Окроплённый кровью Демона-Императора

— Это произошло шесть лет назад, когда из жизни ушла Блум. Наши отношения не были иллюзорными и посредственными, легкими, не несущими в себе пылкой любви — с окончанием обучения с Красном Фонтане и Алфее мы стали видеться намного чаще и наши чувства друг к другу стали только сильнее. Да, мы не были зациклены на прикосновениях и плотских утехах — Блум было важно другое. Она наслаждалась разговорами, зрительным контактом, неспешными прогулками под сиянием Солярии в таинственных сумерках Магикса, держа меня за руку… И я чувствовал её любовь. Наши отношения близились к свадьбе, я был готов сделать возлюбленной предложение и наконец одарить достойную девушку семейным счастьем и… короной монархини Эраклиона, если бы она пожелала этого. Но… Скай напрягся. Приближение горестных воспоминаний, который он отгонял многие годы, ощущались камнями на плечах и ядовитыми шипами в коже. — В тот день высокая температура приковала меня к койке городского лазарета столицы Эраклиона. Мне было тяжело просто держаться в сознании, не говоря уже о том, чтобы совершить хотя бы единое движение и разговаривать. Блум была рядом почти постоянно, как бы я не просил её отправиться ко мне домой, во дворец, и как следует выспаться — ведь я лазарете в безопасности, о моём здоровье заботятся лучшие лекари королевства. Но Блум, хоть и не отвечала прямо отказом, она никогда не прислушивалась к этой просьбе. Словно она знала, предчувствовала, что случится нечто опасное. Скай вздохнул и заставил себя нести разговор дальше. Ведь он обещал всё рассказать своему будущему супругу, ничего не утаить, чтобы более между ними не было секретов. — Так оно и произошло. Я едва помню, как разгорелась внезапная битва прямо в моей палате — мой разум был, кажется, затуманен недугом. Лекари и стража ничего не успели сделать, а я никак не смог помочь. Битва с неизвестным человеком, внезапно атаковавшим Блум, продлилась не более одной минуты. После чего от глубоких ран теряя последние капли крови и роняя неслышимые слова извинений для меня едиными губами… Блум исчезла. Дрожа, Скай с трудом выговаривал слова, склонив голову, и с каждым мгновением прошлого, облачённого в слова, Скаю становилось всё тяжелее. Валтор придвинулся и, приобняв жениха, притянул к себе, прижимая к своей груди. Слёз на глазах его не было, но в них отражалась глубокая боль, какую Скай испытал в тот роковой день. «Блум… исчезла? Она просто растворилась в ничто? — путался в происходящем Валтор, пытаясь отгадать, что могло случиться в тот день. И правда ли… Блум на самом деле… погибла? — Хотел бы я узнать подробности, но даже моя прямота не позволит обронить хоть ещё один вопрос. Он будет для Ская равноценен кинжалу в сердце». — После мой недуг больше не поддавался лечению. Меня пичкали эликсирами, зельями, таблетками, травами, ставили капельницы. Я помню размытым взором, как вокруг моей койки выбеленной палаты крутится множество лекарей и медсестёр, все они были встревожены, и никто не мог понять, отчего состояние молодого короля Эраклионского не улучшается, а становится только хуже. Через неделю, когда температура наконец спала, я сбежал из лазарета и вернулся домой. Во дворце я ни с кем не говорил, лишь слуги видели, как их новый правитель бледный и немощный возвратился в свои покои, приставил к дверям стражу, приказал никого не впускать, каковы бы ни были причины посещения, и закрылся в своих комнатах. Подавив дрожь в теле, Скай стиснул ладонь Валтора, лежащую на коленях, в своих руках, и ощутил ответные прикосновения и тёплые объятья. С трудом король подавил слёзы и продолжил говорить. — С того дня минуло два месяца. За эти шестьдесят дней я перестал быть человеком. Боль, сотрясающая мою душу, была столь сильной, что однажды я просто перестал её ощущать. День ото дня, каждое мгновение я вновь и вновь вспоминал последние секунды жизни своей любимой. Я не ел, не пил, не видел солнечного света и не дышал свежим воздухом, не ощущал на своём теле очищающей воды, льющейся из душа на мои засаленные волосы. Каждый день на пороге моих покоев появлялся слуга и располагал на столе поднос с пищей — завтрак, обед и ужин, но я ни к чему так и не притронулся. Родители, только обустроившись на своём садовом участке, едва услышали молву о тревожном состоянии своего сына и гибели его возлюбленной принцессы Домино, немедленно прибыли во дворец. Отец и матушка были глубоко напуганы моим состоянием, они долго пытались разговорить меня и привести в чувство, они умоляли меня немного поесть, попить хотя бы несколько глотков воды и поспать несколько часов. Ведь тогда моё тело стало похоже на скелет, обтянутый бледной кожей. — Я склонялся к самоубийству, — произнёс Скай и тут же ощутил, как сильно сжалась рука Валтора не его плече. Это пробудило короля от горестных воспоминаний, и он смог вновь собраться с мыслями и говорить верные слова, руководствуясь не только пережитыми тогда страданиями и по-прежнему терзающими его эмоциями, но и разумом. — Но я был не в состоянии занести над своей шеей кинжал. Ведь я был столь слаб не только, чтобы сжать его эфес в дрожащих руках. Я безумно боялся смерти. Но мне было очень больно… И всё равно, какую бы боль я не испытывал, я не мог покончить жизнь самоубийством. Мой разум, несмотря на моё плачевное состояние, всё ещё усиленно работал, и я понимал, какую боль моя смерть принесёт моим встревоженным родителям, друзьям и всему королевству, каждому человеку, надеющемуся на скорое выздоровление юного правителя Ская Эраклионского. После чего Скай говорил и говорил, роняя обрывисто слова и редкие слёзы со своих ресниц. Он совершал паузы, но не долгие, вновь вздрогнув, он продолжал нести повествование о тяжёлых днях, которые довелось ему пережить. В поиске утешения он прижимался к груди своего возлюбленного. — Я считал дни — это было единственным занятием для меня. Я смотрел на настенные часы своей спальни ещё простой комнаты принца и наблюдал, как медленно текут или наоборот — стремятся вперёд, убегая, стрелки, отсчитывая минуты, часы… дни… и недели, что я проводил в полубессознательном состоянии. Возможно, я спал — мой организм вынуждал меня от столь ужасной слабости закрыть наконец глаза и немного передохнуть. Я не двигался со своего места на полу у кровати и прикроватной тумбы, а каждый вынужденный поход в уборную сопровождался сначала слабостью, после сильной болью во всём теле, а потом окончательной утратой сознания. Сколько я лежал без чувств и много ли времени проходило до тех пор, пока мои веки вновь поднимались — я не знаю. Но кажется, это был единственный способ моего организма вынудить меня на отдых. — На втором месяце я перестал ощущать запахи. У меня выпадали волосы клоками и ослабло зрение. Тело трясло в судорогах, и меня била ужасная дрожь холода, несмотря на жаркое лето за окном. Я стремительно терял в весе и был похож на совершенно другого человека. Часто меня долго рвало кровью — словно сам организм меня возненавидел, сначала молил первыми приступами, а после жестоко разрывал мои органы изнутри. — Подходила к концу последняя семидневка июля. Тогда я осознал, что не могу сосредоточиться на определённых мыслях, что мои собственные размышления, воспоминания, мечтания о несбыточном, о чудной пышной свадьбе этим проходящем летом… о погибшей Блум… куда-то ускользают, растворяются. Впервые за два месяца апатии я ощутил приступ паники. Он оказался столь сильным, что моё сердце надрывалось чересчур сильным и быстрым пульсом, вновь меня стошнило кровью, и я снова потерял сознание. В тот раз я вновь ощутил забытую боль, и как сильна она была. А моё бессознательное состояние было очень продолжительным. — Когда на пороге моей спальни появилась Моржана — совсем юная, неопытная новенькая служанка, едва ли принятая на работу во дворец, я уже не был в состоянии ясно мыслить. Она единственная, кто не просто оставил на столе поднос с очередным завтраком, который я бы всё равно не тронул, ведь аппетит у меня отсутствовал уже более месяца. Она прикрыла дверь, ускользнув от бдительной стражи, и приблизилась ко мне. Она смотрела на меня с тревогой, вглядывалась в мои пустые глаза с волнением и молила шёпотом пробудиться, услышать её. Я не знаю, как Моржана добилась этого, но я ответил на её призыв и попытался с ней заговорить. Я попытался коснуться её руки, вновь ощутить тепло, которого моё тело лишено было уже многие дни. Валтор разжал губы, но заставил себя промолчать, лишь бесшумно выдохнул, только бы не встревожить дрожащего в его руках маленького солнечного мальчика. Моржана наконец появилась на страницах его повествования. Оказалось, истоки их первой встречи были столь далеки и безумно тяжелы для юного короля. — С того дня Моржана приходила ко мне каждый день и пыталась разговорить меня. Но мне было тяжело мыслить, разум словно был полон мутной воды, и я не мог ответить. Но когда Моржана вновь покидала мои покои, первые слова наконец сорвались с моих губ, и я попросил её не уходить. Моржана оставалась со мной на ночь, она пробовала кормить меня, из-за чего я долгие часы пребывал в уборной и мучился с раздирающей болью в животе. Она пробудила меня, я вновь смог разговаривать, хоть и обрывисто, но осознанно, моя речь была лишена бредней и хрипов, но голос по-прежнему оставался сиплым. Мы беседовали всё больше, дольше, она рассказывала мне различные интересные истории из своей жизни, или о том, что происходит за стенами моего дворца, занимательные приключения из книг, наполненных романтикой… А я смог рассказать ей о том, что тревожит меня. И с того дня, когда безумно много слёз стекало по моим щекам, я вернул себе свободное мышление и вновь… захотел жить. Я испугался того, до чего довёл себя, испугался своей слабости и попросил вернувшуюся утром Моржану мне помочь. Она, одарив меня счастливой улыбкой, без сомнений согласилась. По её щекам тогда текли полные радости и облегчения слёзы. Валтор вновь испустил вздох, и в тот момент он был шумным и полным облегчения. Ласковым прикосновением маг коснулся головы замершего жениха и, лаская его шелковистые волосы, трепетно поцеловал в макушку. Ощутив ту же боль, что и его возлюбленный, которой в каждом его слове было столь много, что сердце волшебника обливалось кровью, а демон в сущности стонал, рычал и извивался от страданий своего супруга-человека, Валтор почувствовал и облегчение, которое окутало юную служанку с хвостиками красных волос, когда Скай попросил её о помощи. Собравшись с силами, утерев слёзы, Скай решил свой рассказ подвести к концу. — Когда я вновь смог понемногу есть, пил воду, и организм не требовал немедленно избавиться от принятой пищи, Моржана позвала в мои покои знакомого лекаря. Андрэ тогда впервые появился на пороге моего дома, тогда он потерял работу в городском лазарете одного поселения на Андросе и пытал удачу в столице королевства Эраклион. Он был хорошим другом родителям Моржаны и согласился помочь мне. Оценив моё состояние, мой запуганный вид, дрожащие в необъяснимой панике руки, истощённое тело и практически полное отсутствие здравой реакции на внешние раздражители, Андрэ попросил Моржану связаться с городским лазаретом столицы и пригласить во дворец из лекарей. — Меня вновь положили на койку в одну из палат лазарета. Безумие, охватившее меня, когда я вновь оказался на пороге этой белой удушающей комнаты, едва ли смогли остановить транквилизаторами, и кололи их по несколько раз в день, лишь бы мои встревоженные нервы не усугубили моё и так плачевное состояние. Вновь Валтор напрягся, и Скай удивлённо дёрнулся. Но тут же золотой король был прижат к груди вновь. Как бы Ская не начало беспокоить состояние Валтора, ему ничего не оставалось как под тяжестью его окаменевшей руки продолжать повествовать. — Лекари занялись обследованием, и вскоре я узнал, что происходит со мной. Мой баланс витаминов и элементов был полностью разрушен, гормональный фон едва ли присутствовал, показания крови были безумными, состояние многих органов могло поставить под вопрос продолжительность моей жизни, а репродуктивная система подавала едва заметные сигналы жизнедеятельности. Я едва не вогнал себя в пожизненное заключение под диагнозом — бесплодие. Но в больничном листе, едва вновь вернув себе зрение и способность понимать прочитанное, я увидел лишь нервную анорексию. — Меня вылечили. Восстановились все органы, психическое здоровье и даже трепетная репродуктивная система. Спустя полгода интенсивной восстановительной терапии мои анализы вновь вернулись в норму, а я в тот день, в последний день лечения я приходил в городской лазарет после наказанной мне лекарями прогулки выглядящим абсолютно здоровым и носящим на своём лице искреннюю улыбку. Когда я благодарил лекарей лазарета и просил прощение за свой слабый дух, что не был способен справиться с потерей возлюбленной, мне сказали, что именно в силе моей воли и крылся ответ на вопрос о моём выздоровлении. Ведь если бы я не пожелал вновь жить нормальной полноценной жизнью, то не смог бы добиться такого воодушевляющего перерождения. Даже с магическими процедурами, лучшими лекарствами малое количество людей достигало полного выздоровления из того состояния, в котором пребывал я. И благодарить я должен не только работу лекарей, но и самого себя и ни в коем случае не корить за слабую духовную выдержку. И несколько отстранившись, Скай опёрся о бёдра Валтора и, заглянув в глаза жениха, произнёс ещё несколько слов с короткой улыбкой: — Такова… моя история, Валтор. На лице Валтор не показывал эмоций. Но душа его кричала. Скай, его любимый драгоценный Скай пережил столько страданий! А он ни о чём не подозревал! И подумать не мог, какое тяжелое прошлое держит в своём сердце его дорогой солнечный мальчик. «Моржана… спасла ему жизнь. Как я мог так обходиться с этой девушкой? Если бы не её рука, если бы ни мольба пробудиться, если бы она не привела Андрэ… Если бы Моржана не пыталась и оставила Ская так же, как все остальные… — Валтор жадно обхватил удивлённого Ская, стискивая его в столь крепких объятьях, что он едва мог продохнуть. — Скай был бы мёртв. Из-за этой рыжеволосой чертовки он бы довёл себя до мучительной смерти. Проклятье! Почему я не пришёл раньше?! Я бы всё исправил! Пробудил Ская от тревог единым своим появлением! Заставил его злиться! Полыхать гневом! Агрх! А теперь ещё из-за своего любопытства заставил Ская вспомнить эти роковые дни и всё рассказать! Я ненавижу себя!» — А… ах! Валтор!.. Грх… — Скай упёрся в грудь невероятно сильному волшебнику. — Ты мне… рёбра сломаешь!.. Ай!.. Тут же Валтор встрепенулся, мысли растерял и Ская немедленно отпустил. Король вернулся на свой стул, оправил одежду и постарался отдышаться. Он был прав в тех искрах боли, отразившихся в как и прежде ледяных глазах Валтора — он перенял его страдания, которые пришлось испытать Скаю, вновь вспоминая своё прошлое. После непродолжительного молчания Валтор, откашлявшись, наконец произнёс: — И всё-таки, если бы я мог предположить, о чём пойдёт разговор, я бы не спрашивал об этом за завтраком и… после всего, что стряслось в нашей жизни из-за этого Ланикрата. И вообще… не посмел бы заикнуться об этом. Прости меня, — обронил Валтор в смутных чувствах тревоги и печали. Он не мог оставить слова Ская, он не мог перестать вновь и вновь вспоминать, он не мог не думать о той боли, что Скай испытал в те два месяца и после во время лечения. — Тебе было очень тяжело говорить об этом. Прости, Скай. — Всё в порядке. Валтор, всё хорошо, не кори себя, — с улыбкой Скай коснулся напряжённой ладони жениха и, едва Валтор резко обернулся, вгляделся в его глаза, переполненные искренним волнением за своего любимого солнечного короля. — Рассказав тебе всё до единой подробности, каждое мгновение упомянув, какое только смог вспомнить… мне стало намного легче! Отведя взгляд, окинув взором стол и свой остывший омлет, Скай вздохнул. — Но да… наверное, не стоило вдаваться в такие подробности во время приёма пищи! — стыдливо рассмеялся Скай, почёсывая затылок, путая и так растрёпанные волосы. — Хотя аппетит у меня совсем не ухудшился! Валтор видел его душу, как одарённый развитыми способностями волшебник. Не лгал Скай, и его потемневшая на время тревожного рассказа душа вновь засияла прежним светом. Нет, он стал ещё ярче, чем прежде. Скай освободился. И тяжёлое прошлое более не тяготит его. Благодаря рассказу обо всём своему будущему супругу, самому дорогому любимому человеку, он наконец оставил все частички прошлого там, где оно и должно быть — в тех днях, которые он проводил без пищи и воды в закрытой комнате принца. В этом долгом крепком зрительном контакте Валтор улыбнулся, поднял руку, потянулся и, коснувшись головы своего милого солнечного мальчика, взлохматил его непослушные волосы. И волнение, всё ещё таящееся в сердце Ская… в мгновение растворилось в ничто. Король судорожно продохнул и, не в силах сдержать слёз, счастливо заулыбался, позволяя себе поплакать, наблюдая лёгкую улыбку на лице любимого и самого прекрасного человека во всех мирах и Вселенных. — Спасибо Валтор, — обронил Скай, смеясь под неудержимым потоком слёз. — За что? — с доброй ухмылкой спросил маг. — Я ведь ничего не сделал и не сказал. — Ты молчаливо выслушал мой рассказ, не задал больше никаких вопросов. В твоих глазах не было ни удивления, ни презрения к моей слабости, к тому, что испытал за те два роковых месяца. Ничего из того, что испытывали ко мне другие, кто узнавал об этом. — А кто ещё знает? — в голосе Валтора чувствовалось тяжёлое недовольство. — Друзья и родители. Матушка и отец видели меня в те два месяца, они приезжали во дворец несколько раз. Когда же я спустя месяц после восстановительной терапии без звонка и писем посетил их садовый участок… — Скай волнительно отвёл взгляд, сжимая пальцы в замке. — Матушка долго плакала от счастья на моих коленях. Отец был рад видеть меня здоровым и полным сил. Конечно же, без единой просьбы я всё им рассказал, ведь они мои родители — самые важные для меня люди. Как бы строги не были прошлые король и королева Эраклиона со своим сыном, они не корили меня, не ругали, и лишь всячески меня поддерживали. — А друзья? — нервно задал вопрос Валтор, ощущая испытываемую Скаем болезненную тревогу. — Ты имел в виду тех молодцов-специалистов и фей клуба Винкс? — Да. И… друзья… — Скай сжался в глубоком неудовольствии и разочаровании. — Я ограничился кратким объяснением, куда же их дорогой друг Скай после гибели Блум внезапно подевался почти на целый год. Лишь сообщил, что испытывал проблемы со здоровьем, долго пребывал в лазарете, а после отлёживался уже дома, да и занимался каким-то мелкими обязанностями короля. Скай нервно вздохнул, совершая руками некоторые жесты в воздухе, скорее всего, ничего не обозначающие. — Я не люблю лгать, Валтор, — продолжил Скай, взглянув на возлюбленного, внимательно слушающего его, — и ты это знаешь. Так же, как бы моя профессия не обязывала, я не умею сквернословить идеально правдоподобно для любого человека, особенно для того, кто знает меня лично более нескольких лет. И кажется, ребята уловили недосказанность. Кто-то терзал меня расспросами, игнорируя мои чувства. Кто-то насмехался, кривился, извергался недовольством, что такие слабые люди рождаются в королевской семье и к тому же занимают долг правителя большого королевства… Валтор в раздражении скривился. — И они так отреагировали? Презрением? И этих людей ты по-прежнему называешь друзьями? — рыкнул в гневе маг, грохнув кулаком по столу. Скай дёрнулся от испуга и вперил в разгневанного жениха удивлённый взгляд. — В моём обществе таковые индивидуумы никогда не присутствовали, никогда не считал общение с неизвестными личностями чем-то необходимым. Но как общие принципы гласят, люди, называемые друзьями и товарищами, должны всячески поддерживать друг друга и плечом, и словом. Скажи, я ошибаюсь? Скай помедлил вновь. Да, ему было очень неприятно и даже вновь та самая мучительная боль прорезалась в груди, когда друзья начали расспрашивать подробности. Указывали на то, что доступ во дворец для них был запрещён, что Скай — молодой король лично приказал никого не пропускать, что все приёмы отложены, и правитель сейчас поражён недугом и отдыхает в своих покоях. Скай не отвечал на телефонные звонки и письма и сам не связывался с ними, друзья возмущались, напоминая о своём глубоком беспокойстве за состояние друга, потерявшего дорогую возлюбленную. Но несмотря на их волнение, которое юный король тогда конечно же уловил в словах, глазах, в сиянии их душ… было тяжело выдерживать напор их жестокой реакции и отвечать, пересиливая дрожь во всём теле, на вопросы, хоть и от большинства Скай попросту отказался, чем разгневал друзей сильнее и обрушил на себя ещё больший ворох возмущений. — Скай! — окликнул жениха Валтор, коснувшись его плеча. И золотой король, вздохнув вновь, взглянул на своего возлюбленного и наконец ответил: — Не то чтобы это была неприязнь. Несмотря на большое количество встречных вопросов, я не желал и заранее рассказывать им всё, что со мной стряслось. Это было равноценно открытию самой души, закромов её, тайных дверей для тех, кто… чужд мне. Да, они мои друзья и ни раз они выручали меня, как и я поддерживал их. Но в тот раз они поступили несколько жестоко. И причиной тому была не чистая злость и завышенное самомнение — они тревожились обо мне. Ведь известие о гибели Блум сразу достигло их роковой новостью и сотрясло весь Магикс, что лидер знаменитого клуба фей покинула этот мир. И внезапно я — возлюбленный и безумно влюблённый в почившую фею Огня… исчезаю. Не было ни звонков, ни писем. Ни новостей о новом Эраклионском короле. Лишь однажды о болезни короля сообщил выступающий с обращением к народу заменяющий меня прошлый главный советник, господин… — Скай задумался. — Увы, имени не вспомню почему-то, но он долгие годы работал под руководством моего отца, пока не пожелал покинуть пост, и его место занял Рен. Так что ребята сильно переживали, не последовал ли я за Блум под иное крыло Творца, а после — какой же недуг схватил меня, и не была ли гибель принцессы Огня тому причиной… Скай вновь тяжело вздохнул — Валтор посчитал, это был шестой раз за всю их тяжёлую беседу. И какие бы вопросы не возникали в его глубоком разуме волшебника, как бы не интересовался будущий супруг жизнью своего возлюбленного, его прошлым, сокрытым от его жадного взора, позволить себе хоть слово обронить с требованием рассказать больше, Валтор морально давал себе пощёчину и вновь затыкал внутренний голос. — Ведь ребята сами пребывали в сложных обстоятельствах. Для девушек утрата их дорогой подруги, их лидера клуба, тут же потерпевшем распад, было тоже серьёзным ударом. Лейла была сильно огорчена и разочарована во мне, так как всегда видела в личности Ская Эраклионского великолепного смелого рыцаря с сильным телом и не менее крепкой душой, но не позволила себе сказать ни слова — я видел эти чувства в глазах кронпринцессы Андроса. Муза испытывала подобные эмоции, но вдобавок была сильно зла на меня — хоть я и не говорил этого, ребята понимали, что в тот день последние минуты жизни Блум я видел своими глазами. И Муза злилась, что я никак не защитил человека, которого люблю, и отныне страдают все из-за моей слабости, прикрытой маской смелости принца-рыцаря. Текна молчала, сохраняя тактичность и видимое спокойствие, в поддержку она сказала мне несколько слов, после чего вновь отстранилась от нас, погрузившись в свои мысли. Но я видел — ей тоже было безумно тяжело переживать потерю подруги. И вновь вздох. Скай болезненно нахмурился. — Что не скажешь о Флоре и Стелле, Валтор. Они были убиты, раздавлены, измучены. Флора плакала почти всю нашу долгую беседу в небольшом полупустом кафе на окраине Магикса — она не проронила почти ни единого слова. А Стелла, борясь со слезами, смывающими её макияж, бурно высказывалась на каждое наше слово. Она то ярилась на меня, что, казалось, вот-вот с её рук сорвётся заклинание и сожжёт меня дотла. То активно сочувствовала моим пережитым страданиям. То вновь заливалась горькими слезами, молчаливо уткнувшись в промокший платок… И девочек, Флору и Стеллу, да и остальных… я не виню… Стараюсь не винить… Как и ребят-специалистов. Здесь Валтор паузы размышлений Ская не выдержал и всё-таки позволил паре слов сорваться с языка: — Боюсь даже предположить, каково было мнение этих юношей, — являя крайнее неудовольствие тем, что его будущий супруг водит отношения с такими жестокими эгоистичными личностями, сказал Валтор. — В отличие от девушек, способных в столь горестных моментах хранить некоторую тактичность и проявлять сочувствие своими искренними слезами, полными боли, — Валтор на вопросительный взгляд Ская, все тревоги волшебным образом утративший, горько усмехнулся, — парни в столь юном возрасте, не получившие достойного образования, подобно тебе — королю, и слова такого, как поддержка, не знают. Скай с улыбкой мотнул головой. — Вовсе нет. Твои слова истинность сохраняют только по отношению к Ривену — он у нас всегда чересчур прямолинеен и от всякой сентиментальности отгораживается. Таков уж его характер. Так что услышать от него насмешки и недовольство моей слабостью я… был готов, наверное. И всё равно было неприятно, — развёл руками Скай, вновь горестно хмурясь. Валтору это уже надоело — их завтрак превратился в поминки слёзного прошлого, силы Ская уходят с каждым произнесённым тяжёлым словом, а впереди его ожидает ещё целый день работы. «Агрх! И кто в этом виноват, что Скай сейчас предаётся горестным воспоминаниям?..» — Валтор принялся неустанно себя изъедать. Сначала девушку, которая вызволила его супруга из страшной беды, гнал в шею жестокими словами и колкими взглядами. А после вынудил Ская, воспользовавшись своим новым «титулом жениха», рассказать всё об их первой встрече с Моржаной, сжигающей душу мага ревностью один взором на его любимого солнечного короля. И кто является зачинщиком этого разговора? Валтор решил на своих плечах всю вину не держать — не появись эта красноволосая девчонка на пороге их покоев столь чудесным утром, когда влюбленные после долгого воздержания наконец вкусили удовольствие объятий друг друга и желали размеренно провести это утро за лёгкой беседой о будничном и вкусным питательным завтраком… Этого разговора вообще бы не произошло! — А остальные? — поторопил жениха маг, с задумчивым напряжённым видом коснувшись чашек — своей и Ская. И вскоре от утреннего бодрящего напитка вновь заструился мягкий тёплый пар. Скай благодарно улыбнулся жениху и обнял ладонями нагревающуюся чашку, подув на тёмную гладь кофе, сделал небольшой глоток. И продолжил повествовать свой долгий и важный для Валтора рассказ, едва ли прерываясь: — Набу, волшебник, с которым ты уже был знаком лично, почти всю беседу тактично молчал, а когда момент требовал — оказывал поддержку. Гелия весь вечер был занят Флорой, успокаивал девушку и лишь изредка опускал пару фраз, почти не участвуя в разговоре. Тимми наоборот всячески пытался оказать мне поддержку, постоянно давал различные советы, чем перебивал остальных, улыбался и порой, забавно шутил — иногда уместно, а бывало и ронял глупые анекдоты. Брендон также удерживал свою любимую принцессу в объятьях — то успокаивал, то пытался сдержать Стеллу в узде, когда она вновь набрасывалась на всех остальных, словно голодная волчица. Скай вновь сделал глоток кофе и расслабленно выдохнул, откинувшись на спинку стула. Валтор чётко ощутил — тревожная часть его рассказа была завершена, хоть сам Скай об этом ему не сообщил. Словно у будущих супругов наладилась некая связь, будто неосязаемая телепатия, неосознаваемая эмпатия, неуловимая позволила она магу не только окунуться в эмоции и чувства своего возлюбленного с головой и едва не захлебнуться от боли, когда он только начинал рассказывать о тех мучительных месяцах после потери Блум, но и уловить частичку его мыслей. Скай задумался и потянулся к корзинке с очищенным нарезанным дольками яблоком и с удовольствием захрустел любимым фруктом. От его движений наконец на плечи и грудь опустился высокий тяжёлый воротник махрового халата. И взору Валтора открылся не только прекрасный изгиб плеч, шеи и выступающие ключицы, покрытые свежими засосами, но и подающая сигналы, неощутимые Скаем, брачная демоническая печать. «Так вот оно что. Неужели отныне сила нашей связи столь возросла? — Валтор задумался, хмурясь. — Осознание того, что я могу ещё чётче ощущать Ская, греет моё сердце, но… Если внезапно мы начнём слышать мысли друг друга… Не стоит оставлять это без внимания. Нужно расспросить Вальдиса обо всех аспектах брачной печати и возможных наложенных ограничениях, — Валтор весело хмыкнул своим мыслям, удивляя Ская внезапно поднявшимся настроением. Король тоже немного ободрился, глядя на улыбку пребывающего в глубоких раздумьях жениха. — Будет неудобно и крайне забавно, если внезапно на важном собеседовании с представителями неких королевств измерения Скай услышит, как я усердно заучиваю новые заклинания и вывожу формулы для соединения стихийной магии… Хах…» — Эм… Валтор? — позвал жениха Скай, с улыбкой коснувшись его ладони. Рука Ская такая тёплая, даже горячая, он долго согревал свои ладони о горячую кружку с кофе. — Что такое? — с лёгким смешком спросил Скай. Валтор несколько замешкался, отвёл взгляд и почесал скулу. — Нет, ничего. Прости. Просто твои слова навели внезапно на мысли о несделанных делах, касающихся Вальдиса. Этот неугомонный демонёнок нуждается в ещё долгой и упорной дрессировке. Хотя, порой, он может уместно пошутить и даже стать хорошим собеседником. — Вы раньше были совсем не в ладах друг с другом. А теперь, кажется, нашли общий язык? — Скай мягко намекнул своему будущему супругу о недавнем происшествии в библиотеке, которое славно аукнулось золотому королю. Да и самому магу пришлось испытать на своей демонической душе ревностные удары солнечного хлыста. — В последнее время Вальдис стал более покладистым, хоть и всё равно остаётся ребёнком и часто своей беспечностью и нытьём раздражает меня, — скривился Валтор, лишь взглядом молящим, на возлюбленного обращённым, вновь прося у Ская прощение за случившееся. Ведь он должен был предотвратить это! Знал, что демон-инкуб может учудить подобное из-за длительного голода! Но не смог! И до сих пор на губах чувствуется этот омерзительный привкус афродизиака! Улыбкой своей лучащейся Скай стёр всю угрюмость с лица и души возлюбленного, и Валтор вновь расслабленно улыбнулся. — Так… о чём мы говорили?.. Больше ничего ты не хотел бы мне рассказать? — спросил Валтор, стараясь сделать тон своего голоса как можно менее вкрадчивым. — Ещё несколько слов в завершение своего печального и… наверное уже поднадоевшего тебе рассказа, — Скай вновь отпил кофе и беспечно закинул в рот ещё пару долек яблока. А Валтор всё дивился — в своей душе он больше не ощущал той же тяжести, что давила его сердце камнями пять минут назад — это эмоции Ская, и его золотой король больше не чувствует себя подавленным, не пребывает в грусти и… словно бы освободился. Маг вновь не сдержал улыбки — кажется, в этой беседе ни он, ни Моржана не были виноваты. «Наоборот, этот прекрасный солнечный мальчик… наконец обо всём до малейших подробностей рассказал мне. И больше воспоминания не тревожат его столь сильно». А Скай, с удовольствием похрустев любимым фруктом, вновь сделал большой глоток кофе и продолжил: — После долгих и действительно мучительных для меня часов общения с друзьями, Брендон попросил Тимми и Текну позаботиться о Стелле, чтобы она невредимой добралась до Солярии, а сам остался со мной наедине в кафе. Тогда был поздний вечер, собралось немало народу — и горожане Магикса, и другой люд, и студенты волшебных школ. Мы переместились за барную стойку. И долго-долго говорили, распивая бутылку дорогого виски со льдом. Не только о трагедии, потрясшей всю нашу команду — обо всём, что приходило в голову. Когда разум ещё не был подёрнут дымкой опьянения, я рассказал Брендону всё, что случилось на самом деле, и он поклялся на нашей дружбе, на Эраклионе и на собственной жизни, что никому не скажет ни слова о том, что я повествовал ему. Хоть на следующее утро я проснулся с болью в голове и жутким похмельем, ведь на виски мы не остановились… — Скай несколько стыдливо улыбнулся Валтору, припоминая, как тогда на часу третьем ночи вёл себя далеко не как подобает королю великого государства. — Но лишь тогда я ощутил себя освободившимся! И впервые пожелал всеми силами взяться за правление Эраклионом и совершенствованием своих необычных магических сил, которые лишь недавно пробудились у меня. Вновь и вновь жалел Валтор о том, что не явился на порог Эраклионского дворца сразу после ухода Блум, не поддержал Ская и не занял место Брендона в тот вечер, позволив Скаю выговориться ещё тогда, а не сейчас, спустя шесть лет терзаний, которые он старался отгонять, но которые продолжали всплывать в его обширном архиве разума монарха из его отличной памяти, едва кто-то упоминал маленькую фею Огня Дракона, принцессу Домино. Но как бы Скай сейчас не пытался уговорить своего супруга стать мягче и относиться более снисходительно к его несколько неуклюжим в выражении эмоций друзьям, Валтор продолжал ненавидеть их. Разве что Брендон и Стелла после удивительных приключений и выживания в Туманном лесу Солярии стали магу ближе, а будущий король солнечного государства, вернув свой истинный нрав симпатизировал щепетильному волшебнику, ведь сила воли его для победы над тёмной энергией, охватившей его разум и душу, была велика и восхищала Валтора, ведь Брендон — обычный человек. Наблюдая блаженно как милый солнечный мальчик, завершив рассказ, принялся за обе щёки свой завтрак уплетать, да раздосадовано скривился, положив на язык кусочек определённо остывшего после столь долгой объёмной беседы омлета и огорчённо жующего уже тёплый лист салата, набрёл Валтор в размышлениях о тревожном тяжёлом рассказе Ская на одну заминку. — Скай. Вилка, на зубчиках которой аккуратно устроился маленький помидор, так и не коснулась разомкнутых губ короля. — М? — обернулся Скай на отчего-то недовольного жениха. — Что такое?.. — А тебе можно было пить крепкие спиртные напитки после болезни и восстановительной терапии? — в гневе сдвинул брови маг. Скай потупился. Валтор фыркнул — ну точно! Нельзя! Ох уж этот маленький солнечный мальчик!.. — Да, ты прав… — промямлил король, перебирая пальцами, и попытался оправдаться. Да не мог он врать своему любимому! Только не Валтору! — Лекари… запретили мне ещё как минимум полгода употреблять кофе и напитки, содержащие кофеин. А на алкоголь… установили строжайший запрет, и лишь спустя год-два мне было разрешено разбавить скуку жизни лёгким дорогим вином, с каким мой организм уже был знаком — а это наши вина, графства Линсфольд. — Скай! — рыкнул Валтор, пронизывая жениха гневным взором. — Но ничего плохого не случилось! Правда! Да и похмелье быстро исчерпало себя! Правда, Валтор! Да и к тому же теперь я абсолютно здоров! — тут Скай запнулся, помешкал и стыдливо уронил. — Правда, пить я по-прежнему не умею… После минуты тишины гостиная наполнилась мягким смехом Валтора. Скай смущённо покосился на жениха. — Но это и не проблема. Ты такой милый, когда запьянеешь… — Ну! Валтор! — буркнул солнечный мальчик, и маг заулыбался пуще прежнего. — Ладно. Больше не будем тревожить твой разум и душу тяжёлыми воспоминаниями. А теперь скорее кушай свой завтрак, — Валтор потянулся всем телом и провёл ладонью над едва тронутым омлетом своего зазевавшегося жениха, и вновь нос Ская уловил аппетитный аромат своего не вкушённого полноценно завтрака. — Тебе нужно набраться сил перед рабочим днём. И едва мага не ослепило сияющей широкой улыбкой золотого короля. — Да! Спасибо, Валтор! Благодаря тебе теперь я чувствую себя намного спокойнее и сильнее! И, я уверен, что бы Ланикрат не задумал, мы определённо сможем вырвать у него победу! После чего все беседы были завершены, и тишину, окутавшую гостиную, теперь наполнял лишь стук столовых приборов и чашек, вновь опущенных на блюдца. И конечно же, громким довольным хрустом одного златовласого принца очередным сочным кусочком яблочка, сбрызнутым лимонным соком для сохранения своей аппетитной рыхловатой мякоти — словно из чистейших снегов Эраклионских кухарки вырезали для своего любимого правителя различные фигурки. «Кажется, у нас во дворце работают одарённые даром творчества и рукоделия люди», — задумался Валтор, вновь откусив кусочек овсяного печенья. Крошки осыпались на колени и кусочек шоколада примостился на бедре мага. Недовольно покосившись на утраченную любимую сладость, Валтор собрал крошки салфеткой и сделал большой глоток кофе, вновь потягиваясь за кофейником — одной чашки ему порой не было достаточно для полноценного удовлетворения завтраком. Разглядывая своего восхитительного сияющего прекраснейшего короля и мужчину во всех мирах и Вселенных, Валтор внезапно набрёл на мысль о творчестве вновь, о ромбиках белоснежных яблочных долек и снежных просторах Эраклиона. — Скай, ты не хотел бы снова сделать ёлочную игрушку? — поинтересовался Валтор, наполнив кофе и опустевшую чашку активно занятого своим завтраком жениха. Милое личико с набитыми щеками поднялось на мага, и Валтор чуть не пролил кофе вновь — какой же Скай прелестный! В теле ненасытного волшебника вновь взыграло желание не только наблюдать, но и ощутить, прикоснуться, откусить… кусочек… — Новый год близится — осталась всего неделя. А в столице как раз изобилие лавок с различными материалами. Чего там, выходя на прогулку в столицу и в желании в магическую лавку одной приветливой тётушки заглянуть, Валтор не узрел. Конечно же, огромная живая ель, вновь установленная и обильно украшенная искусными игрушками и магическими гирляндами, а также самодельными игрушками эраклионцев и гостей столицы, прибывших вдоволь насладиться сказочной зимой в королевстве и пожелавших традицию исполнить тоже. Активное размещение палаток, столов, полок и других приспособлений — люди спешили успеть подготовиться к новогоднему фестивалю, указание о котором и финансы для исполнения задумок выделил сам правитель, подарив ещё немного счастья для своего народа. Бесчисленные сияющие ярче освещённого солнцем снега улыбки на лицах гуляющих и даже занятых упорным тяжёлым трудом людей — и не подумаешь, какие тревоги пришлось пережить всем всего лишь семидневку назад. И несомненно удовлетворённого атмосферой праздника и сильных духом эраклионцев, наслаждающегося прогулкой расслабленного придворного волшебника Валтора замечали все, но с вопросами приближаться решался далеко не каждый. Но если таковой смельчак внезапно окликал будущего супруга Эраклионского монарха, волшебник спокойно реагировал, раздумывал и отвечал по мере возможности на заданные эраклионцами вопросы. Самочувствие его и Величества Ская Эраклионского волновало людей больше остальных будничных проблем. Лавок с материалами для изготовления ёлочной игрушки, лавочников, призывающих люд прикупить изысканное серебро и дорогое золото по низкой цене, дабы исполнить древнюю традицию Эраклионского Нового года, было больше, чем в прошлые годы. И поэтому даже придворного мага притянули поглядеть на товар. Раскланиваясь пред будущим правителем, купцы эраклионцы и приезжие обещали придворному магу сделать большую скидку, рассказывали, что только у них самый лучший металл пробы на любой вкус, без примесей и с лёгкостью плавиться, а предлагаемые ими самоцветы и кристаллы — самые крепкие, чистые и блестящие, чем у любых других торговцев. Валтор молча слушал, рассматривая товар, заинтересованно крутил в руках трафареты, формочки, мотки крепких тонких нитей и прочие приспособления, что могут пригодиться для создания игрушки. Но так ничего и не купил, огорчая купцов. Порешил маг, что в рукоделии он не силён, а сколько сил он потратил на восстановление своего жезла и остальных разбитых проклятым Ланикратом артефактов… И больше возиться с камешками и металлами не желал ни магией, ни сподручными средствами. Да и исполнять традицию в одиночку ему не хотелось, поэтому решил маг поинтересоваться у своего любимого жениха о его мнении. Скай в размышлениях пожевал губами и вновь потянулся за яблочком, начиная мило его грызть. Валтор всё дивился — сколько же яблок его возлюбленный может съесть за раз? Удивительно! — Я бы с удовольствием, да времени на рукоделие нет. — Тогда что бы ты хотел загадать? — спросил маг. — Каково твоё самое заветное важное желание прямо сейчас? — Сейчас?.. — Скай несколько напряжённо задумался. — Наверное, защитить Эраклион от напасти Ланикрата. Чтобы в следующую неминуемую его атаку нам удалось наконец одолеть его. Но кажется, таковое желание в простой поделке не воплотить! — хмыкнул с легкомысленной улыбкой Скай и вдруг опомнился: — Но откуда ты знаешь, что сейчас происходит в столице? Ты выходил в город? Когда? — Вчера, пока ты был занят усердным ломанием собственных мышц и костей в практике балетного танца, — спокойно сообщил Валтор, и получил раздражённую моську возлюбленного в ответ. Что позабавило мага и вновь подняло ему настроение. Просто видеть своего милого солнечного мальчика удовлетворённым — дарует Валтору спокойствие на душе и счастье. — Ну! Валтор! — пробурчал король, забавно скалясь и хмурясь. — Сбежал, когда я тебя о помощи молил? — Ты ведь хочешь исполнить ритуальный танец? Каждое его движение даже очень сложное без ошибок? Тогда ты должен слушать подсказки и советы своего учителя. Я уверен, хоть и скрытна эта леди и даже имени своего не назвала — она знает, что делает, и определённо осведомлена во многих аспектах танцевального искусства. И благодаря её пусть и несколько… жестокому разогреву твоих мышц, ты стал… — Валтор оказался очень близко к своему удивлённому резким движением жениху и соблазнительно из-под длинных ресниц заглянул в его глаза, томно прошептав, коснувшись его губ своим горячим дыханием с ароматом кофе и шоколадного овсяного печенья: — Столь гибким… Скай вспыхнул красным смущением на щеках и отшатнулся, отводя взгляд. Без сомнения — на что же ещё мог намекать Валтор, если не о том зрительном удовольствии, которое он получает, каждый раз от работы придворного мага увиливая и наблюдая за тренировками своего изящного супруга? «И сегодняшнее жаркое утро… Ох…» — Скай припал губами к чашке, полыхая красными скулами. Но… как же сладко и приятно было на его душе… — Вчера в город я выходил ни один — показывал Вальдису простой люд и жизнь эраклионцев, — продолжал Валтор, допивая вторую чашку кофе. Наконец он начал чувствовать себя удовлетворённым. Нужно было лишь скушать ещё одно печенье… — Держал я демонёнка на поводке своих магических браслетов, чтобы особо не разыгрался в гуще народа, да и меня не посрамил своим откровенным поведением. Но время он провёл с пользой и интересом вместо того, чтобы слоняться по дворцу и слуг пугать своим животным интересом и плотоядным взглядом, — Валтор фыркнул и покачал головой, улыбку натянув. — А ещё мы наблюдали на площади и ближайших проспектах масштабную подготовку к новогоднему фестивалю — все безумно счастливы твоим нововведением и с радостью проводят время даже за трудной работой перетаскивания тяжестей и планирования. Кажется, эраклионцы своим крепким духом смогли достойно перенести недавнюю трагедию. И твоя идея устроить большой фестиваль помогла им. Нервно стиснув пальцы в замке, Скай, вновь напрягшись, обронил вопрос, опасаясь услышать на него ответ: — И… как ты считаешь, Валтор? — По поводу? — удивился внезапной тревоге маг, отвлекаясь от вкусного печенья. — Ну… эраклионцы. Их отношение ко мне теперь, к их королю. Ярятся ли они на меня?.. Из-за… моей оплошности? Из-за того, что не смог защитить их… — ронял едва слышно беспокоящийся о своём народе король. Валтор бросил на язык последний кусочек печенья, допил кофе и, поставив чашку на стол, с некоторым недовольством неуверенностью в себе своего короля ответил: — С чего бы они должны ненавидеть тебя? Ты — их король, преисполненный заботы о народе правитель. Ты дал им всё, что мог, и выжал из себя даже то, чего даровать был не способен. Ты вышел на поле боя с риском погибнуть и дважды вступил в кровопролитное сражение. Никто бы из других правителей не пожелал марать руки ради защиты своего королевства. И вряд ли бы какой-либо монарх тревожился, подобно тебе, о мнении своих людей о себе — «превосходном и великолепном», — с ядом выплюнул последние слова Валтор, скривившись. — А сами живут припеваючи, балы каждую семидневку устраивают, пиры на завтрак, обед и ужин раскатывают на своих столах, вместо того, чтобы дать горстку монет голодающему народу! — Не все такие, Валтор, — покачал головой с горестной улыбкой Скай. Валтор покачал ладонью, скривив губы, всем видом показывая, что политика правления остальных монархов, кроме его драгоценного золотого мальчика, какими бы другие правители ни были, его интересует не более чем камень на дороге. — Согласен. Король Радиус и его супруга королева Луна определённо не заинтересованы в воровстве у своего народа — налоги на Солярии даже в королевской столице достаточно низкие, — поразмыслил Валтор и с недовольством опустил: — С чего ты вообще тревожишься об этом, Скай? Я же сказал, что эраклионцы сейчас беспокоятся только о том, как бы не забыть повесить гирлянду для украшения своей лавки на новогодний фестиваль, и не позабыть установить ещё одну магическую плитку для приготовления сладких вафель с начинкой ягод, фруктов и взбитых сливок! Скай замялся и тихим голосом в сомнениях заговорил: — Дело в том, что неделю назад Рен и его пажи принесли в мой кабинет очень много писем. Я прочёл многие из них. Валтор хмыкнул. — Правда? Это те горы писем, что несколько дней не позволяли мне примоститься на диване в твоём кабинете для послеобеденной беседы со своим сияющим женихом? — навеселе вопросил Валтор, наблюдая ответную улыбку на губах Ская. Хотя, не будет маг себе врать — полагал Валтор, что Скай, как и все остальные монархи и прочие градовладельцы оповещают народ о возможности высказывания пожеланий, благодарностей и замечаний в письмах, отправленных на имя главного лица правительства, и собирают эту макулатуру лишь для вида — для поддержания мнимой связи с обществом. Людей, проживающих на Эраклионе, коренных и приезжих граждан насчитывает летопись переписи населения более пяти миллиардов человек, и это число продолжает расти с каждым годом, с каждым новым действием юного Эраклионского короля. И разве физически возможно прочесть все эти послания одному лишь правителю и учесть всё, что в них описано? Но кажется, Скай слишком отличается от других королей, его больше остальных заботит мнение своего народа, и всячески он старается им помочь. «Надо же ему из кожи вон лезть ради этого? Если он не откликнется на какую-то рядовую просьбу одного, десятка, сотни простолюдинов, остальные пять миллиардов эраклионцев от него не отвернутся, — Валтор не сдержал улыбки, разглядывая своего прекрасного трудолюбивого солнечного мальчика. — Всё-таки он всё ещё очень молод и несколько неопытен по сравнению… с тем же королём Радиусом, к примеру». — Да, все те письма, — кивнул Скай. — И о чём повествуют своему правителю эраклионцы в этих слезливых одах? — выдохнул наигранно утомлённо маг, и вновь у своего жениха улыбку выудил. — Либо меня и вправду по-прежнему сердечно любят и не испытывают ни единой толики недовольства действиями правительства по отношению к произошедшему в последний месяц, — Скай развёл руками, пропустив лёгкий смешок, — либо девяносто процентов горожан Эраклиона — писатели-профессионалы и душой каменные люди, волей стальной обладающие, раз столь хорошо скрывают истинные эмоции в своих текстах. А я, Валтор, с детства, едва мир увидел и букварь освоил, общался бумажными письмами, и хорошо чувствую эмоции собеседника даже через простые слова, фразы и абзацы, начертанные чернилами на бумаге. — О, — с восхищением протянул Валтор, подперев голову. — В таком случае существует два пути. — Каких? — с интересом нетерпеливо вопросил Скай, подавшись вперёд. — Если подтверждается первый вариант твоих предположений, — Валтор поднял указательный палец, — то беспокоиться не стоит. — А второй? — А вторая твоя догадка открывает новые горизонты, — маг деловито улыбнулся, сложив руки на груди, и прикрыл глаза. Скай… едва ли понял, что имеет в виду его проницательный и одарённый глубоким разумом жених. Но вопросить ничего не успел — был ошарашен! — Необходимо разослать во все уголки Эраклиона весть о пробуждении духа творчества в сердцах людей. А следующий наступающий год объявить годом художников, писателей и других творцов, мастеров рукоделия, кулинаров, кондитеров и портных. А после чего их рукописи, которые столь превосходно, как ты говоришь, им даются, распространять на продажу в книжных лавках других королевств, как и прочее творчество заодно. Не так прибыльно, как драгоценные камни и металлы, Ваше Величество, но книги — это пища для души, — горделиво коснулся груди Валтор и взглянул украдкой на жениха. На осчастливленного и развеселившегося солнечного мальчика. Скай счастливо рассмеялся. Он совсем не ожидал такого шутливого предложения! Да и к тому же ради развлечения эраклионцев такое и вправду можно было организовать! — Это замечательная идея, Валтор! Если это действительно так, я обязательно воплощу её в жизнь! Валтор довольно заулыбался, лаская мягкие волосы Ская. «Такой радостный…» Вернувшись из ванной освежившимся, причёсанным и умытым, Скай активно готовился к первому рабочему дню своей любимой должности короля спустя целую неделю отдыха от бумажной волокиты. Под удовлетворённо изучающим его пристальным взором глаз возлюбленного волшебника, Скай застёгивал последние пуговицы своего пиджака и осматривал свой внешний вид в зеркале спальни. Проведя по волосам гребнем ещё раз, король удостоверился, что ни единой складочки на его пиджаке и брюках не осталось, и попрощавшись с возлюбленным, забрав с прикроватной тумбы кольцо, герб и корону, уже направился к дверям в гостиную. — А, кстати! — вскинулся Скай, но обернуться не успел — Валтор, подкравшись сзади, крепко обнял жениха, уткнулся носом в его шею, с удовольствием погружаясь в его сладкий аромат, смешанный со свежестью геля для душа. — М? Что ты там опять надумал себе, мой маленький солнечный мальчик?.. — проурчал на ушко любимому Валтор, прижав Ская к себе ещё и ещё ближе. Скай позволил себе немного расслабиться в объятьях жениха. — Я помню твои слова во время нашей напряжённой беседы, — отчеканил золотой король. — Значит, ты всё-таки бывал в Тайном Архиве? — недовольно изогнул бровь Скай, украсив губы весёлой усмешкой, а в глазах спрятав притворную укоризну. Валтор с минуту посмотрев на своего жениха, только вздохнул, закатив глаза. — Ох, Скай… Нашёл, что спросить. Я там уже почти живу.