Окроплённый кровью Демона-Императора

Вновь леди оказалась закована в крепкие объятья любимого мужчины. — Я клянусь, что твои страдания скоро закончатся. Я обещаю, что твоя новая жизнь станет во стократ лучше прежней. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива и никогда более не оставалась взаперти и в одиночестве… — обронил Ланикрат, шепча столь сладкие речи на ушко возлюбленной, его дыхание касалось тонкой кожи принцессы, колыхнулись редкие прядки завитых волос на её висках. Но Дафна не имела возможности более расслабиться в объятья Ланикрата. Откуда-то то ли извне, то ли глубоко в своей душе она ощутила зарождающийся страх и отчётливое ощущение — время… на исходе. Это было истиной: видеть лицо любимого мужчины стало труднее, словно туман внезапно заволок её взор белёсой дымкой, а чувства осязания куда-то стремительно пропадают. Ещё немного и смысл сказанных Ланикратом слов… будет частично ей недоступен. А дыхание тяжёлой одышкой срываться с её губ… — Ланикрат… — уронила грустно принцесса, головы не отрывая от его спокойно вздымающейся груди. — Да? Что такое, Дафна? — ласково отозвался мужчина, скользнув руками выше, объяв своим теплом тонкие плечики леди. Несколько принцесса отстранилась, задумалась, помедлила. А после пальчиками коснулась своего лица — усыпанной драгоценностями маски, скрывающей наполовину её лицо. Волшебник взволновался — что собирается сделать его леди? Что хочет сказать? Показать?.. — Я помню, ты очень хотел однажды увидеть моё лицо без маски, — произнесла Дафна плавно, словно волны океана в погожий летний день. — Нет! — тревожно вскинулся волшебник, но едва лишь руку потянул к запястью принцессы, только бы остановить её, пресечь её самую ужасную ошибку… — Дафна! Не надо! Его взор ослепило золотым сиянием, а лицо окутало ласковым теплом, словно бы живыми прикосновениями любимой леди нимфы. Ланикрат болезненно зажмурил глаза, оскалившись от рези в глазах — к свету своей молнии, несомненно, волшебник привык, и не было в мирах ничего ярче этого сияния. Но во тьме Домино, столь глубоком поглощающем мраке, было болезненно ощущать внезапный свет. — Так открой же глаза, Лани. И смотри, — прошелестел голос Дафны, мягким прикосновением хрупкой ладони леди коснулась его щеки, и волшебник разжал веки. И был поражён… красотой и простотой лица любимой. Ожидал он увидеть любой изъян, что однажды лик его леди испортил, возможно, в той битве, случившейся двадцать лет назад на Домино, шрам от глубокой зажившей раны, рубец жестоко ранившего нежную кожу девушки ожога. Но лицо её было чисто, бело, идеально прелестно, подобно всему её телу. Оно не было ухищрено большими глазами или чересчур длинными ресницами. Не было пухлых губ или бугорка на носу, что испортило бы нежность лика нимфы. Она была проста и благодаря этому столь искренняя была её красота, вдохновляющая более любой роковой красавицы. Так отчего же… Дафна носила эту маску? Возможно, раз столь похож этот аксессуар на её одеяние, то это было частью её облачения волшебницы-нимфы? Или..? — Почему ты… раньше никогда не снимала её? — с трепетом обронил волшебник, не в силах взора от своей прекрасной принцессы отвести. Дафна стыдливо опустила взор. — На самом деле… я боялась это сделать, — призналась она. — Ведь раньше я была не только нимфой — я обладала особой силой феи. Именно из-за неё Три Древние Ведьмы смогли отделить мою душу от тела. Они сожгли мой физический облик, а душу сковали — они воспользовались энергией моей силы Сиреникса и наложили особое проклятье, что связывает меня с моим перевоплощением в боевую форму феи. И заточили здесь, в стенах родного дома. Дафна дёрганно вздохнула, стискивая пальчиками маску. Изредка золотые крылышки, усыпанные драгоценными камнями, переливались в её руках. — А на моём лице появилась она — эта маска. Это не просто аксессуар, от этого изделия исходят особые магические импульсы. Мои крылья феи под тягостной мощью проклятья Сиреникса обратились простой золотой маской с драгоценными камнями… — Но разве это не опасно? — встревожился Ланикрат. Увидев ничем не сокрытые обращённые на него рубиновые глаза Дафны, волшебник поперхнулся от быстрого стука сердца в груди — как же… она прекрасна! И говорить столь тяжело! Ах!.. — Ведь в крыльях феи содержится большая часть её силы! Пожалуйста, надень её вновь. Я опасаюсь, что ты можешь ослабеть, сняв её. Ланикрат коснулся ладоней Дафны и придвинул её руки поближе к её груди, вновь поднёс маску к её лицу. Но принцесса остановила его, не позволила украшению коснуться её скул и лба вновь. — Нет. Я больше не боюсь, — широко улыбнувшись, ответила Дафна. Глаза её, без маски этой, словно бы заиграли ярче прежнего. — Ведь ты вновь и вновь обещал, что точно отыщешь способ вернуть меня к жизни. И я верю тебе. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Я не позволю Времени и Пространству поглотить меня. А эта маска, — трепетно вздохнув, принцесса протянула крылышки волшебнику, — возьми себе. Чтобы, даже если физически мы окажемся за миллионы миль друг от друга, я всегда могла быть рядом. — Но, Дафна! — встрепенулся Ланикрат. — Это же часть твоей души… — Верно. И я хочу хотя бы этой частичкой быть с тобой всегда. До тех пор, пока мы навеки не воссоединимся в реальности… нашими телами… — взволнованно уронила Дафна, борясь со слезами, что наворачиваются от столь трепетных чувств любви на её глаза… отныне маской не сокрытые. — Хорошо, — тревожно волшебник коснулся крыльев и поднял их аккуратно с ладоней леди. — Я возьму их. И сохраню. — Сохрани. И убереги. Глубоко в своём сердце, — прошептала принцесса, придвинув руки любимого к его груди. Внезапно драгоценность засияла и вспыхнула, рассыпавшись тысячами драгоценных камней, и исчезла в груди Ланикрата. — Что это?.. Какое приятное тепло… — уронил мужчина, взволнованно касаясь груди. — Верно. Это похоже на наши объятья. Теперь, чувствуя эту энергию, ты будешь вспоминать меня, — Дафна коснулась тонкими холодными пальчиками лица любимого, Ланикрат мягко сжал её ладонь. И внезапно пробудился, схватив запястья возлюбленной. — Дафна! Нет! Я так и знал! Это из-за маски! Из-за крыльев! Твои руки стали холодными! — всполошился волшебник, чем принцессу несколько развеселил. — Нет, что ты! Это потому, что моё время вновь вышло, — мягко, сходя на шёпот, произнесла Дафна. С этими словами тело её становилось всё более прозрачным. — Так происходит всегда, любимый. Прости… Приходи ещё, и мы увидимся вновь, когда я снова немного наберусь сил… — Нет! — не сдержав слёз, всхлипнул испуганный волшебник, и принцессу любимую заключил в крепкие объятья. Отныне не было и тепла искусственного — простая безжизненная оболочка чего-то золотистого и прозрачного. — Не уходи… Прошу… Я устал. Я не хочу больше битв, бесконечных кровопролитий, сражений, утраты близких… — Не переживай, Лани, — Дафна обвила его плечи тонкими ручками и ласково коснулась головы, гладя его чуточку растрёпанные волосы. — Ещё есть немного времени. Примерно несколько минут. Мы можем ещё немного поговорить. Не желал! Не хотел волшебник расставаться! Ни на мгновение! Ни на минуту! Вечно быть с Дафной! Рядом, держать её в своих объятьях, ласкать её губы своими, оставлять поцелуи на её нежной коже шеи… Всегда! Вечно! До скончания их дней! Он больше не хотел ни к чему стремиться, что-то делать, куда-то спешить. Он солгал, но и о своей возлюбленной ни на мгновение не забывал — день изо дня свободный он старался забить делами, чтобы отогнать своё желание посетить Домино вновь и увидеться с Дафной. Иначе… Ведь Ланикрат знал: однажды вновь увидев её, услышав мелодичный певческий голос, ощутив тепло её тонких ручек, пропустив меж своих огрубевших пальцев шёлк её золотистых кудрей… взглянув в её глубокие выразительные глаза цвета кровавой розы… Он не сможет уйти. Как же тяжело прямо сейчас Ланикрату смириться с расставанием! Должен он немедля вернуться на Эраклион! И завершить свою миссию! После чего… «Мы навечно останемся с Дафной. Вместе. Ничто нас не разлучит». — Дафна… — едва слышно прошептал Ланикрат, опустив голову на тонкое плечико возлюбленной. После чего огромную силу воли применив он заставил себя отстраниться. Принцесса улыбалась ему ласково, успокаивающе и… бесконечно красиво. — Но помни, — ладонь принцессы коснулась груди расстроенного одинокого мужчины, — отныне я всегда буду рядом. Почувствуй это тепло, что таится отныне в твоей груди. И ощути мои прикосновения через него. Это — часть моей души… Дафна внезапно всхлипнула и вновь жадно возлюбленного прижала к своей груди. Ланикрат зарылся в её мягкие кудри золотых волос, касаясь её тонкой талии в надежде ощутить ещё чуточку её хотя бы искусственного тепла. Ещё немного… совсем чуть-чуть! до мгновения, как они расстанутся вновь на многие дни. — Ланикрат… Я скучаю…- дрогнувшим голосом произнесла принцесса. — Я тоже. Неустанно… — прошептал волшебник, борясь с бешеным стуком поражённого горем сердца. — Я жажду увидеть тебя. Коснуться тебя. Услышать тебя вновь и вновь. Настоящую, а не этого искусственного тепла. Долго… мучительно долго держать тебя в объятьях, упиваться не отражением, а твоей настоящей красотой, гладить тёплую, горячую кожу моей принцессы. Не сметь и позволить тебе покинуть кровати, пока наша спальня не пропитается нашими запахами… Глубоко вздохнув, нимфа взмолилась Великому Дракону о просьбе одарить её ещё небольшим количеством сил. Только бы услышать всё, что хочет сказать ей Ланикрат. Только бы ещё немного побыть рядом с ним, а не пребывать в пустоте, не блуждать ветром по опустевшим коридорам замка… — Ланикрат… — с трепетом уронила принцесса, ощущая ответ на свою мольбу — Дракон услышал просьбу своей нимфы и коснулся мягко полыхающим крылом её души, позволяя вздохнуть вновь свободнее. И набралась сил принцесса, чтобы уронить вопрос, попытать удачу… — Ты… точно не сможешь воскресить мою сестру? Дрогнув, Ланикрат стиснул зубы и выдохнул. — Нет. Нельзя повернуть время вспять. Невозможно вернуть к жизни того, чья душа уже многие годы покинула этот мир и отправилась под другое крыло Творца. Голос его был ровен и сух. Но истинные чувства скрывались в его белёсых глазах. Опущенных вниз, в пол, сокрытых прядями непослушных белоснежных волос. — Прости, Ланикрат, что постоянно спрашиваю об этом, — вздохнула принцесса, сглатывая слёзы, которым так и не позволила навернуться на глаза. — Я всё мечтаю, что с силой, способной возродить меня и мой мир ты сможешь вернуть к жизни и умерших… Но кажется, это действительно против правил самого Создателя. С каждым обронённым словом своей возлюбленной золотой леди Ланикрат всё более был оглушён стуком своего измученного болью и виной сердца. И вновь кинжалом он сам себя ударил в грудь, что руки с тонких плечиков нимфы соскользнули, а ноги едва ли удержали его. Боль душевная с каждым разом становилась всё реальнее и в последние недели в напряжённых битвах против монарха Эраклионского и его свиты она обращалась в физическую. Ланикрат отшатнулся и напрягся, стискивая кулаки. Голову опустил он, чтобы растрепавшимися прядями белых волос своих скрыть своё искажённое мукой лицо. — Мне очень жаль, Дафна. Лишь уронил едва слышно Ланикрат. На имени любимой девушки его голос обратился в шёпот и в конечном итоге исчез в коридорах дворца, сливаясь с ледяной тишиной. — Ты уже говорил, Лани, — лишь с грустью улыбнулась Дафна, стараясь возлюбленного поддержать. Было безумно больно и страшно. Принцесса два десятилетия провела взаперти в одиночестве, мечтая о спасении. Юная девушка потеряла свой дом, свою семью, а после лишилась и сестры — храброй, сильной волшебницы, вставшей на защиту своего возлюбленного, уберегая его… своей собственной жизнью. «Если бы… Ланикрат был в смертельной опасности, и в моих руках не осталось ни капли сил, — Дафна глубоко вздохнула, прогоняя слёзы и боль, стараясь оправиться от тяготящих мыслей. — Я бы поступила точно так же, сестрёнка. Ты научила меня великому мужеству и глубокой любви, моя дорогая девочка». — Я люблю, когда ты так называешь меня, — уронил волшебник, пересиливая боль. — Но тот случай… Я правда не хотел, чтобы всё так закончилось. И ты… Не желала Дафна больше видеть Ланикрата разбитым, подалась в перёд. Совсем холодные тонкие пальчики коснулись губ мужчины, вскинувший голову волшебник едва ли мог ощутить их. Вглядываясь в искажённое страданиями лицо любимого мужчины, Дафна тихо произнесла, ласково, успокаивающе, с нежной улыбкой искренности: — У меня не осталось сил ненавидеть тебя. Прошу тебя, оставь эту боль в прошлом. Ты не должен измучивать себя воспоминаниями. Как и я. Ты должен двигаться дальше, — полупрозрачные рубиновые глаза принцессы блестели, но не от слёз — она счастливо улыбалась. — И помочь устремиться в будущее и мне. — Дафна… — уронил, выдохнув, Ланикрат. И кивнул, принимая истину слов принцессы, стараясь немедля ободриться и взять себя в руки. Он должен вернуться к исполнению своей миссии. — Ланикрат… Ты должен поспешить, — внезапно произносит Дафна утомлённо. — День ото дня, едва я ощущаю приближение рассвета и уход солнца на планете, света светила лишённой… Даже облика не принимая видимого твоему взору, духом блуждая по опустевшему родному дому… Я теряю силы. Ланикрат испуганно встрепенулся. Но произнести ничего не успел — Дафна продолжала: — Всё подходит к своему концу. Смерть и рождение. Вечный круговорот жизни… Мира, окутанного снегами и льдами, совсем скоро не станет. И моё время… истекает. Сердце Ланикрата болезненно сжалось вновь. — Что?.. — хрипло уронил волшебник. — Нет! Этого не может быть! Неужели это правда? С невесомой, но полной столь тяжёлой грусти улыбкой, Дафна ответила ему: — Да. Таковы законы Вселенной, писанные Великим Огненным Драконом и Тёмным Фениксом. Никто не вправе избежать их, — выдохнула Дафна, сжимая руки в замке, взор полный печали отводя. — Эти годы я оберегала наш дом, нашу спящую под пуховым одеялом снегов планету. Два десятилетия я ждала того дня, когда некто сможет вдохнуть жизнь в утерянный мир Дракона. Блум… — Дафна резко вздохнула на имени дорогой сестрёнки и немедля отринула всю боль, внезапно окутавшую её израненное сердце. — Сестра почти достигла этой цели. Оставались лишь небольшие шажки, и прикосновение ладони к эфесу королевского клинка нашего отца-короля… Дафна зажмурилась, резко вздохнула и сильно-сильно замотала головой. — Нет! Но и Блум забрало Время и Пространство! Проклятые потоки Судьбы! Беспощадный Дракон! Феникс неумолимый! — всхлипнула принцесса. И едва Ланикрат упокаивающе коснулся дрожащего плеча любимой леди, как Дафна вскинулась и остекленевшими глазами впилась в возлюбленного волшебника, моля его… моля… беззвучно моля любимого о долгожданном спасении. — Эти пять лет были мукой, Ланикрат! Стекло. Внезапно ладонь волшебника опустилась вниз. Облик принцессы Домино стал неосязаем, и силы её утекают подобно свободной лесной речушке, несущейся по камням. Не осталось ничего, лишь слабое золотое сияние во мраке ледяного замка. Ланикрат сосредоточенно сдвинул брови. Более никаких эмоций. Эта беседа с возлюбленной принцессой почти завершена и станет последней. Последней, когда минуты их разговора ограничены. Следующее мгновение прикосновения, которое волшебник ощутит на своей коже, будет настоящими тонкими пальчиками прекрасной нимфы, мягкой ладонью и тонким ароматом женщины, исходящей от её шелковистых вьющихся волос. — Дафна, — опустил ровно Ланикрат, пронзающего взора с полупрозрачного призрака не опуская. — Я клянусь, что совсем скоро твои страдания закончатся. Я прибыл сказать тебе, что моя миссия подходит к концу, и сила уже в моих руках. Осталось совсем немного, и я немедля восстановлю твой мир и освобожу тебя из заточения. — Совсем… немного… — уронила шёпотом Дафна, с трепетом касаясь груди. Шёпот касался её губ не от того, что она хотела этого. Лишь потому, что сил на поддержание обычного тембра голоса у неё не осталось. Она лишь пыталась удержаться, хотя бы золотым облачком, только ещё немного услышать Ланикрата и… сказать ещё несколько слов. Пока они вновь не расстанутся на долгие семидневки. — Лани, что ты будешь делать дальше? Какова твоя следующая цель? Серьёзно Ланикрат ответил, чем Дафну глубоко поразил: — Эраклион. Король и его маг. — Не может быть! — воскликнула принцесса в сердцах, из последних сил напрягая свой голос и тратя последние силы. — Скай?! Так вот почему его патрули ищут тебя! Ты пытался ему навредить?.. И Валтору? Зачем?.. В ответ Дафна услышала непреклонные слова, на вопросы её едва ли отвечающие: — Именно он. И его волшебник. — Нет! Ланикрат! Молю, не нужно! Не трогай его! Хотя бы Ская! — взмолилась испуганная нимфа. Она должна была, едва пробудившись, немедля с королём Эраклионский встретиться и поговорить с ним. Обо всём, и услышать его рассказ о любимой сестрёнке и её жизни, что осталась неведома для старшей сестры… — Хорошо. Я постараюсь его не убивать. К тому же, — Ланикрат замешкался, — я не желаю никому смертей. Ведь ищу силу, способную воскрешать, а не убивать. Эти слова порадовали взволнованную Дафну, и она вновь расслабилась, позволив своему видимому облику снова частично раствориться во мраке ледяного замка. Кажется, в поисках этой великой силы, способной возвращать к жизни погибших, чьи души ещё не забрал Великий Творец Дракон под другое полыхающее крыло, нельзя было обойтись без жестокости и… возможно, некоторых жертв. — А теперь, Дафна, — Ланикрат облачил свои руки в перчатки и оправил куртку, взглядом полным непоколебимости он посмотрел на удивлённую принцессу, — отведи меня к Воронке. — Тебе… нужна сила Творца? — спокойно отреагировала нимфа, голос её несколько дрогнул в волнении. Не за силу Огня Дракона, всё ещё обогревающую эту погибающую планету изнутри, из самого ядра. А за дорогого возлюбленного. — Но сможешь ли ты справиться с ней? — Да. Я должен. И если даже эта сила навредит мне… Иного пути нет. Немного помедлив, Дафна направилась по коридору, мерцающим в темноте золотистым призраком плывя по лестницам и холлам, ведя за собой волшебника Молнии. — Идём. Это в глубине дворца. Потерянная планета, оставленная жителями, всем миром и даже самиv Великим Творцом и светилом измерения. Здесь по-прежнему теплилась искорка жизни и некоторая магия оберегала её довольно бесхитростным, но хорошо защищающим барьером. Он не был осязаем без сосредоточения и позволял с лёгкостью отвести внимание похитителя, ворвавшегося в стены королевского замка от самых главных и ценных залов дома монархов. Поэтому, следуя сейчас за своей принцессой, Ланикрат своей чуткой памятью и цепким вниманием отмечал коридоры и лестничные спуски, которых ранее не замечал — это действие внедрившегося щупами в разум волшебника барьера. Огненная Воронка. По легендам это расщелина в земле, уходящая глубоко вниз, образовавшаяся из-за неизвестно природного катаклизма, случившегося некоторые столетия назад. Спящий в самом ядре планеты Домино дух Творца внезапно пробудился и был чем-то разгневан. Но выбраться из своего заточения, в которое сам заковал себя миллионы лет назад, не смог — сила его была растрачена на сияние жизни планет Магического измерения. Но по-прежнему была слишком велика — внезапные выбросы магической энергии Пламени Дракона возникали повсеместно на планете Домино, и один таковой случился в самом центре королевского дворца, в одном из просторных залов, отведённых под молельню Великому Творцу Животворящему. Многие люди погибли, тысячи оказались серьёзно ранены, но катаклизм вскоре прекратился — также внезапно, как и начался — говорят, сама великая Хранительница Огня Дракона, первая жрица Творца вмешалась и успокоила Создателя. Но после никто волшебницу не видел. Все расщелины, образовавшиеся из-за выброса силы духа Дракона, были заделаны, засыпаны землей и щебнем. Люди оправились, оплакали погибших и продолжать жить свою жизнь, с путей Судьбы не сворачивая. Но единый прорыв всё же остался — молитвенный зал в королевском дворце Домино был восстановлен, но к краям расщелины никто не притрагивался — королевская семья запретила что-либо менять в состоянии образовавшейся воронки во избежание новой кары Творца. Люди забеспокоились повторения трагедии и немедля подчинились. После чего это место, названное Огненной Воронкой, было запрещено для посещения кому бы то ни было. Пламя Творца по-прежнему плескалось из расщелины и могло посетителям зала навредить. И единственные, кто могли подходить к Огненной Воронке и приносить молитвы Великому Творцу — группа одарённых Богом избранных жрецов, Огонь, касаясь которых, не оставлял ожогов. Но Ланикрат… Приближение к Огненной Воронке волшебник Молнии ощутил мгновенно и тут же почувствовал себя дурно. Игнорируя одежду и все ментальные магические барьеры Свет Пламени, хоть и значительно угасший, опутывал гостя королевского дворца и болезненно жёг его сущность. Чем ближе находилась Воронка, чем дальше они с принцессой следовали по коридорам… с каждым шагом Ланикрат ощущал, как силы покидают его, а на душе возникают всё новые и новые язвы ожогов. Но даже так сила этого Светлого Пламени была слишком мала. «Ранее, двадцать лет назад, на самом пике процветания планеты, мощь очищающего Света не то что не подпустила бы меня к Воронке — я бы не смог узреть и стен королевской столицы, испустив дух ещё за километры пути до неё. Столь велика была её очищающая мощь. Силой случая меня забросило сюда. И тут же я едва не был убит. Сожжена моя грешная душа этим великим Светом была уже наполовину, когда я лежал не в силах с места сдвинуться, у самого порога леса. Я был очень близко к столице, к королевскому дворцу, и каждый вдох отдавался пламенем в своей груди. Я помню лишь то, как мне было очень больно, как сильно хотелось пить, пить… много-много воды. И как последними каплями сил я пытался сдвинуться, как молил свои ноги и руки пошевелиться…» Ощущалось внедрение. Оно не было насильственным, но казалось Ланикрату определённо таким, когда внезапно его душу начало порабощать нечто, спутывая мысли и лишая рационального мышления и сосредоточения, которое было необходимо для принятия силы Огня Дракона из Воронки. Это Свет Истинного Пламени, хоть и значительно ослабший, пытался душу неизвестного неожиданного гостя осмотреть, ощупать, проглядеть и даже наизнанку вывернуть, что несколько волшебника Молнии бесило. Но маг терпел. Терпел и… просто наблюдал, как по ровной в королевской осанке спинке опускаются лёгкие кудри золотых волос, как тонкая талия леди Дафны едва ли прикрыта лентами шёлкового облачения, как её бёдра окутывает тонкая ткань, повторяя каждый изгиб её тонкого, но столь же соблазнительного для влюблённого взора мужчины женского тела… И думал. Так же, как глубоко они с принцессой уходят по лабиринтам одинаковых коридоров замка, столь же опускался всё ниже в своих думах Ланикрат. Туда, где хранятся его самые сокровенные воспоминания. И самые трепетные. «Когда моё сознание было на грани, внезапно моего лица что-то коснулось. Моё тело, моя кожа утратила способность различать материю, и мог я лишь чувствовать накатывающие волны боли, что учащались и становились лишь сильнее. И вдруг чувства изменились ощущением лёгкого покалывания, движения, словно моей скулы, лба… носа касается ладонь человека. Рядом определённо кто-то был, кто-то лёгкий, почти невесомый — в разум закралось сомнение, что не был это мужчина. Но разве могла меня в тот день, когда носил я столь грязный и отвратительный лик, коснуться девушка? После чего я попытался открыть глаза, и подняв веки, я утратил последние капли сил — едва узрев золото пышных кудрей и приоткрытые в неком слове обронённом пухлые губки, окутанные розовой помадой, лоскут тонких одежд этой необычной леди, я немедля утратил сознание». «Когда я очнулся, Свет Истинного Пламени уже не жёг меня, но раны на сущности по-прежнему оставались открыты — медленно, из-за огромной мощи, что противостояла мне, они затягивались, слишком медленно, и мучительным было не то, что каждое движение лишённого сил моего тела, но и просто существовать, ведь раны кровили на самой душе. Я был лишён большей части сил, лишь попытался подняться, как немедля ментальные ожоги и чьи-то тонкие руки меня уложили обратно на кровать». «Кровать, большая просторная, двух-трёх спальная в больших покоях определённо королевского убранства, меблировка, золотом и серебром увита, изысканно вырезана столешница, накрытая лёгкой белой скатертью, из открытого окна льётся солнечный свет, лёгкий ветерок колышет тюль и приносит невесомый аромат полевых цветов… Эта картина первая запечатлелась в моей памяти — первая, когда я узрел свою спасительницу… и цель своей жизни. Вся моя суть была отдана леди, сидящей на стуле рядом с кроватью. Уверенная осанка и легко расправленные плечи, наклон её головы как бы спрашивал меня о чём-то неизвестном, вслух так и не обронённом, в рубиновых завораживающих глазах блестел вопрос — что же? Всё ли в порядке? Не был ли я сильно ранен и как отныне чувствую я себя? А улыбка мягких розовых губ говорила о счастье — наконец этот незнакомец пробудился». Ланикрат встрепенулся и мотнул головой. В разуме его заклубилась дымка и на мгновение в воспоминания вмешалось нечто смазанное, грязное, бесформенное и бессмысленное. Но едва своей силой воли волшебник Молнии Свет Пламени вновь отогнал, его рассудок вернул прежнюю чистоту. Хоть и мог Ланикрат о первых днях встречи со своей судьбой, воплотившейся в златовласой леди с проницательным алым взором, размышлять в другой час, но начав, не мог оборвать столь прекрасную греющую, но не жгучую, как это раздражающее Пламя Дракона, картину прерывать и утратить, а после поддаться всецело терзаниям силы Создателя. «Я был уверен — это они, те самые, те аккуратные губки, которые разомкнулись в обронённом неуслышанном мною вопросе… в последнее мгновение моего сознания на той лесной опушке. И… словно сам Творец коснулся её нижней губы и оставил на подбородке маленькую родинку. И руки её, коснувшиеся моей ладони, безвольно лежащей на одеяле, отдались тем самым мягким покалыванием на коже, но теперь, в этот момент, я наконец мог ощутить её тепло, и сколь нежны были её прикосновения шёлковой кожи. Она благоухала лучше любых цветов и травяного чая. Она была облачена в лёгкое платье небесного цвета, усыпанного цветами. Её золотые волосы также украшенные цветами, свободно лежали на тонких плечах, пышные пряди окутывали её утончённое лицо, нетронутое краской макияжа. Лишь поговорили мы, лишь рассказал я о том, что стряслось со мной, и отчего мне было дурно, лишь представилась она, мягко касаясь моего лба тонкими пальчиками, вновь опустив влажное прохладное полотенце… Я полюбил её и забыть уже не смог. Столь сильно и глубоко в ответ она возлюбила меня, что я и позабыл, в этом особняке на берегу лесного озера с две семидневки пребывая по просьбе милой леди Дафны полностью поправиться, а после вновь отправляться в странствия, чего желал, когда впервые ступал в этот мир… Вероятно моё сердце требовало именно этого — я мечтал о любви. И отныне всё моё существование было отдано в ласковые заботливые ручки юной принцессы Домино». «Она была красива как бутон розы и нежна как её шелковистый тонкий лепесток. Её облик утончённый, как её ровный стебель. Но шипы… никогда не показывала мне любимая принцесса до времён после гибели Домино. Лишь улыбку я зрел на её губах. Она показала мне красоты природы, каких я ранее не видел, мы, держась за руки, гуляли по бескрайним лугам и наблюдали закат на высоком обрыве, как солнце касается своими лучами, окрасившимися в розовый, высоких размашистых гор, где под нами мягкими волнами омывал скалы обрыва бескрайний океан. Она научила меня плести венки из полевых цветов и подсказала, как общаться с лошадью, чтобы животное не боялось меня. Мы долго-долго плескались у берега лесного озера совершенно одни… И на рассвете пили чай на веранде, окутанной распустившими свои пышные ароматные бутоны цветами…» Новая более резкая волна боли заставила Ланикрата вздрогнуть и поморщиться. Вновь Дафна, ведя гостя за собой по коридорам замка, преодолела лестницу, совершенно похожую на другие. Единое отличие было у последних залов, которые посетили принцесса и необычный гость, следуя к цели, полыхающей Истинным Пламенем — испещрённые трещинами стены и потолки, отколотые куски колонн, оборванные гардины и покрытые пылью полотна картин в рельефных загрязнившихся рамах потемневшего золота — внезапно все изъяны перед взором Ланикрата исчезли. Не по волшебству, не являлось это искажением его замутнённого воспоминаниями и обжигающим Светом разума, не наслало в наказание на его сущность Истинное Пламя бессмысленной иллюзии. В ужасной войне, где сам Свет Волшебной Вселенной противостоял губительной мощи Тьме Магического Измерения и бились Дракон и Феникс три дня и две ночи, лишь единственное место было сохранено в целости — королевский дворец был изранен лишь снаружи, но зайдя внутрь случайный гость обнаруживал, что просторные залы, парадные лестницы и гостевые комнаты своё прежнее богатое убранство сохранили и лишь время их не оставило в одиночестве прозябать в ледяных промёрзших стенах замка, укрывая словно одеялом пылью и изредка откалывая по кусочку от мрамора колонн, растрескивая краску на полотнах живописных картин, лишённых ухода, отрывая по лоскуту от прохудившейся ткани тяжёлых бордовых и изумрудных гардин, ранее дополняющих уют бальных залов дворца Домино… Место, к которому приблизиться ни Тёмный Феникс, ни Три Древние Ведьмы не смогли и частицей магии своей — центральные коридоры и помещения замка. Сам Истинный Огонь оберегал их и защищает до сих пор, не позволяя даже времени разрушать красоту, возведённую в богатом доме своих дорогих смертных человекоподобных детей. Но, как и говорила Дафна, Вселенная не позволит ничему оставаться на своём месте, и каждую частицу она приведёт рано или поздно в движение. Сила Пламени Дракона, оставшаяся глубоко в ядре прозябающей во льдах и снегах планеты, медленно угасает. На глазах Ланикрата стены нетронутого войной двадцатилетней давности зала покрывались тонкими трещинами, звонко отдавался этом стук упавшего камешка фрески, что откололся у самого потолка… «А после… пришли они. И разрушили родной мир моей любимой Дафны. — Ланикрат болезненно скривился, наблюдая, как медленно расползается по стенам коридоров паутинка трещин, откалывая позолоту изящных фресок, разбивая их жестоко об мраморный пол. И с силой отвёл взгляд. — Они вырвали её душу и превратили её в призрака. И я ничем не смог ей помочь. Но этот… — Ланикрат скрипнул зубами, настойчиво отгоняя мощь Пламени, идущую из Воронки, от своей сущности, и это ему удавалось легко. Глубоко в душе он тревожился — неужели мощь духа Творца Дракона и правду столь ослабла, что он способен… столь близко и так легко… сопротивляться ей?.. — Этот ублюдок Валтор был там! И он посмел поднять руку на Дафну! И после чего моя снисходительная справедливая принцесса позволила ему спастись от кары, что была готова сорваться с её рук могущественным волшебством нимфы Огня Дракона — Высшей жрицы Великого Творца. Я уже ни раз говорил это и вновь мысленно вторю — моя принцесса слишком добродушна! Слишком мягкосердечна! Агрх!..» Злость воспылала в Ланикрате пуще прежнего, едва его мысли привели от раздражающего волшебника-нефилима к его сияющему королю. Порой, Ланикрат корит себя за то, что слишком много думает, но сейчас поток мыслей стал его неуправляем — кажется, всё-таки не утратила воздействия на его сущность и разум мощь Света Пламени, и нервная система взбунтовалась. «Король Скай Эраклионский. Подумать только, ведь он едва ли отличим от моей прекрасной Дафны — столь же идеальная осанка королевской особы, красивая порабощающая улыбка, проницательный взгляд, изучающий саму душу, позволяющий монарху узреть истинные чувства… Просто идеальный правитель! Да и к тому же помимо отточенного пятилетней учёбой в академии рыцарей мастерства мечника и усыпанного драгоценностями и увитого золотом и серебром королевского клинка на поясе белоснежных брюк он облает магическими силами — мощью великого Светила, дарующего жизнь всему живому в измерении. А с его рыцарями Леангирскими, их необъяснимой силой духа и особым оружием, и придворным магом-нефилимом, чтоб пусто ему было… Да ещё и этот маленький беглец — лживый королишка Альтунский прибился к ним и прямо сейчас находится под плёткой Валтора! По первому слову он ринется в бой! Я не только не смог избавиться ни от единого врага, но и к тому же позволил им пополнить свои ряды и воссоединиться со шпионом. Меня до сих пор бесит то, как я не смог сразу распознать в этой подлой Рине недруга! Или это опять особая магия их рыцарского клана Леангири? И она настлала на меня гипноз? Но я не столь слабый волшебник, чтобы немедля не ощутить ментальный барьер! Грр…» Пока Ланикрат злился и пыхтел, он всё продолжал следовать за Дафной и не замечал, как мило выглядит со стороны для своей улыбающейся на его надувшуюся моську принцессы. — Ланикрат… — остановившись, тихонько позвала своего любимого мужчину, принцесса. — Ланикрат! — Ч-что? — вздрогнул волшебник. — Ничего, — заулыбалась леди, тихо хихикнув в ладошку, — ты был столь милым, когда скривил эту злобную моську, Лани! Мне бы так хотелось видеть тебя вновь и вновь более открытым, а не сдержанным главой большой армии воинов! Ланикрат в приятном смущении не отвёл взгляда. Лишь искренне улыбнулся, как и хотела того Дафна. И кивнул, пообещав исполнить её просьбу и быть более расслабленным. — Хорошо, — Дафна, одарив ещё одним взглядом возлюбленного, словно не могла наглядеться на него, развернулась, взмахнув пологами длинного золотого платья и, рассыпав золотые искорки энергии своей души, продолжила путь. — А теперь идём. Осталось совсем немного. Огненная Воронка уже совсем близко. Волшебник встрепенулся, все мысли немедля отмёл прочь, сделавшись кристально чистым и свободным от гнетущих размышлений и готовым к поглощению новой опасной и необходимой магии — самой сущности Света Вселенной. — Да, Дафна. Я иду, — опустил волшебник, и вновь две тени проследовали вниз по узкой лестнице, приближаясь к Свету, ощущаемому на самой коже искорками жгучего Огня. Когда они зашли в ещё один зал и прошли до его середины, внезапно свет замерцал из другой его приоткрытой двери, и Дафна, лишь запнувшись на мгновение, устремилась к нему. Лучи огненно-золотого сияния, множество искр рассеяли полумрак и абсолютную подавляющую тишину замка, наполняя застывший воздух жизнью. Выйдя в узкий коридор, Ланикрат и Дафна вошли в просторное полуразрушенное помещение с большой расщелиной, уходящей глубоко под землю — и дна не видно было в ней. Всё вокруг мерцало и извергалось настоящим жгучим Пламенем. Дафну оно одаривало лишь теплом и наполняло искорками сил, позволяя ей ещё немного удержаться на ногах и не оставить Ланикрата в столь волнительное мгновение. А Ланикрат… был ослеплён. Физически в полной темноте, лишь рассеиваемой его маленьким молний полным сгустком силы и энергии, вспыхнул яркий-яркий свет и ударил в его глаза, порождая неприятную ломоту во лбу. А после, когда ни единая мысль ни о Дафне, ни о прошлом, ни о Скае Эраклионском и его свите не отвлекала чистый разум волшебника, Ланикрат ощутил волну боли, пронесшуюся по самой сущности. Внезапно воздуха вокруг стало не хватать, мужчина ощутил отдышку и постарался сдержать своё рвущееся наружу беспокойство, утёр пот со лба и взял себя в руки немедленно. — Вот она. Мы пришли. Это Огненная Воронка, — сказала принцесса, и голос её был заглушён всплеском Пламени, взорвавшемся вспышками и разлившемся подобно волнам по залу, словно извергающийся в вечности вулкан. Просторный шестиугольный зал был несколько порушен, но причиной тому была не битва Тьмы за силу Истинного Огня двадцатилетней давности — трещины и сколы стен и высокого потолка былого храма Великого Огненного Дракона дворца Домино, как и было приказано, не заделывали. Пол в зале отсутствовал почти полностью, ничтожные десятки сантиметров мрамора от стены. А после плитки обрывались кривыми осколками вниз. Легендарная Огненная Воронка. Разверзнутая, уходящая глубоко под замок, под землю, соединяющая этот наземный мир с ядром планеты, позволяющая магически достичь его и ощутить силу спящего в нём духа Творца. Переливаясь Светом, рассыпаясь искрами, Пламя отражалось в чистых зеркалах и золотых статуях Дракона. «Такая мощь, даже когда планета почти уничтожена и поглощена Тёмным проклятьем… — Ланикрат не смог сдержать резкой дрожи, но тут же себя приструнил. Нельзя являть слабости. Он пришёл сюда за силой Пламени Творца, за духом самого Дракона, и не покинет Домино, пока эта мощь не вольётся в его сущность. Даже если после волшебник Молнии будет предаваться стенаниям долгие семидневки от нестерпимой боли очищающего Света Огня, сжигающего его душу. — Неудивительно, что Три Древние Ведьмы и Тёмный Феникс не смогли приблизиться к этому месту. Ведь ранее сила Истинного Пламени, извергающегося этим неумолимым вулканом, была в сто крат больше». Собравшись с силами, Ланикрат ступил на самый край расщелины. От мраморных плит откололось несколько кусочков и исчезло в новой вспышке Пламени. Этот звук взрыва извергающегося вулкана был столь красив и необычен, волшебника он завораживал, красота величайшей силы Истинного Пламени вдохновляла и будоражила, но душу его изжигало Светом всё яростнее. — Дафна, — ровно произнёс Ланикрат, вглядываясь в своевольный вечный танец Пламени. Немедля принцесса отозвалась: — Да? — Ты доверяешь мне? — Конечно, — без сомнения ответила принцесса. — Если бы в моём сердце не было доверия, я бы не подпустила тебя сюда. Более того, я бы никогда и не показалась тебе. Ведь ты для меня не простой человек. Ланикрат не сдержал скупой улыбки. — И ты для меня, Дафна. Нимфа уличила тревожность Пламени Творца. Внезапно искры рассыпались при новом извержении, вспышке силы, осыпаясь вокруг на мраморный пол и медленно затухая. Одна из искорок лишь коснулась скулы незваного гостя дворца, и немедля на коже его разошёлся сильный ожог, капля крови стекла по подбородку на мех капюшона тёплого костюма. Дафна глубоко беспокоилась за своего возлюбленного. Ланикрат не простой человек, в его жилах течёт особая кровь, и Свет его глубоко не одобряет. Более того — сила Истинного Пламени, уличив сгусток Тьмы поблизости, всё сильнее тревожится и рассыпает искры, не желая источник скверны подпускать и стремясь сжечь его. И Ланикрат пожелал этой силы, он хочет забрать эту мощь и впитать в свою сущность. Но сможет ли он после этого… остаться в живых? — Возможно, мне лучше пойти с тобой? — спросила Дафна, являя сильное беспокойство. — Нет, я справлюсь один. Ты не должна тратить силы на это, — улыбка коснулась губ Ланикрата, стоило магу взглянуть на возлюбленную. — Не беспокойся. Я клянусь, что ты будешь человеком вновь. Сегодня или месяц спустя я верну тебя. Но я обещаю, что успею, и выиграю эту партию со Временем. Не сомневаясь более ни минуты, Ланикрат отводит взгляд и совершает шаг в пропасть. На заклинании левитации он проходит внутрь танцующего костра, и в мгновение Истинное Пламя вспыхивает пуще прежнего, поглощая волшебника. Более принцесса его не видела, и вскоре безумный танец извергающегося Огня прекратился, успокоилась Воронка, и вновь её энергетика стала прежней. Дафна осталась одна у края Огненной впадины. Хоть и предложила принцесса сопроводить возлюбленного в самое ядро планеты к духу спящего Творца, но сомневалась она в каждом своём слове — слабость всё сильнее одолевала её. Её тело утратило прежнее яркое сияние золота и слабо потухающей свечой мерцало в темноте замка. — Это последняя минута на сегодня, — ощущая, как разум её теряет прежнюю ясность, принцесса вздохнула, расслабляясь. — Прости, Лани, я не смогу дождаться тебя. Я буду ждать… следующей встречи. В последний раз засияв в ледяной застывшей темноте, золотистый силуэт нимфы рассыпался в искорки, исчезая на мраморном полу замка. «Матушка, отец… Сестрёнка Блум… Скай… Прошу, простите меня. Я больше не могу быть пустым облаком золотых блёсток, блуждать в бесконечности, цепляясь за остатки прошлого разума. Возможно, этот риск — мой единственный шанс вновь стать живой…»