придет - узнаем, - ответила брюнетка. - Пойду схожу за ним. Через время в палату вошел врач, неосознанно разбудив юношу, он стал осматривать Хофферсон. Задав несколько вопросов, доктор мог только порадоваться за свою пациентку. К тому же, в больницу все еще продолжали поступать потерпевшие с пожара, найденные среди обломков. - Может, все же будет лучше, если она хотя бы денек побудет под присмотром медперсонала? - спросил Хедок, когда понял что к чему. - Да, нет. Реакции хорошие, ожоги не сильные, - осматривая с ног до головы девушку, размышлял лечащий врач, обращаясь больше к ней. - Единственное, придется походить к участковому врачу, чтобы он следил за Вашим носиком. Сегодня-завтра желательно не напрягать горло, и все будет хорошо. Мы вам пропишем кое-что в новом году будете лучше, чем в конце этого, - видимо, решил напоследок подшутить доктор и, позвав Хедер, вышел из палаты. - Пойдёмте. Дверь за ними закрылась, а в помещении зазвенела тишина. Хофферсон не знала, что делать; кислородную маску уже сняли, но некоторые другие аппараты еще были подключены к ней. - Брендон, - чуть громче, чем шепотом, обратилась Астрид. Зеленоглазый полностью обратил свое внимание на одноклассницу. - Спасибо. Искренне поблагодарила она, а голубые глаза стали влажными. В секунду все, что могло произойти сегодня, промелькнуло в сознании девушки. То ли страх, то ли какое-то чувство вины засело внутри, который раз срывая маску перед шатеном. Потрепанная, милая, она лежала перед ним в немногочисленных бинтах. В глазах всё еще сменялись картины: пламенная стена и падающая фигура за ней, немецкий дог, ныряющий под тонкую руку девушки, которая старалась хотя бы удержатся на четвереньках, принимая помощь пса. Сердце болезненно сжималось, еще хотя бы минута, и ее бы не было. Парень даже не заметил, как переплел свои пальцы с девичьими, нежно чуть сжимая их. - Ты не представляешь, как напугала всех нас... - потеряв дар речи, хрипло прошептал зеленоглазый. - Белла, - передёрнуло блондинку. - Белла. Она знает? - отдернув руку, как от разряда тока, девушка в нарастающей панике приподнялась в полу-сидящее положение. - Вы им сказали? - Нет, - успокаивающе покачал каштановой головой Иккинг. - Они не знают. Мы не стали их волновать. - Правильно сделали, - накинула повседневный образ Астрид... В следующий час происходила сплошная ссора между Хофферсон, Вареск и Хедоком. С мнением Иккинга Астрид демонстративно не считалась и даже не обращала внимания на него. Вареск настаивала на том, чтобы подруга переночевала у нее, голубоглазая же отговаривалась и собиралась к себе. Ребята соглашались с ней, но при условии, что они остаются у нее, такой расклад Астрид снова не устраивал. Хедер наотрез отказывалась оставаться без мужского общества, боясь, что в случае чего не сможет ничего сделать подруге. Брендону же вскоре это все надоело. Тяжелый день, бессонная ночь и еще один бурный день оставили на нем след. - Хорошо, - стальным голосом прервал подруг Хедок. - Если ты не хочешь оставаться у Хедер, то, ладно, поедем к тебе. Но мы останемся с тобой. - Нет, - не допуская противоречия, воспротивилась голубоглазая. - Вы не останетесь у меня-я-я. Хедок(!), поставь меня! - Не обсуждается... - в секундном шоке проговорила заготовленную фразу Хедер, но позже, усмехнувшись, отправилась за одноклассником, который нес сопротивляющуюся подругу к своей машине. - Хедок, сука, поставь меня на землю! - брызгала кислотой голубоглазая, всеми силами вырываясь из железных оков. - Прекрати надрывать горло, - не обращая почти никакого внимания на ношу, оборвал Брендон, - тебе, по сути, и говорить нельзя, - но девушку это особо не останавливало. - Если ты сейчас не прекратишь, я повезу тебя не домой, а в клинику, где тебе точно пропишут лечение. И в этом ты можешь даже не сомневаться. - Угрозы? - прекрасно понимая, что одноклассник может это провернуть, Астрид все же не могла не промолчать. - Нет. - А не боишься, что добрые люди полицию вызовут? - перешла в наступление пшеничноволосая. - Стоит только чуть громче крикнуть. - Ты хоть раз слышала, чтобы у меня из закрытой машины раздавалась музыка? - неожиданно задал вопрос шатен, который Астрид не то, что совершенно не поняла, она не поняла даже к чему он. - Специально большинство своих машин обустроил, чтобы никакие лишнее звуки не вырывались за ее пределы, - продолжал с ясным подтекстом парень, уже открывая дверцу Audio RS3. - Даже противно представить, какие звуки подразумеваются, - клокоча ядом, Хофферсон не спускала злого взгляда с каменного лица Иккинга, что также не сводил с нее взгляд, сажая в седан. Желая не ошибиться в огоньке в голубых глазах, решил поиграть Брендон. Он понимал, что может сделать хуже, но ничего не мог с собой поделать. Лицо одноклассницы стоило многого. - Тогда не стоит противиться, - серьезным самодовольным голосом сказал он, оставляя блондинку в машине. Поза получилась для его мгновенной задумки подходящая: их лица были довольно близко друг к другу, а глаза на одном уровне, что давало не упустить что-либо. - Мне нравится сопротивление, - наигранно возбужденно произнес он. Хофферсон изнутри всю передернуло. Но от чего - она не решила, то ли от отвращения, то ли от самодовольного выражения лица одноклассника, то ли от какого-то странного чувства внутри, которое она не хотела воспринимать, как очевидную причину. Однако на лице пшеничноволосой и мускул не дрогнул. Тихо усмехнувшись, шатен закрыл дверь автомобиля. Вареск села с другой стороны. Хофферсон не давали ни капли свободы и дома. Ребята буквально как младенца накормили белокурую жидкой-жидкой и противной кашкой (на радость зеленоглазым хозяйка квартиры хотя бы не кричала, щадя больное горло). После Хедок под предводительством Хедер, можно сказать, запеленал сопротивляющуюся, до одного прекрасного момента, всеми силами Астрид в одеяло и уложил ее спать. А момент состоял в следующем: настояв на том, чтобы брюнетка все же ответила на очередной звонок от Ингермарна, парень дождался ее отсутствия и со всей серьезностью, которую только мог наиграть, обратился к голубоглазой: - Еще хоть одно шипение или толчок, и ты останешься наедине со мной в запертой комнате, - утробно сказал Брендон над ухом у снова вскочившей с кровати пшеничноволосой, развернув ее спиной к себе и прижав как можно крепче. - Я же, кажется, говорил про сопротивление, - включая всё свое актерское мастерство, продолжал парень. Он вдыхал ее запах, борясь с желанием зарыться в светлых волосах. Он развернул ее спиной лишь для того, чтобы она не могла понять, что он лжет. Он стоял, удерживая девушку, и понимал, что не осмелится поцеловать даже светлую щёчку против воли этого разъярённого милого ангела. Он нагло врал... Из груди едва не вырвался прерывистый выдох, что сдал бы одну часть светловолосой с потрохами. Она бы сейчас со всей силой, со всей кислотой, со всей яростью, на которую только могла быть способна, отбивалась от него, но... Но этим бы руководствовали две разные ее стороны, по двум разным причинам. С одной: из-за его голоса, из-за его такого близкого местонахождения, из-за его запаха... Она готова была сама закрыться в этой комнате, выгнать подругу к черту из этой квартиры. Готова была поддаться своим эмоциям и развернуться к нему лицом (что, она превосходно знала, было бы ей под силу) и взглянуть в зеленый сочный луг его бескрайних глаз, прикоснуться к таким прекрасным, покусанным от злости губам. Сопротивлялась бы лишь для того, чтобы почувствовать его прикосновения к себе. Почувствовать их так же, как несколько дней назад... От его слов, от интонации его голоса, от звука этого самого голоса по всему телу шел убийственный элекроразряд, исчезающий в черной дыре, образовавшейся где-то у живота или у сердца, не понять... С другой: Девушка горела желанием убить его, выгнать нахрен из комнаты, из квартиры, из жизни, из памяти. Он бесил ее своим существованием, своей наглостью, упорностью, силой. Бесил тем, что постоянно неосознанно срывал с нее маску, хоть на секунду, хоть на мгновение, но он делал это. Она боялась его... Боялась, что все это ложь, обман, неправда... Астрид не хотела быть знакома с ним лишь из-за всех этих чувств. - Пошел к чертовой матери! - оттолкнув шатена от себя, девушка, сделав пару резких, рассерженных шагов, недовольно взяла одеяло и, быстро укутавшись в него, рухнула на кровать спиной к однокласснику. Не поленившись, она естественно показала ему средний пальчик, как бы говоря "Не дождешься!". - Хедер позови, - проигнорировав неприятное ощущение в горле, тихо сказала она. - Обязательно, - усмехнулся парень. Очень близко усмехнулся. Астрид передернуло. Ей показалось, что одноклассник находиться меньше чем в метре от нее. С замиранием сердца она неуверенно обернулась. А после как-то разочарованно и в тоже время облегчённо выдохнула. Комната была пуста... Лишь черный немецкий дог наглым образом решил составить голубоглазой компанию и прилег рядом с ней. Впрочем, та почему-то была даже не против. - Хедер, я могу с тобой поговорить? - открыв дверь в спальню Художницы, Брендон обратился к брюнетке, что по просьбе подруги отпаривала платье для младшей Хофферсон. - Конечно...***
31 декабря началось весело: Беззубик накормил Астрид фруктовым салатом в постели, принеся фрукты со стола и, благо, не продырявив зубами упаковку, йогуртом из холодильника, который позволили ему достать его рост и находчивость. Хедер от смеха буквально каталась по полу, увидев лицо удивленной подруги. Но свои колкие речи брюнетка решила придержать и, собравшись быстрее, чем когда-либо, она умчалась прочь из квартиры, проклиная недавние выходки белокурой. Всё, что поняла из реплик зеленоглазой Хофферсон - так это то, что они вдвоем пропустили запись к нейл-стилисту и то, что Эммет - мелкая зараза, которому грозит смерть. Впрочем, пшеничноволосой некогда было разбираться в проклятьях подруги, она собиралась в аэропорт, напрасно надеясь, что Хедок свалит домой, оставит её в покое. Но... - Хедок, - разорвала тягучую тишину в машине Хофферсон. Он все-таки поехал с ней. Всё-таки у нее не хватило аргументов. Впрочем, ей уже было плевать. Она поняла, что влипла. Поняла, что сил больше бороться с самой собой нет. Призналась себе. Признала, что все так, как она боялась. Но снимать маску она не перед кем не собиралась. Однако, многое она все же хотела знать точно. - Как ты узнал, где я? - со скрытой неуверенностью спросила голубоглазая. Вопросы роились в светлой голове. - Что? Как? Зачем? Ты приехал ко мне? Или как? Как ты узнал, что меня забрали? - недоумевая, тихо спрашивала она, загоняя водителя в транс. Хедок не знал, что ответить. Нет, он знал. Знал, что эти вопросы будут. Знал, что надо будет отвечать. Даже придумал достойные ответы. Но взгляд... Взгляд этих голубых, неземных, небесно-сапфировых глаз стирал все из памяти, будто просвечивал всю душу насквозь. Шатен боялся повернуть голову в сторону пассажира, боялся взглянуть на нее через зеркало. Боялся, что не сможет отвернуться обратно к дороге потом. Зеленые глаза упрямо сверлили асфальт. Снова тишина. Снова молчание. Внутри все будто рвется и отстаивается противным болотом осадка эмоций, собственных принципов, мнений, и в тоже время внутри будто бы была безмерная пустота. Оба готовы были просто утробно выть, рвать и метать, но в тоже время раствориться в пространстве, послав все куда-нибудь далеко-далеко. Не вытерпев собственной пытки, Брендон съехал на обочину, включив аварийку. - Как думаешь, такому человеку как я много ли надо времени, чтобы узнать что-либо о ком-то? - с самого простого начал шатен, все так же оставляя блондинку без внимания. - То есть тебе давно было известно, кто я, откуда я, кто мои родители и где я жила? - задавая по своему мнению более риторический вопрос, Астрид усмехалась, глубоко внутри стыдясь своего прошлого. - Нет, недавно. Со вчерашнего дня, - опроверг ее мнение Иккинг. - Пусть так. А как узнал, что меня забрали? - вопросы давались сложно, но она знала, что потом уже больше никогда не сможет узнать на них ответы. - Соседка сказала. - Соседка? - Хофферсон ожидала продолжения ответа, однако шатен молчал. - Брендон. - Я приехал. Дверь открыта. Тебя позвал. Вышла бабка. Поплакалась, что её молодую соседку куда-то увели под локотки, - нет, он не хотел показаться грубым. Просто так получалось... раздраженно. Не опять, а снова тишина, которую не думал прерывать даже Беззубик. Каждый уткнулся в свое окно, облокотившись на подлокотник и боясь продолжить разговор. - Если у вас есть родные родители, то почему вы живете с Плевакой? - с осторожностью спросил Брендон, поворачиваясь к Астрид, но все так же пряча глаза. - Родители!... - слишком громко, слишком истерически усмехнулась голубоглазая, запрокидывая от эмоций голову к потолку. В зеленых глазах от этого загорелась тревога, непонимание и... вина? Хофферсон как-то зло, разочаровано и с пустотой либо посмеивалась, либо просто глубоко дышала с улыбкой на потрескавшихся губах. - Ты же досье мое читал, зачем спрашивать? - без зла, но с пустотой спросила голубоглазая, стараясь прочитать мысли одноклассника на его лице. - Досье? - повторил темноволосый, утопая в голубом омуте. - Всё, что мне известно - так это то, где живут твои родители и что оба они живы и, как минимум, не разведены. - Да, конечно, - не верила ему девушка, маяча глазами между проезжающими мимо машинами и веснушчатым лицом. - То, что добрые люди не раз обвиняли их в жестоком обращении с детьми, громких загулах и так далее, и тому подобное, тебе, типа, не известно, - она замолчала, а он безмолвно переваривал услышанное. В светлой голове главенствовала истерика воспоминаний, ненависти, боли прошлого. - Да они отказ подписали, приняв его - отказ - а это документ на листе формата А4 - за мой дневник - дневник, которого у меня и не было-то толком! - вырывались мелкие осколки этой самой истерики наружу. - Они просто были все так же вдрызг пьяные!... По их мнению нас тогда дома не было не два месяца, а "опять весь день проторчала с оборвой Мелентьевым!" - возмущенно процитировала кого-то Астрид, взрывая эмоциями, прошлым, болью. - Им было все равно! Главное - чтобы было, кого отправить за бутылкой и сигаретами!... А нет - значит, тебе пиздец... И ладно, если никто за тебя не вступиться... Зачем она все это говорит ему сейчас - она не знала. Просто накипело. Просто надо было хоть кому-то сказать все. Просто так молила душа. Здесь, в машине, на переднем пассажирском кресле, на полпути к аэропорту сейчас уже почему-то ей стало на все плевать. Плевать на завтра, на сегодня, на то, что о ней скажут, подумают, разнесут в сплетнях. Астрид давно отвернулась к своему окну. Говоря все это ему, будто это оно виновато во всем. Она прожигала стекло ненавидящим взглядом голубых глаз, из которых против воли хозяйки текла соленая капля. Но ее Хофферсон быстро стерла, чтобы одноклассник даже не мог предположить, что она плачет. Хофферсон не станет плакать из-за этого прошлого дерьма. Она ни о чем не жалеет. - Эта картина, - неуверенно начал шатен, боясь сказать что-то лишнее, боясь причинить боль, - в комнате Беллы с избитой девочкой... - Я не знаю. По сути, она не должна всего этого помнить, - оборвала его Астрид, моля, чтобы голос не дрогнул. - Мы были рады, что все, что происходило с ней в течении двух лет, не оставило следов на ее детской психике. Я не расспрашивала её. Она и не хотела это вспоминать. Тёмыч часто ей шкурку спасать помогал, - тепло усмехнулась она. - Я, как снег, схватилась на голову Плеваке с трехлетней Беллой. Никто бы в жизни не отдал двух детей холостому инвалиду... Если бы не лучший друг Плеваки... я не знаю, что было бы... - из-за какого-то желания она повернулась обратно к задумчивому шатену. - Ас, прости... - моля, прошептал Брендон. - Прости... - кричали зеленые омуты виноватых глаз. Он отдал бы все, чтобы вернуть время назад и не задавать своих вопросов, от которых в голубых океанах ее глаз появляется печаль, грусть и страх. - Не надо... Одними губами прошептала Хофферсон и, едва качая головой, борясь с желанием разреветься и уткнуться ему в грудь. Стараясь не заблудиться в извиняющихся лесах его глаз и не поцеловать его случайно, ведь каштановый так близко. Близко-близко. Замысловатая мелодия про сестренку, осведомила сразу обоих, кто звонит Астрид. Наигранно обиженный и еще сонный голос в трубке явно ждал объяснений. "Ну и где ты?", Хофферсон готова была поспорить, что вместе с этой фразой ее сестренка еще и топала носочком своей маленькой ножки о кафель. Однако голубоглазая и ответить ничего не успела, ведь буквально ей в ухо раздался громкий лай немецкого Дога. - Ты с кем? Ты где вообще? - удивленно раздалось из динамика телефона. - С самым заботливым псом на свете на пол пути к тебе, моя хорошая, - ответила старшая сестра. - Скоро будем, ждите нас. Иккинг не мог не заметить, как заблестели голубые глаза, словно яркие звезды на ночном прекрасном небе, как на милых, чуть пухленьких губах расцвела легкая счастливая улыбочка. Он отдаст все, что имеет, лишь бы видеть это. Для него назад дороги уже нет... Она сделала вид, что не заметила, как он положил свою ладонь поверх ее. Просто не хотела. Просто было приятно. Просто она, типа, не заметила. Однако светловолосая понимала, что нельзя так делать, но, к сожалению, хотелось. Уже через несколько минут молодые люди, не сговариваясь, смыли задумчивые лица. В голове обоих звучало "Не надо...". Она сказала это в ту ночь, сказали таким же голосом, в горле так же стоял противный ком. Она помнит, он вспоминает... Аэропорт - место слез. Слез расставания, слез встречи. Одна минута блуждания по аэропорту казались вечностью, душа рвалась наружу от счастья снова видеть любимого человечка. - Я так соскучилась... - все, что смогла сказать Хофферсон из всего того, что разрывала ее от радости видеть сестренку. Зимние куртки не были преградой для объятий. Тупая еще толком не прошедшая боль от ударов Незнамого и пожара не останавливали голубоглазую поднять восьмилетнюю Художницу над полом и, словно с машинкой, закружиться с ней по кругу. Весь мир словно исчез. Были только две пшеничноволосые, две сестренки, две кровинки. Они так давно не виделись... - Девочки, девочки, собьете кого-нибудь, - смеялся Плевака, приветствуя Хедока рукопожатием. - Плевака! - не думая, Астрид смела в охапку дядю, что тоже рад был ее видеть. Недовольный тем, что девушка подняла сестренку на руки, Брендон под шумок забрал Художницу себе. Уже через пару минут, сидя в объятиях Астрид на заднем сиденье автомобиля, Белла рассказывала о своих впечатлениях о поездке, поддакивая шуточным примечаниям крестного. - Мда... Ну, наша машинка здесь, конечно, - смеялся Плевака, покидая просторы не нового джипа. - Да ладно тебе, Плевака, - приободрила Белла. - Зато нам выделили место на стоянке. Среди ну очень дорогих и блестящих новизной иномарок джип Плеваки смотрелся.... в общем, не очень-то он и смотрелся там, но имел над ними преимущество. Именные пригласительные оказались еще и с местом на парковке. Охранник очень долго и внимательно изучал пригласительные и даже куда-то отходил с ними. Впрочем, лично Астрид было все равно. Ей не хотелось быть здесь, праздновать Новый год у Хедоков, видеть зажравшиеся лица миллионеров, собравшихся в коттедже. Она приехала сюда ради Беллы и Павла. Она знала, что дядя рад будет увидеть старого друга. Знала, что Белла будет в восторге посетить дом Иккинга, про который прожужжала все уши. Да и к тому же, лично ей никак нельзя было проигнорировать предложения от Такого человека. Хедок-старший во многом помог Плеваке с ними. Именно он - тот лучший друг.... В доме на первом этаже играла классическая живая музыка. Специально нанятые танцовщики кружились в непрерывном вальсе, иногда приглашая на танец заскучавших или одиноких гостей. Повсюду ходили нарядные дамы, важные бизнесмены. Кто-то оценивал гостеприимство хозяина, кто-то беседовал на счет дел своих фирм, кто-то тихо шептался, оценивая чьи-то неверные поступки, неуместные наряды, прически, мейк-ап. - Это его новая девушка? Да, прошлая ей в подметки не годится. А откуда она? - не смотря на свое положение в обществе, позволяли себе шептаться за спинами "друзей" миллиардеры. - Господи... Ей уже под пятьдесят, а парню явно не больше двадцати, - хуже своих сопровождающих, перешептывались женщины, следя за тем, как пузырьки в дорогом шампанском рвутся вверх, лишь бы избежать общества с ними. На удивление, среди высоких должностей лиц, едва можно было заметить их наследников в возрасте до двадцати или двадцати пяти лет. А даже если они тут были, то скорее они уже вступили в права наследства и стараются всеми силами обрести нужных "друзей". Впрочем, это было легко объяснимо. Почти все молодые люди и подростки были на два этажа выше, и их оглушала пусть и не очень громкая, но современная музыка. Стоик удивил в этом новом году всех. Он отделил два возрастных слоя гостей на два разных этажа, и единственное, что их соединяло - так это этаж с большой шикарной елью. Ее душистый запах распространялся по всему залу, одурманивая и восхищая гостей, что прятались от чрезмерного внимания, лишних глаз и ушей, что просто решили чуть-чуть отдохнуть. Им не мешала музыка сверху или снизу, ведь стены коттеджа превосходно съедали лишние звуки. Но в каждой бочке меда есть капелька дёгтя. На этом же праздновании дегтем олицетворялась назойливые журналисты и папарацци. Да, их было единицы, но очень напрягали неких особ. Однако, если они хоть чуточку перегибали палку, охрана сразу же выкидывала их прочь, несмотря ни на что. Совершеннолетняя молодежь не хуже несовершеннолетних весело проводила Новогоднюю ночь. Почти все знали друг друга, многие были одноклассниками и учились в одной школе. Среди всех гостей выделялась одна очень яркая группа гостей, во главе которой был хмурый хозяин коттеджа. Шатен с друзьями нехотя оставался на молодежном этаже чисто из-за мер гостеприимства. Идти на этаж стоявших на ногах бизнесменов хотелось еще меньше, чем соседствовать с одноклассниками. К тому же там находилась еще одна особа похуже Аси. Хедока душила вся эта атмосфера праздника без заветных гостей. Беззубик добросовестно охранял своего друга от навязчевых девиц, хоть как-то поднимая настроение и отгоняя мысли, что Они могут не приехать. Он не выпускал из рук свой телефон в ожидании звонка с поста охраны. Когда он в очередной раз взглянул на экран смартфона, на его плечо легла легкая девичья ладонь. - Если бы они передумали, то Астрид бы, как минимум, позвонила мне, - зеленые глаза брюнетки внушали надежду. Объемные черные локоны метелью спадали на тонкие плечи в ткани, усыпанной поетками, что отражали лучи цветомузыки и заставляли иногда щуриться. Зеленоглазая была абсолютно спокойна по отношению к приезду подруги. Ее больше волновала Ларсен, что всем мило улыбалась, была довольно спокойна. Вареск лишь раз поймала взгляд заговорщицких карих глаз на компании теперь уже ее друзей. Несмотря на актерское мастерство коротковолосой, Хедер нашла в ее взгляде что-то скрытое, что-то задуманное, что-то, что нагоняло легкую тревогу. Смартфон в руках шатена засветился и завибрировал. Долгое ожидание прекратилось, выпуская из своих тисков парня, что с большой радостью покинув просторы этажа-клуба. Однако в дверях ему пришлось досадно затормозить. - Икинг, братишка! Рад видеть тебя! - Хедоку не стоило напрягать свой слух, чтобы сквозь громкость музыки расслышать громкое приветствие прибывшего старого друга и партнера в детстве прозванного Дагуром. Хозяин дома был, конечно, рад видеть рыжеволосого, но он понимал, что оное приветствие продлиться долго. Меж тем шустрый немецкий дог, проскользнув меж ног, продолжил начатый хозяином путь. Едва не сбивая гостей, он лавировал меж ними уже с каким-то подарочным пакетиком в зубах. Наглым образом пес оторвал хозяина коттеджа от разговора с партнером. Впрочем, тому это было простительно, благодаря его статусу. - Беззубик, сколько раз говорили тебе, не отвлекай нас, когда мы заняты, - усмехнулся Стоик, а четвероногий на это подал голос, пошатывая подарочным пакетиком. - Это мне? - приятно удивился мужчина, однако получил отрицательно качающуюся голову и взгляд, указывающий на дверь. Пес отправился к входу, а Стоик, зная его умственные способности, решил последовать за ним. Они не успели дойти, как в зал прошла милая девочка. Пшеничные волосы были убраны в аккуратной прически с легкими кудряшками. Бело-голубое не пышное платьице с мелким горошком на подоле и синим бантом на стыке с топом, было сшито будто именно на нее, выделяя свою обладательницу среди сверстниц в пышных бальных нарядах. Она не успела и перенести свой взор на присутствующих, как черный питомец стал от радости прыгать вокруг неё, едва не роняя. Малышка на это весело засмеялась, а вовсе не испугалась, как уже было предположил Хедок. - Беззубик, поаккуратнее, - раздалась добрая усмешка, а в свет вышла девушка, очень похожая на девочку. Ее голубые глаза сразу наткнулись на мужчину. - Здравствуйте, Стоик. С наступающим, Вас. - Здравствуйте, девушки, - улыбнулся гостеприимный хозяин, улавливая всё знакомые черты лица. - О, уже прискакал? Под дверями ожидал? - добро смеялся заходящий мужчина, смотря на радостного пса. - Плевака! - счастливо воскликнул каштанововолосый. - Рад, что вы приехали! - Стоик! - еще более эмоционально ответил усатый. - Как мы могли отказаться от такого предложения? - Сколько мы не виделись, друг мой? - после крепких дружеских объятий поинтересовался Хедок. Мир вокруг него будто исчез, и он отправился в ностальгию братской улыбки, смеха, голоса. Конечно, сейчас многое изменилось. Например, в пшеничных усах, заплетенных в косы-хвосты, появилась седина. Однако в серых, чуть стеклянных от возраста глазах все так же горел активный огонек бурной жизни. Да Стоик и сам изменился. Зеленые глаза потускнели, в рыжих прядях спрятались серые разведчики старости. Он жил ради сына и не разочаровывался в своем решении. Отец желал счастья для своего чада. Давал образование, свободу действий, деньги, любое его желание выполнялось. При этом семья из двоих сравнительно недавно стала действительно похожа на семью. Быть может, кто-то повзрослел или кто-то понял, что надо прислушиваться к людям. - Сколько бы не было все наши, Стоик, - усмехнулся в ответ блондин. - Неужели это ты, Астрид? Как похорошела! Я сразу и не узнал, - улыбнулся рыжеволосый с восхищением в зеленых глазах. - А как Белла выросла! - Спасибо, - скромно поблагодарила за комплимент Хофферсон, поправляя воображаемую выбившуюся прядь из сдержанной прически за ушко. - И спасибо за приглашения. - Здравствуйте! А я Вас знаю! - почесывая за черным ушком немецкого дога и держа исслюняванный подарочный пакет в руках, весело поприветствовала хозяина маленькая гостья. - Вы к нам раньше часто приезжали и в ладушки играли со мной. - Даже помнишь, что в ладушки играли? - присел на корточки Стоик, выставляя свободную ладушку перед собой. Сероглазая на это озорно ударила по ней, а потом они ударили несколько раз друг другу по кулакам. - Я все помню... - потом со скрытым подтекстом улыбчиво и с затуханием голоса добавила Белла. - И я, видимо, как всегда опаздываю, - с дополнительной наигранностью сказал подошедший Иккинг. - Прошу прощения, - улыбнулся он маленькой гостье, хотя можно было заметить, что слова были больше предназначены ее старшей сестре. - Беззубик однозначно опередил тебя, - ответила ему сероглазая. - Скажу больше, он даже подарок тебе раньше меня подарил, - с ноткой обиды проговорил Брендон и указал на пакетик, с большим трудом отведя взгляд от одноклассницы. - Нравится? - Я еще не открывала. - Он лично от Беззуба, - подмигнул зеленоглазый и обратился к родителю, - отец, почему же ты гостей в дверях держишь? Думаю, я могу провести небольшую экскурсию для Астрид и Беллы. Они у нас точно еще ни разу не были, - а после к Хофферсон, заглядывая в голубые глаза, но с некой грустью или затухавшей надеждой в голосе. - Но если они против, то могут и остаться с вами? На этот раз Белла ничего говорить не стала. Она лишь взглянула на сестру в ожидании ее решения. Впрочем, это же сделали и взрослые мужчины. - Думаю, мы не можем отказаться от такой услуги? - пряча свои эмоции, путавшиеся от взгляда зеленых глаз, Астрид спрятала и свои океаны, переведя взор на сестренку, сделав вид, будто соглашается на это только из-за неё. - Ну, тогда пойдемте. Нам наверх, - пригласил Брендон. - Астрид, я, если что, тут где-нибудь буду, - напоследок осведомил Плевака, провожая их взглядом. - Хорошо, - проговорила Хофферсон, интонацией уверяя, что все будет в порядке. Общий четвероногий друг шустро пошагал вверх по широкой лестнице, играясь с веселой Беллой. Вслед за ними, наигранно непринужденно не спеша, шли Астрид и Иккинг. Тишина давила на обоих, но ни один не подавал вида. Первым затянувшееся молчание разрушил шатен. - Отлично выглядишь, - Брендон был нескончаемо рад, что смог хоть что-то сказать. Но в этот же момент готов был провалиться под землю от такой банальщины. Они остановились на одном пролете, а их спутники, не заметив этого, продолжали свой путь. Парень восхищался красотой и сдержанностью своей одноклассницы. Зеленые глаза, неподвластные его разуму, снова и снова задерживались на ней. Белое, недлинное платье с рукавами скрывало ожоги и царапины. Красный, накинутый на плечи, пиджак привлекал к себе внимание, но был ненавязчив. Пшеничные волосы были собраны в скромный валик, но своей сдержанностью он возвышал девушку над сверстницами и многими гламурными львицами, собравшимися на праздновании. Это Хедок заметил сразу. Астрид привлекала к себе внимание, но не рябила в глазах. Она была самой красивой... - Спасибо, - сдержанно поблагодарила она, изучая лестницу в противоположной от парня стороне, чтобы он не видел чуть появившийся румянец. Шатен нарочито медленно вел ее к третьему этажу. Его голос тихо и мелодично переливался в стенах помещения, впрочем, никто кроме нее это не заметил. Как ни странно навстречу им попадались и другие гости, что мило улыбались, поздравляли с наступающим новым годом. Хедок в ответ на это благодарил и представлял тем Хофферсон. Но Астрид отметила, что каждый раз это было по-разному: с Григорием Борисовичем, высоким, статным, тепло улыбающимся, главой одной из ведущих нефтяных компаний, и его женой Кариной спокойный Брендон находился чуть позади пшеничноволосой, а его слова были легки и чистосердечны. А с "просто Костей", как тот сам предложил себя называть, будучи молодым владельцем процветающей рекламной компании, и его спутницей Лияной, чье личико было в новинку даже самому Хедоку, зеленоглазый разговаривал явно нехотя, не задумываясь о словах в чуть грубоватой интонации и по большей части незаметно пряча за собой одноклассницу. Впрочем, Хофферсон потом еще долго чувствовала на себе взгляд, от которого становилось с каждой секундой всё противнее. Она не могла не заметить чертят в карих глазах "просто Кости", от них становилось не по себе. С другими же встречными Иккинг стоял на довольно близком для друга или одноклассника расстоянии, едва не беря блондинку "за ручку" и добавлял, видимо, привычные фразы, которые завершали знакомство и весь диалог. Когда они вошли на клубный этаж, внимание на них особого не обратили. Но шепоток пошел, а за ним стали подниматься и красивые хитрые глазки. Астрид чувствовала эти взгляды спиной, заинтересованные, завистливые, извращенные, пустые, холодные, ненужные. Впрочем, похожие были направлены и на обнявшую ее Забияку. Стоя в черном коротком пышном платье с белым топом, Торстон словно не замечала косых взглядов. Однако близняшка давно поняла, что все не так чисто в них. Благодаря ее наряду было ну очень трудно даже предположить, что она в положении, соответственно в эту отвратительную кашицу подмешано что-то ещё. Впрочем, вся их немногочисленная компания осязала эти взгляды, думы, шептанья. Но меж тем они потихоньку то рассасывались в пространстве помещения, то снова собирались в веселенькую компашку или спускались на второй этаж. Астрид с Хедер старались не расходиться. С ними постоянно был кто-то из друзей. Понятное дело, Рыбьеног и, все чаще и чаще, Брендон, но когда был второй, первый крал свою спутницу, впутывая ее в какие-то разговоры. Время шло. Всё быстрее приближался Новый год. "Вы где?" - высветилось на экране телефона зеленоглазой брюнетки. "Спускаемся вниз. Я к Плеваке, она со мной. Сам где шатаешься?" - незаметно для подруги и парня отправила та ответ. "И как теперь? Время тик-так. Я так и не поговорил. Вы можете ее хоть где-нибудь оставить?" "Что? Ты издеваешься?" "У меня не получается. Кто-то постоянно дергает." "Ты - придурок! Ты где?" "В комнате справа от дальней барной стойки думаю, как к вам пробраться" "Сиди там! Сейчас она сама придет. И НЕ ВЗДУМАЙ УХОДИТЬ!" Следующее сообщение осталось непрочитанным, хоть девушка и знала о ее пришествии. Она чуть отстала из-за того что отвлеклась и теперь ее голос заставил обернуться двух светловолосых. - Блин! - досадно надула милые губки Вареск, догоняя их. - Что такое? - поинтересовался Ингерман, оборачиваясь. - Ничего, - обиженно кинула, будто в пустоту, брюнетка и положила тонкую руку на плечо пухляка, на что тот приобнял ее за талию и обеспокоено взглянул в глаза. - Ас, можно тебя об одолжении попросить? - будто нехотя и с виной, спросила зеленоглазая. - Что на этот раз? - усмехнувшись, отвела взгляд в строну Хофферсон. - Астрид, я, кажется, клатч оставила, - неуверенно и недовольно проговорила Хедер. - Ну там, помнишь, в комнатке, которая справа от барной стойки. - Это у которой? - уточняюще спросила голубоглазая, вспоминая каждую. - У которой бармен Алеша? - Точно! Она самая! - с энтузиазмом подтвердила Вареск и стала строить что-то на подобии щенячьих глазок. - Астрид, сходи за ним, пожалуйста, прошу. - Хорошо, - после с десяток "ну пожалуйста" сдалась Хофферсон и, развернувшись, стала подниматься обратно, скользя тонкими пальчиками по гладким широким древесным перилам. - Ты же без клатча была, - на ушко непонимающе шепнул Гелио, провожая подругу взглядом. - Тцссс.... - приложила к губам указательный палец брюнетка, загадочно улыбаясь и чуть покручиваясь в объятиях блондина. Тот не стал задавать лишних вопросов, доверяя довольному и заговорщицкому взгляду своей девушки. Они продолжили медленно спускаться к Плеваке, иногда оборачиваясь вслед Астрид. Невнимательность подруги, пусть и редкая, иногда бесило Хофферсон. В голове она по-разному передразнивала брюнетку, хоть как-то затеняя этим мысли о давно не появлявшейся на глазах, везде снующей с новым подаренным фотоаппаратом сестренке. Словом, та тоже соскучилась и в поисках старшенькой решила отправиться вниз. Так они и встретились на широкой шикарной лестнице. - Вот ты где, - улыбалась малышка, придерживая висящий на шее подарок от рядом стоящего Беззубика. - А где же мне еще быть? - в ответ ей обнажила ряд жемчужных зубов голубоглазая. - Я думала вы с Брендоном, опять меня ищите, - ответила та. - То есть, хочешь сказать, что ты снова отбилась от Хедока? - наводяще спросила Астрид. - Со мной был Беззубик, - протянула ее сестренка в оправдание, - да я и сама не заметила, как отошла, пока он с Дагуром разговаривал. - Хоть Беззубик за тобой поспевает, - усмехнулась старшая Хофферсон. - Это да, - смущенно ответила ее сестренка, отводя взгляд серых глаз и улыбаясь. - Астрид, я хотела Плеваку пофотографировать, спустишься со мной? - Конечно, - согласилась пшеничноволосая, - только заберем клатч нашей Хедер-растеряши из одной из комнат. Пойдем? - Пойдем.